скачать книгу бесплатно
– А я с другими не общалась.
Хочу
– Хочу на ручки!
– Это как-то скромно. Скажи лучше, исполнение каких трех желаний ты бы попросила у золотой рыбки?
– Ну… Всегда быть богатой, красивой…
– И?
– И на ручки!
У предсказателя
– Говорят, что ты предсказываешь будущее. Вот скажи, мне стоит жениться?
– Нет.
– Почему?
– Потому, что ты об этом спрашиваешь.
Ничего
– Скажи, вот чего ты достиг в жизни?
– Ничего.
– А что ты оставишь после себя?
– Ничего.
– И ты не страдаешь от этого?
– От этого должны страдать те, кто что-то от меня ждал.
Почти дзен
– Ты уже десять минут сидишь и смотришь на эту ветку. Это медитация?
– Нет.
– Ты думаешь о чем-то великом?
– Нет.
– Ты изучаешь, как осенью умирают листья?
– Нет.
– На тебя напала осенняя грусть?
– Нет, я жду, когда стихнет ветер, чтобы сделать снимок.
Куда он целится?
– Глянь, на фотографии именинник с ружьем.
– И куда он целится?
– В меня.
– Так ты рядом стоишь.
– Значит, промахнется.
Искусственный разум
– Ты не сможешь создать искусственный разум, который будет умнее тебя.
– Обижаешь! А почему?
– Из ревности.
Деньги
– У тебя куча денег! Почему ты их не тратишь?
– Но тогда у меня не будет кучи денег.
Врач
– Я стараюсь никому не говорить, что я врач…
– ???
– Иначе даже здоровые люди начинают думать, от чего бы им полечиться!
Дорога
– Туда ехать с двумя пересадками на метро.
– Да… хуже не бывает.
– Бывает. Если ехать на машине.
Аргумент
– Тебе разве нужен этот фонарик, зачем ты его покупаешь?
– Так он стоит всего семь долларов!
Герострат
– Ты что делаешь?
– Я геростратю, – сказал он, вырезая ножом на скамейке слово «Коля».
Дежавю
– Вроде я тут был.
– Дежавю?
– Красивое слово для склероза.
Собака
Собака тебя любила.
Ты мог ее воспитывать, серьезно с ней разговаривать, грозить пальцем и даже лупить по хвосту свернутой газетой.
Собака опускала глаза и пряталась за креслом.
Но потом она возвращалась, искала твою руку и засовывала под нее голову.
Собака хотела, чтобы ты ее погладил. Она не хотела быть в ссоре.
Потом собака постарела и стала болеть.
Ее шерсть стала тусклой, под ней прощупывались кости и какие-то шишки.
Собака знала это и перестала просить ее гладить.
Она была счастлива, когда просто лежала около стула, и ты не был против, если она слегка прислонялась к твоей ноге.
Этого кусочка тепла ей было достаточно.
Королева Инга
Инга часто просыпалась ночью, улыбалась и закрывала лицо руками. Она боялась, что свет улицы из окна и силуэт огромного платяного шкафа помешают ей запомнить промелькнувший сон.
Инга была уверена, что во сне ей показывают прошлую жизнь, когда она жила в далекой северной стране и часто гуляла по дорожке, ведущей от ворот старого замка к морю. Дорожка вилась между зелеными холмами, на которых лежали большие темные камни. Берег моря был высокий и крутой. Инга подходила к самому краю обрыва, куталась в длинный черный плащ и долго смотрела на серые волны, сливавшиеся на горизонте с мрачными тучами, из которых постоянно моросил мелкий холодный дождь.
Утром все пропадало. Инга уже не могла вспомнить свой замок, дорожку, холмы и серое море. Надо было умываться, завтракать и собираться в школу вместе с младшим братом, который всегда норовил спать до последнего, а потом с закрытыми глазами одевался, плескал холодной водой в лицо, делал глоток чая и с булкой в руке начинал искать тетрадки, которые надо было положить в портфель.
Они жили на первом этаже старого деревянного дома в крошечном городишке, затерянном в уральских горах. В доме было восемь квартир. Все жильцы знали друг друга с незапамятных времен, собирались вместе на похоронах и свадьбах, постоянно говорили, что их дом надо сломать и всех переселить в новые кирпичные башни, которые начинали строить на окраине городка. Там не будет мышей и тараканов, не будут лопаться от мороза водопроводные трубы, не будут скрипеть полы с огромными щелями, из которых зимой дуло холодом и сыростью.
Инга не прислушивалась к этим разговорам. Ей уже было пятнадцать лет, и она мечтала, что скоро уедет в большой город, где нет огромных луж на дорогах, где в канавах не валяются пустые бутылки и грязные тряпки, где ночью на улицах светят яркие фонари, где люди не ходят в магазин в ватниках и грязных сапогах. Этой мечтой она делилась только со своей подругой Танькой, которая тоже собиралась уехать в большой город и выучиться на парикмахера или косметолога.
– А ты, небось, в институт хочешь поступать? – спрашивала Танька.
– Ага, я хочу стать журналистом, чтобы ездить по разным странам и изучать историю, – говорила Инга и тут же вспоминала свои сны, в которых она бродила под дождем среди старых каменных стен.
– Мы в этих странах будем встречаться! – убежденно говорила Танька. – Я себе сделаю красивую прическу, выйду за богатого, и мы тоже будем ездить по разным странам.
Инга смотрела на редкие тонкие Танькины волосы, на ее широкий нос над маленьким, всегда недовольным ртом и ничего не говорила. Она вдруг поняла, что ей нужно чаще молчать. Инга научилась говорить сама с собой, ей казалось, что она говорит с той женщиной из северной страны, которая приходила к ней в снах. Кто та женщина, Инга не знала. В школьной библиотеке она нашла книжку про скандинавских королей и долго сидела перед зеркалом, сравнивая себя с картинками из книжки. Ей нравилось, что у нее узкое лицо с большими темными глазами и широким ртом с припухлыми губами. Черные волосы немного вились, были постоянно в беспорядке, но это ее не беспокоило. Беспокоил ее нос, он казался ей слишком длинным, но потом она увидела, что большинство королей из книжки были с огромными носами, и успокоилась. Ингу вполне устраивало, что она похожа на королей, пусть даже с такими носами. Родители ей намекали, что в ней намешано много разной крови, но на вопрос, кто были ее далекие предки, пожимали плечами и говорили, что помнят только своих бабушек и дедушек, которые ничем заметным не выделялись. Разве что один из дедушек однажды попал в тюрьму, но за что – никто не знал и знать не хотел. До этого он бросил семью и считался пропащим и никчемным человеком. Когда Инга спрашивала, почему ее назвали таким странным именем, родители улыбались и говорили, что они очень хотели, чтобы их дочка не была похожа на бесчисленных Тань, Наташ и Люб.
– Когда я рожала, то в палате нас было шестеро, – говорила мать. – И трое родили Наташек. А тут пришел отец и предложил имя – Инга. Мне понравилось, ты будешь чувствовать, что надо тянуться за своим именем, соответствовать ему! Женщина с именем Инга не может быть алкоголичкой и выносить помойное ведро в рваном пальто с клочьями ваты, торчащими из прорех.
– И потом, Инга – всегда Инга! – говорил отец. – Татьяна может быть Танькой, Елена – Ленкой, а Инга и в семь лет Инга, и в семьдесят!
Однажды Танька поймала Ингу в школьном коридоре, взяла под руку и утащила к лестнице – подальше от любопытных глаз.
– Я тут книжку прочитала! – сказала Танька ей на ухо, показывая что-то завернутое в газету. – Она почти запретная, всего одна в нашей библиотеке, мне ее Марья Степановна по знакомству дала на два дня. Я две ночи читала, оторваться не могла.
– А что за книга?
– Это про женщину, которой предложили стать ведьмой, а потом сделали королевой. Представляешь! Надо быть просто очень красивой, и тебя сделают ведьмой.
– Бред какой-то, – пожала плечами Инга. – Я, например, не хочу быть ведьмой.
– Ну ты дура что ли! – зашипела Танька. – Ведьмы летать могут. Хочешь на метле, хочешь на половой щетке! Я бы прямо сейчас села на щетку и улетела отсюда. У тебя дома все спокойно, а мы с матерью гадаем, придет отец пьяный или нет. Хотя он и трезвый тяжелый. Начинает гундеть про власть народам и землю крестьянам, да и меня начнет учить, как надо жить. Пьяный хоть упадет на диван и спит до утра.
– Я понимаю, но ведьмой быть не хочу. Я хочу быть журналистом.
– Ну и будь! – рассердилась Танька. – А книгу я тебе все равно дам почитать на два дня. Я Марье Степановне скажу, что не успела дочитать. Она добрая, простит.
Танька протянула Инге книгу. «Мастер и Маргарита» – прочитала Инга на обложке.
– Мастер – это полный козел и ботаник! – заявила Танька. – За что его Маргарита полюбила – не знаю. Ты можешь сразу начинать с того, как Маргарите волшебный крем подарили. Там еще история всякая, ты ее тоже пропускай.
– Сказка все это, – сказала Инга, листая книгу. – Сатана, ведьма, бал, королева, кот какой-то…
– Это не сказка, – прошептала Танька. – Там про полнолуние… Я тебе по секрету скажу, что когда полнолуние, то я спать не могу, стою у окна и кажется мне, что лечу куда-то… Я как прочитала, то сразу подумала, что это книга про меня.
– Ну, ладно, – улыбнулась Инга. – Если про тебя, то я почитаю. Через два дня верну.
Под утро Инга закрыла книгу и прошептала: «Нет, Танька, это не про тебя, это про меня!».
Инга опять открыла книгу и, полистав страницы, нашла слова: «Как причудливо тасуется колода! Кровь!». Взяв с тумбочки зеркальце, Инга долго смотрела на свои глаза, нос, распухшие губы, которые она беспощадно кусала, когда читала книгу. Потом потушила лампу, встала с кровати и тихонько, чтобы не разбудить сопящего Сережку, подошла к окну. По небу плыли желтые ночные облака, где-то за ними была луна, но сейчас вместо нее только светлое пятно. Инга вдруг почувствовала, как забилось ее сердце. Оглянувшись на спящего Сережку, она подошла к шкафу, где в одну из дверок было вделано большое зеркало, и сняла ночную рубашку. Зеркало отражало стройную фигурку, с набухшими грудками, с темными растрепанными волосами, огромными, чуть блестевшими глазами. Инга приподнялась на цыпочки, глубоко вздохнула, заложила руки за голову, закрыла глаза и представила себя в полете над ночными облаками, в серебряном свете луны, среди мерцающих звезд.
Тут засопел Сережка, сбросил во сне одеяло и тихонько застонал. Инга подошла к нему, укрыла, погладила по голове и, надев рубашку, нырнула в свою еще теплую постель.
– Ну, как? – спросила Танька на перемене.
Инга пожала плечами.
