скачать книгу бесплатно
Улыбка. Простая и обворожительная. Такая, что самый старший среди всех прочих мужских голосов смущается, а его владелец отводит взгляд.
– Ты впрямь думаешь, что во время задания у него было время что-то писать?
– Не думаю, Ир. Кхм… Знаю.
– Эх, чём чёрт не шутит… Всё равно в главную лабораторию мы сможем войти только после полной разведки десятого этажа. Выключи только нагрудные лампы. Уже глазам больно…
Шорох страниц. Неразборчивое бормотание обоих оставшихся голосов. Выцветшие, выведенные чёрным карандашом буквы. Тонкий, убористый почерк, заполнивший предложениями буквально каждый сантиметр когда-то пустых разворотов. Между абзацами практически нет пробелов. Больше всего места оставлено в промежутках от одной записи к началу другой. Там же проставлены числа – дата записи и точное, до минут, время.
– Это точно его почерк. Узнаю из тысячи. Сам когда-то успешно подделывал, когда приказ фабриковал на отпускные…
– Читаем молча, старший лейтенант!
Старший мужской голос не отвечает, с подозрением глядя на ужасное качество бумаги, что составляет страницы с текстом записей. Он помнит, что его друг педант, каких поискать. И ни за что не довёл бы свой личный дневник до такого состояния. Создавалось ощущение, что тот был искусственно состарен, но в таком случае повредились бы и записи.
Однако, сейчас, перед глазами, каждая строка, каждое слово и каждая буква виднеются ярко и чётко, пусть и в небольшой завесе пыли, заслоняющей обзор.
16.10.2049. 9:42. Запись №4322. Очередная поломка.
Погода отвратительная. В штабе матерят пилотов, пилоты матерят штабных. Каждый год здесь одно и то же —стоит придти зиме, как начинаются неполадки со связью. То радиостанцию завалит, то где-то что-то перемкнёт: а ни у кого, как обычно, нет достаточно высокого уровня допуска, чтобы слетать хотя бы до Первого уральского кратера.
11:55.
Снегопад. Валит так, что Володя курить выйти не может. Из штаба пришла информация о потери связи. Ожидаемо. Ну что, собираемся в поход на несколько суток. Рацион берём сразу на неделю – не знаю, чем кормят учёных на сверхсекретных Уральских проектах, но наши консервы они чуть ли не с руками отрывают.
12:00.
Нас направляют во Второй кратер. Кравченко уже пошёл прятать в подсумки с магазинами для «Калашей» водку. Чекушки. Останавливать не стал – сам прекрасно знаю, насколько в тех пещерах мерзко.
13:00.
Навестил Гнедина. Генерал много молчал. Мало курил. Выпили. Не закусывая. Перекрестил и выставил вон. Собираем остатки всего необходимого, плюс грузим оборудование для починки. Инженеров с собой не берём – сказали, на месте разберутся.
13:31.
Летим. Часов пять в винтокрыле, на низкой высоте – потом пешком. Два часа, может, больше. На север от места высадки. Хотя бы сани выдали, и на том спасибо. Запретил пить всем, пока не доберёмся до лабы. В их пещеры лучше входить трезвым.
А мне можно.
23:57.
В кратере. Закончили спуск. Пока погружались вниз, вышли из строя датчики движения и радары на скафандрах. Без эхолокации будет тяжело. Наверно, программный сбой. Надо попросить ребят из лаборатории посмотреть, что к чему. Не зря же консервы наши едят?
Света нет, перешли на дальние фары ИКБС(вот смеху-то было, когда мне ИКСРу вручили – она ж для полевых аналитиков, а не для вояк!). Не встречают. Ожидаемо. Проверили фильтры – радиация в норме, но дышать пылью и сыростью пещер как-то не захотелось. Погрузили самое важное в рюкзаки и подсумки. Выдвинулись вглубь. Думаю, встретим наших светлоликих уже на втором этаже – у них там что-то вроде строительной площадки, если правильно помню.
17.10.2049. 3:25. Запись №4323. Первый день во Втором кратере.
Без эхолокации и сопровождающего продвижение замедленно. Сова с её нюхом провела нас через второй и третий этажи, но чем глубже – тем система ветвистей. Повороты одинаковые, хоть бутылки пустые за собой оставляй, как в сказке. Света всё ещё нет.
Учёных тоже. Они молчат, хотя встроенные рации должны доставать вплоть до лабы в самом низу. Это странно. Попытались связаться со штабом – тишина и помехи. Рябчик, новичок(для старших по званию – старший сержант Рябчиков выразил своё полное согласие на присвоение ему данного прозвища), всё рвётся вперёд.
Ему-то подавай приключения – сперва год по призыву, потом три по контракту… Не нагляделся, видать. Хотя секреты, конечно, вещь привлекающая.
3:54.
Остановились. Привал. Часа четыре на сон, думаю, хватит. Заминировали тоннель на полкилометра впереди на столько же сзади. В любом случае, взрывчатки у нас столько, что при желании и при должной сноровке сможем хоть весь кратер обвалить.
Кстати, всегда забавляло. Мы называем кратер – кратером, хотя он – не он. В плане, кратер – не кратер. Это огромная система пещер, переплетённых между собой. Удобно, когда нужно что-то скрыть. Так и не догадаешься, что в горе находится огромный лабораторный комплекс. Но что это я – опять расписываю все тайны Родины как на духу.
Да и похер. Поскорей бы отсюда свалить.
9:18.
Люди мне не верят, когда я говорю, что интуиция – вещь вполне осязаемая и даже документально подтверждённая. Мной, лично. Каждый раз, когда что-то шло не по плану, у меня кололо в области, пардон, седалища. Это то самое, когда шутят про «жопой чую»?
С самого подъёма у меня до отвратительного сводило желудок. Остальные, при этом, в порядке. У Кравченко лёгкое похмелье. Сова пускает во вене боевую синтетику, лишь бы поскорей спуститься до упора. Володя неизменим – курит, как паровоз. Вот и нашли замену бутылкам.
Вернёмся потом, по окуркам, назад.
Запал Рябчика достоин похвалы. До этого ничей энтузиазм столь долго не продержался. Может, новичок будет первым, кто довезёт свои вопросы и восторг вплоть до минус десятого этажа.
Ятаган, как и я, нервничает, но виду не показывает. Хорошо, что мы толком лица друг-друга не видим – только через наружные камеры ИКБС.
Мелким шрифтом рядом приписка: ««Индивидуальный Кинетический Боевой Скафандр». Когда я уже запомню?»
Выдвигаемся через полчаса. Сова уверена, что найдёт путь. Где учёные? Инженеры? Где связь?
12:40.
Спускаемся на пятый этаж. Повсюду брошенное оборудование, покрытое тонной пыли. Что эти умники тут вообще делали? Прожекторы настолько запылились, что при подаче напряжения даже толком не осветили пещеру. Нашли несколько обесточенных генераторов. Топливо в них давно иссохло, пришлось заливать своё, благо запас сделан был.
Краны, экскаваторы, бурильные установки. Пыль, пыль, пыль. Следов людей нет. Этой ночью выставлю по два человека в дозор. Не нравится мне покинутость сверхсекретного проекта. Хотя её всё ещё можно оправдать…
Было бы желание.
Запись прерывается. Вместо неё младший лейтенант достаёт из практически рассыпавшегося в пыль потайного отделения дневника интерком: маленький чёрный ящик, способный хранить до нескольких суток беспрерывной аудиодорожки. Вставив тот в приёмник под шлемом, аналитик отряда «Гамма» включает первую сделанную Лихачёвым запись через динамики своего скафандра.
Сперва звучит тонкий механический голос, и уже за ним прорываются голоса, судя по всему, членов отряда «Альфа».
– Личный интереком. Позывной. Рыцарь. Один. Спецотряд «Альфа». Запись. Номер. Один. Сделана. Десять. Суток. Пять. Часов. Двенадцать. Минут. Назад. Воспроизведение…
Скрип помех.
Громкие, буквально разрывающие уши, крики, смешивающиеся с отзвуками выстрелов. Стреляют очередями, и близко – так, что становится очевидно, что огонь ведёт «Альфа».
– Сержант, вколи Сове адреналин!
И снова стрельба, в этот раз – чуть поодаль. Кроме неё и матерных выкриков, ничего и никого не слышно. Следом – снова мат, но уже потише и совсем рядом.
– Капитан! КАПИТАН!
– Да не ори ты, Володя! Отставить стрельбу! ОТСТАВИТЬ, Я СКАЗАЛ!
Наступает тишина. Слышно дыхание – учащённое, мужское, и совсем уж быстрое, женское. Щёлкает, трещит кругом. Вероятно, «Альфа» перезаряжается. Едва слышны гильзы, падающие на дно пещеры вместе с последними выстрелами. Вместе с двумя другими слышен третий вздох – мужской, озлобленный. Судя по близости звука на записи, это, вероятно, сам Лихачёв.
– Это…
– Заткнуться. Всем.
Голос Лихачёва неожиданно груб, но «Альфа» повинуется ему, словно преданный пёс. Слышны шаги, после чего женское дыхание становится ближе.
– Ятаган, обработай Сову. У неё и так отходняк после синтетики – рискует отъехать в коматоз, если не хуже. Рябчик, Володя – проверить припасы. Хоть одного патрона не досчитаемся, я вас в стенах похороню! Кравченко – минируй тыл. Как вчера, полкилометра. Хотя знаешь, возьми поменьше. Метров триста. Я пойду вперёд, проверю, ушло ли «это»… Выполнять!
Множество голосов, синхронно ответивших «Так точно!» на приказ командира. Несколько долгих минут слышны только шаги тяжёлого скафандра по каменной поверхности. Размеренное дыхание Лихачёва сливается с ними в одну мелодию, и вскоре полностью пропадает. Наконец, за несколько секунд до конца записи, Лихачёв говорит:
– Что это… Млять… Было?..
14:11.
У Совы жар. Ятаган наплевал на протоколы, вколов ей антибиотики. Экспериментальные, из разряда тех, что сперва десять лет делают, потом десять лет тестируют и так в итоге и не выпускают даже в ограниченной серии. Ей всё равно хреново.
Сняли скафандр. Всё в крови. Рана глубокая, края ровные.
Скафандр не повреждён.
Мы не двигались после перестрелки. Записал ту на интерком… Если кто-то найдёт дневник, то чёрный ящик лежит в потайном отделении, ближе ко второй половине дневника. На том же интеркоме оставлю все остальные записи, если будут.
То, с чем мы столкнулись в тоннелях Второго кратера, походит на человека. Я всякое видел в этой жизни.
Но живая тень – это что-то новенькое. Нам повезло, что она была одна: пули её не брали. Рябчик орал нечто про «целиться в голову»… Поздно, новичок. Поздно.
14:29.
С детства считал, что призраки и это вот всё – полная хрень. Жалко, фото не могу приложить с монитора ИКСРЫ. Мы нашли тело. Бейджик, пусть и под пятью слоями пыли, всё ещё в порядке. Пластик! «Масленников Вячеслав Антонович, биохимик-эксперт».
То, что мы сперва приняли за тень, оказалось настоящей плотью. Правда, сточившейся до ужасного состояния. Как «это» вообще двигалось? Другое: тело полностью чёрное, от и до. Рассыпалось в пыль от одного касания, оставив только бейджик. Начинаю жалеть, что не полез и не разузнал побольше о проекте во Втором кратере.
Сперва мы думали прогуляться до десятого этажа шутки ради. Теперь это ощущается тяжёлой необходимостью. Рябчик попался под горячую руку Ятагану; тот вышиб ему пару зубов. Крепко приложил лейтенант его. Плевать. Держимся вместе.
Спать собираемся в полкруг, чтобы дальние фары скафандров освещали как переднюю, так и заднюю часть тоннеля. Володя попросил включить интерком, говорит, хочется почувствовать, что всё это – не зря. О чём он, я так и не понял, но запись всё-таки подрубил. Володька редко что-то просит для себя, чаще для всех да для души.
– Личный интереком. Позывной. Рыцарь. Один. Спецотряд «Альфа». Запись. Номер. Два. Сделана. Ошибка. Ошибка. Ошибка. …нут… Назад. Воспроизведение…
Скрип помех.
Короткий, разошедшийся эхом удар стекла о стекло. Судя по звукам, «Альфа» сняла шлемы, чтобы перевести дух. Конечно, пить в таких обстояетельствах – потенциальный смертный приговор, но «Альфа» – лучшие из лучших. Они и непонятную тварь пережили, и планируют спускаться дальше. В тот момент они, были, очевидно, на нервах.
Вялый женский голос звучит в наступившей тишине.
– Знаете, это напоминает мне детский лагерь…
Её окликает Лихачёв, кажется, только что присевший на каменный пол.
– Сова?
– Капитан. Может, помните? Вожатые собирали нас в круг в одной большой комнате, зажигали свечку… У кого свечка – тот и высказывается. Как день прошёл, что понравилось, что нет. Вот… Напомнило. Как мы тут все уселись.
Чей-то весёлый голос подхватывает ностальгию женщины, щёлкая ногтем по стеклу, счастливо булькнувшему в ответ.
– Так и свечка у нас есть! Верну говорю, товарищ капитан?
– Делаем по глотку. И после речи! Потом отбой. Рябчик со мной – в дозор.
Чей-то возмущённый вздох подавляет коллективный смех. Всё тот же весёлый голос продолжает.
– Извини, новичок. Командиру-то мы доверяем, а вот тебе доверие ещё предстоит заслужить… Ну, Сова. Начнёшь?
Чей-то тихий вздох, раздавшийся совсем рядом с микрофоном. Лихачёв с кем-то чокается, опустошая стакан. Бутылка, оповещая о себе бульканьем и царапаньем чьих-то ногтей по стеклу, перешла к женскому голосу.
– Ладно… Кхм… Потихоньку начинаю скучать по солнцу. Даже по тусклому, зимнему. Здесь, конечно, по-своему… Кх-кха…
Лихачёв откликается быстрее остальных.
– Ятаган.
– Нет, капитан! Я в порядке! Просто ком в горле… Ком встал. Так… О чём это я? Не знаю, что за тварь мы встретили в тоннелях. Но это точно не человек. Подумываю после этого задания подать в отставку…
Чей-то новый, усталый и хриплый мужской голос отозвался в ответ.
– Поддерживаю.
– Да… Радует, что батареи у нас в скафандрах практически вечные. Если понадобится, руками себе пробьём путь наружу. Или подорвём тут всё, ха-ха-ха!
Сдержанный смех практически всего коллектива. Только Лихачёв молчит, не издавая ни звука. Кажется, лидер «Альфы» о чём-то сильно задумался. Отряд продолжает болтать. После Совы бутылка перешла к Кравченко, до этого тоже сидевшего в тишине. Тот, рассказав химический состав водки, радостно влил в себя пару глотков, судя по храпу, отрубаясь. Следующий заговорил Володя, тот самый уставший голос, что поддержал желание Совы уйти в отставку.
– Не хочу сыпать соль на рану. Но кому-то – надо. Дерьмово идём, ребята. Нет, мы-то делаем всё, от нас зависящее – вот только внешние факторы здесь перевешивают внутренние. Говоря простым языком…
Щелчок зажигалки. Короткая затяжка, выдох, судя по всему, дыма в пещеру перед собой.
– Надо решать проблему с освещением и ориентацией в пространстве уже сейчас. Иначе мы рискуем провалиться. В лучшем случае – просто уволят. В худшем – мы все здесь… Ну, вы поняли.
Чей-то поникший голос встревает в его речь.
– Володя… Ну что ты за мужик-то такой!
Вместо ответа на возмущение на записи раздалась очередная затяжка.
– Капитан, скажите вы. Как по мне, так либо мы находим способ нормально передвигаться в пределах объекта, либо валим отсюда, пока ещё можем. Альпинистская снаряга осталась у входа – там до сих пор закреплены верёвки. Будет тяжеловато, без помощи извне, но не невозможно.
