скачать книгу бесплатно
Ольга улыбнулась, и Валентина залюбовалась ее белыми крепкими зубами. Хотя знала, что и у нее не хуже. Но ведь это же Ольга – подружка. И такая хорошенькая! Удивительно только, почему, когда они бывают вместе, да хоть на катке, больше внимания парни уделяют Валентине. Разве они не любят натуральных блондинок?
Она думала об этом, словно не решаясь обратить свое внимание на то, ради чего она переполошила подружку. Позвонила и сказала, чтобы та срочно приехала – дело жизни и смерти!
– Оля, сядь, успокойся.
– Да я вроде спокойна... – Ольга уже откровенно смеялась, словно до нее стало доходить, что ее пригласили просто так и ничего особенного не случилось. Да и что могло случиться в спокойном течении жизни добропорядочной семьи? У Геры разболелся животик? Или Валентина купила себе джинсы, а они расползлись по швам?
– Ты помнишь мою тетку... Симу?
– Да кто ж ее забудет-то? – Лицо Ольги сразу стало серьезным. – А что? Снова письмо? Требуют, чтобы ее привезли сюда, в Москву?
Она была посвящена в семейную тайну – так Валентине было проще пережить эту семейную драму.
– Нет. Даже не знаю, как тебе и сказать... Ладно, иди сюда, смотри на экран.
И Валентина показала ей первое письмо от Симы.
– Ничего себе! – Ольга смотрела на подругу широко раскрытыми глазами. – Это как же понимать?! Ты родителям говорила?
– Там же ясно написано – родителям ничего не говорить.
– А... понятно. Думаешь, это розыгрыш? И не хочешь лишний раз трепать маме нервы?
– Я ничего не знаю. Обратный адрес – непонятный. Я ничего в этом не смыслю. Она приглашает меня в Германию. Понимаешь, у тебя долго был отключен телефон.
– У меня телефон упал в ванну, теперь чинят.
– Так вот. Посоветоваться мне было не с кем. Тебя я не нашла и решила проверить – действительно ли кто-то хочет, чтобы я поехала в Германию? Хочешь посмотреть нашу переписку?
– Вашу переписку?! А что, были еще письма?
– Я написала ей, что не могу вот так просто взять и сорваться, она должна понимать, какие у меня строгие родители, и все такое. Я предложила такой вариант: я говорю родителям, что еду, предположим, в Турцию. Скажу, что устала заниматься, хочу отдохнуть и так далее. Придумаю какой-нибудь горящий недорогой тур на неделю. Словом, я ей намекнула: у меня небольшие денежные проблемы, и я не могу вот так запросто отправиться неизвестно куда без денег и без знания языка.
– И что? – Ольга смотрела на Валентину широко раскрытыми глазами. Вот теперь она была по-настоящему заинтригована. – Что она тебе ответила?
– Что хочет выпить мою кровь...
Ольга аж отшатнулась от нее. Как-то вся сникла и посмотрела на подругу нехорошим взглядом.
– Ты дура, что ли, Валька?
– Да пошутила я. Чтобы разрядить обстановку. А она мне ответила вот что. Читай.
На экране появилось письмо.
«Здравствуй, Валентина! О деньгах не переживай. Раз ты в принципе согласна приехать, надо форсировать события. Поскольку у меня еще пока нет германского подданства и я не могу прислать тебе приглашение, чтобы ты получила шенгенскую визу, для меня это сделает одна моя знакомая. Ее зовут Люлита Крафт. И вообще, она – мое доверенное лицо, на нее во всем можно положиться. Ты буквально на днях получишь конверт с официальным приглашением от Люлиты, пойдешь в посольство Германии, и тебе в течение дня выдадут визу. Надеюсь, с паспортом у тебя все в порядке? Теперь – что касается денег. Ты пишешь, что хочешь поехать с подругой, Ольгой, которая знает язык. Что ж, это отлично. Думаю, что вам двоим две тысячи евро на дорогу хватит. А когда приедешь, я дам тебе еще. Это теперь для меня не проблема. Только моя основная просьба остается в силе: пожалуйста, не посвящай родителей в свои планы. Они ни за что не отпустят тебя ко мне...»
– Ты написала, что собираешься приехать со мной? Ты что, с ума сошла?! – зашептала Ольга, оглядываясь на дверь, словно боясь, что ее услышат. – А ты меня спросила?
– Да говорю же тебе, я переписывалась с ней, чтобы проверить, действительно ли кто-то заинтересован в моем приезде. А для этого надо было придумать какие-то препятствия, условия. Как видишь, моя тетка вроде бы действительно жива и готова принять нас обеих.
– Может, она еще и денег прислала? – усмехнулась Оля, глядя на Валентину с подозрением.
– В том-то и дело, что прислала. Написала об этом предварительно, отправила через «Вестерн Юнион», сообщила код. Смотри...
Валентина достала папку с документами, раскрыла ее, и там, среди бумаг, Ольга увидела красивые купюры.
– Оля, решайся! Ну, чем мы рискуем? Деньги у нас есть. Приглашение будет. Да, кстати, потом она прислала письмо, в котором попросила указать наши паспортные данные. Понимаешь, все вроде бы серьезно.
– Да, Валентина, с тобой не соскучишься! Но звучит уж больно заманчиво. Деньги-то мне родичи дадут, это не проблема. Но что я им скажу?
– Про Турцию! И своим я скажу, что собираюсь в Анталию. Оля, прошу тебя... Хотя сразу скажу... Сомневаюсь я, что это Сима. Но если это даже не она, то, может, некто, кто знает, что с ней случилось?
– Не Сима? Но кто же тогда?
– Или, может, Сима... не знаю. Она такая авантюристка... Может, она просто хотела, чтобы все думали, что ее нет в живых, а на самом деле развила бурную деятельность...
– ...ограбила банк, к примеру, так?
– Я не удивлюсь. Вот только непонятно, зачем ей я? Но, согласись, человек, приславший деньги, натуральные, подлинные деньги, действительно ужасно хочет, чтобы я приехала. Значит, это важно. И я должна ехать. Если ты боишься, мне придется искать кого-то другого. Но ты – моя самая близкая подруга. К тому же ты видела Симу.
– И главное – я знаю немецкий, так? Если бы не знала – не позвала бы меня?
– Оля...
– Да я все понимаю, – Оля миролюбиво положила ей на ладонь свою теплую руку. – Заманчиво, заманчиво... Ладно. Паспорт у меня с собой. Да и в телефоне все мои данные есть, сейчас я тебе напишу... Рискнем, отправим и будем ждать приглашение. А в посольстве у мамы знакомые, думаю, с визой проблем не будет. На сколько – на неделю?
– Попросим максимум – на месяц-полтора. Всегда ведь сможем вернуться.
– Значит, Анталия? – Ольга подмигнула ей.
– Или Мармарис. Главное, чтобы там тепло было.
– А в Германии в этом году зимой снега почти нет... и тоже тепло, – мечтательно проговорила Ольга. – У мамы знакомый только что вернулся оттуда, говорит – как жаль, что не остался в Берлине на Рождество.
5
По субботам семья всегда собиралась у Ульрики. Юрген, Сабина и три дочери – Керстнер, Ирис, Ева. Ульрике было приятно, что ее сноха, Сабина, с самого первого дня их брака с Юргеном называла ее мамой. И вообще, Ульрике всегда нравилась Сабина. Приятная, любезная и очень добрая женщина. И если бы Сабина не была ее снохой, то она бы ей, просто как женщине, никогда не пожелала бы такого мужа, как Юрген. Он всегда был грубым со всеми. Сначала это испытывала на себе Ульрика, его мать, теперь Сабине приходится терпеть. А это редкий дар – не обижаться на тирана-мужа и любить его таким, каков он есть. Юрген – высокий жилистый брюнет с черными бровями, крупным носом и тонкими губами. Когда он злится, губы поджимает, и они становятся почти невидимыми. Сабина – розовощекая, полненькая, невысокая женщина с милым и открытым лицом, голубыми глазами. У нее почти нет бровей. Маленькие, словно вишенка, губы. И маленький блестящий, словно смазанный маслом, носик. Она ужасно милая... И всегда хвалит все, что приготовит Ульрика. Старшая дочь, Керстнер, – в отца. Черноволосая хмурая девочка. Ей шестнадцать, она курит уже при родителях. Даже отец молчит, потому что Керстнер – его любимица. Две другие девочки – восьми и девяти лет – как две капли воды похожи на свою мать. Белокурые, голубоглазые, полненькие.
Ульрика поставила на длинный стол в гостиной глубокую фаянсовую миску с картофельным салатом, разложила по тарелкам.
– Мама, у вас всегда такой вкусный салат! У меня никогда такой не получается, – Сабина ест с аппетитом, слышно, как похрустывает еда на ее зубках.
Юрген как-то сломал ей челюсть... Он время от времени поколачивает жену. Просто так. Когда возвращается ночью из какого-нибудь бара и видит недовольное или заспанное лицо жены. Сабина редко приходит к свекрови с синяками. Если же намечается какое-нибудь торжество, на котором надо быть непременно, она тщательно замазывает крем-пудрой припухшие лиловые кровоподтеки. Ульрика всякий раз подавляет в себе желание прикоснуться к этим разбитым бровям или скулам Сабины губами – ей стыдно за то, что она так дурно воспитала сына.
– Картофель следует варить в тот день, когда ты будешь делать салат, – рассеянно отвечает Ульрика. – Иначе вкус испортится. И чтобы картофель не разварился, добавь в воду немного молока.
Этому рецепту она сама научилась у Люлиты.
– Вечно эти бабские разговоры. Вы бы лучше о магазине поговорили. Выручка падает... – ворчит Юрген, наворачивая салат и подкладывая себе еще на тарелку.
– Успокойся, Юрген, на носу Рождество, я закупила много сувениров, свечей, подсвечников. Ты бы сам зашел и посмотрел – все полки заставлены.
– То-то я и смотрю, что денег в доме нет, все вбухали в товар...
– Ты всегда недоволен, – качает головой Ульрика. – Не ешь так много салата, у меня еще курица.
– А ты не можешь не оговорить, уже в родном доме не могу спокойно поесть...
Ульрика приносит из кухни блюдо с горячей румяной курицей. От нее пахнет чесноком, травами. Сабина бросается помогать свекрови разделать курицу специальными ножницами на куски. Обжигает пальцы, смеется, а Ульрика смотрит на нее сквозь слезы и думает о том, что это невероятно – с таким мужем, и сохранить еще в себе крохи смеха.
– Я вот что подумал, – Юрген воткнул вилку в жирный кусок дымящейся курицы и принялся дуть. – Сабина будет работать в магазине, девчонки – помогать ей после школы, а ты, чтобы тебе не скучно было, отправляйся в дом престарелых. Там работает твоя лучшая подруга, Люлита, вот и будете там сплетничать на пару...
Сабина уронила вилку и уставилась на мужа испуганными глазами.
– Юрген, побойся бога, что ты такое говоришь?! Какой дом престарелых? Твоя мама – молодая женщина! Да она себе еще, может, мужа найдет!
– Дура! – Юрген привстал и, холодно блестя глазами, отвесил жене пощечину. – Не вмешивайся в мой разговор. Это моя мать, и мне виднее, что для нее лучше, а что хуже. Я отлично знаю, как там старикам хорошо. Просто настоящий рай! За ними там такой уход...
Сабина, закрыв лицо руками, заплакала. Керстнер, отодвинув от себя тарелку, достала пачку сигарет «Голуаз», закурила, тупо уставившись перед собой. Две другие девочки медленно доели свой салат.
– Нет, Юрген, я никуда не уйду, – побледнев, сказала Ульрика.
Керстнер, отвернувшись, стряхнула пепел и покачала головой, демонстрируя свое равнодушие к происходящему.
– И магазин пока еще мой! Тебе не достаточно того, что я даю тебе деньги, так ты еще решил выгнать меня? Я еще полна сил... – дрожащим от возмущения и волнения голосом ответила Юргену мать. – Жаль, что отец так мало пожил и не успел научить тебя жизни – по-мужски. Я слишком баловала тебя. Жила только для тебя...
– Знаем мы эти сказки. У тебя, кроме нас, кто-нибудь еще есть?
– Нет... – растерянно ответила Ульрика. – Что ты имеешь в виду?
– Да все ты отлично знаешь. У тебя – я, Сабина и трое внучек. Ты подумала о том, где они будут жить, когда подрастут, когда им придет пора выходить замуж?
– У тебя большая квартира, Юрген, у нас еще есть этот дом, где я живу...
– А больше у тебя ничего нет? Думаешь, я ничего не знаю? Этот дом – дворец... Кто-то все эти годы присылал тебе деньги, и ты строила этот дом. Для кого?
– Это не мой дом. У него есть хозяин. И я вообще не понимаю, почему ты о нем вспомнил. Я никакого отношения к тому дому не имею. Просто присматриваю...
– Кто, кто хозяин? Можешь сказать?
– Одна семья... Они эмигранты из Турции, ты их все равно не знаешь. Сейчас там живет их родственница из Стамбула. Поверь, я не имею к этому дому никакого отношения.
– Ладно, я еще докопаюсь. Хочешь открыть пансион, вроде нашего соседа, и пускать туда постояльцев? Вот почему ты такая уверенная. Скопила денег на старость, купила дом или построила...
Сабина кухонным клетчатым полотенцем вытерла мокрое от слез лицо. Теперь она вряд ли посмеет за столом сказать еще слово против мужа.
– Сабина, девочки, курица... – Ульрика, стараясь держать себя в руках, положила каждому на тарелку по куску курицы. – И вообще, мы – одна семья и не должны ссориться. Юрген, я понимаю, у тебя большая семья, трое детей, и ты не можешь не думать об их будущем, но и я тоже делаю все, что могу. За последние годы наш магазин расширился, мне поставляют товар из Индии, Африки. Ты же видел, какой у нас большой отдел колониальных товаров. Вчера привезли большую партию цветов из Франции, мы с Люлитой не успели их даже распаковать.
– Эта старая перечница еще жива?
– Юрген! Прекрати! И что с тобой вообще происходит? – Ульрика изо всех сил пыталась держать под контролем поведение сына, хотя отлично понимала, что благодаря своей мягкотелости уже давно утратила авторитет и что такому человеку, как ее сын, требуется более жесткая и даже жестокая рука. Только его отец, которого уже давно не было в живых, мог бы повлиять на Юргена. Он был и жестким, и жестоким, и решительным, и спокойным – таким, каким его знала Ульрика – и любила. Хотя это для других он был таким суровым и даже злым, с Ульрикой же, наедине, он всегда был нежен и ласков. Быть может, вдруг подумалось Ульрике, Юрген и с Сабиной, когда они остаются вдвоем, ведет себя иначе и потому она прощает ему так много?
– Послушай, ты бы меньше болтала, принесла бы лучше холодного пива, не видишь, все бутылки пустые! – пробормотал Юрген, стараясь не смотреть на мать.
– Я принесу, только попрошу тебя, Юрген, больше в моем присутствии не распускать руки. Что подумают о мужчинах твои дочери? Захотят ли они выходить замуж?
– Хватит! – гаркнул Юрген. – Мои дочери сами разберутся, кто им нужен – сопливые прыщавые недоноски с напомаженными волосами или настоящие мужчины с сильными кулаками и твердым характером. Так что ты скажешь о доме престарелых?
Ульрика молча собрала куриные кости, бросила их в миску и удалилась в кухню. Там, вытирая слезы, она принялась посыпать сахарной пудрой большой пирог с грушей. Уж теперь она точно знала, что никогда не изменит своего решения и все, что она нажила собственным трудом, оставит Сабине. Даже не внучкам, а именно невестке.
Послышался какой-то звук, Ульрика резко повернулась, поймав себя на том, что стала бояться собственного сына, словно он мог подойти к ней сзади и ударить. Но это была Сабина. Ульрика обняла ее и поцеловала в теплые щеки:
– Все будет хорошо, Сабина, вот увидишь.
6
Последние дни перед отъездом Валя нервничала – никогда еще она не лгала так много и так отчаянно. Но ей все же удалось убедить родителей, что они с Ольгой летят в Анталию. Пользуясь тем, что по вечерам дома царит приятная суета, связанная с маленькой Герой, – воркование родителей над младенцем, замаскированный под непринужденную беседу допрос молоденькой няни: как аппетит у девочки, не болит ли у нее живот, хорошо ли спала малышка, – долгий, переходящий в вечернее чаепитие ужин и рассеянное общение со старшей дочерью, – Валя постаралась представить свою поездку в Анталию как нечто обычное, как поход в кино или ночевку у близкой подруги: мол, отпустите, Христа ради, что вам стоит? Главное, считала она, не перегнуть палку, когда она заговорит о деньгах. Ведь ей предстояло путешествие в полную неизвестность, а потому надо было иметь при себе побольше денег на непредвиденные расходы, в частности, на то, чтобы в опасный момент была возможность вернуться домой. Попросит мало – будет постоянно думать о деньгах, трястись от страха, да и перед Ольгой будет неудобно. Попросит много – родители опомнятся, придут в себя после запойного мурлыканья с Герой и всерьез заинтересуются, зачем это их Валечке понадобилась тысяча евро. Она и не попросила бы так много, если бы не дорогие билеты до Мюнхена.
Мама с озабоченным видом принесла и свалила на кровать Вале свои новые купальники, махровые полотенца, шлепанцы, роскошные солнцезащитные очки (предмет летней Валиной зависти!), пляжную сумку и разные другие мелочи, включая крем от загара.
– Вот, вспомнишь, что еще нужно, – скажи. Но я точно знаю, что тебе понадобится удобная обувь для экскурсий, легкие штанишки, в джинсах запаришься.
– Мама, так декабрь же!
– В Анталии тепло, – вздохнула мама. – Там всегда тепло. Там яблоки... – вспомнила она милую детскую шутку. – Как же я тебе завидую, Валентина! Отдохнешь от нас от всех, расслабишься, отъешься. Знаешь, я даже не знаю – чем ты вообще питаешься?
– Да все нормально, мам, – Валя поцеловала ее. – И питаюсь я нормально, и вообще все хорошо. Вот только страшновато как-то: чужая страна... Вдруг документы украдут или деньги...
– Деньги вообще-то лучше держать в разных местах. Хотя что я говорю?! Там же на каждом шагу банкоматы. Не переживай. Главное, держи при себе карточку и нигде не пиши код. Если карточку украдут, сразу же заблокируй ее, чтобы ею не успели воспользоваться. А когда будешь набирать код, следи, чтобы за спиной никого не было. Валя, что я тебе такое говорю, словно ты маленькая. Ты сколько собираешься взять?
– Сколько дадите, – напряглась Валя.
– Ты говорила, что путевка стоит восемьсот долларов, плюс пятьсот на расходы. Нормально? Хватит тебе, малышка? – Мама улыбнулась. – Хотя представляю, как тебе захочется купить что-нибудь такое... эдакое. Знаешь, я до сих пор не могу себе простить, что не купила расписные голубые тарелки, но они стоят от сорока евро и выше. Подумала, что обойдусь, а потом пожалела. Представила, как роскошно в них выглядели бы фрукты, орехи! Может, ты купишь? Тогда я добавлю тебе еще пятьсот.
Валя от волнения раскраснелась, обняла мать. Она и не ожидала такой щедрости. Восемьсот плюс пятьсот и еще пятьсот (на тарелки-сувениры?!), еще и половина присланных Симой тысяча евро! Итого, две тысячи с лишним евро. Но из них бо`льшая часть уйдет на билеты.
– В случае чего позвони, пришлем еще. Так что не переживай. Главное, что ты едешь с Олей, вам вдвоем будет весело. Только, прошу тебя, Валентина, веди себя осторожно, постарайся не давать повода ухаживать за собой обслуге. Они такие решительные, уж я-то знаю. Твой отец чуть не убил одного мальчика-официанта, который начал приударять за мной в ресторане: вино сам наливал, цветы на скатерти раскладывал... Знаешь, у Геры какое-то высыпание... не то аллергия, не то инфекция. Ты не знаешь?
Валя от неожиданного поворота разговора не нашлась, что и сказать.
– Ладно, я пошла... Ты ужинала?
– Мам, мы же только что встали из-за стола, забыла?
– Разве? Да... Забыла. Закружилась. У меня и на работе дел по горло, и за Геру переживаю, как она. Знаешь, отец записи просматривал.
В доме были установлены скрытые камеры, чтобы следить за поведением няни. Мама, напуганная разговорами знакомых о том, что вытворяют некоторые из них с чужими детьми, готовилась к появлению в доме няни самым тщательным образом. Прежние просмотры свидетельствовали о том, что няня Вика обращается с новорожденной Герой очень бережно, настолько нежно, что мама даже успела приревновать ее к маленькой дочери. Что она скажет сейчас?
