скачать книгу бесплатно
Но новость немного шокировала.
Может быть, я просто не была к ней готова и считала, что прошло слишком мало времени? Но нет, времени после гибели отца прошло достаточно. Восемь лет – немаленький срок. Пора уже ей было над этим задуматься, и как раньше не вышла, странно даже? Она имеет на это полное право.
Но мужчина пугал.
От него шел холод, он пробирался в самую душу, впитываясь через кончики пальцев, проникая все глубже по капиллярам и дальше, до самого сердца, окутывая морозом.
Но в то же время стоило посмотреть ему в глаза, как лицо обдавало жаром.
Мужчина не произнес ни слова за то время, что мать доносила до меня фантастическую новость, что вышла замуж, представляла нас друг другу. Говорила что-то еще, улыбалась, не убирая своей ладони с крупным бриллиантом на безымянном пальце с руки своего мужа.
Я практически не слышала ее, в голове все было как в тумане, в груди слева какая-то нехорошая боль.
– Извините, мне надо выйти, – голос хрипит. Громко отодвинув стул, привлекаю к себе внимание других гостей, быстро иду в сторону, даже не понимаю, где находится уборная.
С третьего раза нашла нужную дверь, слишком пафосное помещение было для туалета, полумрак, хрусталь, зеркала. Подошла к раковине, открыла воду, начала согревать холодные пальцы.
Непонятно было, отчего меня так накрыло? Ну, вышла Инна замуж, да и черт с ней.
Ее муж – Дмитрий Горн – меня напрягал.
Было в нем что-то дьявольски-мистическое, отталкивающее, но в то же время безумно притягательное. Мать даже можно понять, почему она за него вышла замуж, Горн привлекательный мужчина. Но вот непонятно, для чего она ему?
Посмотрела на себя в зеркало, поправила распущенные волосы, большую часть своей жизни я собираю их в тугой пучок на макушке. Надо было и сегодня не распускать, не наносить макияж, не красить так ярко губы и не надевать красное короткое платье, чтобы специально насолить матери.
Ничего, нужно просто досидеть этот ужин, сделать глоток шампанского за счастье молодых, и пусть они катятся в пропасть, у меня на каникулы свои планы. Но лучше бы мне вообще в тот вечер не принимать приглашение на ужин.
– С вами все в порядке?
Вздрагиваю от тихого голоса, оборачиваюсь, у дверей стоит высокий худощавый мужчина. Темные волосы с пробором зачесаны налево, костюм-тройка с бордовой жилеткой и такого же цвета бабочка. Тонкая шея, торчащий кадык, усики, гладко выбритый подбородок.
– Это женский туалет, вам сюда нельзя.
– Так у вас все хорошо?
– Вы официант или кто? Какое вам дело, все ли со мной хорошо?
– Дмитрий Германович послал меня справиться о вашем здоровье.
– Кто это?– доходит не сразу.
Мужчина чуть склоняет голову, изучая, шучу я или нет.
– Дмитрий Германович Горн.
– А-а-а.
Значит, Дмитрия Германовича какого-то черта волнует мое здоровье и состояние, как интересно. Вытираю руки, подхожу ближе, мужчина рассматривает меня с интересом, как странную зверушку.
– А вы кто такой?
– Пройдемте, Виталина Робертовна, вас ждут, – галантно открывает двери, пропуская вперед, не ответив на вопрос.
Черт с ним, нужно прощаться и ехать в академию, завтра начинаются каникулы, у нас они в этом году запоздалые из-за карантина. В начале декабря две девочки заболели краснухой, пришлось всем сидеть в изоляции и репетировать спектакль. Но все-таки удавалось сбежать на ночь или пару часов, есть свои лазейки.
Захожу в зал, иду к своему месту, но ладони начинают потеть, а по коже бегут мурашки от взгляда моего отчима.
Он ведь мне отчим теперь, нового мужа матери именно так стоит называть? Или как-то иначе?
– Все в порядке? – мать интересуется первой, фальшиво изображая заботу и волнение.
– Да, все хорошо, просто устала. У нас, знаете ли, режим, много занятий, а сегодня был спектакль, я устала.
Моя недоеденная рыба исчезла со стола, появилось какое-то причудливое пирожное.
– Да, да, конечно, ты устала, значит, переходим к главному, чтобы тебя не утомлять, да, Дима?
– Разве твое объявление о том, что вы поженились, не главное? Есть что-то еще? Я пока к этому не готова, давай с сюрпризами дозировано как-то быть.
Смотрю на мать, перевожу взгляд на ее мужа. Горн ухмыляется, этому гаду понравилась моя шутка. Но лучше бы я этого не делала. В его глазах нет ничего того, за что можно было зацепиться и назвать его добродушным и приветливым.
– Нет, это не главное.
– Что же тогда главное?
У него зеленые глаза, да, именно зеленые, ведет правой бровью, двигается вперед, даже не смотрит на звонящий на столе телефон, который лишь мигает экраном.
– Тебе понравились цветы?
Вопрос ставит в тупик не только меня.
– Цветы? Какие цветы, Дима?
– Понравились?– переспрашивает, не обращая внимание на мать.
– Нет, не люблю красные розы.
Снова улыбается, ему нравится мой ответ, другого не ждал.
– Дима, что за розы?
– Инна, помолчи, я тебя просил не жужжать назойливой мухой.
– Если на этом все, я пойду. Не хочу мешать вашей милой семейной беседе. Не скажу, что было приятно познакомиться. Надеюсь, больше не увидимся.
– Вита!
Мать хочет сказать что-то еще, некрасиво скривив губы, злится, а мне ее злость – как сладкий мед.
– Присядь, мы еще не закончили.
Горн даже не повышает голоса, но я его слышу, смотрю в глаза уже без страха, но все равно с каким-то трепетом внутри.
– Я не ем сладкое.
– Меня не волнует, что ты ешь, а что нет.
Даже любопытно, что он скажет, только ради этого опускаюсь на стул.
– Утром мы уезжаем домой. Ты, Виталина, едешь с нами.
Несколько секунд думаю об услышанном. Словно это было сказано не мне, а кому-то другому. Слова о доме звучат странно. Моим домом вот уже восемь лет является академия.
– Домой? Куда домой? Мама, объясни.
Впиваюсь взглядом в свою мать, требуя объяснений, даже дурно становится. Горн все так же расслаблен, Инна просто улыбается.
– Что здесь непонятного, Виталина? Домой – это значит домой. В наш дом, где ты родилась, и где теперь мы будем жить одной дружной семьей. Я, мой муж и твой отчим Дмитрий и ты.
Она пьяна?
Было ощущение, что это розыгрыш, некий театр абсурда с плохими актерами, куда я попала отчасти по своей воле. И сейчас люди, сидящие за другими столиками, поднимутся, начнут аплодировать и кричать, что все это шутка и что нас снимала скрытая камера.
Мы дружно посмеемся и разойдемся по своим домам, но нет, ничего такого не происходит. Горн по-прежнему сверлит взглядом, будто пытается разглядеть что-то такое, чего еще не видел. Мать улыбается, а я не понимаю, как реагировать на этот бред.
– Вы все с ума посходили? О каком доме и семье вы говорите? Ты сама меня отдала в академию восемь лет назад, избавилась, чтобы не видеть. А сейчас ты говоришь о семье?
– Ты сама хотела в эту чертову академию, я угрохала на тебя кучу денег – только для того, чтобы ты в свое удовольствие махала ногами. И все еще продолжаю за это платить. Так что будь добра, не устраивай сцены, мы летим домой, так хочет Дмитрий, у тебя все равно каникулы.
Вот оно – истинное лицо моей матери. Когда надо, она умеет быть гиеной.
– Ну зачем ты так, Инна? У девочки был непростой день, она на нервах. Но успокоится, хорошо подумает и соберет вещи. Вылет в девять, за тобой заедет Вальтер, а сейчас он отвезет тебя обратно.
– Я сама дойду, не надо.
– Вальтер довезет, а ты сядешь и поедешь.
На тон повысил голос, глаза потемнели, скулы заострились. Если бы сейчас он показал клыки вампира, я бы поверила, что он граф Дракула.
Глава 4
Иду по темному коридору.
Ночь.
Пальцы скользят по шершавой стене, под голыми ступнями прохладный пол. В конце коридора приоткрытая дверь, из-за нее пробивается свет. Я иду именно туда, словно меня тянет что-то сверхъестественное.
Но мне надо знать, что происходит за этой дверью, кто там в такой поздний час и чем занимается. Остается всего несколько шагов, когда начинаю слышать тяжелые вздохи.
Надо бы не идти, остановиться, повернуть назад, но мне необходимо знать, что происходит в этой комнате. Кусаю губы, замедляю шаг, но когда подхожу почти вплотную, зажмуриваюсь, делаю шаг.
Примерно представляю, что там происходит, не хочу это видеть, но распахиваю глаза и задерживаю дыхание.
Меня бьет током, ладони потеют, кончики пальцев покалывает.
Мужчина.
Он стоит спиной. Высокий, подтянутый, ноги широко расставлены, спина напряжена, плечи расправлены. Тусклый свет настольной лампы оставляет блики на блестящей коже, под ней играют мышцы. Упругие ягодицы, мощные бедра, мужчина напряжен, часто дышит, издавая те самые хрипы, которые я слышала.
На полу у его ног на коленях стоит девушка. Но меня удивляет не это, а то, как выглядит его спина. Не могу оторвать от нее взгляд.
Ее левая половина изуродована ожогами, кожа бугристая, неровная, а другая полностью забита татуировкой. Не могу понять, что за рисунок, а когда приглядываюсь, зажимаю рот рукой, чтобы не издать ни звука.
Это образ дьявола с ветвистыми рогами и звериным оскалом. Но это лишь половина головы, часть его образа,– страшного, отвратительного, отталкивающего, но в то же время притягательного.
Татуировка тянется дальше, уходя узорами на правое плечо и руку, словно языки пламени скользят по коже, делят мужчину на две половины – светлую и темную. Опускаю глаза ниже, у его ног на коленях стоит девушка. Он держит ее за волосы, сжимая их пальцами, а она сосет его член, издавая сдавленные стоны.
Воздуха не хватает, судорожно делаю большой вдох. Не знаю, что это за девушка, кто она такая, как выглядит, мужчина закрывает ее собой. Начинаю дышать чаще, понимая, что являюсь свидетелем очень интимной сцены. Всегда считала, что это такая пошлость, когда женщина сосет мужчине член, делая минет, но, оказывается, это может быть даже… красиво?
Надо бы уйти, но я продолжаю стоять и смотреть, сама не понимая, зачем это делаю. Голова идет кругом, пальцы дрожат, впиваясь в дверной косяк, где-то в солнечном сплетении разрастается огонь моего возбуждения.
Облизываю пересохшие губы, вновь скольжу взглядом по телу мужчины, по его спине, плечам, останавливаюсь на руке, неотрывно смотрю на кисть с татуировкой. Это череп с огненными впалыми глазницами, пальцы сжимают темные длинные волосы девушки, пока мужчина трахает ее рот.
Но вот он медленно оборачивается в мою сторону, смотрит, приковывая взглядом, а я, кажется, начинаю падать в глубокую, темную бездну моего подсознания. Воронка закручивается сильнее, он затягивает меня в пропасть порока.
Я понимаю, кто этот мужчина.
И кто перед ним стоит на коленях.
– Вита, Вита, проснись, хорош стонать, тебе что, кошмар снится, порнография какая?
Резко просыпаюсь, сажусь, выныривая из глубины своего странного сна, испуганно смотрю по сторонам. Я в своей комнате, в академии, Ксюша трясет за плечи. Это был всего лишь странный, даже немного страшный, порочный и такой реалистичный сон.
Снова откидываюсь на подушку, жарко, футболка прилипла к телу, Ксюша смотрит взволнованно.
– Все нормально?
– Да, все хорошо.
– Сон, да? Мне тоже иногда снятся кошмары. В них меня похищают, прикинь? Совсем можно кукушкой поехать, кому я нужна, чтобы меня похищать?
– Ну, мало ли, может, кто влюбится в тебя и похитит.
– Да, в том году, помнишь, Серову так якобы похитили, она и рада была, а потом залетела. Хорошо хоть восемнадцать уже исполнилось, а то директрису бы затаскали по судам родители Серовой.
Снова сажусь на кровати, горит ночник, беру с пола бутылку минералки, долго пью, прокручивая в голове сон и ужин с матерью и ее новым мужем.
– Ты как себя чувствуешь, Ксюш?
