скачать книгу бесплатно
Только лишь под кистью художника
Краски оживут, песней зазвучат.
Скажет вам любой живописец:
Складывая с цветом цвет,
Он лишь чередует краски
С тем пространством, где цветов нет.
А иначе будут пятна грязные,
Неопрятные, чумазо-безобразные.
Точно так же безобразничают ноты,
Если Паузами их не разделить,
И не обозначить нотам их длинноты,
И ключом скрипичным всё не закрепить.
Чтобы звуки были чистыми и ясными,
Между ними Пауза быть должна.
Чтоб мелодия сложилась прекрасная,
Каждой ноте другом будет – Тишина.
Вскоре они приблизились к садовой калитке, из-за которой доносились очень неприятные скрипучие звуки.
– Вы уверены, что здесь мне помогут? – с тревогой спросила девочка.
Трубадур не расслышал. Он зажал уши ладонями и прокричал:
– Даже одна фальшивая нота может испортить мне весь день, неделю, месяц! А тут их на целый год хватит! Я не могу идти туда…
И он бросился прочь, не разжимая рук. Камилла открыла калитку и отправилась в сад сама.
Глава 43. Без крыла
В саду под цветущей вишней стоял Менестрель. Он держал в руках скрипку и смычок и пытался извлечь из инструмента хоть сколько-нибудь музыкальные звуки. Но звуки рождались равнодушные, и сразу плюхались в мир безо всякого уважения и доброты. Нет, это совсем не то, к чему он стремился.
– Не музыка, а кошачий вой! – рассердился Менестрель и бросил смычок.
Он сел за стол и принялся что-то быстро чёркать на разлинованной тетради. Но, записав строку, комкал листок и принимался за новый, а вскоре выбрасывал и его. Смяв несколько листов, он поднял голову к небу и проговорил:
– Наверное, я перестал быть поэтом. Скрипка в моих руках больше не поёт, она скрежещет, как ржавая пила.
В этот миг прозвучал давно забытый вопрос:
– Простите, вы не подскажете, как услышать Песнь Души?
Менестрель обернулся с удивлением. Давненько он не слышал этих слов, а ведь раньше именно к нему жители королевства приходили за Песней Души. Каждый впервые смотрелся в Волшебное Зеркало Афродиты в годик, затем в три годика, и наконец, в семь лет. А уж после можно было приходить, когда сам того пожелаешь. Зеркало Афродиты очищало Песнь Души, если та вдруг засорится фальшивыми звуками. Душа распускалась, как цветок, а отражение в зеркале расцветало в прямом смысле – оно наливалось красками.
Сколько мелодий слышал Менестрель за свою жизнь! У каждой души своя партитура. У кого-то сложная, с резкими перепадами, полная взлётов и смелых поворотов, у кого-то робкая и кроткая. У одних она ясная и верная на протяжении всей жизни, у других – изменчивая и игривая. К преклонным годам Песнь Души обычно становится густой и насыщенной. Особенно зеркало Афродиты любило проявлять звуки влюблённых сердец и полных удивления и восторга душ младенцев.
Но в последнее время мелодия с её текучестью и переливами перестала очаровывать людей. Ей на смену пришёл Ритм: бум, бум, бум, бац, бац, бац… словно тысячи дятлов остервенело уничтожают клювами-молоточками целый лес. Люди пребывали в мареве стука и скрежета.
Постепенно из душ выхолащивались нота за нотой. Оставались лишь хрипы да тугие басы – поддерживать ритм, да и только. Менестрель уже и не помнил, когда к нему последний раз приходили за сокровенной Музыкой Души. Лишь иногда заглядывали туристы из любопытства. Но от их суетных мотивов и праздности бедное Зеркало засорилось, и больше совсем не пело.
А у этой девочки, пожалуй, душа певучая, подумал он, поглядев на Камиллу.
– Услышать Песнь Души, – задумчиво повторил Менестрель и признался: – Не так-то это просто. Вот голубка пьёт воду из чашки, – он показал на белую птичку, которая отпила из фарфоровой чашечки, вытянула шею, и проворковала.
– Слышишь? – спросил он, вытянув шею. – Слышишь?
– Да, – с готовностью ответила Камилла. – Голубка очень нежно воркует.
Менестрель недовольно глянул на неё и сказал:
– Да не голубка. Вода! Чувствуешь, как изменилась мелодия воды в чашечке?
Камилла с Бернрадом растерянно переглянулись. Стук капель в подземелье ещё был на что-то похож, но неподвижная вода в чашечке…
Менестрель поднялся с места.
– Так, понятно. Дело непростое. Как Песнь твоей Души звучала в прошлый раз?
– Не знаю, – ответила Камилла, пожав плечами. – Я никогда не слышала её.
– Ах вот оно что! Ты не из нашего Королевства? – удивился Менестрель.
– Нет, не из вашего. Я мечтала попасть в сказку и попала сюда. А теперь я узнала, что у природы есть своя Музыка, и я мечтаю услышать её. Это стало моей новой Заветной Мечтой!
– Да, тут особенное дело, – сказал Менестрель. Ему очень хотелось помочь девочке. – Услышать Песнь Души может каждый, лишь глянув в зеркало Афродиты. Но оно болеет, а излечить его сможет только тот, кто слышал музыку Космоса. Так гласит легенда. Правда, у нас не было возможности убедиться в истинности этого предсказания, никто из жителей Страны Мерцающих Путей не бывал в Космосе.
– Мы там были! – вскричал Бернард. – Когда летели сюда!
Менестрель обрадовался, а Камилла погрустнела.
– Я не слышала там никакой Музыки, Бернард – сказала она. – Значит, от меня мало проку.
– Неважно, слышала ты Музыку или нет, – успокоил её Менестрель. – Она всё равно звучала вокруг и непременно оставила в твоём сердце отклик! Это Восьмой Закон Мерцающих Путей: Музыка звучит всегда, но мы не всегда умеем её услышать.
– А если у моей души нет Песни? – продолжала сомневаться Камилла.
– Не бывает безмолвных душ! – вскричал Менестрель, протестующее замахав руками. – Есть фальшивые, лживые, недобрые, будь они неладны! Одни скрипят, другие пиликают, но безмолвных душ не бывает!
Камилла всё ещё стояла в задумчивости. Задание было для неё каким-то уж очень непонятным. Менестрель наклонился и сказал:
– Всё очень просто. Либо ты позволяешь Волшебному Зеркалу отыскать в закоулках твоего сердца след Космической Симфонии, либо всё так и останется: ты – без Песни; Зеркало Афродиты – без Мелодии; а Мир – без Музыки… как бабочка без крыла.
– Давайте ваше зеркало! – решилась Камилла, рубанув по воздуху ладошкой.
Менестрель подвёл её к большому мольберту, на котором стояла овальная рама, укрытая холстом. Он поставил девочку перед мольбертом, а сам аккуратно снял холст. Открылось бледное зеркало в деревянной оправе.
Камилла увидела в нём бесцветное отражение деревьев, неба, травы. Она увидела Бернарда, почему-то парящего в воздухе, и птиц, летающих в небе. Но вот своего собственного отражения она не увидела вовсе. Вместо зеркальной Камиллы в зеркале дрожал лишь прозрачный контур. Медвежонок испуганно вскричал:
– Ты что, стала вампиром?!
Менестрель приложил палец к губам и потребовал:
– Т-с-с-с, не мешай ей. Зеркало не отразит человека, пока не услышит музыку в его сердце…
Бернард послушно умолк, а Камилла закрыла глаза и попыталась вспомнить.
Она попыталась вспомнить, как чудесные санки несли её по тёмной бесконечности. Вот мимо пронеслись сияющие облака звёздных галактик. Вот мерцающая пелена Млечного Пути. А вот крупная звезда пролетела мимо, обогревая горячим дыханием. Камилле вдруг показалось, нет-нет, не показалось, она услышала, как звёздочки едва слышно перезваниваются. Ей даже почудилось, что она понимает, о чём напевно переговариваются две звёздочки и Млечный Путь. В переводе со звёздной азбуки Морзе их слова звучат так:
– Видишь, милая, звёздный след?
Он плывёт за мной тысячи лет.
Это огненный хвостик мой
Вьётся, мчится, дрожит струной.
Звуки тихо, еле слышно извлекает,
В плед ночного неба
Нить свою вплетает,
В каждом добром сердце
Отклик оставляет.
– И моя тропа, подружка, за тобой
Строчку ровную ведёт в край родной.
Но пока свою галактику отыщу,
Эту песенку пою и блещу.
Звуки тихо, еле слышно извлекаю,
В плед ночного неба
Нить свою вплетаю,
В каждом добром сердце
Отклик оставляю.
– А моя судьба, друзья, недвижным быть,
Одеяло ночи пополам делить.
Покрывало звёздное расправляю,
В лунном море звёздочки я купаю.
Звуки я неспешно извлекаю,
В плед ночного неба
Ручейки вплетаю,
В каждом добром сердце
отклик оставляю.
Так пели хрустальными голосами крошечные звёздочки Млечного Пути, вторя другим звёздам и кометам.
Когда Камилла открыла глаза, она увидела в зеркале своё отражение, только оно всё ещё было почти прозрачным, а лес по-прежнему отражался серым. Но Музыка постепенно просачивалась в прозрачную реальность Зеркала Афродиты, и, наконец, оно смело и громко запело упоительную Песню Космоса, а отражение вокруг Камиллы стало наливаться сочными яркими красками.
Глава 44. Песня Мира и мировые планы
Музыка продолжала звучать, очаровывая Страну Мерцающих Путей. Менестрель взял смычок, поднял скрипку, и на этот раз она зазвучала так дивно, что вишнёвые деревья в саду покрылись цветами.
А затем волшебные звуки слились с Мелодией Зеркала и понеслись по Миру. Они несли за собой тихие отклики о встрече с ручьём и ветром, облаком и гладкими камушками на морском берегу. То плавные и нежные, то сильные и стремительные, эти отклики собирались в лесное, горное, морское эхо. Словно сама Природа объединялась в дружный оркестр.
Теперь в зеркале отражался цветущий сад, а отражение Камиллы обрело реальные черты. Но вот зазвучала нежная флейта, к ней присоединилась настойчивая арфа, вступил мечтательный вибрафон. Затем запели струны скрипок, зазвенели серебряные и хрустальные колокольчики, загудел весёлый рожок. А когда вступило гордое фортепьяно, звучание вылилось в новую музыку.
Никогда прежде Камилла не слышала её, но звуки казались такими родными, будто родились с ней в один миг, и всю жизнь находились рядом. Музыка была одновременно и весёлая, и грустная, но чаще ласковая и даже озорная. Ах, как отрадно было слышать её!
– Так вот, как поёт твоя душа, – молвил Менестрель, внимая прекрасным звукам.
Камилла обомлела. Песнь её Души плыла над садом, обнимая цветущие вишни и подпевая проснувшимся соловьям. Теперь отражение в зеркале было ярким, красочным и таким живым, что казалось, протяни Камилла руку, и сможет обнять себя зеркальную.
Дзынь! – сапфировый ключик сверкнул над дорогой, которая проступила через изумрудную траву.
Теперь уже радостно, вприпрыжку, Камилла продолжила свой путь, попрощавшись с Менестрелем и поблагодарив его за то, что помог узнать, как звучит её душа. А в воздухе разливался Гимн Королевства. Вот, какие слова были в нём:
Петь или же не петь? Конечно, петь!
Звучать иль не звучать? Звучать, конечно!
Звучать напевно, тонко, нежно,
С душою музыку встречать,
Душою слушать, и молчать.
Молчать и слушать,
И прилежно
Писать в тетради
«си-бемоль», «ля-си» и «фа»,
И «до». Неспешно
Записывать, чтобы напеть потом,
Когда в Ночи умолкнут трели,
Когда в Безмолвие кнутом
Загонит Сон леса,
И отзвенят капели…
На клавиши легко опустишь руки,
Иль тронешь струны – Мира звуки
Вновь оживут в сердцах людей,
Мрак ночи делая светлей!
– Вот видишь… какая ты… необыкновенная! – весело выкрикивал Бернард, подскакивая в кармашке в такт камиллиным прыжкам.
– Ой, не перехвали меня, – отвечала она, кокетливо качая головой.
С земли вдруг послышался дребезжащий голос:
– С дороги, бездельники!
Камилла остановилась и глянула под ноги. Старый знакомый, Жук-Скарабей, перебирался через тропинку, стоя вниз головой и толкая задними лапками большущий навозный шарик.
– Какой только чепухой ни забивают себе голову, лишь бы не работать, – ворчал Жук. – Это сколько же я пищи заготовил бы, будь я такого роста, – сказал он одновременно с завистью и осуждением.
Бернард весело напомнил:
– А как же насчёт нектара? Что? Передумали?
Жук перевернулся, став вверх головой, выпустил крылышки и молниеносно взлетел к медвежонку.
– Я не отказываюсь от своей мечты! Ясно?! Да, я пока что веду жизнь Скарабея… и ем скарабейскую пищу, но это ничего не значит, – он взлетел выше и завис перед лицом Камиллы. – Это временно! Ясно? Всего лишь образ жизни! Он не мешает мне мечтать. Я могу начать превращаться, когда захочу, и сразу стану бабочкой… если только сам того пожелаю. Сам! Ясно?!
– Да-да, конечно, – поспешила согласиться Камилла.
