скачать книгу бесплатно
Потому что растянутая лодыжка продолжала служить Хэтти болезненным напоминанием о глупой вылазке в Лондон.
– На лестнице поскользнулась. – Необходимость выкрикивать ложь все только усугубила.
– Вот и не торопись, – назидательно заметила тетушка. – Полагаю, его светлость следует пригласить на обед. Завтра же!
– Завтра – слишком скоро, тетя. К тому же обед будет семейный.
– Ладно, тогда мы попросим твою матушку отправить лорду Скеффингтону приглашение на более торжественное мероприятие, и чем скорее, тем лучше.
Тетушка подождала, пока они пересекут улицу и войдут в прохладный, гулкий холл Рэндольф-корт, и спросила:
– Ты знаешь, что при крещении его нарекли Клотверси?
Хэтти знала. Теперь об этом узнал еще и персонал отеля за стойкой регистрации, и мистер Грейвс, и несколько ошарашенных гостей, мирно беседовавших друг с другом на диванчиках возле камина.
– Да, – проревела тетушка, направляясь к лифту. – Клотверси, как и покойный отец. Между прочим, деда тоже звали Клотверси.
– Ясно…
– Пожалуй, стоит узнать об этом прежде, чем отправим приглашение. Женщине следует тщательно подумать, желает ли она быть увековеченной в анналах длинной череды Клотверси Скеффингтонов. Сына твоего тоже назовут Клотверси – ребенок язык сломает. Ты могла бы звать его по-домашнему – Клотти.
Хэтти досадливо поморщилась и украдкой посмотрела по сторонам. Так и рождаются слухи. Молодой женщине они могут доставить ужасные неприятности, и Хэтти очень хотелось этого избежать. Недавняя экскурсия закончилась поцелуем с мерзавцем, поэтому в обозримом будущем девушка решила вести себя безупречно. Мистер Грейвс точно оценит, подумала она, глядя, как охранник прошмыгнул в апартаменты, чтобы выполнить обычный обход и убедиться, что в их отсутствие туда не забрались похитители. Грейвс предпочел сохранить свое рабочее место у Гринфилдов и не стал докладывать об исчезновении Хэтти, но вряд ли так будет всегда.
В гостиной она бросила тяжелую сумку на диван у камина и со вздохом потянулась. Тетушка скрылась в одной из боковых комнат, и Хэтти подошла к ближайшему окну, желая немного передохнуть. Апартаменты выходили на оживленную Магдалена-стрит, и со второго этажа она могла сколько угодно безнаказанно наблюдать за чужими жизнями. Сегодня взгляд Хэтти беспокойно блуждал по тротуару. В живописи она стремилась к результатам скорее выдающимся, чем к приемлемым, и эту мечту породило не только честолюбие, хотя девушка все еще переживала из-за своего фиаско с «Персефоной». Рисование не требовало обычных навыков, необходимых для достижения успеха в письме или арифметике. Хэтти не могла написать ни строчки, не наделав ошибок, и не могла списать пример, не поменяв цифры местами. Сегодняшний день стал очередным болезненным напоминанием. Дело не в глазах, хотя отчасти это похоже на слепоту особого рода, заключил несколько лет назад последний в длинной череде докторов, когда Хэтти не удалось исправиться, несмотря на строжайшие выговоры учителей. Отец был потрясен. Если дело не в глазах, то виноват мозг? Неужели что-то не так с ее головой? Неужели из его чресел вышел тупоголовый наследник – Гринфилд, не способный заниматься капиталовложениями?! Разочарование отца ранило Хэтти сильнее, чем линейка учителя, наказывавшая за письмо левой рукой и за бесчисленные ошибки. Хэтти натирала мозоли на пальцах и падала духом, пока не отыскала свой талант в яркой палитре красок. И все же сегодня в галерее ей вспомнились слова отца.
– Хэрриет! – окликнула тетушка из соседней комнаты. – Я хочу сыграть в бридж.
Бридж. Ну сколько можно!
– Минуточку, тетя, – ответила она не оборачиваясь.
На противоположной стороне улицы залитая солнцем стена колледжа Баллиол излучала стойкое, золотистое спокойствие. Если бы стены могли выглядеть мудро, то оксфордским достался бы первый приз.
Хэтти расправила плечи и глубоко вдохнула. Она многого добилась. Место в Оксфорде стало результатом упорной работы, и это имело особое значение для богатой наследницы, привыкшей получать даже то, чего еще не успела пожелать. Первое время Хэтти боялась ошибиться и плохо справлялась с кистью, но сцепила зубы и тренировалась, пока не смогла овладеть инструментами одинаково хорошо обеими руками. Она с боем прорвалась через все пространные книги Раскина, включая «Законы Фьезоле». Невзирая на сложности с чтением и письмом, теперь она училась у самых лучших наставников. Ясное дело, Оксфорд – не Париж, куда Хэтти предпочла бы отправиться, как и любая великосветская девушка, увлеченная живописью, но во Францию ее никто бы не отпустил, и она не готова потерять все из-за одного поцелуя…
– Хэрриет!
Девушка тихо вздохнула. Вероятно, настало время выбираться из-под опеки семьи. Первый шаг – пригласить потенциального жениха на обед.
Внезапно ей вспомнился холодный взгляд серых глаз, и по спине пробежала дрожь.
* * *
Пятничный семейный ужин в Сент-Джеймсе едва не закончился скандалом. Из Амстердама приехала с младенцем повздорившая с мужем Флосси, из Франкфурта вернулся Закари. Спор разгорелся еще до того, как подали основное блюдо. Флосси сидела напротив Хэтти, между Бенджамином и тетушкой, и ее круглые щечки пылали от возмущения.
– Не ожидала, что ты займешь позицию стороннего наблюдателя, мама! – воскликнула она, вонзая вилку в дымящиеся грибочки на тарелке.
Раздражение матери хлынуло на стол ледяной волной.
– Ссориться с мужем столь серьезно – дурной тон.
Флосси взметнула рыжими кудрями.
– Только не в том случае, если он защищает спекуляцию зерном!
– В твоем тоне звучат странные фанатические нотки, которые слушать тягостно.
– Представь, насколько более тягостно приходится голодным детям! Разве нас ничему не научил голод в Индии?
– Или в Ирландии, – пробормотала Хэтти.
– Видимо, лорд Литтон урок не усвоил, – заметил Закари. – Насколько мне известно, он до сих пор возражает против Кодекса по борьбе с голодом. Совсем из ума выжил!
Флосси подняла брови и посмотрела на мать с торжествующим видом.
– Как ни ужасно, голод – природное явление, – заявила Адель. – Столь же неизбежное, как снег зимой.
– Однако финансирование нашей армии в Афганистане деньгами для помощи голодающим к природным явлениям вряд ли относится, – проговорила Флосси, – а именно это Литтон и проделал в прошлом году. Нынешний голод в значительной степени произошел потому, что британское правительство вывезло зерно из Бенгала прямо в Лондон, и затем кое-кто усугубил положение, намеренно приостановив раздачу и взвинтив цены.
– И кто же это утверждает? – требовательно спросила Адель.
– Флоренс Найтингейл, – спокойно ответила Мина. – Я читала ее публикации.
– Неужели!
– Она пришла к выводу, что голод – результат вопиющих ошибок со стороны британского правительства, – добавила Мина. – В том числе перенаправления средств для помощи голодающим на финансирование армии в Афганистане.
Адель сжала губы. Все знали, что она восхищается вкладом Флоренс Найтингейл в развитие профессии медсестры и часто советуется с ней по поводу благотворительности. От политики та почтительно держалась в стороне.
– Дорогая, грибочки просто превосходны, – вклинился Джулиан Гринфилд. – Новый рецепт?
Хэтти посмотрела на него с подозрением. Отец редко встревал в ссоры за столом, однако весь вечер так и лучился от удовольствия, и заросли седых волос, обрамлявшие его рот до подбородка, придавали ему вид довольного моржа. Вероятно, радуется, что Флосси дома. Флосси была его гордостью. Она знала, когда следует играть на понижение, когда покупать ценные бумаги и какая отрасль промышленности будет процветать в ближайшее время. К моменту подачи основного блюда Флосси с Закари наверняка примутся обсуждать лучшие стратегии для того или иного германского портфолио дяди Джейкоба. Мина к ним присоединится – она уже ловит каждое слово, изредка ковыряясь в еде на тарелке. В свои четырнадцать лет Бенджамин, находящийся в неловком положении между мальчиком и мужчиной, бросится яро поддерживать все, что скажет Зак. Мина примется его высмеивать. Она уже потешалась из-за того, что он носит свои каштановые волосы на манер Зака: на боках короткие, наверху – длинные и волнистые. Когда разгорался нешуточный спор, кто-нибудь вроде Закари обычно поворачивался к Хэтти и спрашивал: «Как там твоя живопись, Помпончик?» Занятия живописью не вызывали у присутствующих сильных эмоций и считались нейтральной темой вроде еды или напитка, которыми устраняют вкус предыдущего блюда для перехода к следующему.
Хэтти отпила вина, прекрасно понимая свое место в семейной иерархии. Когда выяснилось, что мозг ее работает как-то странно и интереса к банковскому делу она не питает, девушку низвели до декоративного элемента. Стоило ей войти в родительский особняк на Сент-Джеймс, как новая женщина, у которой есть своя студия в Оксфорде и подруги-суфражистки, оставалась за дверями. В холле Хэтти ждала ее прежняя оболочка, давно ставшая тесной, как старое платье. Сегодня это ощущение было особенно сильным – до зуда. Увы, именно такой знали Хэтти родные и не желали видеть ее другой.
– …не побоюсь назвать аморальными любые спекуляции, – заявила Флосси, – поскольку в последние десятилетия как раз они и вызвали самые крупные экономические кризисы…
Отец отставил бокал.
– Ну же, Флоренс, будь паинькой, отдохни и перестань третировать свою мать. Неужели ты думаешь, что твое приданое состояло из благотворительных пожертвований?
Флосси фыркнула, тем самым дав сигнал Заку. Тот повернулся к Хэтти и подмигнул. Нет, сегодня она не желает быть для них легкой интермедией. Хэтти посмотрела сквозь брата – на отца.
– Папа, – обратилась она, – меня тут заинтересовали кое-какие слухи.
Кустистые брови отца сомкнулись.
– По-твоему, я похож на номер «Тэтлера»?
– Они касаются мистера Блэкстоуна.
Его имя непременно бы всплыло – оно весь вечер вертелось у Хэтти на языке. В гостиной повисло неловкое молчание, сердце девушки забилось быстрее. Глаза отца вспыхнули, и на ужасный миг Хэтти заподозрила, что он знает.
– Блэкстоун, говоришь? Тот самый делец?
Хэтти кивнула.
– Я слышала, что он губит лордов. И мне стало интересно, как именно.
– А почему это тебя занимает?
Действительно, почему? Надо было сидеть тихо и кушать булочку, а теперь все обратили на нее внимание.
– Джулиан, ты с трудом скрываешь досаду всякий раз, как он игнорирует твои приглашения на ланч, – вмешалась мать.
– Всего дважды, – мягко поправил ее отец.
– Ты звал его на ланч? – спросила Флосси. – Из-за Испании?
Отец прищурился.
– Не помню, чтобы мы с тобой обсуждали Испанию.
– Ты отправил Закари договариваться с дядей Джейкобом, – напомнила Флосси. – Потом случилась банковская реформа, спекуляции железнодорожными акциями, братья Перье…
– Да-да, из-за Испании, – кивнул Гринфилд-старший и схватил бокал.
– Позволь мне, отец. – Зак повернулся к Хэтти. – Блэкстоун губит лордов, объявляя к взысканию долги аккурат в тот момент, когда им не хватает средств. Остается лишь гадать, как он узнает подходящее время для удара. В любом случае за редким исключением аристократам приходилось продавать семейное серебро или поместье, чтобы расплатиться.
Флосси ужаснулась:
– Разве джентльмен в своем уме способен на подобное злодеяние?
– Блэкстоун – не джентльмен, – сухо проговорил Закари.
– Он наш вкладчик? – поинтересовалась Хэтти.
– Господи, нет! Подозреваю, он пользуется услугами мелких частных банков вроде «Хоар и компания». И те молчат, ведь стоит ему забрать свои вклады, как им придется закрыть дело.
– Значит, он настолько богат, как говорят?
– По нашему мнению, неприлично богат.
Хэтти вздохнула с облегчением. Похоже, об ее экскурсии никто не подозревает.
– Почему он этим занимается? – пробормотала она. – Унижать лордов – просто подло!
Флосси скорчила гримасу:
– Гораздо интереснее, почему джентльмены в своем уме продолжают становиться его должниками?
Хэтти подумала о женихе Люси, лорде Баллентайне, который взял у Блэкстоуна в долг, чтобы выкупить половину издательства «Лондонский печатный двор». Вот уж кто хитрый тип!
– Порой мужчины способны на глупости, – заметила Мина. – Им нравится играть на бирже или в рулетку, и часто они переоценивают свою удачу и мастерство.
– Мина! – возмутилась Адель. – Не смей так говорить!
– Прошу прощения, мама.
– Девушкам цинизм не к лицу. Как, впрочем, и политический пафос.
– Больше не буду.
– Смотри у меня! О твоей помолвке еще не объявлено, и сэр Брэдли вполне может передумать. – Отчитывая Мину, она пронзила взглядом Хэтти, потянувшуюся за булочкой. Лет двадцать кряду Адель Гринфилд переживала, что троим дочерям достались от нее лишь рыжие волосы, но не изящная фигурка, о чем не уставала им напоминать. Хэтти со вздохом отложила щипцы для хлеба.
– Джентльмены редко ведут с Блэкстоуном дела напрямую, – пояснил Зак для Флосси, беря булочку. – Тот печально известен своей скрытностью и суровостью. Насколько я понимаю, он перекупает долги у других джентльменов, причем с солидной надбавкой.
Глаза Флосси округлились.
– Как расчетливо – он словно им мстит!
Мина кивнула.
– Просто карикатурный злодей! Извини, мама.
– Спрашивается, как человек столь безнравственный смог сколотить состояние на пустом месте? – невольно поразилась Флосси.
– Блэкстоун начал торговать векселями лет десять назад, – сообщил отец. – Причем весьма удачно.
– Еще он имеет обыкновение вкладываться в отрасли, которые начинают использовать новые технологии, и в сами технологии, – отметил Зак. – Похоже, из убыточных предприятий у него только угольные шахты в Британии. Насколько нам известно, доходов с них нет.
Отец разломил жареную картофелину.
– В его безумии может быть своя логика.
– Держу пари, так и есть, – уважительно проворчал Зак. Хотя к двадцати четырем годам он успел стать опытным банкиром, Хэтти обожала брата за его объективность.
– Чтобы заниматься коммерцией, нужен начальный капитал, – гнула свою линию Флосси. – Кто же дал ему деньги?
Под столом Зак пихнул ногой юбку Хэтти, затем положил ей что-то на колени. Она осторожно посмотрела вниз: булочка, которую ей запретили. Пожалуй, больше всего Хэтти любила брата за его заботливость. Она сунула булочку в карман, пока мать взахлеб перечисляла злодеяния Блэкстоуна, в основном состоявшие в сомнительном происхождении и третировании лорда Ратленда.
– В последнее время Блэкстоун сменил тактику, – отметил отец. – Некоторые долги перепродал, некоторые вообще простил. В клубе это приняли к сведению.
Бенджамин склонил голову набок.
– Вот почему ты стал его приглашать?
– Верно подметил, – похвалил отец, словно Бенни выдал нечто особо проницательное.
