скачать книгу бесплатно
– Он, когда немного подрастет, сможет выполнять любые желания, сейчас он еще совсем малыш. Даже самые заветные.
– Совсем любые?
– Да, я загадаю, чтобы больше не бывать в больницах и чтобы папа пришел ко мне. Он ведь не приходит, потому что я больная, я знаю, так говорила одна тетя, а еще, что такие дети, как я, никому не нужны.
Шею бы сломать той тете, зла не хватает! Как можно быть гадкой и бесчеловечной, чтобы говорить такое при ребенке?
– Это была очень злая тётя, не слушай никого и не верь плохим словам. Ты моя самая лучшая девочка на свете, и все будет хорошо, осталось совсем немного.
– И мой папа ко мне придет?
Не знаю, что ответить дочери, ее папа ни разу не приходил и никогда не придет, ему не нужна дочь, никогда не была нужна.
– Обязательно придет, потому что ты самая прекрасная и сильная девочка на всем свете, да еще с волшебным единорогом Сеней. Пойдем, умоемся, бабушка сварила кашу.
Идет в ванную, в маленькой бабушкиной квартире совмещенный санузел, все уже такое старое от времени. Но на ремонт не то что нет сил и времени, нет денег. Бабушкиной пенсии и моей зарплаты хватает на коммунальные услуги, скромную еду, большая часть уходит на лекарства для Ангелины.
Врачи поставили диагноз – дефект межпредсердечной перегородки. Скорее всего, Ангелина уже родилась с ним, но чем старше она становилась, чем активнее двигалась, тем ярче проявлялись симптомы данного заболевания.
Все началось полгода назад, после того как дочери исполнилось четыре года, частые простуды, сильная утомляемость, одышка. Сначала нужно было дорогостоящее обследование, затем препараты, поддерживающие хотя бы нормальное состояние ребенка.
Клиники тянули все больше денег, настаивали на операции в университетском госпитале Стамбула, стоимостью больше миллиона рублей, и, конечно, чем раньше, тем лучше. А еще деньги на перелеты, проживание, восстановление.
Голова шла кругом, руки опускались, я не знала, за что хвататься и у кого просить помощи.
– Ты сегодня опять допоздна?
Бабушка даже не смотрит на меня, разливает чай, ей тоже нелегко одной весь день с маленьким ребенком, и он не понимает, почему ему нельзя бегать по парку, как всем детям, кататься на велосипеде, о котором Ангелина так давно мечтает.
– Да, возьму ночную смену, есть работа в прачечной и на кухне, я договорилась с менеджером, лишние деньги не помешают.
– Саша, ты хоть понимаешь, что, работая такими темпами, ты себя загубишь? На тебе лица нет, под глазами круги, ладно, я старая, мне помирать скоро, но ты-то должна думать о будущем, ни одному ребенку не нужна замученная мать.
– Не говори ерунды, ты будешь жить сто один год, я тебе это обещаю.
Не обращаю на ее слова внимания, редко теперь смотрю на себя в зеркало, это незачем. Мне скоро двадцать пять лет, но ощущение, что в три раза больше, от нервов совсем мало ем. Да и какая мать будет бегать бодрая и веселая со здоровым румянцем на щеках, когда ее ребенок практически медленно умирает?
– Ты бы оставила свою гордость и сходила к ее отцу.
Бабушка кивает на Ангелину, та сидит в детском стульчике, кормит единорога с ложки кашей, что-то бормочет под нос, такая забавная.
Долго смотрю на бабушку, моя самая добрая и сильная женщина на свете, только она не дала мне с ребенком окончательно увязнуть в нищете после его рождения.
Нина Павловна – мой ангел-хранитель, без нее я бы совсем опустила руки. От меня отвернулись все: мать, отчим, отец Ангелины выгнал с работы, по его же протекции отчислили из института. Долгая история и неприятная.
Поджимаю губы, отворачиваясь к окну. Да о какой гордости может идти речь? Я пять раз к нему ходила, готова была на коленях стоять у порога дома, но охрана не подпускает близко, а сейчас его вообще нет в стране.
– Я ходила, ему все равно.
Отвечаю, глядя бабуле в глаза, она понимающе кивает, медленно размешивает сахар в чае.
– Не забудь дать Ангелине лекарство и, если позвонят из клиники, запиши всю информацию, вдруг я буду недоступна, в цоколе, где прачечная, плохо ловит сигнал.
Быстро целую дочь и бабушку, в прихожей накидываю пальто и платок на голову, проверяю телефон, мелочь на проезд, хватаю сумочку. На улице только рассветает, прохожих не так много, сосед выгуливает болонку, машет рукой, улыбаюсь.
Конец октября, лужи скованы тонким льдом, он громко скрипит под подошвой, поднимаю воротник, чтобы укрыться от холодного ветра. У меня сегодня сложный день, решающий.
Оттого, как все пройдет, зависит не только здоровье дочери, но и моя жизнь. Доехав в тесной маршрутке до нужной остановки, прохожу вперед двести метров, сворачиваю к центральному входу гостиницы.
Отель сверкает огромной золотой надписью «Империал» на сером фасаде. На широком крыльце в больших вазонах декоративные ели, стекла на панорамных окнах начищены так, что кажется, стекол нет вовсе.
Два администратора за стойкой что-то сосредоточенно пишут в журнале посетителей. Начальник службы безопасности стоит рядом.
Хороший мужик, но сейчас совсем не до его ухаживаний.
Иду к служебному входу для персонала. В раздевалке переодеваюсь в униформу горничной. Да, у девочки, подающей большие надежды, отличницы и спортсменки, были другие планы на жизнь. Александра Аверина хотела управлять такими отелями, делать комфорт еще лучше, находиться среди стекла, мрамора, живых цветов и шикарных интерьеров.
Что ж, все почти сбылось.
Но я не управляю. А чищу дорогие унитазы, заправляю на кровати белье из натуральных тканей, убираю за гостями использованные презервативы и полные пепельницы.
Из всех мест, где мне до этого довелось работать, а было их немало – от придорожных забегаловок до второсортных мотелей, этот отель самый престижный и дорогой в городе. Устроиться получилось по знакомству, помог тот самый сосед с болонкой, дядя Женя, здесь поваром работает его племянница.
Но сегодня мои мысли совсем не о работе, а о том, что будет вечером.
Как странно порой устроена наша жизнь, она подкидывает случайные встречи, а затем неожиданные решения. И именно от тех людей, помощь от которых ждешь в последнюю очередь.
Но недаром говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад.
Я ступила на нее без оглядки.
Глава 2
Несколько дней назад
– Аверина, ты ли это?
Иду по коридору отеля, погруженная в свои мысли, не замечая ничего и никого вокруг. Меня окликает звонкий женский голос, останавливаюсь.
Снежана Перова, одноклассница моя, строгий брючный костюм бежевого цвета, через локоть перекинуто норковое манто. Блондинка с короткой стильной стрижкой, яркие губы.
Вот именно встречи с ней мне не хватало все это время.
– Здравствуй, Снежана.
– Аверина, ты работаешь здесь? Тебе идет форма, белый фартук, черное платье, как в гимназии нашей, помнишь? А ты ведь учиться пошла на гостиничный бизнес? Решила начать с низов, так сказать?
В голосе и взгляде Снежаны нет злорадства, она просто констатирует факт, что я и так ничего не добилась бы. Она еще со времен нашей суперпрестижной гимназии указывала мне на место, где я должна быть, естественно, ниже нее на несколько ступеней.
– Да, немного не вышло так, как хотелось.
– Бывает… – Девушка сочувственно кивает, продолжая меня разглядывать. – А ты что сейчас делаешь? Пойдем, потрещим, наших вспомним, кто, где, что, как.
– Извини, Снежан, работы много.
Я не знаю, о чем с ней трещать, у меня больная дочь, которая не нужна собственному отцу, пожилая бабушка, я работаю в три смены. У нас не может быть никаких общих тем для разговоров.
– Обидно, да всего пара минут, кофе выпьем, я договорюсь с администратором и управляющим.
Она договорится?
Что вообще Снежана делает в нашем отеле? Она вроде как пошла по великому блату в медицину, у нее вся семья – кто в гинекологии, кто в стоматологии.
– Давай, пойдем, Аверина, не будь букой, как обычно. Лёвушка и слова не скажет, у него жена на днях рожает. А угадай, где она будет рожать? Конечно, у папы в клинике.
Лев Михайлович – наш управляющий, это он тут заведует всеми делами, но горничных не касается, у нас есть своя начальница. Хозяйка «Империала» живет в Греции, у нее четверо детей, прилетает раз в год, я ее так еще и не видела, но зато историй о ней наслушалась сполна.
Снежана тянет меня в сторону ресторана, не сопротивляюсь, у меня как раз обеденный перерыв полчаса. Мегера Оксана Валерьевна уехала по делам, я хотела провести его в поисках благотворительных фондов, куда можно подать данные на сбор денег для Ангелины.
А может, у Перовой занять?
Они богатые, вдруг не откажет? Ее шуба, туфли, украшения стоят как операция моей дочери. Кто сказал, что просить деньги на спасение жизни неудобно? Тому просто не дорога? жизнь близкого.
Садимся за дальний столик, Снежана заказывает два кофе, гостей в зале немного, обед уже прошел.
– Ну, рассказывай, как жизнь? Вижу, что не особо, круги под глазами, цвет лица серый, надо к косметологу сходить и непременно съездить в Европу на воды.
– Да у меня неинтересная жизнь. Как сама, как работа? Ты ведь так хотела быть моделью, я помню, грезила подиумом и высокой модой.
Перова на самом деле была жуткой модницей и выпендрежницей, самая яркая, красивая, дерзкая, уверенная. Так, наверное, и надо воспитывать девочек, при условии, конечно, что есть деньги, которые придают им уверенности и дерзости.
Почти восемь лет прошло, как гимназию окончили, хорошие были годы, хотя тогда казалось, что ужасные. Подготовка к экзаменам, выбор вуза, мы все полны планов и надежд. Это не считая ту, другую жизнь, что была вне гимназии.
Я еще общалась с матерью и кое-как с отчимом, выбирала платье на выпускной, принимала знаки внимания первого и самого крутого парня гимназии Святослава Воскресенского и, конечно, зацепом – нападки Снежаны, которая по нему сохла.
Веселая школьная жизнь со всеми ее взлетами и падениями, событиями, которые ты принимаешь слишком близко к сердцу, и кажется, что весь мир, еще немного, и рухнет.
Но рушиться он начинает по иным поводам. Жизнь учит, наказывает, делает сильнее. Но вот непонятно для чего.
– Ой, да какая модель? Разве папа позволит? Семейный бизнес – это святое. А твой-то вроде хотел, чтобы ты пошла по его стопам.
– Не хотелось, да там есть, кому идти, – поморщилась, вспоминая ежедневные скандалы, истерики матери, что нужно быть благодарной, дядя Витя так старается, мы должны ему помогать.
Отчим, за которого так удачно, по ее мнению, вышла мать, владел во всей области помойками и мусоровозами. Самый крупный региональный оператор, как это сейчас называется. Мусорный «король» Виктор Иванович Жданов.
Не хочу думать о своей семье, матери, которая отвернулась от меня, отчиме, сводных братьях, там вообще все сложно, даже мерзко и грязно.
– А ты помнишь Свята Воскресенского? Да, конечно, помнишь, у вас же был роман?
– Нет, у нас ничего не было.
– Да как же не было? Он ведь спорил с ребятами на твою девственность и выиграл.
– Выиграл? Это когда такое было?
Состояние, слегка близкое к шоковому, хотя прошло столько лет, и мне абсолютно все равно, что там случилось и кто на кого спорил. Но просто интересно, до какой степени может еще опуститься человек в своей подлости?
– Извини, лишнего сказала.
Принесли наш кофе, Снежана отпила глоток.
– Так вот, Воскресенский в столице какой-то важный банковский сотрудник, папашка ему филиал скоро подарит.
– Снежан, так я не поняла, что был за спор?
Подвинулась ближе, любопытство взяло верх. Хотя не понимаю, зачем мне это надо? Разговор с одноклассницей, которая меня открыто презирала.
– Ой, ну блин, Саш, это все детские забавы, что сейчас-то вспоминать? Дурак и Воскресенский, и его пацаны, поспорил, мол, девственности тебя лишит, и лишил.
– Кто? Святослав?
– Ну. На выпускном.
– Он не лишал меня девственности, Снежан, моим первым мужчиной точно был не он.
– Да? Ну, я же говорю, детские забавы.
Снежана мнется, ей явно неудобно и неуютно, отводит глаза, крутит пальцами чашку с кофе.
– Слушай, что расскажу, только никому…
Сижу, оглушенная предыдущей новостью, а она хочет вывалить на меня еще что-то. Вот не виделись мы семь лет, и не видеться бы дальше.
– У нас в городе раз в два месяца приводится аукцион, я тут сегодня именно по этому поводу была, обсуждали дату и время.
– Что продаете? Картины?
– Девственность.
– Шутишь?
– Девушки очень выгодно и очень дорого продают себя богатым мужчинам. Там у них свои заморочки: кто зациклен на невинности, кто просто решил вспомнить молодость, кто таким образом делает подарок партнерам.
– Ужасно. Торговля живым товаром у нас в городе?
– Так это дело добровольное, никто никого не принуждает и не ворует в подворотнях. Девушки приходят сами, мужчины их оценивают и делают ставки.
– И дорого?
