скачать книгу бесплатно
Лучший друг отца. Мой грязный секрет
Даша Литовская
Данис и Соня #1
Вытягиваю шею, разглядывая в душе голые ягодицы. Загорелые и высокие, их мышцы соблазнительно перекатываются.
– Ой, – тихо пищу.
Мужчина не спеша поворачивается. Его темная бровь ползет вверх. Глаза бесстыже меня изучают, на их дне пляшут смешливые черти.
Я ошалело глазею в ответ, и взгляд сам собой (против воли практически!) спускается ниже.
– Т-ты… Г-голый!
– Я не привык принимать душ в одежде, – отвечает, совсем не смущаясь.
Шумно сглатываю и с большим трудом возвращаю взгляд на лицо.
– Налюбовалась?
Обмотав бедра полотенцем, делает шаг в мою сторону.
На этот же шаг испуганно отступаю.
– К-как… Как я у тебя оказалась?!
Вся моя привычная жизнь перевернулась вверх тормашками, когда в наш город вернулся Данис Асадов.
Лучший друг папы.
И мужчина, которого я любила всю жизнь.
Лучший друг отца. Мой грязный секрет
Даша Литовская
Лучший друг отца. Мой грязный секрет
Вытягиваю шею, разглядывая в душе голые ягодицы. Загорелые и высокие, их мышцы соблазнительно перекатываются.
– Ой, – тихо пищу.
Мужчина не спеша поворачивается. Его темная бровь ползет вверх. Глаза бесстыже меня изучают, на их дне пляшут смешливые черти.
Я ошалело глазею в ответ, и взгляд сам собой (против воли практически!) спускается ниже.
– Т-ты… Г-голый!
– Я не привык принимать душ в одежде, – отвечает, совсем не смущаясь.
Шумно сглатываю и с большим трудом возвращаю взгляд на лицо.
– Налюбовалась?
Обмотав бедра полотенцем, делает шаг в мою сторону.
На этот же шаг испуганно отступаю.
– К-как… Как я у тебя оказалась?!
Вся моя привычная жизнь перевернулась вверх тормашками, когда в наш город вернулся Данис Асадов.
Лучший друг папы.
И мужчина, которого я любила всю жизнь.
~Глава 1~
Софи.
– Расслабься. Ты сегодня огонь, малая, – произносит мне на ухо мой старший брат. Вздрагиваю от неожиданности.
Поджимаю губы. И с глубочайшим чувством удовлетворения впечатываю свою шпильку в носок его лакированного ботинка.
– Еще раз меня так напугаешь… – шиплю.
Пашка морщится и громко смеется, не обращая внимания на гостей. Он балагур и повеса. И в любой компании свой до мозга костей. В отличие от меня.
На этом празднике жизни я чувствую себя как рыба, но отнюдь не в воде.
– Папе не понравится это платье, – старательно одергиваю облепляющую бедра, серебристую ткань. – Оно вызывающее.
Пашка закатывает глаза.
– Сегодня твой день. Отец тебе слова не скажет, – и ехидно прищурившись, добавляет, – как, впрочем, всегда.
Я не могу не растечься в злорадной улыбке и еле сдерживаюсь, чтобы не показать брату язык. Так повелось, что мы всегда с ним соперничаем. Конечно, с возрастом это уже так остро не проявляется. Но пьедестал родительской любви я занимаю по праву вот уже 18 лет.
Любимица. Умница дочка. Примерная студентка и гордость семьи.
– На, лучше. Выпей, – брат сует мне в руку узкий бокал с пузыристым шампанским. – Расслабишься.
Я по привычке озираюсь по сторонам.
До сегодняшнего дня официальное употребление алкоголя мне было запрещено. Но, кончено же, Пашка всегда утаскивал с праздников пару бутылок Пино-нуар (прим.автора: в данном контексте безалкогольный напиток), а потом мы распивали его в комнате брата прямо из пластиковых стаканчиков.
– Что же вы так богохульствуете, – нарочито серьезно произнесла мать, застав нас однажды за этим занятием. – Пить этот напиток из пластиковых стаканов – настоящее преступление.
Мы с облегчением выдохнули, и с тех пор от мамы особенно не скрывались. А вот от отца…
– Ты теперь имеешь на это все законные основания, – подначивает меня Пашка, и даже помогает поднести руку с бокалом ближе ко рту.
Цокаю языком, замечая в его глазах вызов. Мне не слабо! И с чувством собственного превосходства осушаю бокал до самого дна.
Слегка горьковатый привкус оседает на языке, а пузырьки напитка приятно щекочут. Спустя две секунды по телу льется тепло.
– Ты бы хоть закусывала, алкоголичка, – фыркает Пашка, явно не пораженный моей самоотверженностью. – Софья, Софья, что скажет отец, когда увидит, как ты прибухивешь у него прямо под носом? – Брат с укоризной трясет головой. – Вон он, кстати, идет.
Я тут же мысленно подбираюсь и группируюсь, как перед прыжком в холодную воду. Отец появляется из толпы гостей уже через мгновение.
Оценивает ситуацию, пробегаясь по бокалу в моей руке строгим взглядом:
– Не налегай, – только и произносит, не желая заострять на этом внимание. Смотрит поверх моего плеча, кому-то вежливо улыбаясь, а я не упускаю в это время возможности метнуть в брата испепеляющий взгляд. Съел?
– Хорошо выглядишь, – одобряет отец, возвращая внимание мне. На миг в его глазах мелькает проблеск сентиментальности. – Совсем взрослая у меня стала… Хоть завтра замуж выдавай. А еще вчера с косичками и розовыми бантами бегала… – то ли с унынием, то ли с печалью, задумчиво говорит.
– Я расту, – со смехом пожимаю плечами. – Остановить время даже тебе не под силу, па.
Я люблю папу, хоть порой он и бывает излишне строг и предвзят. Но даже эту предвзятость я способна понять.
Отец крупный бизнесмен, владеющий сетью элитных отелей. Он известен в широких кругах и по крупицам выстраивал свою репутацию.
Было бы странно предполагать, что детям в этой семье будет позволено все то, что позволено детям обычных людей.
Так что, пока в нас с братом зрел юношеский протест, а в головах раз за разом рождались сумасбродные планы, не влезающие ни в одни рамки приличий, отец терпеливо нам объяснял, что каждый поступок имеет последствия.
Надо отдать ему должное. Даже когда мы с Пашкой решили угнать любимый папин мерседес, и разбили его, не проехав и пары метров, он не стал кричать или физически наказывать нас.
Нам всего лишь пришлось целое лето работать по дому вместо прислуги, чтобы компенсировать ремонт дорогого авто.
С тех пор мы умеем ценить материальные вещи гораздо больше, чем до.
– Кстати, я сдала последний экзамен, – с гордостью сообщаю отцу, выхватывая у официанта второй бокал игристого. – На отлично.
Пашка снова закатывает глаза и одними губами произносит что-то похожее на «зубрила».
– Я всегда знал, что ты у меня умница, – хвалит отец, и я загибаю один палец. Вижу, что брат это замечает. – Светлая голова, – продолжает отец. Загибаю второй. – Никогда не даешь мне повода разочароваться. – И третий.
– О, кстати, отец, – делает Пашка свой ход, – совсем забыл тебе сказать, немцы вчера таки подписали с нами договор. Я их дожал.
Брат старше меня всего на три года, но уже занимает в империи отца не последнюю должность.
Я бы не сказала, что он особо старается. Ведь и так прекрасно осведомлен, что бизнес однажды станет по праву его.
– М-да, – задумчиво тянет отец, что-то печатая в телефоне, – но я давал тебе на это срок не больше двух месяцев, а ты «дожал» их за пять. За это время я бы уже два раза нашел других поставщиков.
Я беззвучно смеюсь, пока папа не видит, и демонстративно показываю Пашке руку, где нет ни одного загнутого пальца. Делаю жалостливое лицо. Пашка фыркает и отворачивается.
– Кстати, ты не видела мать? – Хмурится папа, оглядывая толпу.
– Нет, – вру я, ничуть не краснея. – Наверное, общается с кем-то из гостей, – отстраненно передергиваю плечом, подцепляя новый бокал.
На самом же деле, мама уже час торчит возле барной стойки, осушая десятый по счету мартини, и отчаянно флиртует с красавчиком барменом, но отцу об этом знать вовсе не обязательно.
Пашка с отцом рассеиваются в толпе, а я, на правах хозяйки этого вечера, вежливо спрашиваю гостей все ли им нравится.
Папа организовал это торжество в честь моего совершеннолетия. Хотя подобные вечеринки в особняке бизнесмена Павлова вовсе не редкость. Но он не воспринимает их как развлечение. Скорее, как способ собрать нужные связи в одно время и в одном месте.
Сегодня он бессовестно использовал мои 18, чтобы напомнить о нашей семье светскому обществу.
– Ох, милая, – слегка опьянено вздыхает мать, когда я подхожу к барной стойке, – ты у меня такая красивая.
Она переводит взгляд на бармена и хищно ему улыбается:
– Мои гены, – с гордостью произносит.
– Мам, – смеюсь я неловко.
– А что? Уже и похвастаться нельзя? Это сейчас, в тридцать два, мне уже не дано выглядеть так молодо и свежо.
– В сорок пять, – посылаю я бармену красочный взгляд.
– В разведку с тобой не пойдешь, – сетует мать. – Запомни, милая, ты уже никогда не будешь так молода и прекрасна, как сейчас, – она с печалью во взгляде допивает мартини. – В конце концов годы возьмут свое.
– Если я в 45 буду выглядеть как ты, то мне ничего не страшно, – беззаботно шучу, – тебя папа искал.
– Боги… Должно быть, я опять должна держать его под руку весь вечер и улыбаться всем этим скучным людям, пока скулы не сведет.
– Такова уж твоя тяжелая участь, – отрывисто произношу, все же заставляя маму подняться с барного стула и отправиться к папе.
А сама в это время думаю, что я нисколько не солгала. Выглядеть как моя мать, мечтает любая женщина ее возраста. Несмотря на года, она все еще стройна, подтянута и полна жизни. Лишь в последнее время сдает, все чаще о чем-то одиноко печалясь.
Мама добрая женщина. Но душе свободной художницы всегда было тесно в особняке в девятьсот с лишним квадратов.
Даже стандартные развлечения светской львицы, такие как собственный салон красоты, бутик элитной одежды и галерея, не смогли избавить ее от вечно тоскливого взгляда. Может, просто натура такая? Не знаю. Мама любит страдать.
К счастью, в этом я пошла не в нее.
Я пью пятый по счету бокал, когда понимаю, что мозг начинает затягиваться белым туманом.
Все кажется слишком радостным и веселым. Чувства обострены до предела. Мне хочется улыбаться каждому встречному, и вдохнуть в их унылые лица хоть частичку тепла.
Брожу по гостиной, порхая от одной стайки гостей к другой, пока ноги не прирастают к красному ковру на полу.
Я замечаю его неосознанно, краем опьяненного взгляда. Но, даже в таком состоянии, мозг фокусируется на этом мужчине в момент.
И хоть вижу его пока со спины, уверена, что не ошиблась.
Больше ни один мужчина в этой галактике не обладает такой сногсшибательной энергетикой, и не способен приковывать к себе взгляды женщин десятками.
