скачать книгу бесплатно
Сакура
Константин Дар
Современная Россия… Начало 90-х, экономический геноцид и истребление собственного народа, деградация общества, беспредел власти.Подлинная история автора. Некоторые имена изменены и их совпадение может быть лишь случайностью.
Сакура
Константин Дар
© Константин Дар, 2021
ISBN 978-5-0055-1373-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
САКУРА
…Лепестком вишни
я хотел на землю упасть-
Чистым и не замаранным…
…Закутаться потеплее, чтобы не дуло сквозняком и спать-спать. Забыться сном от этого кошмара-вот единственное моё желание на данный момент. Иногда это удавалось, но постоянно спать просто невозможно. В соседнем помещении было слышно гуляние весёлой подвыпившей компании под музыку Доктора Албана и визги девиц.
31 декабря-канун Нового 1994 года. Весёленький получился праздничек… А мои друзья-приятели сейчас скорее всего смакуют лосятину, подумалось мне, вспомнив, что один из них грозился подать на стол это блюдо.
– Эй, слазь-пора Новый год встречать! -послышался голос моего соседа снизу и в подтверждение своих слов он несколько раз несильно ткнул мой импровизированный матрац. Я нехотя открыл глаза, с тоской и ужасом возвращаясь в реальность… Не сон…
Поднявшись, я сел и свесил ноги вниз, за что получил несильный толчок по ним.
– Поаккуратнее! -незлобно попросил мой сосед. Он уже разливал какое-то зелье-точнее переливал его из кружки в кружку. Я осторожно спустился вниз и присел рядом с ним, всё ещё трясясь то-ли от озноба, а то-ли от ужаса.
– Ну что же… С Новым годом! -невесело поздравил пожилой человек и протянул мне кружку. Я принял её с благодарностью согреваясь от обжигающей поверхности грязной и замызганной посуды, казалось, что она никогда не мылась, да и не нуждалась в этом. Бурая едкая жидкость обжигала своей горечью и сделав несколько глотков я скривился.
– По два глотка… Привыкай.-посмотрев на меня прокомментировал он.-Мы так пьём.
Я протянул ему кружку и он взял её с большой осторожностью явно опасаясь пролить хоть каплю.
– Хороший получился чифир-наваристый! -одобрительно кивнул он головой и вновь передал её мне, сделав пару мелких глотков. Я не разделил его восторга, но всё же промолчал, давясь напитком и не желая невзначай обидеть своего соседа. Он закурил и выпуская дым спросил:-Тебя как звать-то?
– Костя… -ответил я, жадно втягивая табачный дым. Он это заметил и протянул мне сигарету:
– Курить будем одну на двоих-неизвестно когда ещё появятся сигареты, а их у нас не так уж и много, -резюмировал он заглядывая в полупустую пачку Примы. Сигареты желали быть лучшего, но выбирать не приходилось.
– Спасибо! -поблагодарил я его, а он усмехнулся, косо глядя на меня.
– Спасибо мы не говорим, а говорим-Благодарю… Понял?
– Да, понял… Благодарю… А Вас как звать? -поинтересовался я у него.
– Зови меня просто-Медведь, -разрешил он и растянулся на нарах, отвернувшись к стене явно давая понять, что разговор на этом закончился. Я не стал навязываться и поставил пустую кружку на пол, потому что ставить её было просто больше некуда. Докурив сигарету казалось бы до самого конца я собирался было бросить окурок на пол, но сосед уловив мои намеренья заметил:-Окурки тоже не выкидывай.
Увидев на полу небольшую, но аккуратную кучку окурков, я присоединил свой к ним и вновь полез на второй ярус нар, желая погрузиться в сон и забыться в нём…
…Совсем недавно я устроился на новую работу, уйдя из охраны Пермкомбанка.Руководство решило ввести гладкоствольное огнестрельное оружие, а для этого необходимо было получить соответствующую лицензию. Ввиду того, что я не служил в армии, меня вежливо уведомили и дали понять, что не нуждаются в моих услугах. И все обещания начальника охраны бывшего майора КГБ Алексеева, относительно организации Айкидо-клуба само-собой аннулировались. Я забросил занятия, сообщив о своём решении немногочисленным членам клуба и расформировал группу, прервав договор об аренде спортзала во 2-й средней школе г. Глазова.
Для нормальных и успешных занятий необходимо было татами или проще говоря-борцовский ковёр. Однако приобрести его не представлялось возможным, а имеющиеся маты не годились для этих целей. Они то и дело имели свойства разъезжаться в стороны в самый неподходящий момент-один из занимающихся ушиб мизинец во время падения, а другой чуть было не отбил себе почку.
В конце-концов я сам устал оббивать пороги всевозможных организаций и бросил свою затею открыть и продолжить занятия Айкидо под эгидой Санкт-петербургского айкидо-клуба Такемуси-айки. Хоть я и имел диплом и возможную поддержку от Питера, но в Глазове данная затея не прижилась.
Алексеев предложил мне другую работу, но как-то нерешительно замешкался. Я уточнил его предложение и он, решившись сказал, что может устроить меня в тюрьму надзирателем. Разумеется я с негодованием отверг его предложение.
Вскоре мне предложили работу экспедитором и охранником в новой, недавно образованной фирме Скаут, которая занималась продажей и ремонтом электроники. Раз в месяц я должен был ездить в Москву, а иногда и в Питер для закупки товаров: телевизоры, видеомагнитофоны и тому подобное. Партии изначально были небольшими и приходилось волочить их на обычных тележках-вполне солидно для фирменной торговли.
Понемногу такие поездки становились более значимы, а объём увеличивался. Вскоре, благодаря моим усилиям и умению убеждать, поставки подросли до машинных норм. Но это было не сразу. Акционеры и директора боялись рисковать своими активами и взятыми под залог кредитами. Да и фирма-то состояла из трёх директоров (генеральный, технический и коммерческий),бухгалтера, продавца и меня. Позднее я привлёк ещё несколько своих приятелей к сотрудничеству. В свободное от таких командировок время мы охраняли помещение парикмахерской, холл которой арендовали под магазин.
Вся фирма держалась на бухгалтере-Оксане, которая имела возможность брать кредиты в банке. Ценой неимоверных усилий мне удалось убедить их на поставку не мелкой, а крупной партии товара и вскоре я ехал в Москву с кучей наличности в обыкновенном целлофановом пакете, которой вполне бы хватило на 2-х комнатную квартиру в Москве.
– А ведь с такими деньгами можно назад и не возвращаться… -как бы вскользь заметила бухгалтер-Оксана, выдавая мне под роспись данную сумму. Знал бы прикуп-жил бы в Сочи…
…Возвращаться из царствия Морфея не хотелось, но пришлось. Голова раскалывалась от недавнего похмелья, избытка сна и неверия в реальность. Я вновь попытался уснуть-тщетно. Тогда я аккуратно слез вниз и начал шагами мерять отведённое нам маленькое пространство. Почти сразу очнулся мой сосед-Медведь, как он представился вчера. Он закурил и задумался о чём-то грустно уставившись в пол невидящими глазами. Потом он громко позвал конвоира и тот спустя несколько минут появился.
– Нас кормить-то вообще собираются? -спросил у него Медведь.
– Столовая закрыта-Новый год всё-таки… -ответил тот:-Так что вряд-ли.
– Понятно. Кипяток можно?
– Сейчас сделаю-нехотя ответил молодой высокий милиционер, крепкого телосложения и удалился.
Медведь перевёл свой взгляд на меня:
– Ну, рассказывай, ты то как сюда попал?
– За убийство… -нехотя ответил я немного подумав и не счёв необходимым скрывать это от него. Сосед с интересом посмотрел на меня:
– И кого же ты убил?
– Вора!
– Сам?
– Угу… сам-голыми руками… – тут меня прорвало и я вкратце сбивчиво рассказал ему о произошедшем. Он меня внимательно выслушал и спросил:
– А дружки твои здесь ни при чём?
– Нет! -ответил я незадумавшись.
– Смотри… Паровозом пойдёшь.-он повторил мысль оперов, проводивших дознание, но я стоял на своём, отрицая причастность к этому делу моих друзей-одноклассников.
– Сколько мне дадут? -спросил я у него.
– Лет шесть-восемь, -ответил тот, немного подумав. Его ответ меня огорошил и я не нашёлся что-либо ответить. Он продолжил:
– Его уже не вернёшь-ты о себе думай, тебе жить дальше… Грузи его.
– Он ещё в реанимации… может быть выживет… -с надеждой возразил я.
– Ну тогда молись, чтобы так и было.
Мы немного помолчали, наконец появился конвоир с чайником в руке. Он налил кипяток в подставленные через прутья решётки грязные кружки. Медведь сразу оживился и начал процедуру заваривания своего зелья-она чем-то напоминала чайную церемонию, до такой степени он был сосредоточен и сконцентрирован на этом. Подождав когда чаинки все упадут на дно, он стал переливать пойло из кружки в кружку, а затем протянул мне, приглашая оценить его творчество. Я сделал два мелких глотка и вернул ему кружку, скривившись от горечи.
– А тебя за что? -спросил я у него, решившись перейти на более доверительное обращение.
Он невесело глянул на меня и ответил:
– 102 статья, умышленное убийство при отягчающих… Я отца убил… -он тяжело вздохнул и обхватил свою голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону:-Ай дурак!..И зачем же он полез?..
Я замолчал, оторопело глядя на него, но вопросы задавать перестал, представляя, что сейчас творится у него в душе. Мы выкурили одну сигарету на двоих после того, как покончили с чифиром.
Он не вызвал во мне какого-либо ужаса или страха, скорее наоборот-сочувствие, горе постигшее нас обоих сблизило и объединило. Каждый молчал, думая о своём.
– Попробую я ещё поспать, -сказал я и полез на свои нары.
– Давай, попробуй… Я тоже попробую.
В реальность происходящего как-то не хотелось верить и казалось стоит только приложить усилия и проснуться от этого кошмара, но увы-сон чередовался с явью, а происходящее не меняло своих очертаний. Тот же полумрак подвального помещения, сырость воздуха, свежевыкрашенные решётки по периметру нашей камеры и двухъярусные нары. Ничего не изменилось, если не считать того, что в соседних камерах появились соседи, да и к нам подселили какого-то замызганного мужичка-он нервно мерял шагами отведённое нам узкое пространство и разговаривал с Медведем о чём-то. Поняв, что провалиться в спасительный дрём не удастся, я нехотя слез с нар, разминая затекшие мышцы и кости, которые уже начинало ломить от безделия.
Из разговора стало понятно, что это так называемый суточник, которого не сегодня-завтра выпустят на волю. Он где-то мелко нахулиганил и его закрыли на незначительный период времени. Может и не стали бы задерживать, но новогодние праздники несколько сбили работу системы, а может быть его появление и не было случайным, но я это понял значительно позже…
Медведь был уже не новичок и поэтому относился к нему настороженно, явно давая понять, что особо доверять ему не стоит. Я прислушивался к их разговору, но не вникал в него-свои собственные мысли заглушали происходящее, да и общаться особо ни с кем не хотелось.
В соседней камере слышался женский голос. Насколько я понял по количеству голосов нас было где-то уже около десяти человек. Медведь опять позвал конвоира и попросил того дать нам кипятка-тот выполнил его просьбу. Мы уже втроём пустили горячую кружку чифира по кругу. Разговор то начинался, то затухал, нам с моим старым соседом явно не хотелось особо общаться-тяжёлые мысли каждого грузили и равное положение сближало нас с ним, чего нельзя было сказать о нашем новом соседе. Тот явно бывал здесь не впервые и прекрасно понимал, что скоро выйдет на свободу-оттого он особо и не переживал, чего нельзя было сказать о нас, переживающих глубокую трагедию и тяжёлые душевные муки. Медведь пытался шутить и немного поднять мне настроение, но ему это не удавалось, да и сам себя он чувствовал явно не в духе.
– Быстрее бы в турму… -произнёс он довольно интересно исказив название так сказать исправительного учреждения:-Тебя, скорее всего отправят в Люгу… Если попадёшь туда найди Базу и передай ему от меня привет. Он поможет тебе в первое время.
Обратился он ко мне. Я молча слушал старого и опытного сидельца:-База мой сосед, он завхоз в зоне, так что если узнает, что ты меня знаешь, то должен помочь разобраться что к чему.
– А ты?..-спросил я у него.
– А что я?..Я уже пойду на полосатый.
– Что за полосатый?
– Режим… РЦД… Я уже рецидивист… До этого отсидел тоже за убийство… -резюмировал Медведь и замолчал, тяжело вздохнув. Я замер, пытаясь уложить у себя в голове, что рядом со мной находится человек убивший не одного, однако ужаса к нему не испытывал-скорее жалость и сочувствие. Медведь наклонился ко мне поближе и тихо произнёс:-За делюгу особо не распространяйся и этому новенькому доверять не стоит.
Я косо взглянул на меряющего камеру соседа и согласно кувнул головой, давая понять что внял совету. Медведь закурил и развалился на нарах-невысокий худощавый пожилой человек, о котором с первого взгляда я бы ни за что не сказал, что он убийца… Коим собственно являлся и я сам…
У входа в КПЗ послышались какие-то голоса и все невольно замолкли прислушиваясь, наконец всё стихло и через несколько минут вошёл конвоир с матерчатой сумкой в руках. Он назвал чью-то фамилию и Медведь тут же откликнулся, произнеся своё имя и отчество. Конвоир подошёл к нашей камере и передал ему небольшую сумку через прутья решётки.
– Дачка!..-произнёс Медведь разгребая скудное содержимое сумки несколько пачек дешёвых сигарет, чая пригоршню конфет и печенья. Он опять попросил кипятка и конвоир недовольно фыркнул:
– Потом час кипятком своим не доставайте!
Отношения между конвоем и арестантами были довольно интересные-никто ни с кем не ругался и не обострял возникающих спорных вопросов, сохраняя негласный нейтралитет. Медведь угостил нас по целой сигарете и мы с жадностью закурили. Затем снова заварили чифир и принялись смаковать его, однако вкус этого пойла мне был не по нутру и я невольно кривился после каждого глотка до тех пор, пока не начал чувствовать легкую тошноту. Заметив это, Медведь протянул мне конфету-я её принял и начал разжёвывать, желая перебить горечь. Закурив по целой сигарете, он снова сказал о том, что надо экономнее быть со скудными запасами и дал понять, что вновь переходим на урезанный паёк. Потом он начал что-то раскладывать и делить на своих нарах. Закончив эту процедуру, он подошёл к краю решётки и подозвал соседей, передав им часть сигарет, чая и конфет-так он разделил свою передачу между всеми имеющимися камерами, оставив однако большую часть. Его за это поблагодарили и явно начали уважать.
Медведь завёл разговор с соседней камерой, намереваясь познакомиться и разговориться с соседкой-та нехотя отвечала на его вопросы. Простой трёп, целью которого было отвлечение всех от тяжёлых раздумий. Кому-то это удавалось, а кому-то нет… Спустя какое-то время стих и этот разговор и все невольно замолкли, погрузившись в дремоту или собственные мысли…
Наконец нас решили накормить и лязг металлической посуды вызвал невольное оживление в камерах. Появился конвоир с каким-то мужичком в штацком, волокущим за собой пару алюминиевых бидонов и небольшую горку мисок. Он разлил какую-то жидкость по мискам и передал нам, добавив каждому по четверти белого хлеба, а затем сразу же удалился, звякая полупустой тарой. Все принялись грохотать ложками явно прголодавшись-не кормили нас где-то около двух суток, не считая выпрошенного у конвоиров кипятка. То что упало на дно наших желудков скорее напомнило нам о чувстве голода, нежели утолило его.
В туалет нас выводили по одиночке и в течении трёх суток казалось, что о нас просто все забыли. Где-то второго декабря началось какое-то движение и кое-кого начали вызывать на допросы и прочие процедуры. Питание с этого момента стабилизировалось и нас начали кормить по три раза в день. Утром и вечером полужидкая каша иногда пшённая, овсяная, но большей частью сечка. В обед к этому добавлялся безвкусный и полупустой суп. К каждой порции пайка выдавалась четверть хлеба. Впрочем, как выяснилось позже, кормили нас неплохо в сравнении с тюрьмой.
В обед к нам явилась какая-то делегация людей в штацком и конвоиров. Построив всех и проведя перекличку один из них задал вопрос о наших жалобах-ответа на него не последовало и они удовлетворённо удалились.
– Прокурорский надзор-пояснил мне Медведь. Далее он сказал, что если нам не выпишут каких —либо санкций или ордеров, то по истечении трёх суток задерживать нас не имеют права. Глупая надежда возродилась у меня-уже истекал указанный срок. Вечером появились какие-то посетители, их голоса мы слышали у входа в КПЗ, в соседнем помещении-это были родственники задержанных, принёсшие им вещи или передачи. В их числе оказались и мои друзья-одноклассники, передавшие мне несколько пачек болгарских сигарет с фильтром:
– Костя, держись! -услышал я выкрик одного из-них, Щепина Романа, который ободрил меня и подтвердил мои намеренья не менять своих показаний.
– Но пасаран! -ответил я как можно твёрже…
На следущее утро нас с Медведем по очереди вызвали в коридор и заставили расписаться в каких-то документах.
– Всё, завтра поедем в турму, -резюмировал Медведь…
На следущее утро нас вдвоём погрузили в автозек и куда-то повезли. По прибытии на место нас быстро выгрузили и, не дав времени оглядеться по сторонам, загнали в мрачные бетонные стены. Через решётки убедились в соответствии наших личностей с документами и препроводили в так называемые стаканники, помещение площадью полтора на метр, обмазанное бетонной шубой с вкраплениями стекла на поверхности. Скудный свет блёклой лампочки едва освещал мрак, окна в нём не предусматривалось, а в конце-напротив стены находилась узкая деревянная скамейка, на который мы и расположились, едва втиснувшись. Легкая дрожь била всего меня, выдавая ужас перед тюрьмой. Заметив это, Медведь произнёс:
– Не дрейфь… И запомни простые правила-Не верь, не бойся, не проси…
Продержав нас около часа, в этом помещении о нас вроде как вспомнили и по очереди начали вызывать. Первым вызвали Медведя, а затем и меня. Заставив встать лицом к стене с руками за спиной, конвоир с дубинкой закрыл тяжёлые металлические двери громким хлопком и лязгом засовов. Затем он открыл другие двери и толкнул меня:
– Вперёд! -ведя по лабириту узких и мрачных проходов. Он завёл меня в более просторное помещение, в котором находился ещё один конвоир и приказным тоном заставил раздеться донага. После этого меня заставили насколько раз присесть. Всё это время я стоял лицом к стене с руками за спиной. Краем глаза я видел, как они ощупывают мои скудные вещи. Задав несколько вопросов один из них приказал мне одеваться, закончив процедуру осмотра личных вещей.
Затем меня проводили обратно в тот же стаканник, в котором уже находился мой друг по несчастью. Увидев его я даже обрадовался. Говорить особо нам было не о чем, а выдавать своего страха и ужаса я считал унизительным для себя…
В обед нам выдали по миске какой-то бурой жидкости, под названием суп и хлеб. Спустя несколько минут к этому добавили жидкую, но горячую кашу. Хлеб был какой-то водянистый и чёрный-от него почти сразу началась изжога, однако я почти силой вдавил всё это в себя, понимая, что рассчитывать на что-то более съестное не приходится. Затем посуду забрали и о нас как-будто вновь забыли. Украдкой перекурив мы привалились к сырым и холодным стенам и провалились в дрём из которого нас вывел требовательный окрик:
– На выход!
Далее нас повели два конвоира по бесчисленным лабиринтам коридоров с металлическими дверями и решётками. Один из них шёл впереди, а другой-сзади. Остановившись перед цельной и тяжёлой металлической дверью, впередиидущий приказал:
– По сторонам не смотреть! -Он отпер дверь ключом и на нас дыхнуло свежим морозным воздухом. Впереди шёл своего рода импровизированный коридор, ограниченный металлической решёткой из стен и потолка. Дорога шла через улицу в здание тюрьмы, краем зрения видна была высокая каменная стена, окутанная витками колючей проволоки наверху и полоса КСП, ограниченная рядами забора из проволки и беснующихся собак на привязи. Нас быстро провели внутрь тюрьмы и захлопнули дверь на улицу. Затем нас ввели в полуподвальное помещение. Всё произошло очень быстро-так мы оказались в камере, где находилось ещё несколько человек.
– Ну вот мы и в турме, -резюмировал Медведь и тяжело присел на скамейку около стола, стоящего посреди камеры. Я присоединился к нему, стараясь находиться поближе и как-будто ищя у него поддержки и защиты от неведомой опасности.
Обитатели камеры разглядывали нас с нескрываемым интересом и любопытсвом, но во взгляде каждого видна была невыразимая душевная боль, тоска и печаль. Задавать вопросы никто не решался, но было предложено отметить прибытие кружкой горячего традиционного напитка. В углу началось движение и запахло горелой бумагой и материей-так готовили кипяток, держа горящую материю под дном металлической кружки…
Через несколько минут на столе уже стояла чадящая кружка, накрытая импровизированной крышкой из бумаги. Собравшись в центре камеры, началось робкое и осторожное знакомство и некоторые почти ничего не значащие расспросы. Медведь держался уверенно и все чувствовали, что он здесь уже не впервые… Незаметно подходил вечер и в дверь камеры раздался удар, сопровождаемый криком:
– Отбой! -погас свет и вместо него зажглась тусклая дежурная лампа, обрамлённая решётчатым абажуром на стене.
Все расположились на трёхъярусных нарах, находящихся по обе стороны камеры, прямо на досчатых настилах и провалились в тревожный сон.
