Аттила

скачать книгу бесплатно


– И поехали дальше.

– Через варварски опустошенную страну!

– Мы свернули в сторону от военной дороги.

– Потому что там нельзя было дышать.

– Почему? – спросил комес.

– От зловония гниющих трупов.

– Они валялись целыми тысячами, непогребенные, заражая воздух.

– То были убитые гуннами в сражении или настигнутые ими и безжалостно умерщвленные беглецы.

– Начиная от Наиссусских гор мы двигались в обход – и так до самого Дуная.

– Гунны согнали местных жителей, чтобы переправить нас на плотах на противоположный берег реки.

– Меня поразило огромное количество этих первобытных судов.

– Для переправы наших тяжелых повозок с кладью пришлось связывать по несколько плотов вместе.

– На наш вопрос, почему здесь собрано такое множество лодок, нам ответили, что Аттила намерен в скором времени устроить большую охоту.

– Я догадываюсь! – заметил префект. – Только дичью…

– Послужим дикому гунну мы, несчастные римляне.

– Итак, нас перевезли на левый берег Дуная, приблизительно стадий на семьдесят дальше. Тут, на невысоком холме мы и разбили свои палатки.

– Мы устроились на ночлег. Невольники выпрягли из повозок лошадей, разложили костры для приготовления пищи.

– Как вдруг к нашему лагерю подскакало несколько всадников. Эдико уехал вперед за день до этого происшествия, не объяснив нам причины своего удаления. Подъехавшие гунны с бранью погнали нас с холма, приказывая расположиться у его подножия – на болотистой почве.

– Почему? – спросил Ромул.

– Всадники кричали: «Сам Аттила недавно стоял лагерем внизу в долине… значительно дальше, вниз по реке… но все-таки вам не подобает!»

– Что не подобает? – удивленно спросил префект.

– Чтобы наши ноги стояли в настоящее время выше того места, где покоилась голова владыки вселенной. Так объяснили нам гунны. И действительно, волей-неволей пришлось покориться – все наши возражения ни к чему не привели.

– Мы были вынуждены опять сложить наш скарб и перетащиться с обозом в другое место, оказавшееся несравненно хуже.

– Но зато Аттила прислал нам только что пойманной рыбы и несколько быков.

X

– Дерзость этих степных грабителей неслыханна и невыносима! – проворчал ритор. – Несколько лет назад мне пришлось сопровождать такое же грустное посольство из Византии к гуннам. Лишь только мы успели миновать Моргус, как наткнулись на гонцов Аттилы, посланных нам навстречу. Эти черномазые бродяги отказались даже приветствовать нас и вести переговоры в палатках! Переводчик дал нам от их имени такой ответ: «Гунн ведет переговоры только на шести ногах». Мы совершенно не поняли этой загадки дикарей, пока она не объяснилась наглядно: гонцы не сошли со своих коней! Все наши настояния оказались тщетны. Они хотели толковать с нами не иначе, как сидя верхом! Между тем нам показалось совершенно невозможным толковать с ними, глядя снизу вверх. Оставалось только, в виду непреклонного упорства гуннов, не думавших слезать с седла, самим опять сесть на лошадей. И таким образом, императорские послы, римские государственные деятели, консулы, риторы были вынуждены разговаривать с варварами – сидя на конях, словно и мы принадлежали к какой-то другой шайке подобных бродяг. Содержание наших переговоров было столь же унизительно, как и внешняя их форма: мы обязались выдать гуннам всех беглецов, скрывшихся под нашу защиту. А ведь между ними было двое королевичей из племени, враждебного Аттиле. Этих юношей звали Аттака и Мамо. Гунны распорядились немедленно распять их перед нашими глазами! Кроме того, мы согласились не заключать никаких союзов с врагами Аттилы и обещали увеличить ежегодную дань – от римского императора предводителю варваров! – до семисот фунтов золота, тогда как прежде она была вполовину меньше. Гунны потребовали, чтобы мы подтвердили обещание торжественной клятвой: жизнью императора над крестом и Евангелием. А сами дали свою, языческую клятву: они зарезали лошадь, распороли ей живот, погрузили по локоть обнаженные руки в трепещущиеся внутренности животного, а потом подняли их вверх и не опускали до тех пор, пока не обсохнет кровь!

– И с такими гнусными скотами мы вынуждены вести переговоры! – с гневом произнес префект.

– Пожалуйста, расскажи, патриций, еще что-нибудь из твоего нынешнего путешествия, – попросил Ромул.

– Переплыв Дунай, – начал Максимин, – мы переправились еще через две реки: Тиг и Тифис, и также на выдолбленных лодках и плотах, которые гунны везли с собой на повозках или на нескольких лошадях, связанных вместе.

– По приказу наших провожатых, – продолжал Приск, – разославших повсюду своих быстрых как ветер гонцов, окрестные крестьяне должны были доставлять каравану съестные припасы из отдаленных деревень и степных хуторов. Вместо пшеницы и ржи бедные землепашцы питаются здесь просом, а вино заменяет им питье из меда диких пчел. Есть еще и другой странный пенистый напиток, приготовленный из перебродившего отвара полусгнившего ячменя, который называется у них «камус». Следующая ночь прошла для нас неблагополучно. После утомительного дневного перехода мы расположились на ночлег на берегу небольшого озерка, чтобы иметь под рукой воду для себя и лошадей. Но едва невольники успели разбить шатры, как поднялась страшнейшая гроза с сильным ветром и проливным дождем. Нашу палатку сорвало с места и снесло в озеро со всеми распакованными в ней дорожными принадлежностями. С перепугу мы стали бросаться в разные стороны, спасаясь от бури, пока в кромешной темноте не попали в болото. На наши крики о помощи сбежались соседние жители. А дождь тем временем перестал, так что они смогли зажечь длинные толстые стебли камыша, служившие им вместо факелов, и при таком освещении нас кое-как вытащили из болота. Спасли также и часть багажа, унесенного в озеро. Мы пошли греться в жалкие мазанки поселян.

– Но следующий день вознаградил нас за эти передряги, – добавил Максимин. – Мы достигли поместья вдовы умершего Бледа.

– А кто это такой?

– Брат Аттилы, разделявший с ним трон, но умерший в молодые годы.

– Но вдовы его мы не видели: Аттила запретил ей разговаривать с мужчинами.

– Вероятно, у него есть на то свои причины, – сухо заметил ритор.

– Однако она пригласила нас в один из своих домов, послала нам в изобилии всякой пищи и – по обычаю гуннов – прекрасных рабынь.

– Мы охотно приняли кушанья, с благодарностью отклонили живые дары и послали вдовствующей царице в подарок три серебряные чаши, несколько теплых одеял из красной шерсти, индийский перец, финики, византийское печенье и другие лакомства, до которых так падки все женщины. Потом, пожелав ей благословения свыше, снова пустились в путь. Однажды нам пришлось свернуть с удобной военной дороги, которая была к тому же наикратчайшей, и пробираться окольными путями по степным проселкам. И все потому, что нам приказали очистить дорогу для одного посольства от подвластного Аттиле народа. Кажется, то шли послы германского племени гепидов.

– Да, это одна из больших групп храбрых готов, – пояснил Приск. – Когда же мы стали возражать против такого распоряжения, то гунны, пожимая плечами, ответили нам: «Если ваш император покорится великому Аттиле, то и его посланникам будут оказывать больше чести!» Вот так. Это было неделю тому назад. С тех пор с нами не случилось ничего примечательного.

– А что заставило вас отправиться из Равенны в царство гуннов? – спросил патриций.

– Та же самая горькая необходимость, что и прежде! – отвечал Ромул. – Только она облекается во все новые формы. Жестокий враг знает наши слабости и свою силу и не устает злоупотреблять собственным превосходством, чтобы притеснять нас, изнурять налогами, унижать и мучить.

– Он не упускает ни малейшего повода насолить нам, – прибавил префект.

– На этот раз все дело в двух жалких золотых чашах, ради которых комес и префект Норикума были вынуждены отправиться в эти степи и терпеть всевозможные унижения.

– Один римлянин, по имени Констанций, подданный Аттилы, во время осады Сирмиума гуннами получил от городского епископа золотые церковные сосуды, чтобы выкупить из плена самого епископа и других граждан, если город не устоит против неприятеля. Так и произошло: Сирмиум пал. Однако римлянин нарушил свое обещание: он увез сосуды в Рим и заложил их там богатому меняле Сильвану. После этого, как ни в чем не бывало, Констанций вернулся обратно к Аттиле. Тот, узнав о мошеннической сделке, приказал распять его и теперь требует от нас…

– …выдачи Сильвана, который будто бы присвоил себе или утаил золотые сосуды, принадлежащие к числу добычи, захваченной после разгрома Сирмиума и, следовательно, являющихся собственностью Аттилы.

– Как же мы выдадим совершенно неповинного человека?

– А между тем царь гуннов угрожает нам войной в случае отказа.

– Он мог выступить против вас в поход даже и тогда, если бы ему вдруг не понравился нос вашего императора, – иронично заметил Приск.

– И мы вынуждены умолять варвара, унижаться перед ним, стараясь задобрить его дарами, чтобы он отказался от своего чудовищного требования!

– А так как и наша миссия настолько же унизительна, – с глубоким вздохом произнес Максимин, – то будем терпеливо переносить вместе ожидающий нас позор.

– Да, но иметь сотоварищей в подобном несчастье вовсе не утешительно, вопреки словам поэта.

– Равенна и Византия покрыты одинаковым позором!

– Однако лампа наша догорает… Постараемся заснуть, – посоветовал благоразумный Приск. – Пусть нам приснится былое величие Рима и благодатный сон принесет нам забвение от безотрадной действительности!

XI

Спустя трое суток оба посольства, соединившиеся в дороге, прибыли к жилищу Аттилы или, вернее, к его главному лагерю, который прославлялся гуннами, словно земная обитель богов.

Просторно разбросанный поселок, состоящий из множества больших и маленьких деревянных домиков, с плоскими крышами и наружными галереями, был лишен каких-либо земляных и иных укреплений. Еще издали можно было различить дом Аттилы – посреди множества бараков и походных палаток он был, как пчелиный улей, окружен несметным роем снующих туда и сюда конных и пеших гуннов, для каждого из которых было величайшим счастьем лицезреть, хотя бы снаружи, жилище своего могущественного и всесильного владыки.

Эдико с трудом очистил дорогу в этой тесной шумной толпе приезжим римлянам и довел их до «первого кольца стражи», так как круглое здание дворца Аттилы было опоясано одиннадцатью постепенно суживающимися кругами гуннских, германских и сарматских воинов, численностью в несколько сот человек. Они были расположены настолько близко друг к другу, что могли взяться за протянутое напарником копье. Между ними не смог бы пробраться незамеченным даже юркий хорек или хитрая кошка.

Дом был обшит необыкновенно гладко выструганным и ярко блестевшим тесом, а также окружен полированными круглыми щитами в человеческий рост. Эти щиты не предназначались для обороны, они просто служили украшением. Над входными дверями развевались пестрые флаги, в которых преобладал желтый цвет; здесь стоял последний из одиннадцати кругов вооруженной стражи.

На западной и восточной стороне дома возвышались деревянные башни с резьбой. На ярком солнце изумительно сияли березовые украшения, покрывающие все здание. Стены также были разрисованы алыми рисунками, изображающими уродливые фигурки людей, лошадей, волков, драконов и змей. Эти карикатурные фигуры не отличались замысловатостью и шли правильными рядами, в виде каких-то примитивных, фантастических узоров.

Дворец был окружен полуоткрытой колоннадой, но вместо каменных круглых колонн крышу поддерживали четырехугольные деревянные столбы, тщательно обструганные, гладко выскобленные и довольно искусно расписанные разноцветными красками.

Ближайший к дворцу дом принадлежал Хелхалу, маститому советнику и поверенному Аттилы, который служил верой и правдой еще отцу знаменитого завоевателя. После царского жилища это было самое богатое здание, но без украшений и башен по бокам. Вся постройка была также деревянная, так как достать в степи иной строительный материал не представлялось возможным. Даже строевой лес доставляли издалека и с большими сложностями.

Единственным каменным зданием во всем селении была громадная баня, построенная всесильным владыкой по просьбе одной из его бесчисленных жен, красавицы римлянки. Греческий архитектор, взятый в плен гуннами после разгрома Сирмиума, возвел эту постройку по греческому образцу из красного мрамора, причем тысячи рабов трудились многие годы над доставкой мраморных глыб из южных стран.

Возле дворца Аттилы группировались другие дома: спальные покои, помещения для царских жен с деревянной резьбою по стенам или с четырехугольными обтесанными столбами, которые соединялись грациозными полукруглыми арками из раскрашенных деревянных брусков. Каждый столб обвивали деревянные же разноцветные обручи шириною в ладонь, которые постепенно суживались кверху и чередовались с белыми недокрашенными промежутками. Это была мастерская работа, где полированные планки до того плотно сходились между собой, что трудно было заметить место их соединения.