скачать книгу бесплатно
15401 оргазм
Данила Чебоксаров
Сардоническая эротика #2
15401 оргазм – именно столько раз получила удовольствие Аделаида Вронская, шмара, пьянь, матерщинница и просто клёвая тёлочка. Содержит мат.
Данила Чебоксаров
15401 оргазм
Крафт-Эбингу посвящается.
– Меня зовут Аделаида Вронская, и я нимфоманка, – говорю я своим томным, вибрирующим, неуловимо ироничным, возбуждающим, атласным контральто.
Я здесь в первый раз. Школьный класс ГБОУ № **16, кабинет литературы. Странное место для встреч анонимных сексоголиков, не правда ли? Тем не менее, все мы здесь – шесть закоренелых ебарей и три конченных пробляди.
Судя по всему, здесь преподаёт динозавр-словесник, родившийся после ВОВ, с кнопочным телефоном, не знающий, что такое WhatsApp и имеющий смутное представление об интернете. Чахлая пальма в половине деревянной бочки, разваливающиеся шкафы, судя по всему, ещё перестроечной сборки, обычная ободранная грифельная доска без электронных прибамбасов. На доске розовым мелом нарисовано нечто, отдалённо напоминающее мужской половой хуй с огромными колючими яйцами – весьма подходящая иллюстрация для компашки остервенелых ёблеманов. Почему это не стёрли перед началом сессии?.. Над доской портреты русских классиков. Льву Толстому подрисованы тёмные очки и бандана. Тургеневу – дымящаяся трубка. Над изображением Гоголя надпись крупными печатными буквами: ДРОЧЕР. Достоевскому поставлен щедрый фингал. Мулатик-коротыш снабжён ветвистыми рогами – видать, намёк на то, что не без причины он вызвал Дантеса на дуэль.
Мы сидим по одному за партами, словно школьники.
– Мы здесь не называем фамилий, Ада, – сказала Анастасия, ведущая, восседающая за учительским столом строгой училкой. Она предклимактерического возраста, коротким ёжиком стрижена и страшна как ковид. – У нас анонимное общество.
Голос у неё неприятный: визгливо высокий, скрипучий – словно несмазанное колесо старой телеги.
– Если у вас анонимное общество, имён называть тоже нельзя, – криво усмехнулась я. – Нужно присвоить всем порядковые номера. Или цвета, как у Тарантино в «Псах».
– По именам называть можно, – терпеливо скрипит телега.
– Вам известна этимология слова «аноним»? Это значит «без имени».
– Я в курсе, что это значит. Тем не менее, фамилий мы здесь не произносим и обращаемся друг к другу на «ты».
– Как скажешь, Настасья, – хмыкнула я.
– Предпочтительнее использовать уменьшительные варианты имён.
– Как скажешь, Настасья, – повторяю я с лёгким оттенком похуистичности.
– Также, Ада, мы здесь не называем себя нимфоманками или эротоманами. Мы говорим «секс-зависимые» или «сексуально-зависимые».
– Что в лоб, что по лбу. Какая хуй разница? – закономерно осведомляюсь я.
Раздаётся пара смешков. Я сижу на задней парте и вижу затылки всех восьмерых членов кружка. Ой, простите, наверное, здесь надо говорить петушков или краников. Анастасия кривится так, будто почувствовала запах говна или увидела Сорокина.
– У нас здесь не принято сквернословить, – проскрипела она.
– Ебицкая мать, сколько у вас здесь правил! – воскликнула я. – Кем вообще это утверждено и где записано?!
– Это утверждено учредителями и записано в договоре.
– Опять договор? – острю я с отсылкой к «Дозорам». Я большая поклонница этой дилогии – на «Дневной» только в кино четыре раза ходила, общих просмотров более дюжины. – В каком договоре?
– В том договоре, который ты подписала, Ада.
Ну что ж ты, старая, потупила взор…
– …Сдавайся, ведьма, Ночной Дозор! – говорю я вслух и указываю на неё обеими указательными пальцами.
– Не поняла?.. – опешила ведущая. Ясно, с творчеством Бигмакбетова она не знакома.
– Забей, шутка.
Я действительно что-то подписала, как всегда практически не глядя – когда-нибудь эта манера мне аукнется. Угнетённая этой мыслью, я достала из кармана лежащего на соседнем стуле рюкзачка портсигар на десять сигарет и родной серебряный газовый «Ронсон». Портсигар антикварный, начала ХХ века – тогда ещё всё было реальное и настоящее. Снаружи натуральная крокодиловая кожа с янтарными интарсиями, внутри обит красным бархатом, потёртым от времени, но без дыр. Качественный, дорогой, раритетный аксессуар.
Откуда же у простой москвички, живущей в спальном районе, имеется столь редкая и дорогостоящая вещь, спросите вы? Положив растопыренную ладонь на левую титьку, честно отвечу: отсосала одному средней руки и малого члена олигарху. Разумеется, не только отсосала (об этом чуть позже), но портсигар получила в дар именно за ту королевскую фелляцию с фулл заглотом и проглотом (иначе минет не делаю – профессиональная гордость). Достаю сигарету, «житан» без фильтра. Раньше я предпочитала американский армейский «кэмэл» (опять же без фильтра, естественно), но потом перешла на европейское качество.
С громким щелчком я закрыла портсигар и постучала кончиком сигареты о крокодиловую кожу – давний ритуал. Раздумчиво щёлкнула зажигалкой.
– У нас здесь строжайше запрещено курить, – проскрипела ведущая. – Как и в других общественных местах.
– Ну блять, – расстроилась я, вынула житанину изо рта и сунула её за ухо.
– Так, девушка…
Мне двадцать семь, но выгляжу я и впрямь как девушка – после четырнадцати стали давать девятнадцать, и так по сю пору и дают; просто загадка природы. Иногда даже паспорт в магазах спрашивают.
– Мы здесь обращаемся друг к другу по имени! – перебила я кошёлкин скрип – никогда не мешает напомнить правила.
Анастасия без нужды прокашливается и проводит правой ладонью по белому, как дом, ёжику. Это напоминает мне жест Марлона Брандо в «Апокалипсисе», оглаживающего бритую наголо голову. Волосы у неё от силы два см и абсолютно седы. На её месте я бы отпустила их хотя бы до плеч – это хоть как-то оттенило бы её кривую рожу; но, слава яйцам, мы обе пока на своих местах.
Пока ведущая подбирает подходящие слова, я пристально разглядываю её. Какое же страшное, неприятное, отталкивающее, косое ебало. Черты непропорциональные, глаза разной формы и далеко посаженные, брови мало того, что на разной высоте, так ещё и почти целиком выщипаны. Нос не только как у графа Толстого, но ещё и с нехуёвой горбиной, губы тонкие, кривые. По-моему, это Шопенгауэр предлагал на законодательном уровне запретить некрасивым людям выходить из дому – эту лахудру я бы оставила под пожизненным домашним арестом; по крайней мере, точно уж запретила бы вести курс с сексуально-зависимыми ёблелюбами.
Между тем пауза затянулась: слишком долго это седовласое уёбище подыскивает нужную реплику. Дабы не искушаться, я убрала с парты в рюкзак портсигар и зажигалку. Помимо курительных принадлежностей в моём походном сидоре всегда находятся:
1. Электронная книга «Pocket-Book Touch Lux 3», с подсветкой.
2. Смартфон Sony Xperia 5 II.
3. Дезодорант твёрдый «Рексона»
4. Дезодорант-аэрозоль «Axe аnarchy».
5. Упаковка одноразовых носовых платков «Клинекс».
6. Упаковка влажных салфеток «Клинекс».
7. Упаковка влажной туалетной бумаги «Клин-эсс».
8. Швейцарский нож.
9. Тюбик интимной гель-смазки «Дюрекс» с ароматом ананаса и затормаживающим эффектом.
10. Ультратонкие полиуретановые презервативы Sagami Original 0.02.
11. Складная зубная щётка Oral-B средней жёсткости.
12. Зубная паста Miswak original.
13. Ополаскиватель для рта Splat Сенситив со вкусом мяты и лимона.
14. Освежитель-аэрозоль для рта Kedem Kalita.
15. Походная косметичка от «Эвелин».
16. Маникюрный набор ZINGER.
17. Классический мятный «Тик-так».
18. Кумачовые трусы-стринги MiNiMi (2 шт.).
19. Тонкие носки MiNiMi (2 пары).
20. Паспорт в плотной кожаной обложке с изображением серпа-молота и внутренними вкладышами-кармашками, в которых:
20.1. Медицинский полис («Согазмед»).
20.2. Снилс.
20.3. Карта «Тройка».
20.4. Банковская карта «Сбер».
20.5. Банковская карта «Тинькофф».
20.6. Скидочная карта «К&Б».
20.7. Новенькая купюра с Хабаровском (заначка на крайний случай).
21. Блокнот в клетку BrunoVisconti, А5 (124х183 мм).
22. Простой карандаш Faber-Castell (2В), 2 шт.
23. Точилка Faber-Castell.
24. Перьевая ручка Montblanc с чёрными чернилами.
25. Круглая латунная фляжка 10 OZ (почти как у героя Лайама Ниссона из «Списка Шиндлера», только с прозрачным центром на одной стороне), наполнена тёмным ромом The Colonist Dark Premium Rum.
26. Дамский трёхзарядный пистолет Svidrigailoff-Ultima.
Может сложиться впечатление, что я описала содержимое двухъярусного походного рюкзака «Bask Smart 35», но это впечатление обманчиво. Мой сидор («Яндекс» в помощь, если не знаете, что это) – скромный нейлоновый рюкзачок Snoburg 8806, 50х30 см. Всё вышеописанное изи помещается за счёт великого множества внутренних и внешних, скрытых и доступных карманов и карманчиков.
– Ада, ты вообще уверена, что тебе нужно посещать собрания нашего сообщества? – наконец рожает седая как мудрость мудачка (хз, как там будет мудак женского рода).
– Нет, не уверена. Я вообще ни в чём твёрдо не уверена, – отозвалась я уклончиво, как водяная змея в бурном потоке. – Даже в том, что существую.
Ну, тут вы поняли, да? Небось, Пелевкина-то почитывали, не дилдо деланы? Если нет, ознакомьтесь на досуге: рекомендую начать с «Чапаева» или «Т», а там как фишка ляжет (если вообще ляжет, а не ребром встанет).
Ведущая опять прокашливается нарочито.
– М-да, я чувствую, с тобой будет нелегко, Ада, – говорит озабоченно.
– А кому сейчас легко, Настасья? – говорю рассудительно. – Времена нынче тяжёлые!
Мне стало как-то скучно и даже немного тоскливо, я извлекла из сидора (потайной кармашек) круглую фляжечку и сделала хороший глоточек ромчику.
Как там у группы «ЖИ2»:
И пусть круто меня поносит,
Душа водки, ещё просит!..
Лучше не споёшь!
Мымра округлила свои кривые зенки:
– Ада, ты совсем о…
Она явно намеревалась произнести «охуела», но в последний момент сдержалась.
– …ошалела?!
– Да не ссыкуй, Настасья, это пепси-кола с ароматом дикой вишни! – весело и непринуждённо вспизднула я. – Дала бы попробовать, но я брезгливая.
Понюхать эта долбоёбка не допетрила.
– И что же мы с тобой будем делать, Адочка, – покачала она сивой башечкой. Форма черепа у неё, кстати, тоже неправильная – декаэдр какой-то, а не голова.
– Снимать портки и бегать точно не будем, Настасьюшка, – сказала я легкомысленно. – Наверняка это здесь у вас не принято.
Похоже, долго я здесь не задержусь. Но пох. Я вообще не очень понимаю, на хуя я сюда припёрлась. Я, собственно, даже не нимфоманка; моя гиперсексуальность не доставляет мне особенных неудобств. Точнее, никаких неудобств. Ещё точнее: только удобства и приятности. Мне необходимо кончить два раза в сутки, в первой и последней половине дня, а каким образом это достигается – для меня ровным счётом без разницы. Поэтому, если не нашёлся половой компаньон, я с не меньшим, а иногда и с большим удовольствием оргазмирую в одиночестве – посредством пальцев или тем, что под них попадётся.
После долгой, как царствование Лукашенко, паузы Анастасия примирительно-снисходительно скрипит своим поганым несмазанным колесом:
– Ну ладно, Ада. Иди к доске, а там поглядим.
Ёбана! Как будто десяти лет и не прошло! Мне сразу вспоминается Валентин Антоныч Терешников, учитель алгебры, невероятно похожий на лысого из «Браззерс» (хотя Терёха и не был лысым, а напротив, весьма патлатым). Я его возбуждала, как немытые тётки Наполеона, и он каждый, каждый урок вызывал меня к доске, чтобы полюбоваться. А то и по два раза за урок, а бывало и по три. И это при том, что я в алгебре ни бельмеса не смыслила – от слова совсем. Я до сих пор сносно вычисляю только в пределах десятка.
Как сейчас слышу его авантажный раскатистый баритон: «Вронская, к доске!» Он мне всегда помогал, и у доски, и на выпускном экзамене подсобил (я, слава Ленину, училась до ЕГЭ). Я его потом отблагодарила – во все дыры дала, себя не жалела; до сих пор поёбываемся периодически.
