Как мне стало зашибись

скачать книгу бесплатно


В то время в самом разгаре была первая чеченская, очкастая я беспрестанно вертелась на первой своей парте, и желающий угомонить меня Геннадий Анатольевич всё повторял: "Ох, Люська, придут за тобой чеченцы!"

Чечня, Чеченка – прицепилось мгновенно и на долгие годы, почти до девятого класса.

Нет, я не скажу, что было прямо невыносимо. И что легко и ненапряжно – тоже не скажу. По-разному было. Но именно в то время я особенно активно стала общаться вне класса, всё чаще убегая не только к параллельным бэшкам-вэшкам, но и к младшим, и к старшим классам тоже. Именно в то время особенно расширилась паутина моих знакомств.

Помню, был момент, классе в восьмом, когда стало совсем тяжело. Я плакала у папы на плече, просила, чтобы перевели меня в другой класс. Но папа сказал:

– Дочь, ну ты чего? Ведь тогда они победят, разве ты этого хочешь? Поверь, если ты покажешь своё безразличие, сможешь быть выше этой дурацкой ситуации, ты станешь победителем для себя самой. А потом и остальные подтянутся.

Но все эти разборки не мешали обычной школьной жизни. Наш класс вообще был вполне себе дружный, вопреки всему, что с нами происходило. Так как в последний год началки наша учительница очень много болела, мы были таким бесхозным классом, что после пятого от нас в ужасе отказались все ключевые предметники: русский, матеша, окружайка. Из стойких остались лишь давно с нами знакомые англичанки и невероятная историчка Нина Павловна. Именно её подруга и стала нашей классной с шестого по одиннадцатый.

Александра Николаевна быстро превратилась в Кассандру (сразу понятно, какой период проходили по истории), что достаточно быстро сократилось попросту в Касю. Она нас и строила, терпела, любила, заодно обучая нас всяким математическим премудростям.

Надо сказать, что она всегда со старшими классами работала, а нас ей дали в нагрузку, когда она пришла преподавать в нашу гимназию, а заодно и дочерей своих решила перевести. Тут-то и выяснилось, что в обмен на устроенных дочек ей придётся обзавестись отказниками в виде шестого "А".

Ох, сколько же она с нами хлебнула! То один таракана съел на спор, то другой притащил в класс таракана же, но мадагаскарского, чтобы девчонкам за шиворот засовывать. Визгу-то было! На всю жизнь запомнилась фраза, которой она нас успокаивала:

– Девочки, запомните! При желании вы его съесть сможете, а он вас – никогда!

Потом начались эксперименты с внешностью, потом полкласса бегало курить на переменах. Потом кто-то просто бегал с уроков.

А Кася всегда была классной Классной– ироничной, в меру строгой, и всё прекрасно про нас понимающей. Она умела прикрикнуть, когда надо – закрыть глаза, а иногда и вовремя позвонить родителям.

Лишь однажды она захотела уйти от нас. Даже не от нас, а из школы вообще. Когда в девятом "А" случилось ЧП областного масштаба: Илюшка повесился.

Про Илюшку

С того самого первого сентября, на которое я уходила самой счастливой девочкой, я вернулась разнесчастной первоклахой. Со словами: "Я знаю, меня посадят с этим противным мальчишкой в очках!"

Так оно и произошло. Нас, конечно же, посадили вместе.

Он был двоечник и разгильдяй, но всегда ходил в чистых клетчатых рубашках и имел чистый носовой платок. Его всегда забирали бабушка с дедом, у него были зелёные глаза, веснушки и кудрявые волосы. А ещё противный голос. Он был влюблён в Ленку Р., в которую, собственно, была влюблена ещё половина мальчишек класса, но он был первым. Я его ненавидела так, что аж влюбилась к концу пятого класса.

Шли годы, менялись учителя, но Данилкова и Демченко неизменно сидели за первой партой.

Его изобретательности можно было позавидовать: чего он только не делал, чтобы усложнить мне жизнь. Он мазал мои ручки красным перцем, зная привычку их грызть; приклеивал под партой магнит, чтобы я не могла писать; прятал на переменах мой стул на шкаф, чтобы мне не на чем было сидеть; и даже записался в кружок юных энтомологов для того, чтобы ему дали домой того самого многострадального мадагаскарского таракана, чтобы пугать меня им, ибо от обычных слизняков и личинок я уже не верещала.

Но он никогда не дразнил меня Чеченкой. И давал читать книгу про "Кино", и Цой стал жив в моей жизни. И у него навсегда осталась моя книжка про Хоббита.

Когда его не стало, четырнадцатилетних нас прибило резко и насовсем.

Мы не были готовы к тому, что на нас будут сыпаться сотни вопросов от любопытных окружающих. Мы не были готовы к тому, что человека так вдруг может не стать. Это жестокое бескомпромиссное "никогда" очень быстро сделало нас взрослыми. И сдаётся мне, что тогда-то нас всех и сплотило.

Ценность если не каждого по отдельности, то коллектива в целом стала вдруг очевидной и важной.

Наверное, и поэтому тоже мы продолжаем встречаться каждые пять лет спустя, приезжая отовсюду и откладывая важные дела. Чтобы отдать дань самим себе, тем четырнадцатилетним, раздавленным серым ноябрьским небом и страшной бедой, ставшей нашим общим оперением.

"Я вас плохому не научу"

А в десятом классе со мной случилась "первая любовь". Почему в кавычках? Потому что сейчас не так чтобы уверена, что это была именно она. Думаю, будет правильным списать это на всякие там подростковые гормональные страсти, нашедшие возможность реализоваться.

Тогда, в конце девяностых, когда наши родители выгребались из-под завалов дефолта, а мы дружно бегали покурить за гаражи, с нами из взрослых вообще мало кто разговаривал. Кроме, разве что, нашей Елеши, учителя по английскому, вот та нам часто повторяла про "свою голову, жаль, вам не приставить", про "вы, девочки, даже не представляете, как скоротечен ваш век", и про "вы будете мои слова вспоминать, это я вам обещаю". И ведь она была чертовски права, всякий раз встречаясь с моей любимой одноклассницей Шишкиной, мы вспоминаем нашу Елешу.

И вот ведь как сложилось: с кем мы чуть ли не больше всех конфликтовали в средней школе, с тем мы отчаянно подружились в старших классах.

Так как любовь зла, то объект моих воздыханий был старше меня на четыре года, что в то время казалось просто пропастью. Он был бесхозным, безработным, без родителей, зато с прекрасными голубыми глазами. Пожалуй, это всё, что я о нем помню. Никакой глобальной роли он в моей жизни не сыграл, разве что кроме того, что я с тех пор никогда не заводила серьёзных отношений с ровесниками, а уж тем более мальчиками младше меня. Ну и ещё очень я тогда прониклась темой, что мужчину надо пожалеть.

Ну да и про это потом.

А тогда, дождливой осенью девяносто девятого, я прогуливала свой десятый класс беспросветно и упоительно. Таща за собой в пучину необразованности лучшую подругу.

Бутылка "Анапы" стоила в "Утюжке" смешные пятнадцать рублей, кабачковая икра была вкусной, а жизнь казалось счастливой и взрослой. Там не было места для регулярной учёбы.

И сдаётся мне, что, если бы не щедрая Шишкина, вылетела бы я из нашей супергимназии со свистом, потому что всякие там алгебра-физика-геометрия держались только на ней. Это спасительное: "Вик, реши хоть что-нибудь!"– туда, на их с Настей первую парту, выручало в девяносто восьми случаях из ста. Вичка– из тех, кто успевал решить оба варианта, ещё и под копирку написав их для страждущих раздолбаев-одноклассников.

Что, в общем-то, совершенно не мешало ей раздавать совсем иные знания перед дискотекой.

На скромную бутылку портвейна желающих было много. Я вот что-то за прошедшие двадцать лет так и не узнала у Шишкиной, откуда у неё были эти познания. Но именно она учила нас пить "через тяжку", дабы малое количество выпитого возымело больший эффект. Тогда-то и была произнесена её, ставшая для нас сакраментальной, фраза "я же вас плохому не научу!"

Вичка давно уже в Москве. Что не мешает нам встречаться несколько раз в году. И всякий раз мы вспоминаем, вспоминаем и вспоминаем. Наш класс, наших учителей и ту самую фразочку.

Школа дала многое. Я прекрасно научилась коннектить с другими коллективами. Я поняла, что нельзя сдаваться, пройдёт время, и всё вполне себе может измениться. Что твои бывшие враги могут оказаться друзьями на всю жизнь. И что близких можно потерять так вдруг.

Глава 3

Вуз, или выйти удачно замуж

В моей жизни было лишь две мечты о профессии. В шесть лет я мечтала стать водителем асфальтоукладочного катка: мне казалось это безумно крутым и романтичным. Я представляла, как буду ехать на нём в красивой оранжевой жилетке, загорелая, и самая главная на дороге – и никто не посмеет меня обогнать! Да и не сможет.

Но мама сказала, что это вредно для женского здоровья, и с мечтой пришлось расстаться.

А в шестнадцать я мечтала стать актрисой. И даже выучила всяких проз и басен. И хотела уже было ехать на прослушивание.

Но мама сказала, что чтобы стать актрисой в нашем городе, надо либо быть стервой, либо спать с режиссёром.

– Ты же у меня не стерва! – сказала мама, а я подумала, что режиссёр точно захочет спать с теми, которые красивые. И рассталась и с этой мечтой тоже.

Поэтому к окончанию школы я не хотела поступать никуда. И вообще предпочитала декламировать, что ВУЗ – это выйти удачно замуж, идеей чего, собственно, и была очень увлечена.

Тем не менее, родители гнули линию необходимости высшего образования. И началось: психологический был отметён сразу же, так как туда надо было сдавать биологию, которую я не знала и удачно забыла, так как в нашей гимназии её учили лишь до восьмого класса; следом решительно отпали все факультеты, куда требовалось сдавать точные науки, так как без волшебной феи Шишкиной они мне были неподвластны. И остался роскошный выбор: истфак, журфак, иняз, филфак. Ну и пед, но совсем на всякий случай.

Истфак отвалился неожиданно: гуляя в родном дворе, разговорилась со знакомым дядечкой из соседнего дома. И услышав о моём выборе, он сказал:

– Не вздумай! История – страшная наука, её переписывали все кому не лень, а в наше время и вовсе каждый добавляет, чего хочет!

И так сверкали его чёрные глаза, умудрённые скорбью всего его многострадального народа, что я ему поверила. А кому верить в такой ситуации, как не преподавателю исторического факультета, коим он и являлся.

После непродолжительной беседы родителей со школьной нашей "англичанкой" выяснилось, что языки – это не моё. А уж о платном отделении она и слушать не стала, сказала: "Поверьте, существуют куда более выгодные вложения!"

Так и иняз покинул список претендентов.

Далее было пробное сочинение для журфака и тётечка-репетитор, которая его забраковала, ибо ни про одно преступление я в нём не написала. Она же и сообщила, что подобного рода сочинения "ну чисто филологические", по сути, решив мою судьбу.

Папа лишь добавил, что это классическое образование. А ещё сказал, что студенчество – это шанс продлить детство ещё на пять лет. Мне же всё было не так уж важно, главное, что там можно было официально читать, вот о чём я думала.

Тогда я даже представить себе не могла, сколько всего читать будет НУЖНО. И что на то, что хочется, времени уже может совсем не остаться.

В общем, так я и отправилась за высшим своим образованием.

"Филфак, ведь ты актрисой стать могла!"

К слову сказать, на подготовительные университетские курсы я всю свою первую зарплату угрохала. Целых десять жарких летних дней между десятым и одиннадцатым классами я работала на семплинге сигарет. Текст рекламного слогана помню и сейчас, хоть ночью разбуди, несмотря на прошедшие двадцать лет. "Здравствуйте,вы курите? В таком случае попробуйте новые сигареты "Золотое Кольцо" от Ярославской табачной фабрики "Балканская звезда".

Что мне дали эти курсы? По сути, наверное, ничего. Кроме того, что некоторых своих однокурсников и преподавателей я знала уже за год до начала обучения. Ну и как потом выяснится много лет спустя, именно на них Нанка встретила своего будущего мужа, хотя она просто пришла меня проводить.

А пока мы бесились, знакомились, боялись предстоящих экзаменов, курили на переменах и писали, писали, писали бесконечные лекции.

И вот пришло время первого экзамена, самого страшного для всех – сочинения! Если честно, то вообще не помню, на какую тему я его писала.

Зато отлично помню, как впервые увидела Сашку: через полтора часа после начала экзамена абитуриентам было разрешено выйти в туалет. Там-то я и увидела её в действии: короткая карешка, белый верх – чёрный низ, сигарета в руке, жестикуляция, полная неистовой экспрессии, и на словах и пальцах за пять минут накиданный кому-то план написания сочинения по "Тёмным аллеям" Бунина.

Когда поступили, выяснилось, что на дневной Санька не попала. Зато на вечерку прошла. С ней-то мы и творили наш грандиозный первокурсник: Саня со старшаками и преподами была в организаторах, я же была за любой движ, поэтому и пела, и плясала везде, где только могла.