скачать книгу бесплатно
«Да это же тоже про меня! Это я запуталась… Вконец. Ива свесила нити… Никак не уйду домой… Вот сейчас возьму и уеду. Сяду в машину и уеду… Или нет, просижу всю ночь с Олей, а утром уеду в город и сразу в парикмахерскую… Вдруг Вадим уже убил ее… Они могли поссориться, и он застрелил ее… Зачем мне вообще впутываться в эту историю? Зачем садиться в тюрьму, когда мне и так хорошо… Продам машину и заживу… Лучше, конечно, не продавать…»
О, проснись, проснись!
Спящий мотылек!
Стань товарищем моим, —
вот это самое стихотворение, которое, видимо, произвело неизгладимое впечатление на моего хозяина! – воскликнула Оля, обрадовавшись тому, что нашла нужное стихотворение. – Или вот, смотрите!
В дорожной гостинице переносной очаг,
Так, сердце странствий, и для тебя
Нет покоя нигде.
Правда, красиво?
«И это тоже про меня… И про дорожную гостиницу, и про переносной очаг… Почему меня вечно куда-то несет? И никогда и нигде нет покоя…»
Ей вдруг захотелось домой. Запереться, лечь под одеяло и забыть обо всем, что так тревожит душу и не дает покоя. Да как она вообще додумалась до такого? Деньги? Чем не устраивало ее положение любовницы Тахирова? К черту замужество! Жила бы себе спокойно, встречаясь с ним в гостиницах или дома, и ни о чем не волновалась. Внезапно ее охватила ярость. «Интересное дело, его даже не будет там, на даче! Но почему? Значит, на момент убийства у него будет стопроцентное алиби, а я, совершив всю самую грязную работу да еще и нарисовавшись перед соседями по даче, попаду под главный удар? Как же это меня не вычислят, если сразу же после убийства Милы мы будем ходить с Тахировым под ручку, он наверняка представит меня своим друзьям, я выйду за него, наконец, замуж! А потом, в один прекрасный день меня узнает кто-нибудь из тех, кто находился на момент убийства Милы в Синеньких… Стоп. А где обещанный парик? Бейсболка? Мужская одежда? Пистолет, наконец? У меня не будет времени даже на то, чтобы потренироваться, пострелять! Что же это он думает, что я автомат какой, совершенно бесчувственная? И почему, если у него была возможность позвонить на гостиничный телефон, он не позвонил мне на сотовый?»
Она на всякий случай решила проверить, работает ли ее сотовый.
– Оля, вы позволите мне позвонить в город? – спросила Лена Олю, по-прежнему сидящую за столиком и бормочущую себе под нос японские стихи.
– Да конечно, о чем речь! – девушка вяло махнула рукой. – Телефон там, по коридору и налево…
Лена быстро нашла телефон – вокруг не было ни души, вся гостиница спала, и лишь одна сонная муха билась о стекло большого стеклянного абажура лампы, стоящей на столике возле конторки. Лена позвонила себе на сотовый и, услышав знакомую электронную мелодию, почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Вероятно, она только что бессознательно примеряла на себя ситуацию, как если бы ее телефон по-настоящему ожил от звонка Вадима. У нее даже живот разболелся за какую-то минуту, пока она представляла себе все те последствия, которые должны будут произойти после такого вот звонка. Больше того, она мысленно поговорила с Тахировым:
«– Лена? Это я. Привет.
– Привет. Ты так долго не звонил… Где ты? Когда приедешь? Я вся извелась…
– Не переживай, просто у нас тут возникли кое-какие сложности… Но я все уладил. Подъехать смогу теперь только рано утром. В три часа Мила поедет в Синенькие, я сам слышал, как она договаривалась с подругой.
– А подруга? Ее точно там не будет?
– Точно, можешь не беспокоиться на этот счет.
– А парик… и все остальное?
– Я все привезу.
– Мне бы потренироваться пострелять…
– Слушай, разве можно по телефону говорить такие вещи? Ты что, с ума сошла?
– Прости… Но я в комнате совсем одна.
– Надеюсь, ты зарегистрировалась под чужим именем?
– Да, конечно…»
Она замотала головой. «Как же интересно устроен мозг, – подумалось ей в ту минуту, – ведь я действительно слышала его голос, как если бы это был настоящий звонок». Ей стало даже не по себе.
Она вернулась за столик и попросила Олю приготовить ей кофе. Сна все равно не было, а так она хотя бы немного взбодрится. Она подумала о том, что через несколько часов станет настоящей преступницей и что только от нее самой будет зависеть, сумеет она выкрутиться из создавшегося положения или нет. Тахиров, конечно, ее подстрахует, ему это будет несложно; если потребуется, придумает что-нибудь, чтобы помочь ей с алиби, но ведь он все равно ничем не рискует, абсолютно. Значит, ей надо хорошенько все обдумать, чтобы, в случае если у него сдадут нервы или он совершит какую-то ошибку, она оставалась бы в безопасности.
После первого глотка кофе ее бросило в жар: она представила себе, как сразу же после убийства жены Тахиров делает вид, что вовсе не знаком с ней, с Леной… Разве это не выход для человека, который чужими руками освободил себя от такой обузы, как старая жена, решив тем самым все свои жизненно важные проблемы, и теперь думает только о том, чтобы эта история была как можно скорее забыта? Разве Тахиров не способен на это? Разве не способен бросить ее, сделав вид, что между ними ничего и никогда не было?! Да для человека, решившегося на убийство собственной жены, это вообще сущий пустяк. Где гарантии, что он женится на ней?
Выпив кофе, она перевернула чашку на блюдце, потом заглянула внутрь и увидела кофейный пейзаж: рисунок напоминал почерневшее кладбище с крестами и стаями ворон… Ей стало дурно. Мысли одна нелепее и страшнее другой полезли в голову… А что, если он после убийства убьет ее, Лену, единственного свидетеля и исполнителя? Если расследованием убийства такой известной в городе женщины, как Людмила Белоус, станут заниматься особенно тщательно – наверняка дело будет громким, – то кто вспомнит о существовании Лены Оленевой, девушки ничем не примечательной, необщительной?.. Ведь у нее даже подруг нет. Бывшие любовники? Чушь! О ней забывали уже на следующий день, она знала это. Соседи по дому? Да она ни с кем даже не здоровалась. Ну исчезла девушка, что жила через стенку, да мало ли куда она могла уехать? Наверно, вышла замуж и переехала… Другое дело, что Тахиров, – трус и не сможет застрелить ее, раз не решается выстрелить в жену. Значит, он ее просто отравит. И даже если у него этого и в мыслях не будет, Лена не сможет не думать об этом. Ее отношения с Тахировым сразу после убийства изменятся, испортятся, приобретут совершенно иную окраску, вероятно, они из любовников превратятся в злейших врагов, поскольку будут напоминать друг другу о совершенном преступлении.
Ей стало трудно дышать… И тем не менее она достала сигарету и закурила. Похоже, зря она рассказала Тахирову о том, что избила Маринку в пансионате. Хотя вскоре после этого, довольно постыдного признания она, даже не подозревая, что именно этот факт из ее биографии как раз и вызвал у Тахирова к ней особый интерес, специально, чтобы у него не сложилось о ней превратного впечатления, поспешила рассказать совершенно другую историю, где она выступала уже в роли спасительницы. Глупость, конечно, но однажды, уже будучи взрослой, она полезла на старый дуб и сняла спасавшегося от дворовых собак и потому забравшегося довольно высоко на дерево котенка.
Она курила и думала о том, как спокойно она будет жить уже завтра, когда откажется от участия в задуманном. Нет, она не станет стрелять в ни в чем не повинную женщину только лишь для того, чтобы освободить от нее Тахирова. У нее ведь нет никаких гарантий. К тому же это очень опасно. Пусть он нанимает профессионального киллера, который и выполнит за него эту грязную и опасную работу. Каждый должен заниматься своим делом. И если Тахиров действительно, как говорит, любит ее, то женится и так, не вынуждая ее расплачиваться за это неземное счастье. А если не любит, так тем лучше, она хотя бы не станет жалеть о том, что отказалась помочь ему. Если не любит, тогда его тем более надо опасаться. А если любит, то все равно женится. Вот теперь мысли ее стали ясными, прозрачными и легли в строгом порядке. Стало даже легче на душе. Словно тяжесть с души свалилась.
Оля между тем, пожелав ей спокойной ночи, ушла. Лена бы тоже отправилась спать, но ей почему-то не хотелось возвращаться в комнату, где, как ей казалось, еще продолжали витать тени ее прежних мыслей, где витал образ Милы Белоус, уже одной ногой стоящей в могиле… Но и оставаться в кафе под открытым небом было также небезопасно. А что, если подъедет машина с неизвестными, которые захотят перекусить или переночевать, увидят девушку, в голову полезут дурные мысли, им захочется поразвлечься… Ведь кругом – ночь, трасса, по которой летают, как обезумевшие гигантские насекомые, сверкающие машины… Вжик-вжик…
Лена в который уже раз позвонила по сотовому Тахирову. Его аппарат был выключен. Но почему? Почему? Что стоило ему перед тем, как отправиться спать со своей Милочкой, позвонить ей, успокоить, сказать пару ласковых слов?!
Она подошла к ограде и устремила взгляд на трассу. Сейчас она представлялась ей живым существом. Ей даже показалось, что она дышит и как бы приглашает за собой в далекое путешествие… Сквозь подсвеченную светом фонаря зелень растущих вокруг мотеля ив просматривалась автостоянка, где среди машин пристроился и ее симпатичный, матово поблескивающий боками черный «Фольксваген». Если Лена скажет Тахирову завтра, что отказывается участвовать в задуманном, то ей придется распрощаться с автомобилем. Она знала это наверняка, как и то, что она расстанется не только с машиной, но и с самим Тахировым. Она вновь будет одна, без денег, без работы… Слово работа вызывало в ней саднящее чувство вселенской несправедливости, которое мешало ей жить. Она понимала, что большинство людей все же работает, чтобы прокормить себя, свою семью, чтобы что-то приобрести в этой жизни. Но это большинство, к которому она себя никак не могла причислить, представлялось ей огромным разношерстным стадом. Такие, как она или Тахиров, стояли особняком, и их предназначение в этой жизни сильно отличалось от того, для чего появились на свет остальные. Природа одарила их красотой, а потому они являлись ее избранниками. А раз так, то общество, которое они призваны наполнять этой самой своей красотой, должно позаботиться о них, как, скажем, заботится Мила Белоус о своем красивом и молодом муже, как заботятся и содержат богатые и некрасивые мужчины красивых девушек. Это нормально, естественно, так уж устроен мир. Но если Тахиров нашел ту, которая могла его хотя бы в материальном плане сделать счастливым, то что мешает ей, Лене, найти себе такого же толстосума, щедрого, доброго и готового ради нее на все? Просто она еще не встретила свою судьбу… И уж она-то не станет его убивать только для того, чтобы, став вдовой, вволю пользоваться его денежками. Она – девушка благодарная, она будет любить своего «папика»…
Ее вдруг затошнило при мысли, что ей когда-нибудь придется ложиться в постель с седым, пахнувшим лекарствами «папиком»… Почему она должна терпеть его за деньги? И как сделать, чтобы стать богатой без чьей-либо помощи? Ограбить банк? Ха! Что она умеет делать? Закончив курсы бухгалтеров и поработав несколько месяцев в одной из частных фирм, Лена стала любовницей шефа и очень скоро бросила работу. Потом шеф бросил ее, а она встретила другого мужчину, который, как она думала, смог бы обеспечивать ее. Но оказалось, что у него жена и двое детей, которых нужно учить… Короче, она сама ушла от него, когда он в очередной раз отказал ей в деньгах. Время от времени Лена устраивалась куда-нибудь секретаршей в надежде выйти замуж за приличного, состоятельного человека, но все было тщетно. И вдруг эта встреча с Тахировым… Завтра она объявит ему о том, что выходит из игры, они расстанутся, ей придется отдать ему машину и вернуться к своему прежнему образу жизни, влачить нищенское существование и ждать очередного мужчину… Незавидное будущее. А что, если ей познакомиться с самой Милой и обо всем рассказать ей? Подружиться с ней и попроситься к ней на работу? Хотя что она умеет делать? Мыть полы в автосалоне? Не слишком ли это унизительное занятие для бывшей любовницы ее мужа? Даже если мадам Белоус будет платить ей при этом приличные деньги. Но с какой стати? Выслушав рассказ Лены о готовящемся покушении, вряд ли Мила будет держать возле себя такую особу, как Лена. Во-первых, она потенциально опасна, раз поначалу вообще согласилась на такое, и уже поэтому от нее надо держаться подальше. Во-вторых, если она предала Вадима, то, значит, способна предать кого угодно, в том числе и Милу, которая по этой же причине сделает все возможное, чтобы только отделаться от человека, сообщившего ей такую, мягко говоря, неприятную новость о готовящемся (пусть и сорванном) заговоре с целью убийства. В любом случае Мила никогда не оставит ее при себе. Значит, Лена в случае отказа от запланированного убийства никому не будет нужна: ни Тахирову, ни Миле, останься та живой. И, что самое ужасное, никаких гарантий. Значит, ей тем более надо все забыть и исчезнуть на время. И пусть тогда Тахиров ищет ее и ждет лихорадочно звонка, пусть себе думает все, что угодно, раз он так обошелся с ней…
Чем больше Лена об этом думала, тем сильнее ее разбирала злоба на Вадима. Ну почему он не звонит? Поговорил с администраторшей и на этом успокоился? Не захотел даже услышать голоса Лены? Трус!!!
Она закурила следующую сигарету. Как жить дальше? Боже, как часто она задавала себе этот вопрос, и как мучительно было искать на него ответ. Да никак. Она вообще не умеет жить самостоятельно. Не умеет копить деньги на черный день, а проматывает их с бешеной скоростью, едва они у нее заведутся. Разве так вообще можно жить в ее-то положении? Ни работы, ни преданных друзей, ни возлюбленного (Тахиров, быть может, из-за ночной темноты и прохлады, из-за свиста пролетающих по трассе машин, из-за общего настроения безысходности показался ей сейчас совершенно чужим человеком и даже опасным), ни родителей рядом, никого, кто бы протянул ей руку и сказал: поживи немного со мной, успокойся, приди в себя, все хорошенько обдумай, я помогу тебе найти хорошую работу, я устрою тебя, ты не будешь голодать, у тебя будет все хорошо… Да только где взять такую родную душу?
Она закрыла глаза и увидела спальню, где на широкой кровати спят на дорогих льняных простынях Тахиров со своей женой… Лена была в этой квартире, Вадим показывал ей, какое уютное гнездышко свила для своего обожаемого мужа Людмила. Это маленький дворец с роскошной мебелью, посудой, живыми цветами и безделушками, привезенными со всего света. Огромная двухъярусная квартира в центре города с видом на церковь и музыкальный фонтан. Если Лена все же согласится и поедет завтра в Синенькие, чтобы привести приговор в исполнение, то это еще не означает, что на этой широкой кровати в спальне рядом с Тахировым не будет лежать другая смазливая девица…
А что, если позвонить прямо к нему домой и разбудить эту сладкую парочку? Кто возьмет трубку? Вадим? Вот тогда-то она и спросит его, почему он ей не звонит, почему заставляет ее так мучиться? Интересно, что он ей ответит? Скорее всего, дежурное: «Вы ошиблись номером». Затасканная фраза, без которой не обходится ни один адюльтер. Но зато он и разозлится! И тут ей пришла мысль о том, что он сам мог передумать. Испугаться и передумать. Он тоже человек со своими чувствами и страхами. Быть может, ему просто стыдно признаться ей в этом, поэтому-то он и не звонит. Пока была решимость, он позвонил и сказал Оле-администраторше, чтобы она передала «красивой девушка на „Фольксвагене“», чтобы та еще немного подождала. Но потом, когда он вдруг понял, что не способен принять участие, пусть и косвенное, в убийстве жены, ему уже было вроде бы и незачем звонить в мотель.
Лена побрела в свой номер. Никогда у нее еще не было так скверно на душе. Сколько переживаний, планов, надежд – и все напрасно. Ну и пусть. Сейчас она поднимется к себе, примет горячий душ и ляжет спать. Утро вечера мудренее.
Глава 3
– Моя фамилия Дубровиц, вы мне звонили.
В приоткрытую дверь заглядывал мужчина средних лет, и следователь прокуратуры Олег Медведкин тотчас кивнул головой:
– Да-да, проходите, пожалуйста. – Олег даже поднялся со стула, хотя особой необходимости в этом не было. Видимо, внутреннее чувство вины дало о себе знать. Вина – какое странное слово. Разве можно кого-то обвинять в том, что произошло, кроме той, из-за которой погибла несчастная девушка… Да и как можно было найти ее, когда никто, кроме мастера, устанавливающего посудомоечную машину, не видел ее. К тому же прошло уже больше пяти лет.
– Я представления не имею, зачем вы меня вызвали… Поверьте, мне не легко было сюда прийти… – Дубровиц, довольно красивый мужчина в светлом костюме и с темно-красным зонтом-тростью присел на предложенный Олегом стул и тяжело вздохнул.
Валерий Дубровиц был мужем Наташи Дубровиц, трагически погибшей пять лет тому назад. По словам мастера, устанавливавшего у них посудомоечную машину и случайно вернувшегося в квартиру (входная дверь оставалась открытой) за забытым инструментом, Наташу, стоявшую на подоконнике в гостиной и рулеткой измерявшую высоту окна, сильно толкнула подошедшая сзади девушка, которую он прежде в квартире не видел. Казалось, она материализовалась из воздуха, потому что до этого момента – а мастер провел у Дубровицей часа полтора – ее в этом доме не было, а если она и была, то вела себя крайне тихо, с хозяйкой квартиры, молодой женщиной по имени Наташа, не разговаривала, возможно, скрывалась в одной из пустующих пока комнат новой квартиры. Мастер, его фамилия Жук, Виктор Жук, не сразу понял, что произошло. А когда понял, не мог поверить в случившееся. Мимо него темной птицей прошелестела платьем девушка-убийца, даже не заметив его, и, лишь когда он окликнул ее, она резко повернулась, и вот тогда он очень хорошо разглядел ее лицо, глаза, высокий лоб, маленький пухлый рот… Она в ужасе отскочила от него, должно быть испугавшись, поскольку не ожидала встретить в квартире постороннего, и тут он увидел ее маленькое розовое ухо, такое аккуратное, удивительной формы, напоминающее розу, и запомнил его на всю жизнь.
Жук бросился к окну и выглянул вниз, чтобы убедиться, что ему все это показалось, что хозяйка дома где-то рядом, на кухне или в спальне, но увидел на тротуаре возле подъезда нескольких человек, а возле их ног – распростертое тело… Наташа была блондинкой с белой кожей, да еще и в белом шелковом халатике – сплошное белое пятно, окрашенное красным, вот что он увидел внизу и похолодел от ужаса. Сбежать он не мог, понимал, что его быстро вычислят, поскольку у Наташи оставалась квитанция на установку посудомоечной машины, да и в сервис-центре все знали, что он поехал по этому адресу. Отпрянув от окна – его уже успели увидеть те, кто стоял внизу, – сел в комнате на стул и стал ждать, когда за ним придут.
Следователь прокуратуры Медведкин подробно расспросил его обо всем, что тот видел, и, скорее всего, сразу поверил в его невиновность – уж слишком много людей знало о том, что он едет сюда, в эту квартиру, потому что в провинциальном городе покупка и установка посудомоечной машины – явление довольно редкое.
Со слов Жука составили фоторобот, который разослали во все отделения милиции, расклеили на столбах в том районе, где произошло убийство, а то, что это именно убийство, а не несчастный случай, было очевидно: из квартиры пропала крупная сумма денег, приготовленная на покупку машины.
Вдовец Валерий Дубровиц, выслушав рассказ Жука о незнакомке, столкнувшей его жену с подоконника, предположил, что это была новая знакомая Наташи, некая Катя, по словам покойной жены, «милая девушка», с которой они познакомились в салоне штор, где Наташа выбирала портьеры для квартиры. Катя была не то дизайнером, не то художником-оформителем. Валерий видел ее один раз, да и то мельком, когда они с женой проезжали по улице на машине и Наташа с кем-то громко поздоровалась, окликнув по имени: «Катя! Салют!»
– Вы могли бы узнать ее?
– Думаю, да… – ответил Дубровиц Медведкину.
Зная мягкий и доверчивый характер своей жены, Валерий предполагал, что Катя, скорее всего, сначала выследила свою будущую жертву, затем вошла к Наташе в доверие, после чего, вероятно, Наташа пригласила ее домой, чтобы та посоветовала, какие шторы лучше выбрать. Возможно, Наташа сказала что-то лишнее, о той же покупке машины, а может, Катя знала о том, что накануне была обменяна крупная сумма долларов на рубли… Как бы то ни было, но эта Катя пришла к Наташе как раз тогда, когда деньги были уже в квартире, сделала так, чтобы Наташа забралась на подоконник, после чего столкнула ее, забрала все деньги, которые Наташа, скорее всего, хранила в своем туалетном столике, и сбежала. Но в тот момент, когда она убегала с деньгами, она столкнулась со случайно оказавшимся в квартире мастером Жуком, который и запомнил ее лицо. История невероятная, и Медведкин до сих пор пребывал в недоумении, как могла Наташа так легкомысленно впустить в свою квартиру совершенно незнакомую женщину и даже довериться ей, рассказав о деньгах. Олег сам лично допрашивал продавщиц из салона штор, просил их, чтобы они вспомнили, как выглядела женщина, с которой Наташа выбирала шторы, и по описаниям выходило, что речь шла об одной и той же женщине: высокой молодой шатенке, довольно эффектной, производящей вполне благоприятное впечатление. На вопрос Медведкина, не бывала ли в салоне эта особа прежде, никто не смог ответить ничего определенного, никто ничего не запомнил. Понятное дело, что одного описания мастера было недостаточно для того, чтобы найти девушку-убийцу. И вдруг теперь, спустя пять лет, в кабинете следователя прокуратуры Медведкина снова появился мастер Жук.
– Вы не помните меня, наверное. Моя фамилия Жук.
Конечно, он не сразу вспомнил его, хотя лицо и показалось ему знакомым.
– Я видел ее.
– Кого?
– Ту девицу, которая столкнула Наташу Дубровиц с окна. Я узнал ее по ушам. Раковины ушей похожи на розы.
Это было интересно, Олег был удивлен и обрадован одновременно.
– Вы знаете, где она?
– Я выследил ее и могу сказать, где она живет.
Это было невероятно. Олег уже представил себе, как едет за этой девицей, как задерживает ее по подозрению в убийстве Дубровиц, но где доказательства? Ее красивые, в форме розы, уши? И это все? Но адрес он все-таки записал и сам поехал туда. Конечно, в квартире никого не оказалось, хотя соседи подтвердили, что там живет молодая женщина, что она сняла квартиру пару месяцев тому назад, но имени ее никто не знает.
– Она живет одна?
Оказалось, что одна, но к ней иногда приезжает молодой мужчина на красивой иномарке. Это все. Квартиру вскрыли, но не нашли там ничего интересного. Обычный набор мебели, непритязательная обстановка, пустой холодильник и несколько обмылков в ванной комнате. Квартира имела нежилой вид. Хозяйка квартиры, которая сдавала ее девушке, сказала, что паспорта своей квартирантки, которую звали Валя, она не видела, да особо и не настаивала – Валентина заплатила ей за три месяца вперед. В квартире устроили засаду, но Валентина так и не появилась, хотя должна была бы вернуться за своими вещами, за дорогой шубой, например. Но, возможно, Жук ошибся, эта девушка не имеет никакого отношения к убийству Дубровиц и вообще уехала отдыхать на море. Медведкин быстро остыл и занялся своими текущими делами, в то время как Жук даром времени не терял и продолжал наблюдать за квартирой, вооружившись фотоаппаратом. Видно, он потерял покой, обратившись к Медведкину и подняв шумиху вокруг давно забытого дела. И ему повезло – девушка появилась. Откуда-то действительно вернулась, нагруженная тяжелой дорожной сумкой. Он фотографировал ее все то время, что она шла от такси до подъезда. Дальше не пошел, позвонил Медведкину и сказал, что «птичка попалась в клетку». Но после звонка следователю его самого вызвали на работу, и он вынужден был уйти. Олег тоже был сильно занят – исчезла женщина, известная в городе бизнес-леди, Людмила Белоус. Ее влиятельные друзья открыто предлагали ему деньги, чтобы только нашли ее, несмотря на то что видимых причин для беспокойства не было – секретарша Белоус сказала, что ее хозяйка отдыхает под Сочи, где у нее свой дом. Однако дозвониться до этого дома никому так и не удалось. Сам прокурор попросил Медведкина связаться с сочинской прокуратурой, чтобы выяснить, где находится Людмила. По обрывочным сведениям получалось, что Людмила действительно уехала на море, ее там видели, но в доме ее нет, хотя там была другая женщина, скорее всего домработница… Прокурор вызвал Олега к себе и предложил ему самому прокатиться на море, попытаться разыскать Белоус и заодно, как он выразился, «позагорать». Как раз в ту минуту, когда они беседовали в прохладном кабинете прокурора, Медведкину на сотовый и позвонил Жук.
– Хорошо, я выезжаю… – пообещал он мастеру, пожал руку прокурору, вышел из кабинета и поехал по известному ему адресу. Но никакой девушки он в квартире уже не нашел. Хотя Жук не лгал – в квартире действительно кто-то побывал. Шкафы были открыты – в них висели пустые вешалки. Спешно покинули жилище… Мокрая тряпка, валявшаяся в ванной комнате, навела Медведкина на мысль, что ею Катя-Валя протирала те места в квартире, на которых могли остаться отпечатки пальцев. Во всяком случае, прибывший на место эксперт не нашел ни одного «пальчика». Удивительный случай.
Вечером этого же дня к нему приехал взмыленный Жук и высыпал на стол снимки. И на всех – каждый шаг незнакомки, высокой стройной блондинки в ярком бирюзовом летнем костюме.
– Пленка есть?
– Есть! – с готовностью выпалил Жук, протягивая пластиковый футляр с пленкой. – Это точно она, я ее узнал… Вот эти снимки, где она оглядывается.
В лаборатории снимки были увеличены. Медведкин внимательно смотрел на уши девушки. Да, действительно, никогда прежде он не видел таких интересных ушных раковин. Жук и здесь оказался прав, когда обратил на них внимание. Оставалось только предъявить фотографии Дубровицу, чтобы и он опознал по снимку приятельницу своей покойной жены.
И вот теперь Дубровиц сидел напротив него на стуле с выражением величайшей муки на лице.
Олег достал несколько фотографий с изображением разных девушек и предложил Валерию просмотреть их.
– Может, вы кого узнаете… – сказал он.
Дубровиц принялся рассматривать фотографии.
– Ну да, это она, Катя. Я узнал ее… – безошибочно определил он, ткнув на снимок девицы с ушами в форме розы. – Высокая девка, наглая рожа… Вы показывали фотографии мастеру?
Удивительное дело, думал Медведкин, но и Дубровиц, несмотря на то, что смерть молодой и любимой жены сильно травмировала его психику, ни разу не допустил мысли о причастности к убийству самого мастера Жука.
– Да, показывал… Он и снимал эту девицу. Только мы все равно опоздали… – и он рассказал о звонке мастера.
– Понятно… И ни одного отпечатка? Странно, – Дубровиц продолжал разглядывать снимки. – А вот эту особу я тоже знаю. Ее фамилия Белоус. Ее можете ни в чем не подозревать. Кристальной чистоты женщина. Мне приходилось с ней работать. Я не знаю, как у вас оказалась ее фотография, но Мила – исключительно порядочный человек, и если вам кто-нибудь скажет о ней какую-нибудь гадость – не верьте. Таких людей мало, особенно если учесть, что она ворочает большими деньгами…
– Она исчезла, – сказал Медведкин. – Пропала, и ее не могут найти.
– А вот в это поверить могу. Или убили, или она сама сбежала.
– Почему?
– Бизнес. Большие деньги, – коротко пояснил Дубровиц. – Так вы будете искать эту суку?
Видимо, этому интеллигентному человеку было трудно назвать убийцу своей жены более приличным словом.
– Обещаю, что буду искать. Но вот найду ли…
– Я тут принес вам кое-что интересное, на мой взгляд… Это, правда, московская газета за прошлый год… Я был в командировке в Москве, купил на вокзале газеты, чтобы почитать в поезде, и наткнулся вот на это…
Он развернул газету и ткнул пальцем в маленькую заметку в колонке криминальных новостей. «14 сентября в доме 35 по улице Цандера из окна выбросилась молодая женщина К. Есть свидетели, которые утверждают, что слышали доносящиеся из ее квартиры женские крики, шум, грохот мебели… Следствие выясняет, сама ли хозяйка выбросилась из окна или же ее вытолкнула неизвестная женщина, которую одна из соседок видела на лестничной клетке. На убегавшей была норковая шуба К., а в руках – большая спортивная сумка, которую соседка также видела в квартире погибшей К. По оперативным данным, К. владеет сетью палаток на Черкизовском рынке, живет одна. Возможно, ее убили с целью наживы, поскольку продавцы, работавшие на К., подтвердили, что в день убийства у хозяйки было при себе много наличных денег – около сорока тысяч долларов, с которыми она собиралась ехать в Турцию за товаром».
– Вы мне оставите эту газету?
Дубровиц посмотрел на него взглядом побитой собаки. Олег позвонил в информационный центр – его интересовали все аналогичные случаи в Саратове, Москве и в других городах. Ни тебе оружия покупать, ни яд доставать, ни душить, ни ножом орудовать – столкнул с подоконника – и дело с концом…
Глава 4
Открыв глаза и вспомнив, что она находится в мотеле, где все напоминает о том, кто должен за ней приехать и зачем, она вновь почувствовала неприятный холодок внутри. Страх просыпался вместе с ней и толкал ее в спину: вставай, тебе нельзя здесь больше находиться, с минуты на минуту тут будет он, наверняка он не испугался, в отличие от тебя, он ничем не рискует, собирайся и уезжай…
Лена с трудом поднялась с постели. Резкая боль в затылке вызвала непроизвольный стон. Лена механически заправляла постель, собирала вещи: зубную щетку, шампунь, пижаму… Да, вот теперь-то она твердо знала, что ей следует делать. Она не станет возвращать машину Тахирову, не будет, и все. И что он ей сделает? Разве он не понимает, что с ней сейчас нельзя портить отношения, что она слишком многое знает о его планах, а потому с ней (то есть, со мной!) лучше не связываться! Она поедет в Москву, прямо на машине, к тетке. Та несколько раз писала ей в письмах о том, что у нее на примете есть для Лены жених, хороший парень с квартирой, с работой, с деньгами. Пусть тетка сведет ее с ним, а вдруг он действительно то, что надо. Квартира в Москве – это уже неплохо. Да и от Тахирова нужно держаться подальше. Вот теперь он, а не она будет вздрагивать от каждого телефонного звонка, пусть поломает голову, где Лена, куда подевалась и не успела ли кому растрепать про готовящееся убийство. Конечно, Тахиров не дурак и сразу смекнет, что она струсила и сбежала, но это все равно куда лучше, чем прострелить голову Белоус. «Никаких гарантий, никаких гарантий», – твердила она, бегая по комнате в какой-то нервной лихорадке и словно оправдывая свое бегство.
Наконец все было уложено. «Боже, сколько вещей, а ведь я собиралась здесь всего лишь провести ночь!»
Она решила присесть: на дорожку. И как раз в это время услышала шаги за дверью. Впору было забираться от страха в шкаф. Да, это пришли явно по ее душу. Кто-то остановился и замер, вероятно, тоже прислушиваясь к звукам, доносящимся из номера. Наконец нерешительно постучали.
– Да… – сразу охрипшим голосом прошептала она, после чего повторила это чуть громче: – Да!
– Это я, Оля!
Лена только сейчас сообразила, что дверь заперта на ключ. Открыла, впустила сияющую утренними свежими красками Олю.
– Доброе утро, – улыбнулась девушка и, склонив голову набок и щурясь на бившее в глаза солнце, прошептала:
Видели всё на свете
Мои глаза – и вернулись
К вам, белые хризантемы.
Правда, красиво? Наверное, так и становятся поэтами… Чем больше читаю, тем больше вижу красивого вокруг… Пытаюсь сочинить что-то сама, но не получается: в голове постояльцы, закупка продуктов, уборка комнат…
Она вздохнула, но улыбка по-прежнему сохранилась на ее губах.
