скачать книгу бесплатно
– А где искать тех, кто проиграл время?
– Ты знаком и с такими? – внезапно заинтересовалась она.
– Как знать, – мрачно и загадочно ответил я, нагоняя тумана. Кто проведёт чёткую границу между моими придумками о двадцать шестом часе и тем, как всё на самом деле.
– Наверное, таких уносит туда, где время существует само по себе, – продолжила незнакомка. – Тогда тем, у кого его не осталось, есть за что держаться. Только такие места далеко от этой улицы. И даже от этого города…
Меня немного покоробила фраза «и даже от этого города». Я бы сказал: «От нашего города». И Вовка бы сказал так, стой он сейчас рядом.
– Вот странно, решила на миг срезать путь, а тут ты и потерявшие время… – продолжила незнакомка и вдруг замерла.
Я тоже словно окаменел. Чувствовал, что она сейчас что-то скажет. Что-то важное. Слова, которые из миллиона путей выберут правильное направление. Дорогу к Вовке.
Даже если он вовсе и не проигрывал время.
– Хочешь, найдём проход в места, где ИНОЕ время? – предложила девочка. – Только туда не ходят с пустыми руками.
– У меня есть деньги, – вытащил я кошелёк, но, видя, как отрицательно качнулась её голова, быстро добавил. – Или я тут живу неподалёку. Скажи, что принести. Я мигом!
Сейчас мне верилось во всё, что обещало вытащить Вовку из ниоткуда и поставить со мной рядом. Ноги готовы нести меня на край света. И даже за край. Но голова девчонки качнулась снова, и я остался на месте.
– Кто потерял время? – вдруг холодно спросила незнакомка.
– Думаю, мой друг. Вовка, – я чувствовал, будто сдаю Вовку с потрохами, поэтому мялся сверх меры. – Ещё надо проверить… Может, нет там Вовки… Может, не проигрывал он ничего.
А тревога Степана Порфирьевича не забывалась. И книга «УЧЁТЪ ВР?МЄНИ».
– Обнаружу Вовку первой, заберу себе, – непонятно, но очень серьёзно предупредила девчонка.
– Это ещё с чего… – взвился я.
Бледная ладошка развернулась ко мне, предостерегая и от ненужных слов, и от ненужных жестов.
– Если мы нашли портрет вневременной травы, то отыщем и траву, – девочка вытащила пуговицу и разглядывала рисунок на ней. – А после найдём и тех, кто умеет открывать её секреты.
Сказать «ищи траву» легче лёгкого. А вот искать во тьме махонькие ростки… Фонари-то никуда не делись, но девчонка настойчиво тащила меня в тёмные дворы, бормоча под нос:
– Тут ей не место. Тут страшновато, и под лавками кто-то прячется. Сверкают глазами. Я побаивалась идти мимо, пока ты меня не позвал. Но сейчас ты со мной, и они не выползут.
И вновь я не нашёлся, что ответить. Действительно, под деревьями, в тающем свете тусклых ламп, едва пробивавшемся сквозь тени листвы, стояли лавочки, но никакие глаза под ними не сверкали. Только под одной развалилась небольшая посапывающая и с виду абсолютно безобидная собаченция.
Девчонка-то на ходу выдумывает сказки… Зачем ей это? А мне и вовсе не хочется знать о подлавочных чудищах.
Вовка, услышь он эти истории, тут же покрутил бы у виска пальцем. Но мне не хотелось возражать. Я подумал, оборвись разговор после «не моё», и я остался бы на сумеречной улице в одиночестве с мыслями о Вовке. И полным отсутствием планов. А теперь мы брели в неизвестность. В безвыходных ситуациях хватаешься за любую соломинку. Поэтому мне верилось, что я выбрался на дальний конец дороги, в конце которой обязательно встречу Вовку. Я просто представлял его. Что он меня ждёт. Похищенная им книга оттягивала руку, но сам Вовка почему-то всё меньше казался мне ворюгой.
– Она неподалёку, – ввинтилось в ухо. – Я чувствую её запах.
Мы стояли во дворе, у крыльца частного дома. На подоконнике за стеклом одного из окон растянулся серый полосатый кот. Он сладко зевал и потягивался, ежесекундно рискуя отправить на пол расписную вазу. Из прихожей в комнату лился свет, но что в ней, мешала рассмотреть занавеска, закрывавшая застекольное пространство, не считая подоконника, вазы и кота.
Над дверью висел фонарь, испуская белое с голубизной сияние. Под лучами фонаря девочка совсем не походила на инопланетянку. И это меня почему-то немного успокоило.
Совсем чуть-чуть.
Я прямо дрожал от нервов. От незнания того, что случится дальше.
– При свете не увидишь, – незнакомка резко щёлкнула выключателем на дощатой стене.
Бледно-голубоватый свет мигом погас. От неожиданности я почти ослеп. Лишь через минуту глаза ухватили неясное смутное мерцание, островками расплескавшееся вокруг. Двор заполняли огромные лужи, где мог потонуть и «Титаник». В них отражались дальние огни. А ветер гнал по лужам рябь, заставляя отблески света мерцать и переливаться.
И что-то, похожее на упавшую звезду, сверкало в отдалении за мерцающими островами.
– Туда! – девочка, превратившаяся в тень, указала в сторону колючего огонька.
Требовались обходные пути, ведь лужи не желали расступаться.
Хуже того. Толстые ветви, будто многоглавый змей, качались и не желали нас пропускать.
И снова мне чудилось, что, прячась в темноте за колючей звездой, меня ждёт Вовка.
На истории мы слушали, как Одиссей проскользнул между Сциллой и Харибдой. Харибда – чудовище с громадной пастью, хлеставшей воду так, что та закручивалась водоворотом, а шестиглавая Сцилла ловко высовывалась из пещер, хватая моряков, опасавшихся пройти близ Харибды. И безопасного пути нет. Уклонишься от одного чудища, тебя сожрёт другое.
Неподалёку я слышал журчание падающей воды: та срывалась в канализационный люк, словно водоворот Харибды, подстерегающей беспечных путников. По холодной тёмной воде протянулся мелкий, едва видимый пунктир. Свет колючей звезды отражался от водяной поверхности, становясь лунной дорожкой. Он словно прокладывал нам верный маршрут.
Я мигом представил себя отважным Одиссеем. Сциллой мне казалось могучее дерево, чью листву мощно трепал ветер. Ветви мелькали перед лицом, словно норовили ухватить и вознести в трепещущую мглу. Оставалось держать в уме чёрную дыру невидимого люка и смело нырнуть под пляшущие на ветру ветки, сжимая пальцы незнакомки. Я ступал по нарисованному пунктиру, чувствуя радость от тепла чужой руки. Но настоящее ликование меня охватило, когда лужи остались позади. Лавры великого героя немного коснулись и меня. Звезда сверкала всё ближе.
Огонёк в ночи.
Маяк, дарующий путь сквозь смертоносную бурю.
Повеяло тонким свежим запахом. Я даже не заметил его поначалу, только вот настроение неспешно поползло вверх.
– Чувствуешь запах весны? – счастливо выдохнула моя спутница, обгоняя меня. – Только она так пахнет.
Я повёл носом: вроде как обычная мята.
Или нет?
Сверкающая искра теперь вытянулась, обрела невысокий стебель, отростки, узкие листья, которые распрямлялись и начинали играть со светом. Их словно вырезали из лимонно-жёлтой глянцевой бумаги. На них чуть ярче светилась тонкая прожилка. И вдруг цвет таинственного растения стремительно поменялся. Чуть повернутся его листья в одну сторону – синие тона. Чуть повернутся в другую – уже фиолетовые. Растение подрагивало от ветерка, вившегося меж наших ног. Я перевёл взгляд с травы на девочку: она прижала руки к щекам и смотрела на цветок как на высочайшее чудо.
Сине-фиолетовые тона сменились мрачно-зелёными. За полминуты непонятная загогулина выросла в густую гриву зелёных маленьких листиков. А потом в гуще развернулся цветок с прозрачными, волнистыми по краю лепестками, набегающими друг на друга. Лепестки переливались радугой, что твой Цветик-Семицветик из старого мультфильма.
– Нас ждали, – девочка поманила траву пальцем.
Пара стебельков с маленькими округлыми листиками поднялись к ней. Медленно, словно бы ласково, обвили протянутый палец. Весенний запах стал ещё сильнее, к руке незнакомки потянулись другие ростки. Они теперь отливали цветом закатного неба.
Хотя, признаюсь, в ночной мгле багровые тона навевали тревогу.
Растение дрогнуло, что-то щёлкнуло нежно и немного печально. Один из стебельков лопнул и тут же обвился вокруг девчоночьей руки мерцающим браслетом. В тот же миг загадочное растение быстро воспарило, словно корабль пришельцев, выполнивший миссию. Свет лепестков, удаляясь, постепенно терял мощь но не пропадал, превратившись в одну из звёзд на тёмном небе. Или я ошибался? Или всегда сияла там звезда?
Я оторвал взгляд от небес, разглядывая росток:
– Как называется эта трава?
Ответ мысленно придумывался сам, складываясь в нечто между молнией и ракетой, но девочка неуверенно пожала плечами. Браслет продолжал сиять, но уже не тёмной зеленью, а сказочными малахитовыми тонами.
– Теперь нас пропустят куда угодно, – вместо ответа сказала девочка. – Только надо выбрать место, где время идёт не так, как здесь.
Она посмотрела на меня, ожидая решения.
Но я абсолютно не знал, что ответить. Только отступал небольшими шажками, не отрывая взгляд от браслета. Шагал спиной, пока не обнаружил, что мы стоим на перекрёстке, освещённом золотистыми фонарями и переливчатыми огнями светофора.
Я замер, словно испугался: вдруг незнакомка подумает, что я хочу от неё улизнуть. Но она, мелко вышагивая, не отставала. И сейчас остановилась неподалёку. Ждала моих слов. Испуг быстро прошёл: девчонка чует, что я не сбегу. Знает, что не отдам Вовку. И всё же зачем ей понадобился Вовка? А ему книга?
Тут пальцы совсем онемели от её тяжести, и я положил обёрнутое газетами сокровище на высокий бордюр, отделявший от нас пустынную проезжую часть. В блеске уличных фонарей сияние браслета поутихло, но я видел, что запястье незнакомки озарено странной зеленью.
– Куда теперь? – вопрос остался без ответа, потому что девочка склонилась над свёртком.
– Что это у тебя? – встречно спросила она.
– Сейчас упадёшь, – и пальцы отогнули уголок газеты, показав обложку.
Я и предпринять ничего не успел, как газета отлетела прочь, а девочка ухватила Деревянную Книгу. Аккуратно гладила шарниры, держащие элементы первой головоломки, где центром представала объёмная арка. Её окантовывали три ряда человечков, раскрашенных под камень, обросший мхом. В середине арки расположился лучистый многоугольник с изображением ловца снов: паутинка в обруче, к которому прикреплён хвостик. Ниже ловца снова фигурки людей. Ровно три. И ещё ниже вырезали другой многоугольник. Уже без ловца. Зато его лучи обвивали веточки с маленькими листиками.
Не надо думать, что такой картинка была изначально. Когда мы открыли книгу, страницу закрывал хаос из тонких дощечек и мелких деталей. Непросто было собрать из них арку. Перемещались фигурки по строгим правилам: толстых джентльменов на массивных квадратах разместить по внешнему слою, изящных дам в длинных платьях на вытянутых кирпичиках загнать на промежуточный, а на внутреннем оставались пластинки с тонюсенькими фигурками детей. Причём, трёх из них следовало перегнать в центр арки между лучистыми многоугольниками. Эти пластинки были чуть больше остальных. Две с фигурками мальчишек. А в центре – девочка.
Но теперь я, затаив дыхание, не смотрел на фигурки. Взгляд упёрся в нижний многоугольник.
– Дай-ка пуговицу, – хрипло попросил я.
Незнакомка вытянула находку и показала её на ладони. Теперь сомнений не оставалось. Загадочное растение на пуговице и трава, обвивающая лучи многоугольника, оказались на диво схожи! Более того, трава на руке – живое воплощение той, что на пуговице и в книге.
– Это точно твоя? – серьёзно спросила незнакомка, поглаживая угол страницы.
Я лишь кивнул, но потом торопливо добавил.
– Подарок. На мой день рождения. Сегодня.
– Такие книги не появляются просто так, – продолжила девочка. – Они оказываются в нужных РУКАХ в нужное ВРЕМЯ.
Я вздрогнул.
Почему Вовка так не хотел, чтобы книга оставалась в моих РУКАХ?
Но ответ мог дать лишь он сам.
– Как твоё имя? – спросила девочка, и я чуть с расстройства не хлопнул себя по лбу.
Полвечера шастаем по городу, нашли загадочное растение, собираемся в какие-то удивительные места. А имена друг другу не назвали.
– Руэн, – мигом отрапортовал я.
– Руен, – повторила девочка, легко смягчив звучание, где жёсткая «э» обернулась мягкой «е».
Но мне не понравилось уродование имени.
– Ру-Эн, – повторил я, напирая на гласную.
– В староболгарском календаре сентябрь звали «руен», – обрадовалась незнакомка. – Теперь я верю, что книга, действительно, твоя.
Её глаза таинственно блестели.
– И теперь понятно, куда надо идти. Руен – второе название растения сумах, цветущего осенью.
– Трава, которую мы нашли, сумах? – догадался я.
– Нет, – отрезала девочка. – Но сумах известен и в виде специи. А здесь неподалёку прячется магазин, торгующий специями.
Она быстро и решительно зашагала вперёд, ничего больше не объясняя. Подхватив книгу, я нёсся за девочкой, но всех сил хватало лишь на то, чтобы не отставать. «Своё-то имя она не назвала», – подозрительно ворочалось в голове.
Но не вопить же теперь в затылок: «А как зовут тебя?»
Час пятый,
когда мы бежим по закоулкам, а потом из обители ароматов переносимся в заповедник диковинных цветов, где нам варят пропуск в иномирье
Магазин и впрямь оказался неподалёку, что выглядело странным. Свой район я излазил вдоль и поперёк, шныряя по всем закоулкам. Почему же переулок, где находился «Аромат корицы», остался необследованным? Казалось, я ходил тут тысячу раз!
Соседние дома в тусклом свете редких фонарей выглядели угрюмо. Взять оживлённые проспекты центра: фасады подсвечены, витрины магазинов – будто гигантские экраны. Всюду реклама и вывески. Но главное – люди: они идут за тобой, обгоняя, или несутся навстречу. А ещё автомобили с фарами, автобусы с озарёнными салонами, трёхглазые светофоры. Рёв двигателей, шуршание колёс по асфальту, обрывки разговоров по телефону, многослойный шум большого города…
Но сверни в улочку – и шум резко глохнет, а свет тускнеет, словно прежний мир отскакивает на тысячу километров. Витрины исчезают. Из сумрака нехотя вылезают блёклые кирпичные дома прошлых веков или даже избушки, чьи слепые окна закрыты деревянными ставнями. За кучей гравия и песка молча страдает покосившийся забор. Дальше едва разглядишь пару стен, выступающую из мглы половину покатой крыши и гору досок, похожую на заснувшее чудище.
Был час Неприметных Закоулков. Тех самых, которые обычно не видишь, спешно проходя привычными путями. А если увидишь, то и заходить не захочется. Что ты там, спрашивается, забыл? Дома стоят так близко друг к другу, что ясный день мигом превращается в сумрачный вечер. Фасады стары и обшарпаны, словно тебя отбросило на пару столетий назад.
Но именно в этот Час проходы становятся приветливее. Они зовут зайти внутрь, как будто говорят: «Смотри, у нас по дороге раскинуты загадки! Да-да, юный Питер Пен тащил Мешочек Загадок, и они высыпались из дырки. А теперь их разгадаешь ты!» И Неприметные Закоулочки превращаются в Тайные Тропы. Становятся куда интереснее Привычных Путей.
Перед нами – вывеска, а на ней завитые палочки корицы: две лежат продольно, и третья – сверху, поперёк них. Название гласит: «Аромат корицы». А на двери надпись: «Открыто в любое ВРЕМЯ». И нарисованы небольшие часики. На какой-то миг мне показалось, что на циферблате не дюжина делений, а целых тринадцать. Для суток, в которых нашлось место и двадцать шестому часу. Вывеска старинная: на деревянной доске выцветшие буквы. И тени на палочках корицы лежат, будто те выпуклые, а не нарисованные. Подумалось, что такую вывеску мог вырезать даже Вовкин батяня.
– Пошли, – рука потянулась к деревянной двери в узких трещинах.
– Сначала я, – девочка внезапно оказалась впереди. – Ведь май всегда следует перед сентябрём. А я – Майя.
Я и не сразу понял, что она назвала имя. Подумалось, что слово вырвалось откуда-то из Южной Америки – а-я-ма-я. Или даже не слово, а индейское заклинание. Тем временем, её пальцы коснулись кольца, вставленного в пасть грустной потёртой бронзовой собаки. Я услышал, как кольцо легонько звякнуло. А потом дверь отворилась.
Сразу повеяло запахами. То накатывали сладковатые волны, то щипало ноздри нечто жгучее, а после щекотало что-то невообразимое с кислинкой. Ароматы сплетались невидимыми течениями. Иногда я чуял нечто знакомое, пойманное на кухне, когда готовила мама. Вот, например, запах корицы. Тот самый, что дал название магазину.
Сделав несколько шагов по скрипучим ступеням, я тоже оказался внутри и догнал Майю, остановившуюся за порогом.
– Запах гвоздики, – раздался её шёпот. – А вот паприка… – она сделала шаг в сторону. – И с ней смешивается розмарин.
