Самая оригинальная история (невыдуманные истории для взрослых)

скачать книгу бесплатно


Состязание в общежитии

В шестидесятых годах XX века в одной из комнат общежития МГУ имени М. В. Ломоносова на Ломоносовском проспекте случайно оказались студент из Германской Демократической Республики Райнхард и студент из Белоруссии Витя Мазуренок, педантнемец и рубаха-парень – белорус.

Жили они не тужили, не ссорились, но особо и не дружили. Жили, можно сказать, каждый сам по себе. Ели в студенческой столовой, только ужинали, как правило, в общежитии – пили чай с бутербродами. Хотя это, скорее, Райнхард, а Витя вместо бутербродов, солидно усаживаясь за стол, доставал буханку черного хлеба, коляску краковской колбасы или белорусского сала, а чаще и то и другое сразу.

Витя сахар не покупал – заимствовал его у Райнхарда в обмен на сало или колбасу. Педантичный немец, отсыпав из пачки сахар, делал отметку шариковой ручкой с внешней стороны пачки, фиксируя таким образом количество оставшегося сахара. Однако Витя, шутя, специально отсыпал из пачки немного сахара, затем при помощи лимонного сока уничтожал отметку, сделанную на пачке немцем, и делал свою, соответствующую новому уровню сахара в пачке.

Каждый раз педантичный немец, осмотрев пачку, не понимал, почему сахара стало меньше, хотя его уровень соответствует нанесенной отметке. Эти сомнения заставили немца отказаться от сахарного песка и перейти на сахар-рафинад.

Но и это не помогло. Витя и здесь проделывал аналогичную операцию: снимал слой сахарных кусочков, уничтожал риску на пачке и делал новую.

Пора объяснить, почему Витя Мазуренок вел себя таким неподобающим образом. Все очень просто. Немец постоянно громко пукал. Объяснял он это сложившимися у них традициями. Райнхард делал это постоянно, даже тогда, когда находился за столом. Иногда высоко поднимал ногу и, освободившись от давления в животе, громко хохотал. Немец не стеснялся делать это даже в присутствии девушек, которые вскоре перестал приходить к ним в гости. Витя полагал, что, чем меньше Райнхард съест сахара (элемент брожения), тем реже и меньше будет пукать. Но эта тактика себя не оправдала. «Сахарные» деяния Вити не остановили Райнхарда.

Тогда Мазуренок изменил тактику борьбы за чистоту воздуха в общежитии. Он подумал и решил, что, если к краковской колбасе, белорусскому салу и черному хлебу добавить литровую банку консервированных на уксусной основе слив, то получится гремучая смесь. Он отказался от чая с сахаром, тем самым усыпив бдительность немца – раз Витя не пьет чай, значит, не ворует сахар.

Эффект получился серьезнее ожидаемого. Съев на ночь малосовместимые продукты в должном объеме, Витя приготовился к атаке. Его живот всю ночь распирало, но в процессе освобождения от газов он старался не уподобляться немцу-соседу и делал это беззвучно, так сказать, всю ночь пускал «шептунов». Однако тихий режим освобождения от газов в животе с лихвой компенсировался их суперзловонием.

В результате такой «газовой атаки» Райнхард сначала прекратил делать риски шариковой ручкой на пачке с сахаром, затем перестал публично пукать, потом и вовсе переселился в другую комнату общежития подальше от Вити Мазуренка, а впоследствии вообще перевелся на другой факультет Университета.

Рассказывают, что, возвратившись на родину, Райнхард сломал многовековую традицию пукать за столом.

Что касается Вити, то с ним в общежитии никто не захотел жить в одной комнате. Вскоре он ушел из Университета, не закончив его. Говорят, что это Витю не удручало, зато он всегда гордился одержанной «победой» над немецким однокурсником.

P.S. На следующий день после написания этой новеллы вся Москва погрузилась в сероводородный смог. Компетентные органы активно занимались поиском его источника, но так и не нашли, хотя версий было выдвинуто предостаточно.

Витя, ау, не твоя ли это работа?

09.11.14

Бескрылые мутанты в кабинете

В год Московской Олимпиады я все лето работал в приемной комиссии на экономическом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова. Работа в комиссии была адаптирована по времени в соответствии с графиком проведения Олимпийских игр, это создавало дополнительные сложности, в результате ответственность за работу многократно повышалась.

Хозяйственные службы оснастили кабинеты приемной комиссии новой импортной мебелью. У меня стоял большой дубовый стол, за которым умещалось до десяти человек. За ним размещались абитуриенты со своими родителями, приходившие на прием по разным вопросам поступления.

Чтобы не попасть впросак, в часы приема я старался не оставаться в кабинете один, мало ли что могло произойти. Поэтому со мной, как правило, за этим же дубовым столом сидел мой заместитель – старый мой товарищ. Под «мало ли что может произойти» я имел в виду возможные провокации. Была, например, ситуация, когда группа кавказцев пыталась в лифте насильно засунуть в карман одному заместителю председателя приемной комиссии пачку купюр, чтобы потом его шантажировать. Тот проявил смекалку: ловко увернулся, нажал аварийную кнопку лифта и выскочил из него, естественно, без денег. А когда приехала милиция, кавказцы исчезли, и больше их никто не видел.

Однажды зашедшие к нам на прием посетители остановились перед столом как вкопанные, уставившись на его поверхность, только их глаза двигались по какой-то странной траектории. Я присмотрелся и увидел на столе штук пять мух с оторванными крыльями, за ними и наблюдали удивленные посетители.

Я взглянул на своего коллегу, тот невозмутимо смотрел в одну точку на противоположной стене кабинета. Я понял, это его работа. Он уже демонстрировал удивительную способность ловить мух в полете, так как был мастером спорта по боксу и обладал молниеносной реакцией.

Не зацикливаясь на этой ситуации, я внимательно выслушал посетителей, ответил на их вопросы и, убедившись, что люди остались довольны встречей, распрощался с ними, и продолжил прием.

Спустя тридцать четыре года, оказавшись в тесной компании, я припомнил этот случай своему коллеге и спросил, какой смысл он вкладывал, отрывая пойманным мухам крылья и отправляя их в «свободное плаванье» на дубовый стол?

«А никакого. Делал это просто так, от нечего делать», – коллега.

«Вот те на! А я все эти годы, вспоминая этот случай, гадал, какой же логикой руководствовался мой товарищ. Понятно, если бы он был ребенком», – подумал я и предложил тост за наше далекое детство.

16.11.14

Я покупала водку, а не воду

По соседству со мной жила одна очень импозантная одинокая дама. Ей было за семьдесят, но выглядела она на пятьдесят. Женщина следила за собой и нравилась многим мужчинам, но и сама очень любила мужчин. Нужно сказать, что она имела страсть и к алкоголю. Именно по этим двум причинам ее муж, очень уважаемый человек, директор одного из крупных предприятий, расстался с ней. Однако свалившаяся на даму свобода была ей очень мила. Она ею пользовалась стопроцентно. Женщина свободно общалась с мужчинами и регулярно дружила с алкоголем.

Что касается сильного пола, то она, несмотря на свой возраст, увела из семьи несколько мужчин, которые у нее, впрочем, долго не задерживались. Вернее, она их не держала, а просто выпроваживала, попользовавшись, причем, можно сказать, проявляла благородство, отправляя обратно к законным женам. И жены, как правило, принимали своих заблудших супругов.

Исключением явился сорокалетний водитель троллейбуса, которого жена не простила и который вынужден был некоторое время жить в подъезде дома своей бывшей возрастной любовницы. Но страдал молодой водитель не от неудобств проживания, а от ревности к ней, потому что ее регулярно навещали молодые кавалеры. В конце концов, он спился и попал в психушку.

Иногда дама делала перерыв в отношениях с мужчинами, и их место занимал алкоголь. Запой продолжался два-три дня. Она брала бутылку водки и в течение вечера выпивала, отключалась и спала до следующего дня. Утром, если у нее были деньги, прихорошившись, шла в магазин, и ее второй день проходил по той же схеме. Если же денег не было, она наливала в пустую бутылку воды из-под крана, прикладывала к горлышку бутылки металлическую пробку и шла в магазин, где накануне покупала эту самую бутылку водки.

С важным видом дама заявляла кассиру: «Что вы мне вчера продали? Вместо водки в бутылке оказалась обычная вода! Вы меня опозорили перед родственниками, которые вчера вечером приехали ко мне погостить издалека. Мне что, обратиться с жалобой в межрайонную прокуратуру?»

Остолбеневшая кассирша, выдержав паузу, вызывала администратора магазина, которому наша дама с еще большим рвением повторяла свою тираду. При слове «прокуратура» администратор давал команду отпустить покупательнице новую бутылку водки, но предварительно проверив, что в ней находится настоящая водка. Дама тоже принимала активное участие в дегустации, но, в отличие от продавца, который просто обнюхивал содержимое бутылки, она делала несколько глотков, после чего соглашалась с качеством предоставленного ей товара, вежливо благодарила работников магазина и уходила счастливой и довольной восвояси.

Иногда дама вторично поступала похожим образом с работниками одного и того же магазина. Как ни странно, повторно этот номер с обменом «воды» на «водку» проходил в соответствии с принципом: лучше отдать, чем связываться с проблемной бабой. Но на третий раз народ, работающий в магазине, с возмущением гнал нахальную любительницу выпить на халяву вон, и она уходила в другое заведение.

Эта женщина жила, будто на качелях. То мужчины, то алкоголь – крайние точки амплитуды. И то и другое одновременно она себе не позволяла. Жила по принципу: или-или.

Но однажды она позволила себе и то, и другое одновременно, и случилась беда – наша красавица, находясь в хорошем подпитии, занимаясь любовью, внезапно ушла в мир иной. Сердце не выдержало. Последний ее мужчина до сих пор ходит на ее могилу на кладбище, расположенное на окраине одного из подмосковных городов.

21.11.14

Первая и последняя ночь любви в Раменках

Есть на юго-западе Москвы микрорайон под названием Раменки. Как и у большинства районов столицы, это название осталось от названия деревни Раменки. Во время строительства главного здания Московского университета на Ленинских горах (ныне Воробьевы) здесь размещались производственные мощности, обеспечивающие нужды строительства. Неподалеку находились многочисленные бараки (кто не знает, барак – это здание легкой постройки, предназначенное для временного жилья).

Что понимать под временным жильем, не знаю, но вплоть до семидесятых годов XX века подобные архитектурные сооружения были заселены, как правило, строителями. И это после двадцатилетней их эксплуатации. В бараке находилось до пятидесяти комнат, в которых жили строители-лимитчики, семейные и одинокие, был один туалет в торце барака вместе с умывальником и холодной водой. Прожив в таких условиях 10–15 лет, строители получали отдельные квартиры вместе с московской пропиской. После этого освободившиеся места в бараках занимали новые лимитчики, приехавшие из разных уголков страны.

И надо же такому случиться, один молодой аспирант Московского университета влюбился в девушку, которая жила в бараке в Раменках. Она работала бухгалтером в строительной организации.

Девушка ответила молодому человеку взаимностью. Они часто встречались, ходили в музеи, театр, кино. Конфетно-букетный период проходил вполне благопристойно. Дело продвигалось к пику отношений.

Поскольку молодой человек жил в общежитии Университета, а тогда был очень строгий режим пропусков в связи с проходящей в Москве универсиадой, девушка пригласила его к себя в Раменки.

Молодой человек приехал с тортом, шампанским, деликатесами, которые во время универсиады в изобилии продавались на территории общежития университета. Девушка достала гитару, и молодой человек сыграл несколько мелодий, потом пел бардовские песни под полное одобрение хозяйки.

Ночь была бурной. Как говорил классик, утолив желание наслаждением, они мчались от наслаждения к желанию опять. Все было логично, чисто и красочно.

Одно только вызывало негативные эмоции – бытовые условия. Приходилось бегать по полутемному коридору до туалета и умывальника и пользоваться очень холодной, почти ледяной водой. Но это не мешало проявлению сильных чувств. До поры до времени.

И вскоре это время наступило. Забрезжил рассвет. Девушка побежала в очередной раз в торец коридора, а молодой человек решил избавиться от тяжести мочевого пузыря по-солдатски. Он подошел к открытому окну первого этажа и стал поливать кустики тоненькой струйкой. Становилось все легче и легче, как вдруг молодой человек услышал из окна соседней комнаты слова женщины, обращенные к мужу: «Ты бы, наконец, поговорил с нашей соседкой. Каждый ее очередной кобель, как кобель, задрав ногу, опорожняется прямо в окно перед нашим носом. Вот и сейчас поливает кусты, которые пожелтели от мочи и пропахли аммиаком». В ответ муж что-то нечленораздельно пробурчал, видимо, повернулся на другой бок и захрапел.