скачать книгу бесплатно
True Romance
Dan Wade
Это истории о нашем времени и о его людях – героях своего времени. О настоящем и о недалёком будущем. О дружбе, о невзгодах, о смерти. И всегда – о любви. Иногда страстной, иногда наивной, иногда безответной – но всегда подлинной…
Dan Wade
True Romance
Дивная благодать[1 - Пару лет назад я начал писать роман. Главному его герою нужно было звучное имя. Короткое, но запоминающееся.Коль уж я писал его с себя, то и имя взял своё.С фамилией было сложнее, но внезапно на выручку пришёл вестерн «Поезду на Юму» («3:10 to Yuma») образца 2007 года. Дуэт Дэна Эванса и Бена Уэйда так пришёлся мне по вкусу, что я, недолго думая, объединил их имена – и получил Дэна Уэйда. Это, определённо, звучало.Для вымышленного героя недописанного романа имя было слишком уж жирным, а мне псевдоним был ой как нужен. Так что я прихватил его и для себя. Хотя бы на время.][2 - True Romance ©2022][3 - Amazin' Grace ©2019]
Посвящается Рэю Брэдбери, Майклу Бэю
и создателям Wolfenstein: The New Order.
И Д.Ф., само собой.
Без её отказа я бы это не написал.
– Коммандер!..
…
– Стоун, ты слышишь? Просыпайся, Стоун!
Стоун лишь отмахнулся в полудрёме.
– Стоун! Вставай, друг! Беда! Там творится сущий кошмар!..
Стоун, не размыкая глаз, усмехнулся. Сущий кошмар творился у него в утомлённом мозгу. В очередной раз Стоуну снилось, как Китай под эгидой милитаристической партии леваков становился первой экономикой мира и ведущей космической державой. А потом запускал свою собственную орбитальную станцию «Великий Тэнгу». С баллистическими ракетами на борту. Но, конечно же, исключительно для самозащиты – друзьям-капиталистам не было нужды волноваться… Вот это и впрямь был кошмар. Искривлённое отражение кошмара наяву.
Свет. Откуда? Стоун недовольно поморщился. Какой болван догадался открыть иллюминаторы?
Нет. Не просто свет. Короткая вспышка. Вот, ещё одна.
Кто-то хорошенько потормошил его. Стоун наконец-то узнал голос будящего:
– Стоун, ну же, дружище, подъём! Это не шутки!..
Холлис. Конечно же, это Холлис. Его бравый канадский друг. На ISS-2 они единственные были старожилами. Дрейфовали на земной орбите с самого запуска в 2020-м.
Стоуну вовсе не хотелось вставать. Он вымотался за предыдущую смену. 16 часов в лаборатории фиксировал результаты тестов, потом три часа возился с проводкой – в блоке «Интенсити» последние пару дней то и дело скакало напряжение. И что, интересно, такого стряслось, с чем не могут справиться Палмер или Косицки?
– Стоун!..
– Я встал… – хрипло выдавил Стоун, сев в своей кушетке, по-прежнему не разлепляя век. – Встал, Холлис, видишь, я…
Наконец он открыл глаза. Переборки иллюминаторов были подняты. Всполох – и его каюта залита светом, исходящим от Земли. Слишком уж ярким светом. Быть такого не могло. Стоун почуял неладное. Он рывком поднялся и прыгнул к ближайшему иллюминатору.
Под ISS[4 - ISS – International Space Station (Международная космическая станция)] были Скалистые горы, к западу от них – Калифорния, к востоку – Великие равнины. Все они были ярко озарены. То тут, то там вырастали грибы взрывов, от них гигантскими волнами расходился ядерный огонь, превращая всё на своём пути в пепел и разнося его на сотни миль вокруг.
Стоун зажмурился на пару секунд и снова посмотрел вниз.
А внизу как раз разлетался по долине Денвер. Вот и нет больше «Бронкос[5 - «Бронкос» – «Денвер Бронкос», профессиональный клуб по американскому футболу из столицы штата Колорадо]».
– Верится с трудом, да? – раздалось у Стоуна за спиной.
Стоун оглянулся. У соседнего иллюминатора были Холлис и Мосс. У Мосса из глаз градом лились слёзы. Да уж. Стоун не представлял, каково парню сейчас. У того ведь все родные живут в сказочном Лас-Вегасе. Жили… Коммандер вновь выглянул в иллюминатор. К северо-западу от них Невада превратилась в геенну огненную.
Самому Стоуну не о ком было жалеть – он был один во всём мире, родители умерли, своей собственной семьёй он так и не разжился. Всю его жизнь последние годы составляли лишь работа на станции да дружба с Холлисом. Даже поздравления с Рождеством Стоун принимал лишь от работников Центра, да от коллег со станции. И, глядя вниз, Стоун лишь машинально и бесстрастно отметил про себя, что его родная Мантека разнесена в пух и прах словно пыль на ветру[6 - «Dust in the Wind» – «Пыль на ветру», песня рок-группы Kansas]. Ненароком скосив глаза, он убедился, что и Канзас постигла та же участь.
Стоун метнулся к противоположной стороне отсека. Горизонт над Мексиканским заливом разгорался вдалеке на юго-востоке, и это были отнюдь не отсветы восходящего солнца. Ядерные грибы вырастали и там.
«Это везде», – осознал Стоун. – «Все Штаты…»
Стоун вдруг ужаснулся собственной холодности и бесстрастности. Что с ним? Его страна уничтожена, неужели он совсем ничего не почувствует? Не о ком ему и пожалеть? Но ведь все важные ему люди здесь: он сам, Холлис, Мартинес…
Чёрт, Мартинес.
– Где Мартинес? – прокаркал Стоун. Голос после сна всё ещё не пришёл в норму.
– У себя, – сказал Холлис.
– Она знает?
– Ты, наверное, последний, кто не знал…
Вот как. Стоун почувствовал себя виноватым. Впрочем, его-то вина в чём? Не он нажимал кнопки запуска… Он снова посмотрел на залив. Всё побережье вдребезги. Да и Мексике неслабо досталось. Нечего и думать, что Ларедо уцелел. Мартинес, без сомнения, раздавлена – её старики жили там, чуть поодаль от Мексиканской Стены[7 - Мексиканская Стена – Великая Мексиканская Стена, разделяющая границы Соединённых Штатов Америки и Мексиканских Соединённых Штатов. Возведена в эпоху президентства Дональда Джея Трампа]. Стоун перевёл дыхание.
– Когда это случилось? – спросил он у Холлиса. Мосс пребывал в аффекте и в качестве информатора был бесполезен.
– Несколько минут как.
– Что говорит Центр?
– Какой ещё Центр, Стоун? – устало ответил Холлис. Словно вопрос был риторический.
– Центр Управления Полётами, – терпеливо пояснил Стоун.
Холлис усмехнулся и показал рукой куда-то. Стоун проследил за направлением и сообразил. Там где должны были быть огни ночных Хьюстона и Галвестона были огни пожарищ. Ну конечно же, дошло до Стоуна. Центр не правительственный бункер. Его уже нет. Как, вероятно, нет центра и во Флориде. И теперь некому управлять этой махиной, некому отслеживать орбиту и корректировать курс. Отныне они будут болтаться здесь сами по себе – сомнительно, что за ними пришлют буксир.
«Всё, забудь, вы скоро сойдёте с орбиты и плюхнетесь в огонь, поджаритесь словно зефирки в костре у бойскаутов в Алабаме», – сказал Стоун сам себе. – «И никто тебе больше не пожелает счастливого Рождества».
И вновь Стоун подивился своему цинизму. Никогда не думал, что он такой. Видимо, всё проявляется в таких нестандартных обстоятельствах. Почему-то всё самое скверное и плохое. В детстве, играя с соседскими ребятами в «войну», Стоун всегда был героем – вёл атаку, спасал «раненых», принимал «огонь» на себя. Да, кем-кем, но трусом он не был. Как не был и холодным циником.
«Но это было там, внизу, давно. Там и думать-то было некогда, да и незачем. Я просто делал. Как считал нужным. Какие в детстве все хорошие…»
Некоторые такими и остаются. До самого конца.
«Ага, это не про меня, видимо, не остался. Или никогда и не был. Был героем лишь в играх», – Стоун никак не мог отделаться от этой мысли. – «Да нет же, был… Кто спас Доэрти из горящего авто, рискуя своей шкурой? Я ведь мог быть… нет – я был самопожертвенным. Я был молод… Слишком уж я изменился. Когда только успел?»
Этого ведь и не заметить. Вот ты жизнерадостный юноша с дипломом, полный надежд на будущее. И какое будущее! Исключительное. По-настоящему удивительное. Вот ты уже суровый астронавт, бороздящий ближний космос. А вот – нелюдимый космический волк-одиночка с кучей шрамов на сердце. Такие метаморфозы, а пролетело – казалось бы – лишь десять лет. Как бы повернуть всё вспять…
Ещё пара вспышек – и Остин стёрт из бытия, словно и не было его никогда.
Иногда нужно не думать, а действовать.
«Мы все потрясены. Но нужно что-то предпринять. Мы не можем просто безучастно смотреть на… это», – Стоун ещё не придумал подходящего названия… этому. Впрочем, почему бы не Третья Мировая?
Стоун взял Холлиса за плечи и повернул к себе лицом.
– Кто? – только и спросил он.
Но с таким нажимом и яростью, что и сам почувствовал в себе силы одним лишь грозным взглядом испепелить обидчика. Это птица? Это самолёт? Нет, это Супер-Стоун!
Холлис пожал плечами, скидывая руки Стоуна.
– Палмер выясняет, он в «Клэрити»[8 - Clarity – «ясность, определённость»] у терминалов. Если не все серверы на поверхности накрылись из-за ЭМИ[9 - ЭМИ – электромагнитный импульс, одно из следствий ядерных взрывов. Выводит из строя электрооборудование и линии связи], может и узнаем…
– Что со связью?
Холлис вынул смартфон.
– Ни связи, ни сети, – констатировал он. Как прогноз погоды. Всё по нулям. Улучшения не предвидится.
Стоун вынул свой аппарат. То же самое. Ну и зачем он теперь нужен, ничем не лучше кирпича. Он со злостью запустил новоявленный кирпич в стену отсека.
– Где рация? – снова насел на Холлиса Стоун. – Мы должны связаться с нашими…
Ага, вот ещё что. Вот оно. Нашими.
Всё, всё с чем они начинали научные программы, все благие намерения – лишь красивые слова, обёртка, прикрытие, лицемерная пустышка. И всегда так было. Международная Космическая Станция. Сотрудничество. Товарищество. Дружба. Как же. Астронавты NASA и тайконавты КНР не упускали случая зажать отчёты экспериментов и подсидеть друг друга. Это было словно отражение грязной политики на Земле. Не самая радужная атмосфера для пусть и большого, но всё же замкнутого пространства.
И теперь первым делом Стоун подумал о своих соотечественниках. Не о коллегах по станции вообще, а о коллегах-американцах. И о Холлисе, конечно же. Он – самый лучший друг во всей Системе.
Так что же это? Остатки шовинизма, скопившиеся где-то глубоко внутри и вылившиеся, словно желчь, отравляя всё хорошее вокруг, вместе с цинизмом? Пожалуй, что так.
Сотрудничество. Товарищество. Дружба. Ага, как же, как же. Ничего не изменилось в этом плане. А теперь уж и подавно не изменится. Не. Дудки.
И было ещё кое-что.
Стоун всё не мог понять, что же ещё его гложет. Едва, как ему казалось, он ухватывался за хвост мысли, так тут же она, как следует тряхнув этим самым хвостом, сбрасывала его, заставляла вернуться в исходную точку и снова думать, снова ловить её…
Дурное предчувствие насчёт… Насчёт китайских друзей.
Вот что у него было.
Дурное предчувствие. Bad Blood[10 - Bad Blood – «неприязнь, враждебность» (дословно «дурная кровь»), также одноимённый сингл поп-исполнительницы Тейлор Свифт, в котором и повествуется о вражде и проистекающих из неё неразрешимых проблемах].
Стоун тряхнул головой, разгоняя непрошеные мысли.
«А кто же ещё? Япония? Мы союзники. С европейцами нам нечего делить. Русские? Помилуй, не смеши. Их ржавые корыта упадут там же, где и взлетят. Северная Корея? У старика Кима пузо лопнет от натуги… Вот и остаётся Китай».
Именно поэтому Стоун не обратился ко всем обитателям станции по интеркому. Он не хотел, чтобы его слышали… другие. Те, с кем они время от времени пересекались в столовой и в лабораториях, теми, кто приторно улыбался и упорно называл астронавтов «товарищами». Безотказные и работящие коллеги из Поднебесной. Стоун не был уверен на все сто, но предчувствия редко подводили его. Рисковать он не хотел.
– Холлис, принеси рацию, хорошо? Нам всем надо быстро собраться и обсудить наши дальнейшие действия… Мне нужна рация, понимаешь?
Холлис кивнул – видимо, понимал – и вылетел через шлюз.
Стоун подплыл к Моссу, неловко похлопал его по спине и выглянул наружу.
Сейчас они летели над огненными равнинами Иллинойса.
– Спасибо, коммандер, – всхлипнул Мосс.
Стоун кивнул. Нет проблем, рад услужить. Конечно, Мосс был нерадивым раздолбаем – Стоуну только и оставалось дивиться, как его вообще пропихнули на ISS-2. Но всё же Мосс был членом экипажа, для Стоуна это практически означало члена семьи. И потому Стоун не мог не сделать хотя бы эту самую малость – просто дать понять, что парень не один, остались ещё люди, которым есть до него дело. Иногда ведь так немного надо, чтобы оставаться человечным.
«Если, конечно, я не хочу его приободрить лишь для того, чтобы потом использовать», – подумал вдруг Стоун и ощутил себя грязным манипулятором. – «Ценен каждый член семьи? Или каждый член команды?» Правда ли это одно и то же для него, для Стоуна?
Детройт выглядел так, словно кто-то решил устроить Ночь Дьявола[11 - Ночь Дьявола – некое подобие праздника накануне Хеллоуина, во время которого подрастающие уголовники занимаются всякого рода вандализмом, в основном – поджогами чужого имущества. Дико котируется в Детройте] на полгода раньше.
– Рация, коммандер, – расторопно доложил Холлис, влетая обратно в отсек.
Стоун кивнул и взял у него трансивер. Настроил канал.
– Говорит коммандер Стоун. Внимание, астронавты NATO, срочный сбор в отсеке «Клэрити». И, да, кто-нибудь, по пути прихватите японцев и Льва. Стоун, отбой.
Онтарио пылало по обеим сторонам границы.
«Да, думаю, настало время срочно внести кое-какую ясность», – мрачно пошутил Стоун. Но не вслух. Холлис и Мосс могли не оценить. Стоун кивнул им, и все вместе они направились к месту встречи.
«А может радикальные группировки?» – подумал вдруг Стоун. И тут же отмёл предположение. – «Нет же, откуда бы им разжиться таким количеством ракет?»
Далеко внизу горели Джерси и Манхэттен.
Вот и «Клэрити».
Астронавты собрались вокруг коммандера Стоуна.
Мосс и ДаСилва словно нашкодившая малышня испуганно глядели на командира. Палмер, продолжал возиться с компьютером, иногда искоса поглядывая на Стоуна. Стоуну показалось, что Палмер делал это не без налёта презрения. Нашёл время для личной неприязни… Косицки напряжённо покусывал губы. Мако Шинода и Кобэ Ивамацу подавленно молчали. Холлис же был спокоен и хладнокровен как удав. Одна лишь Грейс Мартинес по-настоящему дала волю эмоциям и плакала на софе в углу отсека, уткнувшись лицом в локоть. У Стоуна болезненно сжалось сердце.
Ему нравилась Грейс. И как член экипажа. И как человек.
Как девушка.
Стоун был в диком безмолвном восторге от неё. Юное дарование из Техаса, гений микробиологии уже полгода обреталась на станции. Да и мало того, что умная – девчонка была просто неземной красоты. Ну где ещё таких повстречаешь? Тем более на орбитальной станции – она была единственной женщиной на борту. Да, Стоуну нравилось в ней решительно всё – и её недюжинный ум, и смазливая внешность, доставшаяся по наследству едва ли не от двух десятков наций, и её ненавязчивый креольский акцент.
Ему нравилось даже то, что она упорно отвергала знаки внимания с его стороны. Эгоцентричный нарцисс Стоун расценивал её упорство как вызов и с каждым разом распалялся всё больше, надежда быть однажды благословлённым с Грейс не оставляла его ни на минуту – ему казалась просто небывалым кощунством даже мысль о том, что девушка может достаться кому-то ещё.
Палмер перестал стучать по клавиатуре.
