скачать книгу бесплатно
– Ладно, понял, сейчас свяжусь со станцией. – Он начал вызывать станцию по портативной рации, сразу же пошли гудки. Пока никто не отвечал, он решил продолжать разговор: – Какая сегодня заполненность?
– Пять из восьми мест в бизнес-классе и восемь из двадцати мест в среднем классе.
– Тринадцать занятых мест из двадцати восьми. Что ж, бывало и больше, хотя позавчера мы вообще ехали почти впустую – всего шесть пассажиров.
– Зато всех их мы смогли бонусом разместить в бизнес-классе, – улыбнулась я, на что Уилфред ответил мгновенной улыбкой. – И всего пассажиров не тринадцать: ты не учёл себя и меня, плюс парочку питомцев, и к тому же, одна из пассажирок беременна.
– Что ж, в таком случае можно сказать, что пассажиров пятнадцать и…
– Можно считать, что шестнадцать, – заулыбалась я.
– Как скажешь, – машинист вдруг посмотрел на меня мягким взглядом, который присущ его мягкому темпераменту, но в этот раз он как-то так улыбнулся, что я отчего-то смутилась.
Гудки, вызывающие железнодорожную станцию, продолжали шипеть в рации.
– Послушай… – мой давний знакомый резко начал и вдруг запнулся.
От неожиданности я вся встрепенулась и сразу же решила прийти ему на помощь:
– Да, Уилфред?
Я обратилась к нему по имени. Обычно мы обращаемся друг к другу исключительно по фамилиям – Рэйнольдс и Мур, – но я видела, каким взглядом этот мужчина, старший меня всего на год, иногда посматривал на меня. Я никогда не задумывалась об этом, конечно нет, ведь до сегодняшнего дня я была замужем! Но вот это мой последний рейс, и он не знает об этом, хотя проработал со мной бок о бок целый год, с самого момента открытия станции надземной железной дороги в Лиссабоне – мы с ним стали одними из немногих, сумевших пройти аттестацию для работы на надземном рейсе супер-класса. Через несколько часов мы прибудем в Прагу, но вместо того, чтобы привычно занять свой заранее забронированный компанией номер в четырехзвездочном отеле, я отправлюсь в Вену, и мы больше никогда не увидимся…
– Я тут подумал… Может быть, ты будешь не против выпить со мной чашечку кофе? Я знаю отличный ресторан в Праге, в котором подают чудесный ужин… Не подумай, я знаю, что ты замужем. Просто… – снова запнулся.
И я опять решила прийти на помощь:
– Что “просто”, Мур?
– Просто я услышал от Хелены о том, что ты, ну, знаешь… Ты, вроде бы, разводишься со своим мужем. Вот я и подумал, почему бы не пригласить тебя на чашечку кофе… Прости, моё предложение, должно быть, может показаться тебе крайне бестактным… Оно таким и является, – всегда отличавшийся мнительностью Мур окончательно растерялся и смутился. Смущение его было настолько велико, что внезапно перебросилось и на меня:
– Почему бы и не выпить чашечку кофе с коллегой? – вдруг улыбнулась я, почти ощутив, как к моим щекам приливает румянец.
Уилфред резко посмотрел на меня своими добрыми, чёрными глазами:
– Правда хочешь поужинать со мной или ответила так из сочувствия?
– Ну знаешь… Такие вопросы не очень прилично спрашивать у женщины перед первым свиданием, – сказав так, я окончательно порозовела, зато мой собеседник мгновенно просиял: я обозначила его приглашение официальным свиданием, да ещё и согласилась принять это приглашение! Неужели я могу быть такой смелой?! Неужели кто-то действительно может хотеть пригласить меня на свидание, да ещё при этом и смущается, и опасается моего отказа?! В груди вдруг возникло странное чувство, какого я не испытывала, кажется, целую жизнь…
Не знаю, сколько ещё я бы не обращала своего внимания на шипение в рации и не отрывала своих глаз от смущенного профиля Мура, своеобразную красоту которого я до сих пор почему-то совсем не замечала, если бы этот сладостный момент не прервал ужасный бой – кто-то с устрашающей силой колотил в дверь и требовал немедленно открыть её!
ГЛАВА 3
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
РЕБЕЛ ГОНСАЛЕС – 29 ЛЕТ
– Береги себя. Поезжай домой и выспись, – с этими словами я прервала продолжительное объятье с отцом, который пришел провожать меня, несмотря на то, что мой рейс отправляется в полночь, а утром ему вставать в семь часов.
– Ты тоже подремай, ведь после ночной смены отдохнула всего ничего, – замечает мой старик.
– Я обязательно посплю в пути, – улыбнувшись и потерев его по плечу, пообещала я, не подозревая о том, что сейчас даю своему самому дорогому человеку обещание, которое не сдержу.
Внешне я совсем не похожа на отца. Он низкий и крупный, а я высокая и поджарая, у него широкий нос, а мой нос совсем тонкий. Даже цвет моей кожи немногим светлее, чем у него: мой отец доминиканец, а мать пуэрториканка с ямайскими и индийскими корнями. Внешними данными я больше пошла в мать – средняя красота, зато исключительная стройность, – а внутреннее составляющее во многом скопировала у отца, хотя, конечно, он намного добрее меня.
Всю свою жизнь мой отец проработал водителем кареты скорой помощи. Может быть, по причине желания быть ближе к отцу, чтобы присматривать за ним, я в итоге и выбрала профессию хирурга. Когда я стала дипломированным специалистом и поступила на работу в клинику, он так сильно гордился мной, что даже расплакался, рассказывая о моих успехах моей крёстной матери. Чтобы дать мне это образование, он многим пожертвовал и очень много работал. И несмотря на то, что он был отцом-одиночкой, он сумел дать мне не только лучшее образование, но и достойное воспитание. Боюсь, он даже не подозревает, что я горжусь им намного больше, чем он может гордиться мной.
Мать бросила нас, когда мне было девять лет. Она взяла мою двухлетнюю сестру и сбежала с ней посреди ночи, в Парагвай, где и затерялась на долгие годы. Мы думали, что они навсегда исчезли из нашей жизни, но вдруг, совершенно неожиданно, спустя двадцать лет абсолютной тишины, мать с сестрой заявились на порог отцовской квартиры… Сначала была радость – гораздо позже пришло осознание: мы оказались совершенно разными и совершенно чужими друг другу людьми. Уже спустя неделю после внезапной встречи мать и сестра обокрали квартиру отца, и вновь испарились, на сей раз не оставив даже записки. Это произошло месяц назад, а отец до сих пор не отошел от удара в спину – он не верил в то, что восстановление отношений с матерью его детей возможно, да и не хотел подобного, но он искренне радовался нахождению моей сестры, истинное лицо которой я смогла рассмотреть слишком поздно, отчего и не сумела предотвратить урона для отца… После пережитой драмы мой старик вдруг резко осунулся: его плечи теперь всегда опущены, а в его глубоких глазах читается тягостная печаль.
– Через неделю ты приедешь ко мне в Прагу, – улыбнулась я, повторно пожав родительское плечо. – Мы будем жить в пригороде, в чудесном домике.
– Тебе точно втрое увеличили заработную плату?
– Ты ведь знаешь, что я никогда тебе не вру. В Праге хирургов ценят больше, чем в Лиссабоне. И к тому же, на днях ты продашь квартиру, так что о деньгах переживать не стоит.
– И всё же, Чехия – совсем чужая страна.
– И какая красивая! Ты ведь сам сказал, что тебе понравилась чешская весна.
– Да, понравилась. Ну ладно, ступай уж, а то проводница на нас слишком пристально смотрит.
Я ухмыльнулась мысли о том, что мой отец каким всю свою жизнь был мягкотелым добряком, таким и остался, несмотря ни на какие невзгоды. Ещё раз обняв его хорошенько, я подняла с отполированных плит перрона сумку ручной клади и отправилась к поезду.
Отдав билет пытливой проводнице, которая и вправду наблюдала за моими объятиями с отцом слишком уж пристально, я обернулась и ещё раз помахала своему старику, который всё не уходил. В этот же момент я увидела девушку в чёрном плаще, одиноко и уверенно шагающую в направлении этого рейса. Я бы могла ещё выйти к отцу, но подумала, что мешать посадке других пассажиров нежелательно, и поэтому просто ещё один раз помахала рукой продолжающему стоять на перроне родителю, после чего, наконец, вошла в вагон бизнес-класса. Место в бизнес-классе – непозволительная для меня роскошь, но не в этот раз, потому что мой переезд из Лиссабона в Прагу полностью оплачен пражской медицинской компанией. В конце концов, я считаюсь одним из лучших хирургов Европы, при этом самым молодым, да ещё и являюсь женщиной. Сказать, что европейские светила питают высокие надежды относительно моего будущего, значит преуменьшить ответственность, которая сейчас лежит на моих плечах. От меня в это время зависит не только будущее моего отца и моих пациентов, но медицинское будущее целой страны, а быть может, и целой Европы.
Надо же, в бизнес-классе для одного пассажира выделяется целый диванчик, отделанный искусственной кожей, и стопроцентная защита от нежелательных соседей – никто рядом не сидит, весь диванчик принадлежит только тебе. Круто быть богачом.
Установив ручную кладь на полке над пятым местом, я сняла с себя куртку, с удовольствием опустилась на мягкий диван и сразу же взялась за попытки расслабиться: достав из сумочки наушники и заткнув ими уши, я включила звуки океана, надеясь как можно скорее заснуть. Однако какое-то странное ощущение, похожее на необоснованное беспокойство, продолжало неприятно напрягать моё нутро. К моменту старта поезда я уже почти справилась с этой неожиданной помехой, уже начала прикрывать веки в надежде погрузиться в сон, когда по коридору мимо пронеслась явно обеспокоенная пассажирка в чёрном плаще – та самая, которую я видела издалека, когда в последний раз махала рукой отцу. В попытке не реагировать на внешние раздражители, я всё же закрыла глаза и ещё усерднее прислушалась к шуму океана, выливающемуся из моих любимых наушников, но заново поднявшаяся волна напряжения никак не желала схлынуть повторно… Я ведь выключила чайник перед тем, как отдала ключи хозяйке квартиры? Да, я сделала это. Предупредила Матильду о том, что её кошка окотилась в подвале? Да, не забыла. Я ведь оставила отцу рецепт для Сэма? Ещё утром оставила, на комоде. Что же… Что же такое…
Уловив постороннее движение, я вновь открыла глаза и увидела, как девушка в чёрном плаще и с хмурым выражением лица шагает назад по коридору – она явно чем-то недовольна или… Или обеспокоена? Я резко вынула из своих ушей оба наушника, но девушка уже прошла мимо. Разве в первые пятнадцать минут поездки разрешается ходить?.. Но раз она ходит, значит, на то должна быть серьёзная причина. На секунду я даже подумала, не подняться ли мне, чтобы пойти вслед за ней и поинтересоваться, но вовремя опомнилась: о чём поинтересоваться? Зачем? И ведь техника безопасности запрещает отстегивать ремень в первые пятнадцать минут поездки…
Позади меня вдруг раздался мужской голос – пожилой мужчина, занимающий место с противоположной стороны коридора, обращался к молодому мужчине, сидящему прямо за моей спиной:
– Слышал? Или мне показалось? Она сказала проводнику, что видела массовое самоубийство на перроне? Там что, кто-то на рельсы упал?
Моё сердце упало: отец!
ГЛАВА 4
СВЕТ ИЗ НИОТКУДА
АДРИАНА БОНД
Я и не думала возвращаться на место – знаю я этих ответственных работников: стоит отвернуться, и никто ничего не сделает, даже если перед этим были произнесены клятвы о сиюсекундном выполнении задачи. Остановившись в тамбуре между вагонами бизнес-класса и среднего класса, я вынула из кармана плаща мобильный телефон и, под аккомпанемент громкого мяуканья кота, доносящегося из вагона среднего класса, начала беспокойно вбивать в поисковую строку браузера запрос: “Массовое самоубийство на перроне надземной железной дороги Лиссабона”. В ответ я сразу же получила странные статьи со статистикой самоубийств в Португалии за прошедший месяц, и ни одного намёка на интересующее меня происшествие. Эта зияющая пустота не могла не показаться мне странной. Ведь с момента происшествия уже прошло пять минут – новости и меньших масштабов разлетаются по сети быстрее, чем пчёлы, идущие на роение. Что же это такое…
Я едва не вздрогнула оттого, что кто-то, оставшись незамеченным, приблизился ко мне и коснулся моего локтя. Подняв взгляд, я увидела перед собой молодую, смуглокожую девушку, в глазах которой откровенно плескалось беспокойство.
– Простите. Простите, я хочу узнать… Вы сказали, что видели, как кто-то упал на рельсы? Кто это был? Это ведь не был темнокожий пожилой мужчина?
– Я не знаю. Среди падающих были и мужчины, и темнокожие…
– О, нет!
– Должно быть, Вы переживаете о ком-то, кто Вас провожал? Если так, можете быть спокойны: это? произошло на пятнадцатом перроне.
– Мы стартовали с шестнадцатого.
– Верно.
– И всё равно… Погодите. Упал не один человек?
– Нет, не один. Там была толпа… Простите, я точно не знаю, что? это? было.
– Да… Да, я понимаю… Благодарю за информацию, – с этими словами девушка нервно отстранилась от меня и, достав из заднего кармана своих джинсов мобильный телефон, подошла к закрытым дверям выхода из поезда и оттуда начала совершать попытки дозвониться до кого-то. Сразу же потеряв всяческий интерес по отношению к незнакомке, я вновь углубилась в интернет, и почти сразу наткнулась на что-то стоящее моего внимания. Зайдя на сайт проверенного новостного портала, я обнаружила целых пять новых статей, опубликованных за прошедший час, что уже было странно, так как обычно в ночное время суток такие новостные ресурсы молчат. У всех пяти статей были странные заголовки, все были украшены фотографиями людей с какими-то странными шарами, парящими возле их голов – точь-в-точь такие сферы я видела парящими над головами тех суицидников!
Я поспешно открыла самую свежую статью и начала с жадностью поглощать информацию. Обрывки фраз врезались в глаза и вызывали безотчетные, холодные мурашки по коже: “Это не шаровые молнии…”, “Похоже на паразитическое существо…”, “Существо или явление…”, “Сводят с ума людей, к пространству которых прикипают…”, “Подверженных толкают на убийства и самоубийства…”, “Днём в Америке они были чёрными, с наступлением ночи они приобрели белый пульсирующий свет…”, “Люксы – научное название этого явления, от латинского “lux”, что означает “свет”…”, “Первые люксы были зафиксированы в США, штат Нью-Джерси, в три часа пополудни…”, “Поднимаются на высоту до 100-120 метров от поверхности земли – высшая точка всё ещё официально не зафиксирована…”, “В Америке официально подтверждено 200 тысяч летальных исходов, неофициально цифра может превышать 1 миллион…”, “Явные признаки попавшего под действие люкса человека: небольшой пульсирующий шар света над головой, потерянный взгляд, хаотичные телодвижения…”, “Не покидайте своих домов, не открывайте двери и окна!!!”.
– Что это? – я вновь не заметила, как девушка приблизилась ко мне и теперь смотрела в мой телефон таким же испуганным взглядом, какой в эту секунду наверняка был у меня самой. – Что ещё за люксы?..
– Я… Не знаю…
– Можешь сбросить мне эту статью? – с этими словами она поспешно открыла в своём телефоне популярный мессенджер и показала мне адрес своего профиля. – Ребел Гонсалес, меня легко отыскать.
Не отвечая ни слова, я за считаные секунды нашла её контакт в своём мессенджере и переслала ей ссылку на статью. В голове в какой-то момент загудело… Что же это? такое?.. Почему это? случилось в Лиссабоне?.. Как обстоят дела в Праге?..
– Адриана Бонд? – Гонсалес вдруг оторвала от экрана своего телефона обеспокоенный взгляд и буквально впилась им в меня. – Ты та самая Адриана Бонд? Основательница “Honesty”? – в ответ я замерла, не зная, как реагировать на то, что меня узнали. Тем временем девушка продолжала таранить: – Я многое знаю о твоей программе. Потому что я врач… “Honesty” спасла много жизней.
– Да… Что ж… Эм… Хорошо…
– Мне очень приятно познакомиться с Вами, – с этими словами она уверенно протянула мне свою ладонь. Стоило мне в ответ протянуть свою руку, как она сразу же с силой пожала её. Я невольно отметила, что её рука обладает внушительной силой, обыкновенно свойственной противоположному полу.
Наконец вернув себе свою руку, я уже хотела поспешно ретироваться в свой вагон, но с той стороны до моего слуха вдруг донеслись такие истошные крики кота – да когда же он уже заткнётся?! – что я сразу же поняла, что мне не стоит двигаться в том направлении. Машинально посмотрев на свои наручные часы и поняв, что мы находимся в пути уже целых десять минут, а проводница до сих пор не соизволила отчитаться мне о проделанной работе, я уверенным шагом направилась в сторону бизнес-класса – выносить дверь кабины машиниста.
ГЛАВА 5
ЖЕРТВЕННАЯ ЗАБОТА
УИЛФРЕД МУР – 50 ЛЕТ
Мне было четырнадцать, когда моя мать села в инвалидное кресло. По сути, трагедия случилась из-за того, что ей было слишком тяжело: она родила меня от женатого мужчины, уже имеющего трёх дочерей и не собиравшегося разрушать свой первый брак с успешной телеведущей ради союза с молоденькой официанткой, с которой его интрижка продлилась всего каких-то четыре месяца, что и послужило причиной моего рождения. Мой отец был подлым человеком: сначала он настаивал на аборте, после не платил алименты, а когда его жена узнала обо всех его изменах – моя мать оказалась не единственной обманутой им женщиной, – и развелась с ним, не оставив ему ни цента, он начал преследовать мою мать и меня, как будто его целью стало отравление нашей жизни в отместку за то, что он собственными руками разрушил свою. Из-за его действий мать потеряла хорошо оплачиваемое место администратора в приличном ресторане, разорвала помолвку с мужчиной, с которым встречалась на протяжении трёх лет, и в придачу рассорилась с лучшей подругой, признавшейся в своей влюблённости в того, кто не давал нам спокойно жить. Ей действительно было тяжело. Именно поэтому она, однажды напившись в баре, села за руль автомобиля и, не справившись с управлением, вылетела в кювет. Машина перевернулась трижды. Мать выжила, но осталась инвалидом. Мой биологический отец сразу же оставил нас в покое – с тех пор, как мать выкатилась из больницы в инвалидной коляске, мы его больше не видели. С того же момента началась моя новая жизнь, всецело сосредоточенная на заботе о единственном близком мне человеке.
Первое время мать и сама неплохо справлялась с самообслуживанием, но годы быстро давали о себе знать и брали своё: ей всё чаще и всё больше требовалась серьёзная помощь со стороны. Только поэтому я и пошёл учиться на машиниста – машинистам в нашей стране платят так же хорошо, как докторам, в которые я совсем не годился. Мать нуждалась в дорогих лекарствах, дорогой аппаратуре, в дорогом медицинском обслуживании, продуманном комфорте, включающем в себя специально оборудованный дом, сиделку, массажиста и уборщицу. Всё это недёшево, а я никогда не был гением, так что мне пришлось потрудиться, чтобы обеспечить свою мать всем необходимым. Я закончил академию с отличием только потому, что знал, ради чего стараюсь, и справился с этой задачей очень вовремя: стоило мне получить свою первую заработную плату, как у матери начались сильные приступы. Моя жизнь превратилась в беспеременные пункты назначения: дом-работа-дом-работа-дом… Никакой личной жизни, никаких отклонений от маршрута, даже время сна было отрезано чётким лоскутом – шесть часов в сутки и не больше, чтобы сразу после сна брать очередной рейс или чтобы побыть с матерью чуть дольше, уделить ей чуть больше своего внимания и времени. Мне нельзя было болеть, чтобы не смещаться с чётко очерченного маршрута, и я этого не делал: все тридцать шесть лет, которые болела она, я ни разу не болел всерьёз – всегда был достаточно здоров, чтобы заботиться о поддержании её хрупкого самочувствия. И вот две недели назад моя мать в возрасте семидесяти пяти лет умерла в собственной постели: просто тихо заснула и больше не проснулась. Милосердная смерть, особенно для человека, бо?льшую часть своей жизни страдавшего от мучительных приступов боли.
Я не женился и не завёл детей. Был слишком занят: двенадцать часов в сутки водил поезд, шесть часов спал, еще шесть часов проводил с матерью. Конечно, моя жизнь была полноценной, так что у меня случались романы с женщинами. Их было целых три. Но естественно, что каждая из тех женщин хотела большего, чем я был способен предоставить: вся моя заработная плата уходила на заботу о матери, с которой я жил под одной крышей, и при этом я не мог уделять отношениям больше нескольких рваных часов в неделю. Так что совершенно неудивительно, что в итоге я остался в кромешном одиночестве. При таком образе жизни для меня было бы удивительно вдруг не остаться одному, наедине со своей бездонной тоской. Те три женщины, что некогда присутствовали в моей жизни, нашли себе менее занятых мужчин, обзавелись с ними прочными домами и красивыми детьми. А я… Две недели назад похоронил мать и понял, что рядом со мной никого нет. Конечно, в моей жизни присутствуют хорошие знакомые: мои коллеги и мой поезд – хотя фантомное, однако всем моим сердцем обожаемое подобие семьи. Другой семьи у меня будто бы никогда и не было. И вот, меня окружают замечательные люди, а всё же я одинок, как никогда. Прежде я был нужен матери, которая всегда ждала меня и неизменно радовалась моему присутствию в её жизни, а теперь… Теперь я никому не нужен. Две последние недели я очень много думаю об этой своей ненужности, но только сегодня ко мне пришла мысль, будто у меня всё ещё есть время, будто не всё ещё может быть потеряно. Марика Дмитроф, проводница третьего класса, сболтнула в разговоре с диспетчером Хеленой Смит, будто Хильда Рэйнольдс развелась со своим мужем. Эта новость словно током ударила меня: Хильда хотя на первый взгляд и является самой обыкновенной женщиной, в ней всегда было что-то такое, что заставляло меня смотреть на неё чуть дольше, чем на всех прочих проводниц. Должно быть, дело в той редкой участливости, которую она способна проявлять по отношению к совершенно посторонним людям. В любом случае, какой бы посредственной Хильда кому бы ни казалась, на самом деле она обладает редкой особенностью, которая может влюблять в неё мужчин, однако же, из-за заниженной самооценки, эта женщина явно не подозревает о тайной силе, вложенной в неё природой. Впрочем, быть может, всё дело во мне. Быть может, я просто мягок, а она из тех, кто способен понимать темпераменты, подобные моему… И ко всему прочему, она именно из того типа женщин, который всегда привлекал меня: светлые глаза, крашеные в светлый тон волосы, среднее телосложение, тёплый и одновременно уверенный голос.
Я был рад, что она пришла в мою кабину, пусть и по такому пустяковому вопросу, как громкое поведение подвыпившей пассажирки – лучшего повода остаться наедине и попробовать пригласить её на чашечку кофе нельзя было и придумать! Если откажется, что ж, я хотя бы попробую, а если согласится… Если такая женщина, как Хильда Рэйнольдс, согласится сходить со мной на свидание – я сделаю всё возможное, чтобы она не пожалела о сделанном выборе и чтобы всё не закончилось одним лишь свиданием! Поэтому когда я получил от неё неожиданно уверенное согласие и даже лёгкий флирт, я уже напрочь забыл думать о том, что она просила меня связаться со станцией, не обращал внимания на шипение в рации и размышлял только об одном: передо мной сейчас сидит симпатичная, умная и невероятно мило улыбающаяся мне женщина, которая только что действительно пожелала выпить со мной кофе, а я между тем последний раз ходил на свидание пять лет назад и прямо сейчас не понимаю, как умудрялся все эти годы жить без женского общества! В груди странно запульсировало, вдруг захотелось поскорее добраться до Праги, поскорее завершить этот рейс и всецело сосредоточиться на приятном волнении… Возможно, я даже заметно смутился, из-за чего не расстроился, а неожиданно обрадовался тому, что наше уединение было прервано совершенно бесцеремонным образом: кто-то с устрашающей силой заколотил в дверь с требованием открыть её. И откуда только берутся такие буйные пассажиры с расшатанной нервной системой?.. Прежде чем я успел ответить самому себе на этот вопрос, прекрасная Хильда уже поднялась со своего места, чтобы поскорее открыть дверь и утихомирить хулигана, а я наконец обратил внимание на шипение в рации… Что-то случилось?
ГЛАВА 6
ЧИСТЫЙ ВИСКИ
БРАЙАН БАРДО – 31 ГОД
Сделав три глотка из бокала, поданного мне до старта поезда услужливой проводницей, я возвращаю его в подстаканник с пониманием того, что больше не притронусь к этому напитку. Откровенно не лучшее пойло. Когда привыкаешь к лучшему, получая в своё распоряжение что-то худшего качества, сразу замечаешь это. Если в баснословном богатстве и есть минус, так вот он, в этом бокале.
Лиссабон был последним и неожиданно оказался самым несговорчивым пунктом на моей финишной прямой. Теперь, покончив с ним, мне с лихвой хватит ресурсов для своего самого масштабного и в буквальном смысле жизненно важного проекта, развернувшегося в Исландии. Спустя шесть часов после прибытия в Прагу, я вылечу прямиком в Рейкьявик, а оттуда в новое поселение на берегу Северной Атлантики, с целью остаться там навсегда. Навсегда – это очень долго. Целая жизнь. Единственное, что утешает меня в этом раскладе, так это то, что я успел посмотреть этот мир: с двадцати лет безостановочно путешествовал, как умалишенный, лишь бы увидеть как можно больше… И всё равно не успел увидеть достаточно, чтобы сейчас не сожалеть о мире, который мы теряем.
От тяжелых мыслей меня уже во второй раз отвлекает нарушающая правила безопасности девушка в чёрном плаще – она снова уверенным шагом направилась в сторону кабины машиниста. Невольно я оцениваю её внешние данные: на ней дорогой плащ последней коллекции Daorato – стоимость такого от двух тысяч долларов, если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, потому что знаю автора этой коллекции, как одного из тех людей, которые уже сейчас находятся в Исландии. В бизнес-классе есть свободные места, но этот плащ явился из среднего класса… Ну и что не так с этой красоткой? А ведь она красотка. Во всяком случае, в моём вкусе: длинноногая брюнетка с роскошной шевелюрой, белокожая, ярко выраженные скулы, строгий взгляд и большущие карие глаза. Если бы я впервые в своей жизни задумался о серьёзных отношениях – выбрал бы своей целью эту девушку, либо любую другую, но именно такого типажа. Точно не остановил бы свой выбор на девушке, подобной владелице канарейки. Подумав так, я машинально кошусь взглядом в сторону этой блестящей Барби… Скольких, подобных ей, я перетрахал? Откровенно говоря, блондинок было не так уж и много, в основном это были выкрашенные в неестественные цвета, часто смуглокожие, все в большей или меньшей мере силиконовые куклы, но обязательно непохожие на таких вот белокожих натуральных брюнеток – осознанно не приближался к образу своего идеала, чтобы ненароком не запачкать его. Быть может, дело в том, что моя мать была именно темноволосой и белокожей, а я всегда мечтал об отношениях, похожих на те, что были у моего отца с моей матерью. Жаль, что до сих пор я был слишком занят, чтобы обзавестись парой, теперь же шансов останется совсем мало: сколько в Исландии будет одиноких девушек, и сколькие из них могут иметь хотя бы теоретическую возможность по-настоящему заинтересовать меня? Боюсь, что цифра может оказаться даже не нулевой, а отрицательной. Ладно, в таком случае просто продолжу трахать тех, кто будет попадаться под руку – одинокий вариант, конечно, но отнюдь не самый страшный. И всё же… Мой отец не достиг бы известных высот, если бы у него не было любви моей матери. Жаль, что они не дожили до этих времён. На их же трагедии я получил один из важнейших уроков в своей жизни – последствия великой любви часто бывают страшны: после смерти матери отец всего за один год иссох – он в буквальном смысле умер от горя. Братьев и сестёр родители мне не оставили, так что и здесь внушительный прочерк. И всё же, несмотря на то, что родственников у меня нет, настоящих друзей у меня целых трое, а хороших знакомых ещё приличный ворох – не каждый может похвастаться таким богатством, особенно среди запредельно обеспеченных людей…
Пассажирка в чёрном плаще затарабанила в дверь кабины машиниста так, как может тарабанить только уверенный в себе босс. Надо же… Обожаю такой темперамент. В чём интерес отношений с девушкой, у которой напрочь отсутствует всяческая строптивость? Строптивой женщиной особенно приятно владеть. Чем строптивее – тем слаще обладание. Поэтому до сих пор с особенно строптивыми не связывался – снова лишь затем, чтобы не марать образ своего идеала. Может, дождаться, пока она оттарабанится и уйдёт на своё место, проследить за ней, проверить, с кем едет, и, если окажется, что она путешествует в одиночку – подкатить? А вдруг и вправду сработает? Вдруг она из спонтанных, и уже завтра я отвезу её в Исландию без уточнения информации о том, что эта поездка подразумевает собой билет в один конец… Определять судьбу другого человека – вот где кроется настоящее чувство власти. Сколько миллиардов судеб я распределил за последние полгода? Не столь важно. Точнее: важно не то, сколько миллиардов я оставил за бортом, сколь важно, сколько миллионов смог взять на борт – не так много, как мне того хотелось бы.
– Откройте дверь! – вдруг поверх грохочущих стуков раздался строгий и необычайно мелодичный голос владелицы чёрного плаща – ноты этого голоса мне сразу же решительно понравились. Решено – подойду к ней, когда она немного угомонится…
– Да что же это такое! – голос явившейся на призыв проводницы прозвучал с обеспокоенной хрипотцой. Жаль, что говорящие находятся в кухонной зоне между бизнес-классом и кабиной машиниста, из-за чего нельзя понаблюдать за пассажиркой в плаще. – Немедленно вернитесь на своё место! Правила безопасности запрещают передвижение по салону в первые минуты после…
– Да плевать мне на ваши правила! От вас мне нужен только результат!
– Какой ещё результат? – голос проводницы звучит наигранно возмущённо – под возмущённостью отчётливо проступает волнение, граничащее с испугом. И это вызывает новую волну интереса – люблю женщин, способных вызывать страх у собеседников.
– Речь о чрезвычайном происшествии на перроне Лиссабонского вокзала – Вы связались со станцией?! Вам что-нибудь сказали о явлении под названием люксы?..
От услышанного я на секунду замер. Но только на секунду. В следующий момент я уже смотрел в свой телефон и не верил новостной сводке… Не может быть! Началось! На полгода раньше предполагаемого срока!
ГЛАВА 7
ПОЖАРЫ
АДРИАНА БОНД
– Немедленно вернитесь на своё место! – проводница давила на меня властным шепотом, явно не желая поднимать серьёзный шум, который мог донестись до чувствительного слуха пассажиров бизнес-класса. Однако я не собиралась отступать, а потому и на шёпот не переходила:
– Нет, я требую разговора с машинистом.
– Разговор с машинистом во время поездки?! – проводница едва не подпрыгнула на месте. – Нет!.. Нет, это категорически запрещено и невозможно! Будьте добры, немедленно вернитесь в свой вагон и займите своё место…
Прежде чем она договорила, её лицо и моё тоже, а также все стены и поверхности вокруг нас резко осветились неестественно ярким для ночного времени суток оранжевым светом. Интуитивно повернув голову вправо, я остолбенела от увиденного: за окном полыхал живым огнём крупный город – пламя подошло впритык к железнодорожному полотну! Эта картина была настолько неестественной и кажущейся совершенно неправдоподобной, что я сразу же бросилась к окну, чтобы рассмотреть всё получше… Стоило мне коснуться стекла ладонью, как я поняла, что то, что я вижу – правда: огромный город охвачен пожаром невероятного масштаба! Столбы огня взмывают к самым небесам, пульсирующие искры разлетаются в разные стороны, и хотя мы едем на очень большой скорости, я понимаю, что не вижу ни единого здания, которое не было бы не охвачено пламенем!
К горлу внезапно подкатывает неприятный ком… Я вижу толпу людей… Все они бегут в сторону железнодорожного полотна, кто-то машет тряпками над своей головой, как будто отмахивается от чего-то или… Или от кого-то. У многих людей над головами пульсируют белоснежные сферы – люксы!
Я резко отпрянула от окна, но это не помогло – картина не исчезла, мы продолжаем мчаться по краю полыхающего города… Что это значит?.. Что это такое?!
Услышав неожиданный шум позади себя, я интуитивно оборачиваюсь и сразу же вижу большого, спортивно сложенного, молодого мужчину с бронзовым загаром, густыми, слегка небрежно уложенными тёмными волосами и брутальным выражением лица. Ранее я видела его в бизнес-классе: интересный, в чёрных джинсах и чёрной рубашке, в своём распоряжении имеет недопитый бокал виски… Наши взгляды встретились – должно быть, никогда в жизни у меня не было такого растерянного взгляда, – и я отчего-то отметила, что у незнакомца глаза большие и такого тёмно-синего оттенка, какого я никогда прежде не встречала… В эту секунду он был напряжен не меньше меня – я видела это по его челюсти и желвакам, он как будто очень сильно стиснул зубы…
Со стороны бизнес-класса послышался шум – все пассажиры бросились в правую часть поезда, чтобы получше рассмотреть происходящее снаружи и основательно не поверить своим глазам… Прежде чем я успела выйти из состояния оцепенения, включилась проводница:
– Пожалуйста, мистер… – её голос предательски задрожал, как и её руки. – Вернитесь на своё место…
Он её не слушал. Не отрывая от меня взгляда, незнакомец взял лежавший на кухонной столешнице нож и, вдруг отодвинув в сторону проводницу, словно она и не являлась преградой, направился в сторону кабины машиниста. Не понимая, что делаю и с какой целью, я уверенно последовала за ним. Сердце в эти секунды колотилось так, что я была уверена в том, что эхо этого гулкого набата могу слышать не я одна.
