Прилив после засухи

Дарья Солнечная

Прилив после засухи

«Прилив в сезон засухи».

И надежда, и душа.

Три слова главных в мире есть, Их шепчу я, не дыша. В них и радость, и боль,

Что давно вышла из хода.

В них не солнце – целый свет, Не цветок – вся красота. Этот мир без них – монета, Что давно вышла из хода.

Это ты. И это я. И признание простое:

Я люблю тебя. 2025

Оглавление

Пролог

Прилив в сезон засухи

Часть 1: Трещина

Часть 2: Течение

Часть 3: Гроза

Часть 4: Выбор

Мелководье и омуты

Часть 1: Новая реальность

Часть 2: Тень Тани

Часть 3: Испытание

Часть 4: Ломка

Часть 5: Общий берег

Пролог

Иногда жизнь напоминает реку: предсказуемая, спокойная, несущаяся по давно проложенному руслу. Шура знала каждую излучину своей жизни: утренние сборы детей в школу, рабочие звонки, легкий поцелуй в щеку мужа Дмитрия, вечерние уроки, ужин, тихий час. Две дочери —Лиза, уже подросток с бунтарской искрой в глазах, и маленькая Маша, нежная и доверчивая. Большая квартира, машина, дача. Все было обустроено, правильно, безопасно. И до тошноты знакомо. Она давно перестала замечать, что в этой идеальной жизни не хватает самого главного – воздуха.

Все изменилось в тот дождливый четверг, когда в ее спокойную жизнь врезалась другая – бурная, темная, непредсказуемая. Это был мужчина по имени Виктор.

Прилив в сезон засухи

Часть 1: Трещина

У Шуры была идеальная жизнь, пока она не встретила Виктора. Человека из другого мира – с тёмным прошлым, шрамами и борьбой, о которой она знала лишь по книгам. Его правда оказалась страшнее и честнее всей её прежней жизни.

Это история о бегстве из золотой клетки. О выборе между благополучием и счастьем. О любви, которая стоит того, чтобы за неё бороться каждый день. Даже если прошлое не хочет отпускать, а будущее висит на волоске.

Иногда жизнь напоминает реку: предсказуемая, спокойная, несущаяся по давно проложенному руслу. Шура знала каждую излучину своей реки: утренние сборы детей в школу, рабочие звонки, легкий поцелуй в щеку мужа, вечерние уроки, ужин, тихий час. Две дочери – Лиза, уже подросток с бунтарской искрой в глазах, и маленькая Маша, нежная и доверчивая. Большая квартира, машина, дача. Все было обустроено, правильно, безопасно. И до тошноты знакомо. Она давно перестала замечать, что в этой идеальной жизни не хватает самого главного – воздуха. Все изменилось в тот дождливый четверг, когда в ее спокойное русло врезалась другая река – бурная, темная, непредсказуемая. Река по имени Виктор.

Он появился в их благополучном районе как призрак. Снял маленькую студию над кофейней, куда Шура заходила за капучино после родительского собрания. Он был новым бариста. Его руки – крупные, с проступающими венами и старательной татуировкой на запястье, скрывающей старые шрамы, – ловко управлялись с кофемашиной. Взгляд – пронзительный, уставший и до неприличия прямой.

– Вам сахар? – спросил он, и его голос, низкий, с легкой хрипотцой, показался Шуре единственным честным звуком за весь день.

Они начали с кивков. Потом с улыбок. Потом с коротких разговоров о погоде, когда в кофейне не было других клиентов. Он всегда спрашивал: «Как ваши девочки?» И слушал так, как будто история о пятерке Лизы по математике была важнее всех мировых новостей.

Дмитрий , ее муж, не заметил ничего. Он был погружен в сделку по слиянию компаний, а Шура была частью интерьера его успешной жизни – ухоженной, функциональной, нешумной.

Однажды Виктора не было на работе. Неделю. Шура с удивлением обнаружила, что ее дни стали серыми без этого двухминутного обмена взглядами. Он появился снова, осунувшийся, с синяками под глазами.

– Все в порядке? – вырвалось у нее. —Да ничего, – он попытался улыбнуться. – Старые грехи. Сорвался.

Она замерла. От такой откровенности стало не по себе. Но он не отводил глаз, не прятал стыда. И в этой нагой правде было что-то пугающе притягательное.

Он начал рассказывать ей по крупицам. О прошлом, полном боли и химического тумана. О разводе с Таней, которая забрала их дочь Леру и уехала, спасая ребенка от его падений. О годах в реабилитационных центрах, о борьбе за каждый трезвый день. О том, как он теперь работает здесь, платит алименты и имеет право видеть Леру два раза в месяц под бдительным присмотром бывшей жены.

Шура слушала, завороженная. Его история была полной противоположностью ее стерильному существованию. Это была жизнь с кровью, потом, падениями и попытками подняться. Она ловила каждое слово, и в ее душе, усыпленной годами комфортного заточения, что-то просыпалось.

Часть 2: Течение

Они стали встречаться «случайно». В парке, где он кормил голубей, а она гуляла с Машей. В читальном зале библиотеки. Их разговоры стали глубже. Он говорил о музыке, которую она не слышала, о книгах, которые она не читала. Он видел мир через призму боли, и это зрение было кривым, но невероятно острым.

Он познакомился с ее девочками. Маша потянулась к его добрым и грустным глазам. Лиза, с ее подростковым радаром на фальшь, сначала хмурилась, но он говорил с ней на равных, и лед тронулся.

– Они не бывают «бывшими», – холодно парировал Дмитрий. – Я против. Я категорически против твоего общения с ним. Понятно? -Дмитрий заметил. – Этот тип из кофейни? – спросил он однажды за ужином, откладывая вилку. – Ты видишься с ним слишком часто, Шура. – Он просто друг, Дим. Интересный собеседник. – У него прошлое. Я навел справки. Наркоман. Ты будешь водить наших детей в компанию к бывшему наркоману? – Он не «бывший наркоман». Он человек, который победил зависимость, – огрызнулась она, сама удивляясь своей горячности. Это был не диалог. Это был ультиматум. И он сработал с точностью до наоборот. Запрет стал удобренной почвой для их чувств.