скачать книгу бесплатно
Ричард выиграл спор, притворившись, что его никогда и не было. Не могу сказать, что было особенно приятно встречаться за столом, но по большей части хозяин дома не обращал на меня внимания. Не иначе как кусал губы и думал об акциях Риченды. Бертрам же предпочел самоустраниться, что весьма характерно для мужчин. Почти каждый день, невзирая на погоду, он брал ружье и уходил. Как-то утром его позвали к телефону, и я сразу же поняла, что звонили из «Белых садов».
– Эфимия, лучше помолчи, – предупредил он, пройдя через холл, где я неуклюже пыталась разместить зимние розы. – Ничего не говори.
– А я и так молчала, – тут же не послушалась я.
– За тебя говорят глаза, – прорычал Бертрам.
Я подняла брови.
– Ой, ладно, если ты настаиваешь, то мой новый помощник передал, что внутреннее полотно фронтона в «Белых садах» недостаточно надежно, и придется его переделать.
– А почему эти внутренние полотна важны? – не поняла я, беспомощно думая о проложенной в стенах ткани.
– Потому что к ним крепятся каминные трубы, – пояснил Бертрам.
– Веревками?
– Боже, нет, не все так плохо. – Помедлив, он потер переносицу. – Ну, вообще-то, да. Они прикрепляют дымоход к внешней части фронтона металлическими тросами. Похоже, при прежних владельцах использовали мягкий камень, теперь он горстями отлетает.
Он выглядел таким подавленным, что я смягчилась.
– Вы же никоим образом не могли об этом узнать, – попробовала утешить его я.
– Да, – согласился Бертрам. – Знаю. Но это также значит, что придется не только посетить эту отвратительную новогоднюю вечеринку, которую задумал Ричард, так как я уже пообещал быть, но и снова остаться здесь на Рождество. А я-то думал, что мы все втроем сможем этого избежать.
– У меня была надежда, что Риченда даст мне несколько свободных дней на Рождество.
– Боюсь, определенно нет. Если ей придется остаться у своего одиозного брата, она позаботится о том, чтобы мы страдали вместе с ней. Или мы сможем вместе нагрянуть к твоей матушке? – воодушевился Бертрам.
– Нет! – почти вскрикнула я. Потом глубоко вздохнула. – Нет, боюсь, жилье матушки всех не вместит, как и средства не позволят подать достойное количество блюд.
– Проклятье, Эфимия! Да я лучше буду спать в хлеву, чем останусь на одну из вечеринок Ричарда!
– Может оказаться увлекательно, – поддразнила его я. – Объявим «Игру в убийство»[2 - Согласно правилам этой игры участники должны угадать, кому досталась роль убийцы, который может «убивать» остальных игроков, подмигивая им. – Прим. пер.].
– Молчи. Просто молчи, – велел Бертрам и, ссутулившись, побрел на поиски своего ружья.
Что касается празднования Нового года, то, как оказалось, Ричард решил пригласить лишь близких друзей, и между ним и Ричендой не замедлил вспыхнуть спор о моем присутствии. В конце концов, я отвела Риченду в сторону.
– Поверьте, я в самом деле не хочу омрачать праздник, – заверила ее я. Риченда ничего не поняла и вознегодовала лишь сильнее. – Ваш брат вполне прав, говоря, что некоторые гости вспомнят, что видели меня экономкой, а кто-то даже служанкой. Их вопросительные и неодобрительные взгляды мне хочется сносить не больше, чем Ричарду видеть меня за общим столом. Конечно, я была бы очень счастлива оказаться дома…
– Исключено, – отрезала Риченда.
– Раз вы так считаете, позвольте мне встретить Рождество в одиночестве. В моем распоряжении несколько комнат, а миссис Дейтон позаботится, чтобы я ни в чем не нуждалась.
Риченда вздохнула.
– Ну, раз это необходимо… Но только на Рождество! И чтобы возместить страдания, я найду тебе подарок побольше.
Улыбнувшись, я поблагодарила ее, надеясь про себя, что этот подарок – не творение портного, так как предпочтения Риченды в моде давно стали притчей во языцех. По правде сказать, я намеревалась стащить какие-нибудь закуски и напитки и ненадолго, чтобы не отрывать от дел, пригласить Мерри, Меррита и несколько других слуг к себе, но этим планам не суждено было сбыться из-за внезапного прибытия миссис Льюис.
Как-то за завтраком Ричард гордо сообщил нам, что скоро приедет новая экономка. Он ясно дал понять, что она образец добродетели с первоклассными рекомендациями. Мы с Бертрамом обменялись недоуменными взглядами, гадая, почему же такая идеальная экономка вдруг согласилась на работу в глуши, еще и за те гроши, которые платил Ричард.
Ответ нашелся сам собой, когда тем же вечером лакей открыл дверь и завопил. При большом великодушии лицо миссис Льюис можно было описать как «характерное». Как рассказала Мерри, заглянувшая ко мне перед сном разобрать постель: «Батюшки-святы, если на нее наткнуться темной ночью, с одной свечой в руках, точно померещится, что сам дьявол пришел за тобой».
– Она что, пьет? – Я вспомнила недавно почившую и не сильно оплакиваемую миссис Уилсон.
– Нет, – усмехнулась Мерри. – Говорит. Все это время с нами беседовала. Даже спросила, расстроило ли меня ее назначение на должность экономки.
– А ты что сказала?
– Сказала, что чертовски этому рада и что я только занимала должность полуэкономки со всеобщего молчаливого согласия.
Я рассмеялась.
– И знаешь, что она ответила?
Я покачала головой.
– Она ответила, и я цитирую, – тут Мерри, приосанившись, произнесла с акцентом, присущим, как она считала, высшему обществу, но на самом деле напоминавшим насморк: – «В христианском доме, Мэри, а, как я думаю, это именно такой дом, иначе я бы не приняла это предложение, никто не должен ругаться. Однако я высоко ценю и твое чувство долга перед хозяевами, раз в подобных тяжелых обстоятельствах ты делала все возможное, и то, что ты не питаешь негодования из-за моего приезда. Чтобы отплатить за твою доброту, я приложу все усилия и займусь твоим обучением: однажды ты станешь великолепной экономкой».
– Очень мило с ее стороны, – заметила я.
– Мне и она сама кажется милой, – призналась Мерри. – Хотя ведет себя слишком церемонно, а еще она против замужних служанок. Я уже попросила Меррита молчать на эту тему. Пусть она официозна, зато справедлива. Думаю, я смогу многому у нее научиться.
– Отлично, – уже почти сквозь сон одобрила я. – Надо будет завтра с ней познакомиться.
– О нет, – вдруг возразила Мерри. – Я бы на твоем месте этого не делала, правда.
Так как я уже засыпала, то подумала, что неправильно ее расслышала.
Но следующее утро доказало, что услышала я все верно.
Привыкнув вставать раньше хозяев дома, я обычно спускалась на кухню, где готовившая завтрак миссис Дейтон угощала меня чашечкой чая с тостом. Там я могла поболтать со старыми друзьями и узнать последние новости – хорошие слуги замечают все, что происходит в доме.
Но этим утром стоило мне, как всегда, устроиться за кухонным столом, миссис Дейтон испуганно на меня взглянула и собиралась было что-то сказать, как прямо за моей спиной раздался голос:
– Мисс Сент-Джон! Что вам угодно?
Голос был властный, точно у гувернантки, и я тут же вскочила на ноги. Обернувшись, увидела высокую женщину средних лет, худощавую, в черном платье, с аккуратно уложенными седыми волосами. В целом совершенно неприметная, вот только лицо ее мне живо напомнило горгулий на церкви моего покойного отца. У меня открылся рот.
– П-п-рошу прощения, – заикаясь, пробормотала я. – Не слышала, как вы подошли.
Миссис Льюис слегка улыбнулась, давая понять, что оценила мою тактичность по поводу ее внешности, а также что видит она меня насквозь.
– Возможно, вы будете столь любезны и уделите мне несколько минут.
Я непонимающе смотрела на нее.
– В моем кабинете, – уточнила она.
– Но я еще не допила чай, – возразила я.
– Завтрак для всей семьи будет подан через полчаса.
Вот оно что. Есть на кухне – совершенно непозволительное поведение. Мы вошли в ее кабинет, который когда-то принадлежал мне, и я тут же пустилась в объяснения:
– Понимаете, моя ситуация несколько необычная…
– Я знаю, – прервала меня миссис Льюис. – Вы блистательно продвинулись по службе, – констатировала она без всякого негодования. – Но как бы ни сложно было продвигаться наверх, мисс Сент-Джон, куда сложнее вернуться обратно. Я понимаю, что вы бесспорно питаете к служащим теплые чувства и даже считаете некоторых старыми друзьями, но, боюсь, позволить этому продолжаться я не могу. Миссис Дейтон сегодня с утра мучает жестокий ревматизм, о чем, я уверена, вы совершенно не догадывались. Готовить столь обильный завтрак, что заказали господа, для нее весьма затруднительно, но она решительно настроена выполнить свою работу, что достойно восхищения.
– В самом деле, – тихонько пробормотала я.
– Горничную она бы выпроводила из кухни, чтобы спокойно работать, но не имеет права так поступить с компаньонкой.
– Но я бы все поняла! – воскликнула я.
– Она бы также побоялась сказать что-либо, чтобы вы не думали, что она отвергает вашу дружбу потому, что вы теперь занимаете должность гораздо выше по статусу. Как вам известно, у нее очень доброе сердце.
– Вы хотите сказать, что на нижнем этаже я только буду всем мешать, – медленно произнесла я.
– Боюсь, что так, мисс Сент-Джон. Я понимаю, что хотя вы и занимаете новое положение в доме, вам, может быть, слегка одиноко, и мне очень жаль вам об этом говорить, но я не допущу нарушений привычного распорядка работы. Мой долг и моя прямая обязанность – обеспечить слаженную работу всего дома.
– Разумеется, – согласилась я, с ужасом чувствуя подступающие слезы.
– Я знала, что вы благоразумная женщина и с вами можно говорить откровенно, – кивнула миссис Льюис. Видимо, в ее устах это было высочайшей похвалой, и я выдавила улыбку. – А теперь, – продолжила она, – до возвращения нашего дворецкого я планирую научить Арчи носить посуду, он потренируется на не очень ценном сервизе, и я даже попробую убедить его овладеть мастерством разрезания индейки.
– После первых нескольких попыток птица, скорее всего, будет в таком состоянии, что наверх подавать ее будет невозможно.
Лицо горгульи расплылось в широкой улыбке.
– Действительно, и ему в таком случае придется съесть результат самому. Разумное замечание. Хотя, сказать по правде, я очень надеюсь, что мистер Маклеод вернется к нам еще до Рождества.
Я же, в свою очередь, гадала, позволят ли Рори Маклеоду после его возвращения общаться со мной, и захочет ли он этого вообще.
Глава 3
Рождество
Я возражала, просила, даже умоляла, но Риченда все равно отправилась в Лондон за рождественскими покупками без меня. В ее отсутствие мы с Ричардом старательно избегали друг друга. Мерри, которой я объяснила суть распоряжения миссис Льюис, отмахнулась от него с присущим ей пренебрежением к распоряжениям вышестоящих. Она по-прежнему заглядывала ко мне время от времени поболтать, но я не могла не замечать, что эти визиты становятся все реже и реже. Погода ухудшилась настолько, что даже Бертрам перестал выходить поохотиться. Он решил научить меня игре в криббидж[3 - Криббидж – карточная игра, придумана в начале XVII века. – Прим. пер.], чему меня, конечно же, уже научил отец. Каждый раз я уверенно выигрывала, и под конец Бертрам стал совсем угрюмым. Тогда по моему предложению мы перешли к шахматам. В них я тоже играла лучше, но, как и думала, его опрометчивые и непродуманные ходы было сложно предугадать, а, значит, и обыграть. Иногда решения оказывались ошибочными, иногда – гениальными. Наверное, в этот момент я острее, чем когда-либо, поняла, какие превосходные Бертраму достались мозги и как редко ему предоставлялась возможность их использовать.
Я также обнаружила, что отец Ричарда, похоже, поручил собрать библиотеку кому-то другому, потому что совершенно случайно там нашлись великолепные сочинения. С их помощью, а также благодаря ежедневным шахматным дуэлям и утренней газете мое душевное состояние улучшилось сильнее, чем когда-либо за последние годы. Я даже решилась слегка освежить свои знания греческого. Бертрам как-то застал меня за учебником, но, к счастью, ничего не понял. По моим представлениям, Бертрам в языках был не силен, ни в древних, ни в современных. Чтобы заниматься чем-то, ему должно было быть интересно – иначе он превращался в отъявленного лентяя. А языки требовали большого прилежания, что, как я теперь еще яснее понимала, было ему несвойственно. Я уже и не надеялась, что он будет по-настоящему счастлив в жизни – разве что найдет какую-нибудь цель, кроме реставрации «Белых садов».
Впрочем, вряд ли у меня когда-нибудь получится заговорить с ним об этом, несмотря на теплые дружеские чувства, которые я даже осмеливалась считать взаимными. Как жаль, что у него не было такого замечательного отца, как у меня.
Риченда вернулась за два дня до Рождества, с кучей свертков и коробок. На шее у нее сверкало солидное, но в то же время изящное золотое ожерелье с рубинами.
– Подарок от Ганса, – покраснев, объяснила она. – У нас получилось пообедать вместе в городе.
– Оно прелестное, – искренне похвалила я, гадая, насколько сильны оказались чары ее обаятельного жениха и не стоило ли мне убедительней настаивать на сопровождении.
– И невообразимо дорогое, – понизив голос, поделилась Риченда, совершенно по-девчоночьи захихикав. – Предсвадебный подарок. А ведь он и на свадьбу мне что-то приготовит!
– Прелестно, – повторила я. – А вы что ему подарите?
– Святые небеса, – вздрогнула Риченда. – Я и не подумала. А что дарят женихам?
– Зависит от человека. Что вы… – начала я и запнулась, смутившись.
– Купила бедняге Типпи? – закончила за меня Риченда без малейшего расстройства. – Несколько ящиков вина. С ним было легко. Знаю, что о мертвых либо хорошо, либо ничего, и ты, должно быть, никогда не замечала, но бедный Типпи умом не блистал. И его предпочтения были очень предсказуемы.
– Тогда, возможно, карманные часы с гравировкой на крышке, в память о дате? – предложила я, пытаясь выведать новости о грядущем событии.
– А ведь это отличная идея! Вот поедешь и выберешь. Ты лучше знаешь вкусы Ганса, у тебя лучше получится. Я его очень люблю, но воображения у него нет совсем.
Ганс Мюллер обладал тонким вкусом, который Риченда, к сожалению, считала скучным.
– Но я же не могу купить ему свадебный подарок за вас! – в ужасе воскликнула я. – Это слишком личное!
– Да мы же ничего ему не скажем, глупенькая, – пожурила меня Риченда, крутя ожерелье на свету и любуясь отблесками камней. – И потом, разве ты не хочешь, чтобы Ганс получил в подарок то, что ему нравится, а не то, что выберу я?
Тут она меня поймала, но признаться я не могла. Риченда приняла молчание за знак согласия.
– А теперь пойдем, посмотришь, что я выбрала тебе на Рождество. Знаю, что еще два дня, но мне не терпится показать тебе, да и ты все равно не спустишься к нам на ланч.
Она водрузила на мою кровать четыре шляпные коробки и подняла на меня выжидательный взгляд. С упавших сердцем я по очереди развернула и вытащила четыре шляпы, все фиолетово-зеленые: большая соломенная летняя, зимний клош, лента с перьями длиной в тридцать сантиметров и что-то вычурное и мягкое, по объяснениям Риченды – французское.
– Они все в одном стиле, – радостно указала она. – Эти цвета могут стать твоей отличительной чертой. Ты всегда будешь такой модной!
Лично я считала, что больше всего в них буду напоминать заплесневелую капусту, но, проглотив возражения, многословно поблагодарила ее. Я также вручила Риченде свой подарок – украшенные эмалью серьги с голубыми и зелеными узорами. Недорогие, они выглядели ярко и необычно. Риченде они неожиданно очень понравились, и она обняла меня.
В канун Рождества Бертрам с Ричардом напились. Мы с Ричендой, которая тоже уже нетвердо держалась на ногах, помогли слугам украсить большую ель в холле. Арендаторов уже поздравили, а сегодня подарки вручали слугам: несмотря на традицию Стэплфордов дарить им новые униформы, Риченда с Бертрамом убедили Ричарда выдать всем небольшую премию. Небольшую для Ричарда, но очень радостно принятую.
Уже было очень поздно, время расходиться по спальням, когда раздался звонок в дверь: прибыл Гилберт Баркер. Ричард с Бертрамом, благодаря рождественскому настроению позабывшие былую вражду, увлекли его пробовать содержимое других графинов.
Поднявшись наверх, мы с Ричендой пожелали друг другу спокойной ночи.
Утро следующего дня оказалось недобрым. По дому разносились крики и жалобы Ричарда. Миссис Льюис лично принесла мне завтрак, и, хотя она ничего не сказала, по ее манерам было понятно, что мое отсутствие на общем празднике она считает возмутительным. Поэтому она просто пообещала мне вкусный ужин.
– Правда, боюсь, у меня не найдется времени принести его лично, и придется направить к вам Мэри, которую, как я полагаю, вы знаете как Мерри. – Она смерила меня взглядом и коротко кивнула. Судя по всему, из-за отсутствия манер у семьи Стэплфордов Мерри разрешили ненадолго составить мне компанию. Я кивнула в ответ. Вслух никто из нас ничего не произнес. Судя по всему, миссис Льюис была сообразительной женщиной и к тому же очень справедливой. Я размышляла, как долго она останется у Стэплфордов в услужении и почему вообще согласилась занять эту должность.
– Меня звали Мерри с самого первого дня! Мерри! «Веселая», понимаешь! – С этим возгласом моя подруга ворвалась в комнату. Я уронила книгу.
– Веселого Рождества! – пожелала я.
Мерри окинула меня испепеляющим взглядом, бухая поднос с тарелками на стол.
– Это ты так пытаешься шутить?
