скачать книгу бесплатно
Она тотчас повернулась в его сторону. Увидев, как он снимает халат, Зу-Зу почувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Да, он выглядел именно так, каким она себе его и представляла.
«Прости меня, Макс», – подумала она спустя некоторое время, чувствуя, как тело лежащего рядом мужчины прижимается к ней.
20 июля
Однако утром она была готова убить его: он сдержал свое слово – «ничего не было». И Зу-Зу приняла это как личное оскорбление. Ничего подобного ей в жизни еще не приходилось испытывать. Сначала она возбудилась, затем перевозбудилась, а к утру ее даже затошнило от переизбытка чувств. Но самое ужасное заключалось в том, что она знала, что Григорий Александрович понимает все, что с ней происходит. Она видела это по выражению его лица (оно носило легкий оттенок иронии в сочетании с нарочитой заботливостью) и готова была высказать ему все это вслух. Но не высказала. Побоялась.
На кухне, куда она пришла после часа, проведенного в ванной, она наконец-то увидела женщину, которая помогала Григорию Александровичу по хозяйству. Ей было за пятьдесят. Круглое добродушное лицо, круглое мягкое тело, круглые глаза и круглые очки на носу. Немногословная и тихая, как и положено быть домработнице. Увидев Беллу, женщина тихонько выплыла из кухни, оставив на столе блюдо с горячими, аппетитно пахнувшими оладьями и судок с жарким.
– Спасибо, Зина, – услышала Зу-Зу голос Григория Александровича и почувствовала, как впервые за последние дни к ней вернулся аппетит. Он присутствовал, конечно, и в тот вечер, когда она угнала машину и покупала продукты в магазине, но ТОТ аппетит носил чисто физиологический характер. Теперь же, в этой светлой и уютной кухне, заполненной чудесными ароматами жареного мяса и оладий, она поняла, что к ней вернулось прежнее желание получать удовольствие от вкусной еды. Ведь, если разобраться, у нее теперь оставалось в жизни не так уж и много удовольствий. Одного – это уж точно – ее лишил этой ночью мужчина, который пролежал с нею в постели абсолютно голый, обнимая ее, но, измучив ее ожиданием, так ничего и не предпринял. Ей не верилось, что он поступил с ней так лишь из уважения перед ее чувствами по отношению к ее погибшему мужу. «А с другой стороны, – вдруг подумала она, усаживаясь за стол и с головой погружаясь в размышления, – именно вчера я была на похоронах. Не кощунственно ли было бы отдаться в этот трагический день первому встречному мужчине?» Она изо всех сил хотела проникнуться к Григорию Александровичу уважением и оправдать его действия (а точнее, бездействие), но у нее так ничего и не получилось. Когда он вошел на кухню, она сделала вид, что рассматривает сметану в вазочке.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Григорий Александрович… – начала она с пафосом, но почему-то замолчала.
– Мы же договаривались, что ты будешь звать меня просто Гришей или Григорием.
– Легко сказать…
– Так что ты надумала этой ночью?
«Сделать из тебя фарш», – подумала про себя Белла, но вслух произнесла:
– У меня, пожалуй, действительно нет другого выхода, как довериться вам. Но я также вспомнила, что Савельев, если мне не изменяет память, «важняк».
– Белла, ты не перестаешь меня удивлять! Ты даже знаешь, что такое «важняк»?!
– Не что, а кто… Это следователь областной прокуратуры, а зовут его, кажется, Николай… отчество забыла. Он как-то был у нас, заезжал, чтобы поговорить с Максом.
– Вот это память. А почему же ты не сказала мне об этом вчера?
– Не знаю, наверное, не вспомнила.
– Тем проще тебе будет общаться с ним. Надеюсь, у Макса не было с ним конфликтов?
– Кажется, нет. Но после разговора с Савельевым Макс не сказал мне ни слова, а это странно… Макс много чего мне рассказывал. Я уже знаю, что у вас вертится на языке: что, мол, напрасно он все это делал, так?
– Приблизительно.
– Вот видите, я понимаю вас с полувзгляда.
– Да ты вообще талантливая девочка. Так мы звоним Коле Савельеву?
– Звоним, конечно. И вы могли бы сразу же попросить его разузнать все, что возможно, о Родионе Исханове?
– Думаю, что в этом есть смысл.
Григорий Александрович ушел звонить, Белла покончила с завтраком и подошла к раскрытому окну. Прямо перед глазами раскачивались ветки старого тополя, пахло мокрым газоном, кофе, какими-то духами… Небо над головой было ясным-ясным, голубым и бездонным. И, глядя на эту красоту и вдыхая свежий воздух, ей почему-то захотелось поплакать. Но не от горя, что не стало Макса, а от необратимого чувства досады за то, что он ее оставил. Она и сама не ожидала от себя такой реакции на эту невосполнимую потерю. Страдать от одиночества – это одно, но злиться на человека, который отошел в мир иной, – это ли не эгоизм?
Глава 6
Они пришли на встречу на четверть часа раньше.
Савельев назначил им свидание в двенадцать часов в парке культуры и отдыха, на третьей скамье от лодочной стоянки. Кругом было полно людей, которые прогуливались по тенистым липовым аллеям, катались на аттракционах чешского луна-парка, стояли в очередях за мороженым, горячими бутербродами и шашлыком, сахарной ватой и пончиками.
– Их что, дома не кормят? – недовольно проговорила Белла, откидываясь на спинку скамьи, устремляя свой взор в небо и щурясь от солнца. На ней было новое белое платье, которое они купили всего час назад в салоне «Gera». И атласные, винного цвета, туфли с ручной вышивкой. – Гриша, что это вы на меня так уставились?
– Белла, ты выглядишь сногсшибательно. Я не представляю, что скажет Савельев, увидев меня в твоем обществе…
– Зато я знаю: совсем ополоумел Пасечник, перешел на малолеток.
– Обижаешь.
– Как будто вы меня не обижаете? – Она вздернула нос и отвернулась от него. – Мороженого бы купили, что ли…
Сам Григорий Александрович был в светлом стильном костюме и кремовых замшевых туфлях. «Пижон. Но красивый, умиротворенный». Солнце играло в его серебряных волнистых волосах. Матовыми стеклами сверкали шикарные очки от «Karlo Pazolini».
– Вы вот хамите и даже сами не замечаете этого…
– Подожди, вон он, кажется, идет…
И действительно, прямо к ним шел невысокий толстячок во всем черном. Лицо его было недовольным. В уголке пухлых губ торчала сигарета.
– Салют динозаврам, – проронил толстячок и плюхнулся рядом на скамью. – И черт меня дернул назначить вам встречу именно здесь. Пришлось брать такси и мчаться через весь город… Не жизнь, а помойка. Девицу только что вытащили из сточной канавы. С неделю пролежала, это точно… Красивая была, вот как ты… – Он обернулся к Белле и вдруг расхохотался, увидев, как побелело ее лицо.
– Гриша, как тебе удается приручать таких зверьков? Это же просто чудо какое-то, а не девушка. Как вас зовут?
– Зу-Зу, – зло бросила Белла и хмыкнула. Ей не понравился Савельев. Когда он был у них дома, то вел себя поприличнее, вернее, вообще молчал, пока она не вышла из гостиной. А здесь распетушился.
– Что это за имя такое? Зоя? Зина?
– Говорят же тебе: Зу-Зу.
– Кличка, что ли?
Она не ответила. Но ее обрадовало уже то, что он ее не узнал.
– Коля, у нас к тебе дело.
И Пасечник рассказал Савельеву все, что знал о Белле.
– Ну-ка сними очки, – приказал ошалевший от услышанного Савельев, и Белла неторопливо сняла солнцезащитные очки. – Да не может такого быть! Ты – жива? Изабелла, кажется, так?
– Так.
– Если бы я не дал слово Грише, взял бы тебя за руку и потащил к себе… Как тебе удалось остаться в живых?
– Я же тебе все объяснил… – почему-то разнервничался Гриша. – Зачем пытать девочку еще раз?
– А затем, мой милый, что все, что она тебе наплела, – туфта. Как можно вообще поверить в такое? Просто бред какой-то! Подростки привели ее на свалку? Да ты представляешь себе, где находится свалка, а где ресторан «Европа»? То-то и оно, что тебе это даже в голову не пришло… И как это она могла подняться после того, как ее отбросило взрывной волной, и пойти неизвестно с кем и неизвестно куда?!
– Если честно, – вмешалась Изабелла, – то я и сама этого не понимаю. Но то, что я была на свалке, это действительно правда. Я даже могу отвести вас туда и показать шалаш, где я и очнулась…
– Что за подростки? Возраст? – шумел Савельев. Похоже, он начал уже забывать, что находится не в кабинете следователя прокуратуры по особо важным делам, а на скамейке в городском парке.
– Лет по тринадцать-четырнадцать. Совершенно испорченные дети. Когда я очнулась, они занимались… Словом, они вели себя так, словно они взрослые. Вы понимаете меня?
И тогда Савельев, который привык, очевидно, не церемониться и называть вещи своими именами, задал конкретный вопрос, употребляя соленое, но весьма емкое словцо, глагол, как раз и означающий то, чем занимались Наполеон с Лизой на кровати.
– Да, – покраснев, ответила Белла.
– Впрочем, а что им еще остается делать. Уверен, что эта девица продает себя остальным обитателям помойки…
– Они мне сами об этом говорили.
– Но ты-то сама неужели не помнишь, как очутилась в их шалаше?
– Нет…
– А как выходила из «Европы», помнишь?
– Помню. Даже очень хорошо. Мы договорились с Максом, что я выйду чуть позже его, чтобы наш уход не бросался в глаза… Понимаете, он вечно на работе, а тут выходной, и эта дурацкая вечеринка…
– День рождения Веры Фишер, не так ли?
– Да вы все знаете.
– Еще бы… Никоненко, следователь, который занимается делом вашего мужа, с ног сбился, пытаясь найти хотя бы какую-нибудь ниточку…
– Плохо работает этот ваш Никоненко, – снова подала голос Белла. – Как это так получилось, что в сгоревшей машине обнаружили останки женщины? Мужчина – это понятно, но женщина-то как?
– Хочешь верь, хочешь нет, но я лично был в морге и видел, как работает с ТВОИМИ, пардон, КОСТОЧКАМИ Олег Виноградов, наш патологоанатом… Я уж не знаю, как получилось, что в машине действительно была женщина, причем такая же молодая, как ты. Больше того, в деле имеются золотые украшения… Браслет гладкий, обручальное колечко, три цепочки и очень интересные запонки…
– Это Макс… – прошептала Белла, – это его запонки… И я действительно была на дне рождения Веры в дутом браслете…
– Правильно. И Лора Парсамян, и Вера Фишер опознали твои вещи…
– Но как могло такое случиться? Ничего не понимаю…
– Когда ты очнулась в шалаше, золотых вещей ведь не было?
– Нет, но я про них и не вспомнила. Мне сказали только, что мое платье и туфли продали какому-то Татарину. Это с ним за деньги спит Лиза, я только сейчас вспомнила…
– Татарин? Нам необходимо его найти. Да и подростков тоже. Думается, они смогут рассказать много интересного. Понимаете, в чем дело, во всей этой истории есть прокол. Не хватает машины, которая привезла тебя на свалку. Сама ты дойти не могла. Не на трамвае же тебя, бесчувственную, везли.
– Нет, конечно…
– А как ты себя чувствовала, когда очнулась? У тебя что-нибудь болело?
– Вообще-то не помню, но кажется, что болело все.
– Я тебе сейчас задам вопрос, а ты постарайся ответить на него честно: тебя не изнасиловали?
– Нет. Я уверена в этом.
– Тебе виднее. А как звали того парня?
– Наполеон.
– Прекрасно. Он что, не приставал к тебе?
– Он быстро восстановился после Лизы и захотел меня. Даже Лизе вроде бы предложил поучаствовать. Но они дали мне возможность уйти. Я сама до сих пор не пойму, почему это произошло. Ведь они, как сейчас начинает до меня доходить, могли с таким же успехом продать меня тому же Татарину за деньги. Они могли бы меня связать, чтобы я не убежала.
– Ты осмотрела себя? Следов уколов не находила?
– Нет.
– Странная история. Наполеон и Лиза объяснили тебе, почему они оказались возле ресторана?
– Они сказали, что собирались меня «почистить», я еще не сразу поняла, что они просто хотели ограбить меня… И Наполеон очень расстроился, обнаружив в моей сумочке только сто рублей.
– Значит, была и сумочка?
– Да, была. Маленькая черная. Только не говорите, что вы и ее нашли в машине…
– Скажу, что нашли. Какой замочек там был? Случайно не два металлических шарика?
– Послушайте… У меня мороз по коже от ваших слов. Не хватало еще только сказать, что я – это не я, и все сразу встанет на свои места.
– Правильно. Ты попала в самую точку. Кто-то, кто знает о том, что ты жива, сделал все возможное, чтобы создать полную иллюзию твоей смерти.
– Да вы соображаете, что говорите? Кому это могло понадобиться, если я в конечном счете оказалась на городской помойке? Если бы я была кому-то нужна, разве этот «кто-то» позволил бы увезти меня на свалку? А если кто-то желал моей смерти, то почему не убил, воспользовавшись моим бессознательным состоянием?
– Очевидно, не хотел твоей крови… Но и беспокоиться особенно-то не стал…
– Вы думаете, он был уверен в том, что я не выживу?
– Да ему скорее всего было просто наплевать на тебя.
Беллу всю передернуло от этих слов.
– Вы так говорите об этом, словно действительно речь идет о каком-то конкретном человеке.
– Надо смотреть фактам в глаза. Ты жива, но тебя же вчера похоронили. Так?
– Да.
– Тебя отвезли на свалку и подкинули в шалаш, заплатив ребятам, чтобы они рассказали байку о том, что ты пришла туда с ними своими ногами. Так?
