скачать книгу бесплатно
Особенностью же Светы была предельная серьезность по делу и не по делу. Порой казалось, что чувство юмора она поменяла по окончании школы на высокие баллы по ЕГЭ. То ли непростое детство, полное сосредоточенной работы над тем, чтобы не остаться на всю жизнь в коммуналке на Компрессорном, то ли мрачное окружение, где юмор был исключительно на уровне обсуждения гениталий и пердежа, а что-то более тонкое воспринималось как оскорбление и умничанье, сделали Светлану инертной к мимолетным шутейкам и интеллектуальным играм, и, что самое страшное, погубили самоиронию в зачатке. А человек без здоровой самоиронии – существо тяжелое и зачастую неприятное. Любая, даже самая невинная шутка может быть понята буквально, примерена на себя и не оставлена безнаказанной. Как можно легко догадаться, отсутствие самоиронии и чувства юмора не давало Свете получать от Максимовых игр словами даже минимального удовольствия.
Начались ссоры, споры, недосказанные и недопонятые мысли не давали просто спокойно сесть и поговорить. Максим же не мог с собой ничего поделать да и не хотел: зная эту свою особенность, на работе он старался быть предельно точен в формулировках, лаконичен и понятен, но желание обертывать слова в многослойные метафоры, добавлять цветастые эпитеты и сыпать иными непростыми словесными конструкциями уже ближе к вечеру становилось просто невыносимым. И дома все это обрушивалось на Свету, которая после тяжелого нервного дня хотела каких-то простых, понятных и уютных вещей, как котлетка с салатом и стакан чая. И точно не говорить о работе, а говорить о красивой осени, как ей охота в Турцию, а лучше в Мадрид. И что видела суперский комплект для спанья, шелковый такой, мечта для постинга в соцсетях. А не эти вот твои шарады из разных слов, гореть им в аду!
Максим где-то несколько месяцев назад услышал от одного из своих клиентов о полезной практике, тихий час после работы, когда муж и жена, встретившись вечером, не кидаются сразу обсуждать, что нового произошло и кто по этому поводу что подумал, а спокойно приходят в себя, читая, ковыряясь в телефонах, соцсетях, тарелке с едой, либо все одновременно, приводя свои мысли в порядок и успокаиваясь от дневного драйва. Подходить с этим к Свете оказалось поздно, вылилось в очередной скандал, но Максим идею не забыл, она показалась чертовски полезной, но не вполне своевременной.
Ссорились вообще из-за всего. Но последние несколько месяцев тема постоянных гулянок с партнерами превалировала. Макс понимал, что ситуация порой действительно выходит из-под контроля, но такой образ жизни оплачивал все их желания, счета, рестораны, квартиру, отпуска. Несмотря на хорошие Светины доходы, и обе их машины, и евродвушка на сто квадратов в новом ЖК на берегу Исети были куплены Максимом благодаря его закулисным посиделкам с важными шишками в строительных компаниях.
Что все летит туда, куда Летов завещал, становилось яснее с каждым днем. И Максим совсем не удивился, когда, продрав глаза ближе к десяти утра, обнаружил полупустую квартиру, сообщение в телеге с последним адьос и ключи на тумбочке в коридоре. Закономерный итог, печально, но факт. Единственное, о чем Максим искренне пожалел, что не поговорили напоследок нормально, как взрослые люди. Наговорил он своей девушке вчера от души, вспомнив и двойные стандарты по поводу заработка, и вечно недовольное лицо, когда он делился какой-либо радостью по поводу новой сделки или организованной в рамках коммерческих взаимоотношений поездки за границу, куда они традиционно ехали вдвоем, добавив к командировке за свой счет выходные, чтобы погулять по новому городу, посетить ранее не посещенные места. И мистическую способность всех женщин скрупулезно запоминать все предыдущие промахи и просчеты своего мужика, чтобы потом использовать их как аргументы в спорах и ссорах тоже вспомнил. У Светы эта способность была прокачана на максимум, Максим порой ловил себя на мысли, что ищет, куда она прячет диктофон во время очередной пикировки. В последнее время он перенял эту тактику, записывая после ссоры особо острые моменты в заметки на телефон. Удивительным образом, это помогало успокоиться и отпустить ситуацию. В общем, много он чего наговорил прошлым вечером, а слово, как известно, не воробей, да и вообще ничего не воробей, кроме воробья.
И вот теперь, идя в квартиру, где никто, кроме него, уже не живет, Макс перебирал и откидывал различные мысли вечернего досуга, одна стереотипнее другой. Тут мелькали и разнузданные походы в клуб, благо пятница на дворе, и тонны алкоголя дома, вызов проституток, которыми Макс брезговал, предпочитая удовлетворять похоть дома с любимой тогда еще женщиной, встречи с немногочисленными друзьями, хотя бы с тем же Гришкой, чтобы философски и пьяно обсудит ситуацию, послушать банальные, но данные от души советы, и много чего еще. Но решил остановиться он на бутылке джина, которая уже две недели мерзла рядом с пельменями и клубникой для коктейлей в морозильной камере. Тоник, ходовой товар в его доме, закупался оптом и также был в быстром доступе. Мозг требовал отдыха, перезагрузки в тишине и покое, возможно, с музыкой, хорошей и разной.
Было грустно, было неприятно, но как-то активно страдать не получалось. Хотелось переключиться, дать сознанию переварить весь объем изменений в жизни, а потом уже думать, что предпринять. И надо ли вообще что-то делать, кроме разве что покупки лекарств и разработки диеты? Максим вдохнул уже по осеннему прохладный воздух, уральское лето опять не баловало, сел за руль и не торопясь поехал в сторону дома.
Субботнее утро встретило легким похмельем и ясностью принятого решения. Отношениям не быть, поговорить напоследок стоит, аптека с нужным ассортиментом в соседнем доме, на алкоголь вето на ближайшие пару месяцев, дальше по самочувствию.
Подсознание за ночь проделало большую работу, избавив Максима от терзаний и сожалений о мировой несправедливости. Он глянул на недопитую бутылку джина на компьютерном столе, на мониторе застыл синий человек в странной позе рядом с конструкцией из труб: в полпервого ночи душа запросила Blue Man Group, как когда-то шутил Гриша, видя такое музыкальное сопровождение пьянки, синеву тянет на синеву.
Свете Максим решил купить какую-нибудь поделку из камня и металла под старину. Из тех украшений, что выглядят красиво только на семидесятилетних старушках. Чтобы было дорого, красиво и абсолютно бесполезно для молодой девушки. Этакая легкая ирония, подарок на расставание, ценный и бессмысленный, как все их отношения. Барахолка на аллее проспекта Ленина – идеальное место для подобных покупок, идти от дома Максима минут пятнадцать спокойным шагом. Там благообразные дядьки и тетки продают типовую мазню, свои авторские работы, порой вполне интересно написанные, различный антиквариат, будь то монетки, значки, часы, шкатулки, украшения и всякий разнообразный декоративный хлам. Можно надолго залипнуть, разглядывая все эти упорядоченные, начищенные и абсолютно нефункциональные коллекции старинной и не очень рухляди. Своеобразное лоскутное одеяло эпох на отдельно взятом пятачке земли.
Часов в одиннадцать Максим добрался до места, успев по пути перехватить чашку кофе с автомобильчика на набережной. Поиски прощального подарка к тому моменту стали просто идеей фикс. Такое с Максом периодически случалось: вроде бы проходная идея захватывала сознание, на короткое время замыкая весь круг мыслей на себя, вынуждая активно действовать, лишь бы поскорее достичь странной, спонтанной, но такой желанной цели. Обычно это заканчивалось осознанием себя в два часа ночи возле лотка с шаурмой, спущенной десяткой на донат в мобильную игру ради получения какой-нибудь супер плюшки, про которую Максим забывал уже через неделю, как и про саму игру, съевшую за вечер бюджет неплохого вечера в стейк-хаусе, или, в лучшем случае, качественно и красиво собранной презентацией для покорения разума очередного строптивого, но падкого на показуху клиента.
В случае с украшением на расставание Максим уже внутренне смирился, что сейчас отвалит бабок за безделушку, которую скорее всего никому не подарит, а оставит валяться в куче таких же нужных и важных вещей в сетчатой корзине в шкафу. Корзина для важных вещей была заведена Светой, дабы систематизировать накопление Максимом в доме всякой ненужной дряни. Что попадало в корзину – оставалось жить, остальное безжалостно выбрасывалось, чтобы не плодить хаос и тем самым сохранять чистоту разума, ибо бытие определяет сознание. Максим не возражал, что-то в этом было.
В глубине души он уже был на девяносто девять процентов уверен, что случится именно внеплановое пополнение корзины для важного, но зуд осуществить задуманное был сильнее. Развал на Ленина встретил привычным ленивым движением, немногочисленные интересующиеся граждане прогуливались вдоль рядов продавцов, аккуратно оставляя центр аллеи свободным, чтобы пропустить нечастых, спешащих по своим делам по аллее людей.
Максим высмотрел несколько лотков с украшениями из камня и пошел разглядывать предложение, пытаясь понять, что из представленного потянет на задуманный подарок. Первый заход выявил бронзовое кольцо с красивым агатом, массивное, вычурное, носить такое – истинное мучение, каменюка размером с фалангу, все шикарно оформлено, знатные боярыни семнадцатого или восемнадцатого века одобрили бы. Особенно радовал налет надочищенной грязи в декоративном кружеве, обрамляющем камень, легкие следы патины, настоящий раритет! Цена раритета переваливала за семь тысяч, продавщица украшения сделала недовольное лицо, произнося цену, как будто вела борьбу с самой собой, мол, вон, смотри, какая ценность! Даром отдаю, надо дороже, да сил нет уже ее продавать, не берет никто. Максим сделал суровое лицо, покивал в ответ на зажигательную речь продавщицы и пошел дальше.
Второй заход дал еще два варианта: ожерелье и браслет. Ожерелье поражало своим наполнением и безвкусностью, было такое ощущение, что ювелир пытался впихнуть в достаточно ажурную серебряную оправу весь халцедон, который у него был в наличии. Классика OUT OF BUSINESS 70% SALE. Стоила эта прелесть под десять тысяч, и даже Максиму с его задумкой казалась слишком жестоким подарком. А вот серебряный браслет с сердоликом заинтересовал. Ровные серебряные пластинки с какими-то рунками, отрезки цепочки двойного плетения между ними, и сам камень прямоугольной формы, хорошо отшлифованный с интересным рисунком.
– Почем браслетик? – поинтересовался Максим у хмурого деда, который продавал свое барахло и, казалось, не интересовался ни покупателями, ни соседями по лоткам, просто черкал карандашом в газете, судя по всему отмечая какие-то фрагменты текста в статье на передовице. Максим мельком глянул название: очередное интервью с каким-то политиком.
– Три тыщщи, – буркнул дед.
– Чего так дешево-то? Красивая же вещь? – Максим не успел захлопнуть рот до того, как озвучил свою мысль. Все-таки алкоголь – штука коварная, всю торговлю испортил, задерет сейчас дед ценник!
– Дак не так с ней что-то, третий раз возвращают назад, потому и скинул. Берешь? – дед наконец оторвал взгляд от газеты и сурово зыркнул на Максима из-под кудлатых бровей.
– Проклятая что-ли? – пошутил Макс, хотя сомнений уже не испытывал, не самому же носить, а подарить «проклятую» вещь бывшей – такая забавная шутка для личного употребления. Сам пошутил, сам посмеялся.
– А шут ее знает, я в эти сказки не верю. Так берешь, нет?
– Беру, заворачивайте! – Максим потянулся к кошельку, справедливо полагая, что на барахолке валидаторов у народа не припасено.
– Не во что, газету не дочитал еще, – дед неодобрительно посмотрел на лопатник, который Максим успел достать из кармана куртки, – наличку убери, переведи на Сбербанк, если можешь.
«Цивилизация!», – подумал Максим, кивая и доставая телефон.
Минуту спустя, будучи счастливым обладателем «проклятого браслета», Макс направился домой. Погода для конца августа стояла уже прохладная, но ясное небо и солнышко делали день особенно приятным. При ближайшем рассмотрении браслет оказался великоват для запястья, скорее, он налезал на плечо над бицепсом, проверять на улице парень не стал.
«Если что, добавлю звеньев у ювелира, скажу, что чокер», – решил он, неспешно двигаясь в сторону дома. Захотелось пива. Максим усилием воли задавил это желание. Дома есть еще треть бутылки джина, а лечение еще не началось.
«Вот допью и брошу», – твердо соврал себе парень, понимая, что сегодня сила воли проиграла. В который раз, и, наверное, далеко не в последний!
Квартира опять встретила пустотой. Максим скинул уличную одежду, намешал себе джина с тоником, нацепил домашние шорты и завалился на диван, рассматривая браслет. Ровные пластинки серебра, красивые переливы сердолика. Сейчас это украшение уже не казалось парню женским. Застежка была достаточно простая – два крючка, при соединении замыкающихся в такую же пластину, как и те, из которых состоял браслет – рассчитанная на натяжение. Баловства ради он накинул браслет на плечо, повыше бицепса, и без труда защелкнул замок. Украшение село, как влитое. Парень поднялся и пошел покрасоваться перед зеркалом. Уже на подходе он услышал легкий щелчок и почувствовал укол в плечо. Последнее, что Максим увидел, теряя сознание, – это свое отражение в зеркале: здоровый, симпатичный парень, не качок, но пропорциональный и подтянутый, в шортах и с тупым выражением глубокого непонимания на лице.
Очнулся Максим от адской боли в груди. Легкие жгло при каждом вдохе, тупая боль в спине, между лопатками, и в солнечном сплетении не давала сосредоточиться. Тело парализовало. Однако раз в пару-тройку секунд от источника боли по остальному телу прокатывалась освежающая волна, смывающая всю боль, дарящая иррациональное для окружающей обстановки чувство покоя и неги. Парень осознал себя висящим в полуметре над полом. Шевелить получалось только глазами, голова была слегка наклонена, так что при определенном усилии можно было разглядеть грубые каменные стены, высокий, теряющийся в полумгле потолок с темными, явно повидавшими многое деревянными балками, пару столов вдоль стены с какими-то увесистыми по виду томами и край замысловатой геометрической фигуры на полу. Вот этот самый край Максима сильно заинтересовал, линии довольно ярко светились, мерцали, совершенно не похоже на электрическую подсветку. Вдоль линий шли ряды символов, светившиеся не менее ярко и необычно. Вообще весь антураж напоминал какой-то заклинательный зал из фентезийных РПГ. Вокруг стояла полная тишина. Вдруг помещение ярко осветилось: источником были две прозрачные небольшие сферы, окутанные всполохами света как будто аурой. Всполохи меняли форму, то походя на пламя, то на какие-то футуристически разряды электричества. Сферы появились откуда-то из-за поля зрения Максима и медленно и бесшумно поплыли к его голове, приближающиеся объекты подозрительно напоминали парню два глаза, чем ближе они подлетали, тем больше угадывалось деталей: схематичные радужка и зрачок, протуберанцами вырывающееся с задней стороны свечение, имитирующее глазные нервы. Прежде чем Максим успел удивиться или испугаться, сферы резко приблизились к его лицу, заполнив собой все видимое пространство, и влетели прямо в глазницы. Голову и глаза Максима пронзила резкая боль, и он потерял сознание.
Повторное пробуждение было еще более мучительным, болела голова, глаза, грудь, как будто Максима пробили насквозь колом, как бабочку из коллекции какого-нибудь лепидоптеролога. Жутко хотелось пить, все тело затекло от долгой неподвижности. Радовало только то, что вернулся контроль над конечностями. Макс попытался подняться хотя бы на четвереньки, камни под ним как будто бы впитали весь холод космоса и сосали из тела тепло покруче, чем пылесос Кирби высасывает деньги из карманов доверчивых домохозяек. Из центра груди продолжали распространяться успокаивающие и освежающие волны. Спектр зрения слегка поменялся, Макс сначала даже решил, что у него такой приход после непонятного ритуала, объектом которого он стал. Вокруг висели едва видимые голубоватые дымные следы, как будто кто-то секунды назад окуривал помещение палочками с благовониями. Следы светились, светилась странная схема на камнях под Максимом, так же светился алтарь возле одного из выступов схемы. Алтарь Максим увидел только сейчас, когда обрел возможность крутить головой и двигаться. Светилась эта каменюка тревожно-красным, и прямо адски алым полыхал странный кристалл на металлическом треножнике на вершине алтаря. Внезапно на голову парня обрушилось давление, в виски вкручивалась тупая боль, зрение опять помутилось, и он внезапно понял: кристалл! Надо коснуться кристалла, и все пройдет! И чем быстрее, тем лучше, нет нужды терпеть эту боль, когда спасение прямо рядом!
Максим уже начал подниматься, делая первые неловкие движения в сторону алтаря, как в голове забилась предательская мысль: «Откуда я это знаю?! Почему мне нужно коснуться этой штуки, ведь она вызывает у меня страх, она как красный сигнал светофора, я же не хожу через дорогу на красный!». В ответ на эти мысли в виски опять вкрутилась боль. НАДО! ИДИ! ДОТРОНЬСЯ ДО КАМНЯ! ВСЕ ЗАКОНЧИТСЯ! ДОТРОНЬСЯ! СПАСЕНИЕ ТАМ! Макс замотал головой, прогоняя чужие мысли, он только что осознал, что его внутренним голосом с ним говорит не он. Тело не слушалось как следует, а упрямо пыталось двигаться к кристаллу. Парень повернул голову и увидел напротив алтаря с другой стороны ритуальной фигуры высокий проем, полыхающий отчаянно зелеными цветами. Спасение!
Сделав над собой усилие, Максим начал пятиться в сторону проема, с трудом, потихоньку. Чужая воля продолжала причинять боль. НАДО! КОСНИСЬ! НАДО! КОСНИСЬ! ИДИ! Нога подвернулась, и он неловко плюхнулся на пятую точку. Руки дрожали, Макс рефлекторно засунул правую в карман шорт и с удивлением нащупал там свою любимую открывашку для пива. Подарок одной девчонки еще со времен универа, массивный кусок латуни в виде голой стопы, предмет плоских шуток про открывание пива ногами. Этот талисман студенческой жизни был с Максимом на протяжении десятка лет, служа в основном по назначению, но иногда как заменитель кастета. Увесистый кусок металла с плавными линиями удобно лег в руку и подарил внезапную уверенность, что Макс еще побарахтается. Зрение полыхнуло зеленью, которая выстроилась в параболическую трассу, имитирующую полет брошенного предмета. Целью был тот самый злосчастный камень.
«Таких совпадений в жизни не бывает», – подумал Максим и, влекомый наитием, швырнул открывашку в сторону кристалла, не заботясь о точности, положившись на ощущение правильности происходящего. Верная железяка не подвела и, пролетев три метра, разделяющих Макса и алтарь, сбила кристалл с треноги. Кристалл прокатился и свалился куда-то за алтарь. Боль в висках и давление пропали, тело начало слушаться лучше, и Максим с максимально доступной ему скоростью двинулся к выходу из комнаты.
За проемом ждал просторный неосвещенный коридор. Слева стояла кромешная тьма, справа угадывались отсветы из другого помещения. Зеленые сполохи опять появились в поле зрения справа.
«Все понятно, – подумал Максим, – маркер квеста показывает направо, кто я такой, чтобы сопротивляться?» – и пошел потихоньку направо. Сил удивляться и о чем-то думать уже не оставалось.
Соседнее помещение, где горел свет, оказалось чем-то вроде библиотечной комнаты, высокие стеллажи с книгами, невысокий столик со стоящими на нем графином и парой бокалов, два кресла и небольшой диванчик. Помещение освещали лампы с фитилями.
Максим добрел до диванчика и в третий раз за день потерял сознание.
Глава 3. Чародейские будни
Март 2017
Возвращение в Башню прошло штатно. Максим, рассказывая Денису расклад по многослойности мира и доступности этих метафизических пространств, разумеется, скромно умолчал о своих реальных возможностях. Он, благодаря сумрачному тевтонскому гению ван Либенхоффа, мог ходить как к себе домой не только на Изнанку, но и в Иномирье. А Башня так вообще фактически вне всей этой структуры. Доступ в Башню у Максима был благодаря злосчастному браслету, смотаться в свое теперешнее логово он мог практически отовсюду. Но такие детали незачем знать вообще хоть кому-то, уж слишком удобное преимущество. Люди и за меньшее предают, продают и убивают, а так нет соблазна – нет действия. Жрала эта возможность где-то два нынешних Максимовых резерва духовной силы, но он никогда не оставлял браслет пустым и не жалел своего времени и сил, всегда заполняя его перед выходом из Башни. Жизнь – штука непредсказуемая, такой козырь всегда должен быть наготове.
Времени было начало двенадцатого, спать в Башне Максим не планировал, это место, не смотря на то, что стало ему фактически вторым домом, давило на сознание, не давая расслабиться. Поэтому охотник быстро разобрал набранные травы, разложил их по своим лоткам в комнате хранения ресурсов. Следующим пунктом был ритуал Создания Эссенции Жизни. Максим выходил на охоту два-три раза в неделю, в зависимости от собранной эссенции с хаотических тварей. Иногда получалось даже ограничиться одним заходом, если рядом с Сопряжением попадалась крупная стая. Запаса духовных сил Максима уже хватало на пять-семь заклинаний третьего круга – весьма крутой маг по общим стандартам, поэтому пять особей вместо двух стоили ему лишнего получаса подготовки и применения более мощного варианта чар Замешательства, Слабости, Паралича или других аналогов, чтобы безболезненно нашпиговать урсидаев кольями и собрать эссенцию.
Любая хаотическая тварь – бурдюк с духовной силой, причем такой концентрированной, что на полученном объеме можно наколдовать что-нибудь из полноценного четвертого круга, и еще на пару конструктов третьего останется. Сила эта, не будучи извлеченной, подавляется концентрированной духовной силой Иномирья, никак с ней не смешивается и не вступает в реакцию, поэтому урсидаи в Иномирье просто сильные и выносливые твари. На изнанке же, где концентрация духовной силы меньше, энергия урсидаев может влиять на окружающий фон, позволяя им использовать сверхбыстрые перемещения, удары на расстоянии и вообще увеличивает опасность отдельно взятой твари в разы. Путь Силы Охотника позволял собирать где-то двадцатую часть этой энергии с помощью ритуального ножа и татуировки. Дополнение от ван Либенхоффа позволяло собирать почти всю оставшуюся энергию на внешний носитель. Либенхофф в своих дневниках называл энергию, собранную с тварей, эссенцией. Макс, за неимением своего мнения по данному вопросу, эту терминологию принял. Эссенция с пяти тварей посредством определенного ритуала в заклинательном кругу Башни могла быть превращена либо в Эссенцию Жизни, либо в Эссенцию Духа. Раз в неделю Максим был вынужден поглощать одну из этих эссенций, чтобы дожить до следующей недели, не сойти с ума и не истечь кровью изо всех отверстий в голове. Это и была та цена, которую он платил за возможность пользоваться магией, абсолютную память и все возрастающую физическую и духовную силу. Фактически вампиризм, только приходится жрать не людей, а энергию всякой потусторонней живности.
Раньше, когда прошла первая эйфория от обретенных возможностей, а прошла она после первого же сеанса выкручивающей мозги боли, сопровождающейся кровью из глаз и ушей, Максим сильно тяготился этой рутиной. Привыкнув по жизни зависеть от минимального количества людей, иметь всегда свободу маневра и знать, что в принципе он всегда может позвонить шефу, взять внеочередной отпуск и укатить куда-нибудь со Светкой на неделю, не сильно задумываясь о текучке, осознание, что теперь он на неопределенный период привязан к этому месту, не характерным для его образа жизни, да и откровенно опасным и диким опасным действиям, приводило Максима в ужас. Теперь же им овладел некий азарт. Каждая охота, каждый ритуал делали его чуточку сильнее. И чем больше он занимался новыми рутинными обязанностями, тем больше ощущал свою возрастающую силу. Это ощущение затягивало.
Первые выходы в Иномирье, первые долгие охоты, не всегда удачные, тогда Максиму приходилось каждый день сидеть в засаде у Сопряжений, придумывая, как бы половчее завалить тварь. Это выматывало. Даже возросшие возможности и осознание того, что в целом, если охота пойдет не по плану, то тварь можно просто убить, и риск жизни снижен, не давали внутреннего покоя, а наоборот будили глухое раздражение: любой сорванный заход – это плюс одна попытка на неделе. И так до пяти жертв.
В дальнейшем, приноровившись, Максим, бывало, охотился всю неделю, набивая эссенции на три-четыре ритуала вперед, но это также отнимало кучу времени и сил и выбивало из колеи. Именно так появилась текущая система. Не больше трех охот в неделю, не больше трех дней сбора ресурсов в месяц, все остальные посещения Иномирья только ради тренировок. Макс достал накопитель и пошел в заклинательный зал: сегодня очередь поглощения Эссенции Жизни.
Ритуал был прост: большой накопитель с нужным объемом эссенции на алтарь, двухсотграммовую колбу с отваром Ночного Соцветия в центр ритуального чертежа, принимающая субстанция могла быть любого состава, главное, чтобы ее свойство касалось восполнения здоровья, сотворение ключевой руны и активация ей алтаря. Все. Ван Либенхофф человеком был не очень, можно даже сказать, конченой мразью, однако магом-исследователем и ученым был, что называется, от Бога. Его ритуальный чертеж и алтарь, управляющий им, был комбинацией нескольких более специализированных ритуальных чертежей, идеально совмещенных друг с другом, использующих общие блоки и активируемых вместе или по отдельности посредством алтаря. Абсолютно гениальное произведение магического искусства. Именно в этом творении Максим впервые себя обнаружил в Башне, именно тут отложенный ритуал-ловушка наделил его силой. Повторить подобную работу с нуля Макс, скорее всего, бы не смог. Ему в принципе было неясно, сколько дней, а, может, и месяцев потратил бывший хозяин башни на расчет этого монстра начертательных дисциплин.
Линии и символы мигнули и потускнели. Макс взял колбу со светящейся субстанцией и залпом выпил. Волна тепла пронеслась по организму, смывая легкую усталость, наполняя мышцы энергией. Коротко трепыхнулось в груди Сердце Жизни, принимая полученную энергию и направляя ее в самые необходимые места организма, восстанавливая, леча, улучшая. В голове прояснилось, начинающаяся уже привычная боль в висках и за глазами, когда еще непонятно, болит или не болит, но уже понятно, что что-то не так, пропала, сменившись блаженной расслабленностью и приятным ощущением прохлады.
«Еще немного, – подумал Максим, блаженно щурясь, – еще всего какие-то двадцать недель, всего двадцать неделюшек, ну, может, на пару больше, и можно будет не бояться за свою жизнь. Съезжу на месяц на какие-нибудь тропические острова. Фруктово-ромовые коктейли, смуглые молодые девчонки, скорые на любовь, морюшко, песок и никаких бед, никаких мыслей, никакой чертовой охоты, только нега и расслабление. Закрою все лимиты в гильдию на квартал вперед, чтобы ни одна сволочь не доставала, передвину всех пациентов, забью на все обучение. Пара месяцев спокойных у меня будет, так проведу их один в тропическом раю».
«Как же я морально устал», – продолжил размышлять парень, снимая обмундирование для выходов и скидывая его на специально приспособленный для этого стол. Максим перетащил его из подвала уже после третьего выхода в Иномирье, задолбавшись таскать по башне снаряжение. Раньше это были всего лишь сумка, остававшиеся колья и комплект лесного камуфляжа, купленный в туристическом магазине в те времена, когда он увлекался рыбалкой. Теперь это полноценная легкая кожаная броня поверх одежды с кевларовыми вставками, тотем для обустройства лагеря, все та же сумка и котомка со специфическим снаряжением, ситуационная, ее он брал на сбор, не собираясь таскать дополнительный груз в охотничьи вылазки.
«А ведь еще столько предстоит сделать до того момента, когда я смогу себе позволить расслабиться. Да и наступит ли этот момент вообще?»
Закончив с сеансом самонытья – тоже своего рода периодический ритуал, накатывающий на Макса раз в месяц или чуть чаще – парень встряхнулся, оправил уже вполне цивильную городскую одежду, сменившую спецобмундирование. На сегодня все. Можно домой на боковую. Максим проверил наполненность амулета-ключа, активировал и отправил в алтарь еще одну руну, создавая Круг Перехода к себе домой.
По потолку гуляли солнечные блики, из окна, открытого на микропроветривание, ощутимо тянуло холодом, март на Урале не всегда весна, а как повезет. В этом году рулетка выпала на черное. Бодрые минус пятнадцать стояли уже вторую неделю и не планировали как-то меняться. Максим лежал в кровати и бездумно смотрел в потолок: пять минут назад его разбудил звонок от бывшего начальника. Событие весьма нетривиальное, как ни посмотри, расстались они не очень по-доброму.
– Привет, потеряшка! – жизнерадостный голос начальника, который Макс не слышал уже много недель, ворвался в сонное сознание, когда парень рефлекторно ответил на вызов.
– Доброе, Алексей Ильич! – зевая ответил Максим.
– Ты что, спишь еще, что ли? Полдесятого, все уже работу работают!
– Ну так и пусть работают, я не храплю, так что никого не отвлекаю, – Макс немного пришел в себя, заряд бодрости от Эссенции еще не до конца развеялся. На всякий случай он сотворил на себя руну Ясности, так как неясности в этом звонке уже и так хватало, даже на первый взгляд.
– Ладно, я не к тому звоню, как жизнь? Чем занимаешься теперь? – бодро продолжил бывший начальник, как бы проигнорировав ответ Максима.
– В данный момент – сплю, – парень не был настроен идти у бывшего шефа на поводу и вникать в его проблемы с налета, – если что-то срочное, наберите через полчаса, как в себя приду, если нет, то сам позвоню после обеда.
– Подожди! Подожди! Извини, что разбудил, – вдруг зачастил Алексей Ильич, резко меняя тон, – есть вопрос, скажи, где можем встретиться сегодня, минут десять у тебя отниму.
– На Воеводина салон иглорефлексотерапии, с полвторого до двух у меня будет окно, – задумчиво проговорил Максим, – Ла Вера Вита название.
– Буду к полвторому, – коротко ответил бывший шеф и повесил трубку.
«Утро перестает быть томным», – думал позднее Макс, приводя себя в порядок и принимая душ.
Салон Ла Вера Вита держал его формальный наставник по магии жизни Харитон. Познакомились они два месяца назад на онлайн ресурсе, курируемом Серыми. Фактически официальный портал всех магов, чародеев, колдунов, сноходцев и прочего паранормального люда. Общество владеющих духовной силой большое, неоднородное, но достаточно строго регламентированное и упорядоченное. Ибо простецы не знают! Тут как Статут о Секретности в Гарри Поттере, только написанный взрослыми для взрослых. И серьезный такой орган обеспечения выполнения без всякой демократии и избыточной бюрократии – не идеально, но поразительно эффективно!
Портал одаренных в сети представлял собой новостную ленту, отдельно разделы официальных зарегистрированных организаций, коих среди магов полно, выполненных в виде форумов, общей торговой площадки и мессенджера для пользователей с возможностью создания групп. На торговой площадке Максим, пройдя замудренную систему регистрации, реализовывал свои поделки, он тогда уже неплохо освоился в Иномирье и Башне, узнал и прочувствовал, о чем можно говорить, а о чем нельзя, и жаждал профессионального общения. Карты формата А6, склеенные из двух слоев толстого грубого картона, имели модный «крафтовый» вид, были украшены бессмысленными орнаментами, имитирующими реальные магические схемы. При подаче в них духовной энергии или при резкой деформации орнаменты высвобождали на человека, держащего карту, конструкт второго круга Восстановление, который представлял собой простую передачу заряда энергии Жизни. Один из инициированных у Максима даров был как раз даром магии Жизни, так что заряжать такие карты он мог десятками. Формат такого расходника был для рынка нов, так как артефакторы делали одноразовые изделия на основе более основательных предметов, имея на то веские причины: материал должен был выдерживать достаточный объем духовной силы для нанесения на него схемы или рунной цепочки. В дневниках ван Либенхоффа был рецепт бумаги из древесины с добавлением отваров трав Иномирья, но Макс умудрился упростить его, когда решил делать из древесины Иномирья не бумагу, а картон, используя как основное сырье измельченную в пыль древесину, как в оригинальном варианте, а в качестве адгезионной добавки оставив только сок часто встречающегося там же растения, похожего на одуванчик. Он выкинул все этапы дополнительного измельчения и тройной варки древесного порошка, убрал стадию отбеливания, в которой использовался многокомпонентный алхимический состав, по заметкам ван Либенхоффа, увеличивающий проводимость духовной силы. Из-за того, что конечный продукт был более толстый и менее гибкий, чем бумага, был выкинут этап двойной пропитки. Многое Макс подсократил, просто не желая возиться с качеством продукта, который планировался одноразовым. Фактически получился картон из сорняка и палок. Технология была примитивна донельзя, даже древние китайцы делали качественнее, так по крайней мере думал Максим, просушивая и снимая с сетки свои первые творения. Однако такой картон оказался отличной основой для нанесения схем до середины второго круга включительно. Двухслойными он эти карты стал делать, чтобы скрыть вид схемы и увеличить прочность самого изделия.
Больше ничего столь же светлого в его голову еще не пришло, однако хватило и такой идеи. Карты начали разлетаться уверенно и быстро. Восстановление, помимо оздоравливающего, оказывало еще и тонизирующий эффект. Предложение было невелико, Макс поднимал цены трижды, потом вспомнил о методе штамповки, искал составы полимера, которые бы можно было плавить в домашних условиях, чтобы изготовить штамп, тренировался в выжигании схем на доске, все, чтобы не вычерчивать их вручную. Итогом недельного мозгового штурма стал массивный деревянный штамп с полимерной накладкой, которым можно было наносить сотни однотипных схем на картон в час. Рынок получил вливание товара, ценник перестал расти, но стабильный спрос все так же был чуть выше предложения.
На этой-то волне прямо на сайте на Максима вышел Харитон, опознавший в том владельца дара Жизни и предложивший передать опыт за денежку малую. Харитон оказался персонажем интересным, держал свой кабинет иглоукалывания, имел силу середины третьего круга и ранг Мастера. Казалось бы, вполне состоявшийся чародей, медленно, но верно достигающий своих высот и имеющий единственный редкий дар Жизни. Владел он большинством заклинаний своего направления на уровне Воли, то есть не составлял их, как положено, из рун, объединяя в конструкты, наполняя духовной энергией и активируя туда, куда нужно, а просто творил, доли секунды концентрации, р-раз! И у тебя реактивный понос. Маги Жизни – это далеко не только про лечение, это фактически про любые манипуляции с организмом. Лет Харитону было явно за пару сотен, проскакивали порой в речи специфические словечки, да и ввернуть что-нибудь по-французски в середину фразы он также любил.
Однако, чем лекарь выделялся, так это каким-то вселенским спокойствием, странно сочетающимся с весьма деятельной натурой, и не угасшим за годы жизни интересом ко всему вокруг. Он довольно живо, и в то же время спокойно и неторопливо, расспросил Макса про то, что он знает, что хочет узнать, куда планирует развиваться, как пришел к своему изобретению и планирует ли углублять это направление. Невзначай поинтересовался жизненными обстоятельствами парня, вскользь дал пару весьма ценных, как уже Максим понял потом, рекомендаций. Заронил в процессе беседы в голову новоиспеченного одаренного несколько интересных идей, требующих осмысления. В целом – повел себя как довольно опытный наставник, которому в целом наплевать, кого учить, лишь бы учились и толк был.
Харитон предложил вполне вменяемый обмен: я тебе знания и практику, ты мне либо денег, либо, что куда более желательно, готовый материал под карточки. На том и договорились: Максим снабжал Харитона десятком листов картона формата А2 в месяц, а Харитон учил того премудростям использования целительских конструктов, параллельно натренировывая волевое создание хотя бы самых простых. Максим был благодарным учеником, запоминал все влет, досконально повторял и тихо радовался, что Харитон не спешил расспрашивать его про прошлое. Если задуматься, обмен был абсолютно неравноценный. Те знания, которые Макс получал в огромном объеме, стоили куда больше, чем пусть и уникальный, но расходный материал. Чуть позднее парень смог убедиться, что часть полученной информации по дару Жизни он бы не нашел нигде, ни в Коллегии, ни в Гильдии, ни в закромах Башни. Единственное, что приходило Максиму на ум – это то, что Харитон давно искал того, кто сможет быстро и качественно воспринять его опыт, а для этих целей одаренный новичок с высоким начальным потенциалом и идеальной памятью подходил как нельзя лучше.
На сегодня у них было запланировано изучение конструкта Мультипотоковая стимуляция, к которому Максим подбирался уже вторую неделю. Шутка ли: не только создать и запустить конструкт из семнадцати символов, но еще и потом поддерживать и направлять Волей потоки энергии до окончания его работы. В стандартном варианте потоков было три, в варианте Харитона – двадцать один, вообще-то все варьировалось от ситуации, но Харитону на это было плевать. Вот и мучался Макс, стимулируя то сразу двадцать один участок кровеносной системы крысы, то двадцать один мускул белки, то двадцать одно кольцо снулого дождевого червя, заставляя его сокращаться и ползти.
За массивным деревянным столом, стоящим в центре большой, квадратов на сорок, комнаты, сидел крупный плечистый мужик лет сорока. Недлинные волосы, когда-то черные, но нынче сильно тронутые сединой, такая же наполовину седая аккуратная борода, наставник выглядел как былинный богатырь, недавно отошедший от дел ратных и занявшийся наукой; за столом среди бумаг он смотрелся несколько нелепо, как взъерошенный медведь посреди опенспейса отдела продаж. Однако четкие плавные движения рук, наносящих на бумагу линии и символы, а также спокойная сосредоточенность быстро смазывали первое впечатление: мужчина явно занимался знакомым, интересным и главное обыденным для себя делом.
– Ты сегодня рано, я тебя до обеда не ждал, – произнес Харитон, не отрываясь от выписывания какой-то замысловатой схемы на листе бумаги, – планы на день поменялись?
– Да, внезапный привет из прошлого, – сказал Максим, проходя вглубь помещения, являвшегося и рабочим кабинетом, и импровизированной кухней, и лекционной комнатой, в зависимости от необходимости хозяина. Тут же стояла вешалка для верхней одежды, располагался здоровенный шикарный кожаный диван, настенная картина, выполненная на бамбуковой циновке, здоровенный цвайхандер на стене между двух окон, небольшой компьютерный стол с ноутбуком в уголке, холодильник, пара журнальных и один кухонный столики.
С Харитоном они были исключительно на «ты». Как сам он при знакомстве заявил: «Возраст – не та штука, которой нужно обязательно соответствовать. Возраст – это крылья для умного и костыли для дурака. Мне лет столько, что ты меня пра-прадедом звать можешь и не ошибешься, однако я себя таким не чувствую. Вот как почувствую, так сразу сообщу. А пока мы делаем что-то друг другу полезное, вся эта чушь ни к чему, отвлекает».
– Даже до тебя через Изнанку порталом прыгнул, чтобы время сэкономить.
– Лентяй, тут идти пять минут, – Харитон покопался в стопке бумаги, справа от себя, достал один лист и передал его Максиму. – Сегодня без подопытных, создаешь чары, направляешь потоки в эти точки и держишь ровную подачу. Если где-то косячишь, точка выгорает, выгорит пять точек, меняем лист и все сначала. Задача – продержаться до окончания действия заклинания и не выжечь больше пяти точек. Tu comprends, mon ami?
– Да чего тут непонятного… – пробормотал Максим, разглядывая лист. На нем были нарисованы и пронумерованы двадцать одна руна Накопление в связке с руной Ограничение. Обычная бумага не выдерживает даже один наполненный символ, так что идея напитывать два с лишним десятка казалась сомнительной.
– Не смотри так, там пропитка соком Серого вьюна, в этот листок парсов пятьдесят влить можно, ненадолго правда, – Харитон как всегда видел Макса насквозь, все-таки жизненный опыт – штука страшная, особенно если человек им пользуется, а не просто бережно хранит в память о трогательных моментах своей интересной жизни. – Твой привет из прошлого – это что-то серьезное или скорее неожиданное?
– Неожиданное. Бывший шеф позвонил, сильно хочет увидеться, – Максим аккуратно разместил лист на подставке для книг, он такие последний раз видел в детской библиотеке классе в пятом, и вот, спустя много лет в кабинете Харитона, – на него не похоже от слова «совсем». Шеф – человек самоуверенный, зацикленный на работе. Детей от двух браков рассовал по частным интернатам, вторую жену выгнал, потому что отвлекала от дел. Первая сама ушла по той же причине. Из интересов – разница между дебетом и кредитом, островной виски и чтение бизнес литературы. Скучный и неприятный человек в сущности, но делец мощный: и кидали его партнеры, и выхлопывала налоговая, за дело правда, но так, что многие после этого в петлю лезли, а он ничего: отряхнулся и пошел дальше бабки молотить. То, чем сейчас занят, спецтехника и запчасти к ней, уже четвертый крупный проект, опять за несколько ярдов перевалил, и от налоговой успешно отбивался, по крайней мере пока я там работал. Как сейчас – не знаю, не слежу, и так жизнь насыщенная. Вот придет сегодня около двух, послушаю, что стряслось.
– Donc c’est super, – хмыкнул Харитон. – Со следующей недели у нас с тобой перерыв, месяца на три, может, больше. В Африку поеду.
– Лечить? – Максим не удивился, Харитон был мужик многогранный и легко сочетал здоровый прагматизм и некоторую легкую жадность с готовностью помогать людям не щадя живота своего, граничащую с самой натуральной жертвенностью. За время их знакомства маг успел отметиться в борьбе с эпидемией тифа на Дальнем Востоке, внезапной поездкой по северным деревням с массовыми излечениями всех и вся, совмещенными с попойкой с аборигенами, визитом в два крупных рехаба с такой же массовой реморализацией и кодированием наркоманов и алкашей всех видов и сортов и еще парой подобных эксцентричных поступков. Как при этом Харитона не прищучили Серые, остается только догадываться, поскольку эхо его подвигов наполняло газеты не одну неделю после любого из событий.
Серый орден не одобрял массовое вмешательство магией в дела немагического мира. Платные услуги – пожалуйста, улучшение своих условий жизни – сколько угодно, но будь добр, выучи Помутняющие Разум чары, Отвод глаз и еще несколько специфических конструктов, влияющих на разум не управляющих духовной силой людей. Случаи явной демонстрации магии миру выявлялись быстро и карались сурово. В наличии у Серого ордена было полно артефактов божественного происхождения, помогающих в поиске нарушителей и выявлении правды, а специфическая практика обучения послушников делала практически невозможной коррупцию в данной организации. Однако Максим давно не верил в простые и честные схемы в управлении народом, не без основания подозревая, что все равно есть те, кто перед Серым Орденом равнее остальных.
– И лечить, и учить, – Харитон потянулся и посмотрел в окно, – три жизнюка в Чаде инициировались, да и трындец там, опять какая-то массовая гадость народ косит, санкцию дали на массовое лечение, чтобы дальше не пошло.
– Дела… – протянул Максим. – Ну что могу сказать, удачи в таких начинаниях.
– Что, даже и не попросишься со мной на практику? – хитро улыбнулся маг, глядя на Макса.
– Нет, – коротко ответил Максим, а чуть погодя все-таки добавил, – не могу.
– Ох уж эти мне тайны, – протянул Харитон, откладывая наконец свою схему, – все, даже самые таинственные тайны, в итоге оборачиваются какой-нибудь банальной глупостью, помяни мое слово. Чем таинственнее, тем глупее. И почти всегда все упирается либо в стыд, либо в амбиции.
– Может, ты и прав, – ответил Максим, сосредоточенно держа заклинание, выгореть пока успели только две точки, – но это все слишком грубо и упрощенно, всегда есть нюансы, которые все меняют.
– Анекдот про нюанс я тебе рассказывать не буду, сам знаешь, но суть всегда одна: стыд или амбиции. Ну ладно, это все пустое, не можешь и не можешь, что уж тут. Те, кто могут – не нужны, обычное дело. График занятий я тебе оставлю, как и литературу по нужным конструктам. От тебя мне потребуется двухмесячная плата твоим волшебным картоном. Кстати, как там твои конкуренты? Разгадали секрет производства?
– Нет, – Максим улыбнулся, – давят со стороны Гильдии, казначей перестал покупать карты Восстановления у меня в счет Очков Заслуг, требует передать рецепт. Глава отделения не вмешивается, но намекает, что он скорее на стороне казначея. Хорошо хоть правила Гильдии не обязывают передавать секреты, носишь материалы с тварей в стандартном объеме – молодец, все, что больше – в Заслуги. Михаил Васильевич, шипит, но кровь урсидаев и все запчасти забирает по твердым расценкам.
– Совсем охамели, щеглы! Pathеtiques pince-sous! – Харитон неодобрительно нахмурился. – Зайду к Паше перед отъездом, знает ведь, на чьего ученика зубы скалит, оставлю без медицинской помощи, посмотрим, долго ли так себя вести будут!
– А и зайди, мне уже ругаться лень с ними, – пробормотал Максим, встряхивая ладонями, – Все! Четыре точки, потоки иссякли. Что дальше?
– Держи второй листок, максимум три точки, продолжай. Пока твой бывший начальник не пришел, хорошо бы до одной точки добраться.
Макс продолжил занятия, параллельно размышляя о том, как тесен мир одаренных, что учитель может запросто пойти и обсудить его проблему с главой отделения гильдии, фамильярно называя того Пашей.
Бывший шеф приехал минута в минуту, как обещал. Вообще, пунктуальность была его сильным местом, сам не опаздывал, другим за опоздания спуску не давал. Максим невольно вспомнил мгновенное увольнение лучшего менеджера по продажам, который перебухал накануне и заявился в офис в двенадцатом часу, не предупредив об отсутствии ни руководителя, ни офис-менеджера. Ностальгия!
– Приветствую, Алексей Ильич! – поднялся с диванчика в фойе Максим, который, к моменту приезда гостя, успел добраться до одной выжженой точки за заход, выпить две кружки кофе и даже немного заскучать в ожидании. Харитон куда-то смотался, наказав использовать для переговоров непосредственно кабинет иглорефлексотерапии и не лезть в его рабочую зону.
Алексей Ильич был невысок, в меру спортивен, однако нервный образ жизни, нездоровое питание и алкоголь вкупе с трудоголизмом уже оставили на нем свои следы: отчетливые тени под глазами, сутулость, начинающийся живот, бич всех мужиков за тридцать, забивающих на спорт, но не забывающих про пиво. Несмотря на общую вальяжность, неторопливость и основательность, присущую людям, привыкшим руководить, а также проводить серьезные переговоры на высоких уровнях, в движениях бывшего начальника порой прорывалась какая-то нервная суетливость, не свойственная ему, сколько Максим шефа помнил.
– Чем обязан и звонку, и визиту? – спросил Максим, рукой приглашая бывшего шефа пройти в кабинет. Он решил не рассусоливать, а сразу перевести диалог в деловое русло. Все лучше, чем отвечать на глупые вопросы про текущее место работы.
Алексей Ильич молча пожал руку, помялся, но прошел в указанном направлении, ничего не сказав. Зайдя в кабинет, Максим и гость расположились на двух гостевых стульях. Повисла неловкая пауза.
– Извини за столь внезапное появление, – начал бывший шеф, – я узнал, что ты из этих и решил обратиться.
– Нет, – решительно парировал Максим, – я точно не из этих.
