скачать книгу бесплатно
Принеси мне избавление
Дамира
Сериалы? Сигареты? Фанфики?Отказаться от перспектив и уйти работать в небольшую кафешку?Родион, казалось, перепробовал все доступные способы избавиться от всепоглощающего чувства вины, которое накатывало на него долгими вечерами.Отключиться.Не думать.Даже судья признал, что он не был виноват. Но сам для себя он – был.Молчать было проще. Задавливать эмоции, чтобы не получать эти сочувствующие взгляды, от которых хочется провалиться под землю.Не говорить.Сгорать внутри, улыбаясь снаружи.Говорят, сон – лучшее лекарство. Но еще никто не предлагал Родиону сон в качестве работы.Поможет ли она справиться со сжирающей нутро виной? Не станет ли очередной ловушкой без выхода?
Дамира
Принеси мне избавление
– Представляешь!.. – услышал Родион возбужденное шептание – то самое, на которое обращаешь больше внимания, чем на обычную речь. Невольно прислушиваешься к тайне, которая вопреки стараниям хочет стать известной. – Она его видела.
На самом деле ему неинтересен трёп двух подростков в стремительно сгущающихся сумерках двора.
– Да ладно, – с деланным скептицизмом отозвался второй, ни на секунду не отрываясь от игры в тетрис. – Прямо во время?..
Родион стоял на несколько ступеней выше на лестнице, которую подростки предпочли лавочкам. Стоял и не понимал, какого черта его так зацепила пара фраз из отрывка чужой сплетни. Очнувшись, он быстро сбежал вниз, стараясь не смотреть на подростков, даже не обративших на него внимание. Оказавшись у дверей в подъезд, он замер.
«Она его видела», – заезженной пластинкой крутилось в мыслях, и Родион тщетно пытался найти в них тот смысл, который заставлял чувствовать холодок в загривке.
Но какой смысл он хотел найти в трех простых словах? Может, дело в интонации? В витавшем в воздухе ореоле опасной недосказанности? В нерешительности озвучить нечто другое, крывшееся за настороженным умалчиванием, в котором как раз-таки больше смысла, чем в словах? Или, может, в непривычной тишине двора, похожем на размытый с затемненной сепией снимок в безлунном вечере.
Родион покачал головой, выбрасывая ненужную шелуху из головы. Он зашел в подъезд с новой мыслью, вытеснившей предыдущую, но не менее тревожащей – откуда во дворе бабушки взялась лестница?
Он поднимался вверх по спирали и держался за перила. Ещё одна лестница, винтовая, с каждым новым кругом погружала в оцепенение. Родиону казалось, что он ныряет в кроличью нору все глубже и глубже, делая очередной шаг наверх.
Он настолько сконцентрировался на каждой ступени, что начисто забыл, куда ему нужно. Девятая или тринадцатая квартира? Он перевел рассеянный взгляд с черного дерматина двери на такую же темно-бордовую. В голове ни одной нужной зацепки – сплошной вязкий туман.
«Наверное, тринадцатая», – решил Родион, наконец. Никакой логики, голая интуиция, которая советовала держаться подальше от девятой квартиры. В серой тьме мерещилось, как темно-бордовая дверь немного вваливалась внутрь, будто продавленная настороженным взглядом Родиона – пряталась, сгущая тени по краям, становясь почти черной.
Он спешно потянулся открыть другую дверь, чтобы спрятаться внутри, но не успел.
– Родион? – лицо бабушки казалось обеспокоенным и рассеянным, когда она столкнулась на пороге с внуком. Похоже, она куда-то собиралась.
Родион почувствовал неуместное смущение и подозрительность. Куда она собралась так поздно?
Словно прочитав мысли, бабушка добавила:
– Уже три ночи, я думала, ты не придешь.
Родион обернулся к девятой квартире и передернул плечами. Затем вошел внутрь, не дождавшись приглашения, и повернулся к бабушке. Она хмурила брови, закрывая за ними дверь, но казалась отрешенной.
– Я приготовила тебе постель, – буднично произнесла она. – И тёплые носочки.
Невозмутимость бабушки, когда внутри у Родиона все сворачивалось в тугой узел от напряжения, только завязывала туже этот клубок сумбурных чувств.
Бабушка, обогнув замершего внука, суетливо занялась перекладыванием вещей с места на место. Родион хотел спросить, куда она собиралась, но почему-то не решился задать вопрос вслух.
У дальней стены тамбура виднелась спальня и уголок заправленной кровати со сложенными на покрывале носками. Последние вызывали в Родионе противоречивые чувства – как будто смотришь на вроде бы безобидную мышь, но все равно хочется взвизгнуть от испуга и не прикасаться к ней. Желательно, никогда.
Родион отчетливо понял, что не хочет здесь оставаться. И словно в ответ на эти мысли, спальня потемнела, обиженная отказом от предлагаемых благ.
Он почувствовал, что бабушка на него смотрела. Её совсем не смущала бездна за окном и притаившиеся в углах клубящиеся тени. Оставляли равнодушной даже носки, все равно различимые в темноте на кровати, которые смотрели на Родиона все с большим укором. Если бы, у них, конечно, были глаза. Но проверять не хотелось.
– Вот, тебе принес, – произнес Родион и протянул бабушке пакет, который все это время держал в руке. – Сказали, ты поймешь.
– Ах да, спасибо, – её лицо вновь отразило эмоции – на этот раз деловую озабоченность. Она на долю секунды заглянула внутрь и вернула пакет. – Можешь отнести в лабораторию. И скажи – да.
Растерянный Родион забрал пакет и посмотрел на рисунок. Яркие ромашки в пестрой зелени показались ему совсем неправильными, неуместными в темноте квартиры.
Бабушка опять просто смотрела, как будто ждала, что он сейчас уйдет.
«Она его видела», – вновь прозвучал в голове таинственный шепот.
"Она" – его бабушка, вдруг отчетливо осознал Родион. Это мысль такая яркая, что на мгновение в комнате становится светлее. И он уверен в этом больше, чем в знании собственного имени.
И он тут же вспомнил ещё один разговор о расследовании убийства. Тоже случайно подслушанный – он не помнил, где и когда, но, опять же, непоколебимо уверен в логической связи этих двух фактов.
Уйти захотелось еще сильнее. Носки из спальни прибавляли уверенности в этом желании, как бы странно это ни звучало. Сейчас – они воплощали в себе вселенский ужас.
В девятой квартире кого-то убили, и его бабушка "его" видела. Родион понимал, что не сможет пройти мимо этой темно-бордовой двери снова, нет, ни за что. Словно теперь, когда он знал секрет, то обязательно станет очередной жертвой. Но и оставаться здесь в компании бабушки, сыгравшей свою роль и замершей, просто смотрящей на него – не менее страшно.
Выхода нет. И единственное за что смог уцепиться Родион, это пакет с по-издевательски красочными ромашками. Он заглянул внутрь впервые за все время и тяжело сглотнул. Содрогаясь, как будто качая несуществующую кровь сердце, в пакете лежала печень.
Он не успел посмотреть на бабушку и открыл глаза с осознанием, что та давно мертва.
Собственное, живое и настоящее сердце не колотилось в ужасе. Нет. Оно билось слишком медленно, как будто оцепеневшее, как и все тело Родиона. Он лежал ещё несколько минут, пытаясь отгородиться от атмосферы сна и невольно задаваясь вопросами: кого убили, кто убил. Причём здесь бабушка и зачем ей печень? Когда рассуждать об этом серьёзно стало казаться уже странным, он скосил глаза на часы: было пять минут четвертого.
«Отлично выспался на смену», – отстраненно подумал Родион. Он уже осознавал себя в реальности, но все равно не мог прекратить думать над странным сюжетом, что подкинул ему мозг. Тетрисы, ну и выкопало же откуда-то эту древность подсознание.
Нужно было спать, но сколько бы Родион не подкалывал сам себя – было очень не по себе.
Он проделал нехитрый маршрут в ванную, на кухню и снова в кровать с мыслью, что точно не сможет уснуть от впечатлений, однако, ошибся. Отключился Родион чуть ли не сразу, как лег, и, слава богу, без всяких сновидений.
***
– Ну и, как там твой проект? – спросил Пашка и стряхнул пепел.
Родион хмыкнул и поднес сигарету к губам. Только что прошёл дождь, и невыносимая жара ослабила свою хватку хотя бы на недолгое время.
– Да пока никак, – он пожал плечами. – На рассмотрении. Хрен его знает сколько они будут смотреть.
Если в первое время он и был весь на нервах, отправляя свои рисунки одной студии за другой, то спустя почти полгода перестал мандражировать и чего-либо ожидать в принципе. Зато, казалось, Пашка взял на себя инициативу переживать эмоции за них двоих разом. Сам он в их кафешке уже доработался до су-шефа и метил теперь в дорогущие рестораны столицы. А Родиона позвал временно поработать, пока тот не найдёт студию, где бы тот мог создавать иллюстрации к новеллам. И вот уже прошло полгода, а дело так и не сдвинулось с мёртвой точки.
– Немного терпения, друг мой, – Пашка выкинул окурок в урну рядом. – Гениев не признают сразу. Обычно, только после смерти.
– Очень воодушевляюще.
– Не дрейфь, сейчас мир быстрее развивается и реагирует на все.
– Классно, значит, к пенсии прославлюсь.
– А, может, и раньше, если прекратишь кряхтеть, как бабка старая, – не дожидаясь ответа, Пашка скрылся за дверью черного хода.
Вздохнув, Родион последовал за ним.
Перерыв кончился, и админ уже волком косился на припозднившегося Родиона.
«Ради бога, я задержался лишь на пару минут», – закатил глаза Родион и взял со стойки меню. Как раз за его столик сели.
Парень рассматривал гостя: порой, так веселее коротать время – придумывать историю, или же просто подмечать какие-то интересные детали для заимствования в творчестве. А любое сходство с реальными людьми, лишь совпадение. Самый заюзанный дисклеймер, и Родион усмехнулся этой мысли, как раз подавая меню.
– Добрый день, будете сразу заказывать, или мне подойти попозже? – он поменял усмешку на дежурную улыбку и выжидательно смотрел на мужчину.
У него холодный, сканирующий взгляд, от которого невольно хочется спрятаться. И даже видимый дружелюбный настрой в виде лёгкой улыбки и небрежной копны светлых вьющихся, почти кудрявых, волос не сильно сглаживали впечатление.
– Добрый день, дайте мне пару минут, – вежливый, излишне учтивый тон не обманули Родиона. Обычно, самые скандальные клиенты начинали с ним диалог подобным образом.
Родион кивнул и призвал на помощь все остатки потрепанных нервных клеток на ближайшие час-полтора.
Больше клиентов у него нет, и он отошел назад к стойке, где скучающе подпирала рукой подбородок Алена.
– Красавчик, правда? – лукаво спросила она, глядя поверх плеча Родиона.
Тот обернулся: его клиент расслабленно пролистывал меню, особенно не вчитываясь.
– Он? – на всякий случай уточнил Родион, покосившись в сторону своего столика.
Со спины вроде обычный, осанка уверенного в себе человека, хоть и одежда совсем простая – футболка да джинсы.
Но Родион вспомнил его глаза, и его пробрала внутренняя дрожь. У него язык не повернулся бы согласиться с Аленкиным высказыванием.
– Обычный сноб, – пробурчал Родион. Не Алёне даже, а себе.
Мужчина тут же обернулся и поймал взгляд Родиона, усмехаясь.
– Отдашь тогда свой столик? – фыркнула Алёна.
Если где-то на периферии и мелькнула мысль согласиться, то Родион её намеренно пропустил мимо внимания. И тут же разозлился на свою беспочвенную трусость. А главное – перед кем?
Злая уверенность толкнула его подойти к столу, игнорируя смешки напарницы.
– Определились с выбором? – выученным профессиональным тоном поинтересовался он, приготовив блокнот и ручку.
– Да, пожалуй, – кивнул мужчина. Он закрыл меню и медленно перебивал пальцами какой-то ритм по обложке. Родион, как загипнотизированный, следил за движениями длинных пальцев, мыслями снова улетая в туман. – Мне рагу из печени. С овощами, – голос у мужчины почти мелодичный, смеющийся – как у привыкшего много шутить заводилы любой компании. Но от его слов Родиона вновь пробирает дрожью.
Он снова заглянул в пакет с содрогающейся в конвульсиях кровавой печенью.
– С вами все в порядке? – как сквозь вату услышал Родион знакомый голос. Мужчина, вскинув бровь, внимательно смотрел на него. – Вы резко побледнели.
Родион сильнее сжал пальцами ручку и даже услышал едва уловимый треск пластика.
– Всё в порядке, – язык еле ворочался. – Что будете пить?
Ощущения из сна возвращались с новой силой, и Родион наблюдал за происходящим сторонним зрителем. На автомате выполнил работу. И незаметно дожил до конца смены.
Тот мужчина не то что не поскандалил, а даже оставил щедрые чаевые – в принципе, неделю можно было бы и не выходить на работу.
Желание вернуть крупную сумму было сильным, но Родион заметил деньги только после ухода гостя.
«Если он вернется, верну», – твердо решил он, потому что не чувствовал радости. Лишь тупое онемение и уверенность, что нажил себе долгов, за которые вряд ли сможет расплатиться.
Чужое ему никогда не было нужно.
***
Первым делом по возвращению домой Родион принял душ. Заставший почти у подъезда внезапно начавшийся ливень промочил его до последней нитки.
Всю дорогу его подзуживало непреодолимое желание проверить свои рисунки, черновики к новелле, над которой он сейчас работал. С психа после очередного радиомолчания от какой-то там студии разработки, он решил отрисовать и собственноручно написать свою историю. И пока он трясся в троллейбусе, то вспомнил, что долго выбирал протагониста – набросал десятки вариантов и неделю мучился выбором.
Он должен найти эти черновики.
В рекордные три минуты Родион покинул ванную и стал копаться в ящиках со своими ранними и не очень набросками. Пальцы подрагивали, и листы предательски из них выскальзывали, заставляя Родиона материться сквозь плотно сжатые зубы. Наконец, он нашёл стопку со скетчами так и не введенных в историю персонажей. Он кинул её на стол и упёрся обеими руками о край, переводя дыхание.
Кровь набатом стучала в висках. Словно со стороны Родион слышал свое тяжёлое дыхание: будто бы он бежал весь час до дома за троллейбусом, а не стоял внутри, вцепившись в поручень.
Лица с рисунков усмехались его глупым страхам. Родион длинно выдохнул и встряхнул руками, избавляясь от нервной дрожжи. На столько, на сколько вообще было возможно. Он подвинул стул и сел, начиная перебирать листы. Третий Родион выронил и опустил руки на колени, с силой их сжимая.
С белого листа на него смотрели прищуренные глаза сегодняшнего клиента. Вьющиеся, очень крупные кудряшки волос. Рисунок не был выполнен в цвете, но Родион понимал, что имел в виду на тот момент светло-русый, почти переходящий в блонд, цвет. Такой же овал лица – с резкими, угловатыми чертами, смягченные улыбкой тонких губ, но совсем не касающейся глаз – проницательных и колючих. И Родион уверен, таких же темно-серых, почти черных.
Единственное различие, что поверх белой футболки – был накинут врачебный халат.
Что ж, в кафе сегодня он приходил без него, и на том спасибо.
В углу была заметка: «Нил – лаборант главного врача-злодея. В какой-то момент понимает, что в лаборатории творится что-то неладное и пытается выяснить – что. В общем, всячески помогает ГГ и все такое». Родион испустил нервный смешок. Да ладно – на альтруиста и борца за справедливость этот Нил походил меньше всего. Может быть, поэтому Родион и оставил его пылиться в ящике? Потому что выглядел Нил так, будто это он заставил врача выполнять всю грязную работу, чтобы самому оставаться чистеньким. А потом наблюдал за представлением, посмеиваясь с потуг других найти крайнего, и развлечения ради подкидывал теории главному герою. Просто чтобы скучно не было.
Родион покачал головой. Это все, конечно, было смешно и забавно. До тех пор, пока "Нил" не пришёл к нему на работу отведать свежей печени. Вот вам и «все совпадения с реальными людьми абсолютно случайны».
Ладно. Ладно… если оторваться на минутку от снов, рисунков и ощущения того, что твои персонажи оживают и приходят отомстить за то, что их не ввели в сюжет, на реальную работу в реальной жизни…
Родион мог просто увидеть этого парня на улице или в магазине – да где угодно в городе, – когда-то давно. Образ отпечатался в подсознании, просто сам он этого не запомнил. А потом вот выдал рисунок. Так ведь это и происходит. Не удивительно, что ему снова встретился этот "Нил" вживую, город не такой уж и большой.
Просто так совпало: предпочтение этим парнем печенки, впечатленный своим странным сном Родион – отсюда и головокружительные теории. Хорошо, что он нашёл причину беспокойства в виде рисунка, и нет тут никакой мистики, обычное удивительное совпадение.
Родион почти убедил себя, что все так и есть. А паникующую мистическую составляющую своей души, кричащую, что все не так, это не просто совпадение, запихнул куда поглубже, и она почти не беспокоила. Так, зудела не очень приятно, но почти незаметно.
Завтра и это пройдёт.
***
– Всё в порядке, – пилот улыбался.
