скачать книгу бесплатно
Сознание своего мальчишества и незрелости по сравнению с этим парнем лишь возбудило в Илье первое чувство ревности, которое тоже оказалось для него новым и незнакомым. Поглощенный этими чувствами любви и ревности, Илья стал проигрывать в шашки одну партию за другой, пока Лена, закончив разговоры с другими вожатыми, не встала и, громко хлопнув в ладони, пригласила мальчиков и девочек своего отряда к себе в угол веранды, чтобы условиться о распорядке следующего дня.
Илья тотчас прекратил игру и одним из первых откликнулся на призыв вожатой, став рядом с ней и испытав непонятное блаженство от случайного прикосновения к девушке, когда ребята столпились возле неё, прижав мальчика к тугому бедру вожатой Лены.
От этого прикосновения мальчик вспыхнул лицом, губы его пересохли, голова закружилась, и он поспешно отодвинулся за спину вожатой, чтобы она случайно не заметила его состояния. Но Лена видимо привыкла к тому, что взрослеющие мальчики с обожанием относятся к ней, испытывая первые юношеские желания, и потому не обратила никакого внимания на движения этого подростка, который прижался к ней и мгновенно отстранился, скрывшись за спину.
Собрав отряд, Лена подробно рассказала ребятам о том, что их ожидает за три недели пребывания в лагере: утром каждого дня физзарядка около своих корпусов, потом завтрак, после завтрака полчаса свободного времени, затем сбор отряда и, в зависимости от погоды: купание на реке, поход в лес. В дождь какой-нибудь турнир – игра на веранде, потом обед, час отдыха, опять сбор всех, занятия на спортплощадке, кто чем хочет, полдник, снова выход в лес или на реку, ужин, свободное время, вечерний лагерный сбор у костра в центре лагеря, где желающие могут спеть или сыграть на музыкальных инструментах – кто умеет, погашение костра и отбой на ночь.
Ещё в лагере будут кружки: художественной самодеятельности, шахматно-шашечный, рукоделие для девочек и столярное обучение для мальчиков. В лагере есть библиотека, где много книг и можно брать их в палату, но не читать после отбоя. Для каждого отряда будет экскурсия на автобусах в город в краеведческий музей, три раза в неделю будет приезжать вечером кинопередвижка и показывать фильм – как стемнеет, поэтому отбой в эти дни не в десять, а в одиннадцать вечера. Для их старшего отряда будет поход на два дня на лодках по Днепру, с ночевкой в палатках на острове. Одну неделю они будут дежурить по лагерю: следить за порядком, помогать на кухне и наводить чистоту в лагере – так что скучать никому не придется.
Она, вожатая, будет с ними на общих сборах, а в остальное время ребята, как почти взрослые, могут заниматься своими интересами, по желанию. В лес можно уходить группой, по разрешению. На реку выходить только с ней или с физруком, купаться тоже под присмотром, а во всем остальном она полагается на их пионерскую совесть и ответственность. Ходить в лагере можно в любой одежде, но не босиком, а в пионерской форме лишь на торжественных построениях, о которых будет объявлено дополнительно.
Илья не был пионером: когда его класс вступал в пионеры, он приболел, а после как-то не удосужился официально вступить в пионеры, но галстук купил и даже иногда одевал его по торжественным случаям. Не участвовал в пионерских сборах своего класса, но участвовал во всех делах своих одноклассников – пионеров.
Несколько раз Илье, друзья по школе, предлагали вступить в пионеры, но друзья по двору отговаривали его, что вступив в пионеры он будет отвечать за свои поступки в школе и в дворовой жизни, и даже могут исключить из пионеров, например, за то, что он поймал дворовую кошку, привязал ей к хвосту консервную банку и бедное животное носилось по двору громыхая железякой, пока дворничиха не отвязала эту банку, пригрозив дворовой шпане сообщить в школу.
Илья решил не вступать в пионеры, коль его могут потом исключить из них.
Закончив объяснение будущей лагерной жизни, вожатая Лена предложила всем отрядом прогуляться на реку, благо стояла жаркая солнечная погода, когда можно и искупаться. Все охотно согласились и ребята, прихватив плавки и полотенца, двинулись с вожатой из ворот лагеря к Днепру, до которого было с полкилометра пути.
Девочки пока держались отдельно от мальчиков ближе к вожатой. У ворот лагеря к ним присоединился физрук Андрей, которого Лена, видимо, предупредила заранее и все вместе веселой толпой направились по тропинке, петляющей между сосен, к реке, и вскоре оказались на крутом берегу Днепра, где внизу была огорожена металлической сеткой большая заводь, к которой вела деревянная лестница с перилами.
На берегу оказались дощатые кабинки для переодевания и мальчики, мигом надев сатиновые плавки на шнурках, кинулись с разбега в воду, которая оказалась теплой и прозрачной, так что виделись стайки мелких рыбешек, которые кинулись врассыпную от ребячьего плеска и шума.
Чуть позже к ним присоединились и девочки, которые тоже переоделись в купальники, и теперь, немного смущаясь своей наготы, осторожно входили в воду, повизгивая, если до них долетали брызги от купающихся мальчиков.
Девочки были выше и крупнее почти всех мальчиков, кроме Ильи и еще двух ребят, которые вытянулись, но были ещё по детски худы и нескладны.
Девочки, напротив, уже начали округляться, приобретая девичьи формы, которые так притягивали взоры мальчиков, что они даже перестали плескаться, но, опомнившись, начали окатывать девочек веером брызг, отчего те, с криками и визгом, тоже плюхнулись в мелководье заводи, прогретой солнцем на исходе июльского дня.
Вожатая Лена тоже переоделась и стояла на берегу в синем купальнике с боковыми белыми полосами, который туго обтягивал девичью фигуру, так что Лена казалась почти нагой. Такие нейлоновые купальники только что появились в продаже и теперь девушки, которым повезло, красовались в них, ловя восхищенные мужские взоры.
Мать Ильи тоже купила купальник для поездки в Крым и хвасталась им мужу и сыну.
Здесь в заводи из мужчин был только физрук Андрей, который стоял рядом с Леной и тоже приготовившийся к купанию. Он был в узеньких плавках подчеркивающих все достоинства его мужской фигуры, покрытой за лето крепким, шоколадного цвета, загаром. Физрук стоял рядом с вожатой, небрежно, и по-хозяйски положив свою руку ей на плечо, чем снова вызвал у Ильи приступ злости и зависти к этому парню.
Лена, разбежавшись, прыгнула в воду и поплыла по-мужски, саженками, присоединившись к девочкам, а физрук, выбрав место поглубже, тоже с разбега прыгнул, сделав в воздухе сальто, чем вызвал одобрительные восклицания всех купающихся.
Побултыхавшись с полчаса, ребята улеглись на берегу прямо на песок, в то время, как девочки продолжали купаться и не помышляя выходить из воды. Илья ещё прошлым летом, купаясь с дворовыми мальчишками, заметил, что девчонки любят купаться подольше, но редко, а мальчишки немного поплескавшись, выходят из воды, чтобы спустя несколько минут, снова окунуться.
Илья не знал, конечно, что уже в детском возрасте формируются психологические различия между полами: желания девушек более редки, но связаны с глубокими чувствами, а желания юношей многочисленны, но мимолетны и поверхностны.
На берег пришел ещё один отряд и присоединился к купающимся. Солнце клонилось к западу, когда ребята довольные отдыхом на воде собрались назад в лагерь, где скоро начиналось время ужина.
Поужинав, Илья потолкался на веранде и сыграл пару партий в шашки с соседом Сашей. Потом весь лагерь собрался у большого костра, который разожгли по случаю начала смены. Девочки спели несколько песен приглашая ребят подпеть им, но ребята отнекивались.
Потом наступило время отбоя, и Илья отправился с приятелем в свою палату, исподволь наблюдая, как вожатая Лена в неизменном сопровождении физрука Андрея пошли в сторону административного корпуса: рядом, но не взявшись за руки, чем успокоила разгорающееся в мальчике чувство первой любви к девушке: по взрослому в душе, но еще не готовому к этому чувству неразвитым телом подростка.
Первый день пребывания Ильи в лагере прошел интересно и ему впервые понравилась девушка Лена – вожатая их отряда. Ребята тоже пришлись по душе: никто из них не лез в вожаки и не злобствовал над менее сильными, а впереди было много неизвестного и интересного и вполне довольный этим днем, Илья лег на свою кровать и мгновенно уснул, чтобы завтрашний день наступил скорее.
Дни лагерной жизни замелькали один за другим, как фигурки в калейдоскопе, в который Илья любил смотреть в детстве, наблюдая как невзрачные камешки, отражаясь многократно в зеркальных стенках, превращаются в прекрасные цветы и фигурки, если смотреть через окуляр слегка поворачивая калейдоскоп, чтобы изменить разноцветные орнаменты, которые никогда не повторяются, поскольку цветные камешки в калейдоскопе всегда пересыпаются по другому.
Илья потом разобрал калейдоскоп и там оказались три пластинки стекла соединенные вместе треугольником призмы и обернутые бумагой: от этого треугольника отражались мелкие камешки пересыпающиеся в коробочке, отделенной стенками – всё оказалось очень просто. Потом, в жизни, Илья часто убеждался, что простые вещи оказывались сложными, а сложные дела, на поверку, оказывались проще простого.
Вот и лагерные дни Ильи всякий раз проходили по-другому, несмотря на жесткий распорядок. Погода стояла великолепная: теплые и ясные дни сменялись тихими темными ночами, освещенными луной и отблесками большого костра, который разжигался каждый вечер и собирал вокруг себя добрую половину ребят, тогда как другая половина занималась ребячьими поздними играми по интересам, чтением книг или просмотром телевизора в красном уголке, куда иногда заглядывал и Илья, особенно если вожатая Лена меняла место у костра на место у телевизора.
Обожание Лены не мешало Илье в играх с друзьями, которыми оказались почти все ребята их отряда. Они играли в футбол на лесной поляне возле лагеря, ходили на речку купаться, устраивали игры в разведчиков и партизан в лесу, хотя и немного стеснялись этого детского увлечения, считая себя взрослыми. Когда подошла их очередь, съездили на автобусе в городской краеведческий музей, куда Илья ходил уже однажды классом в прошлом году, но сейчас этот поход показался ему интереснее.
Потом наступил день их похода, как и обещала вожатая Лена. Всем ребятам выдали рюкзаки, одеяла, еду в пакетах и консервные банки и ребята цепочкой двинулись из лагеря в поход, сопровождаемые физруком и вожатой Леной, которая замыкала отряд.
Пройдя с час пути по лесу, они спустились к реке около соседнего лагеря, там было небольшая пристань с лодками, которые физрук назвал шлюпками. Ребята расселись за весла, которых было по шесть у каждой лодки. Девочки оказались пассажирками и три шлюпки, медленно двинулись вдоль берега против течения, оказавшегося неожиданно быстрым в этих местах. Мальчики усердно гребли под команды вожатого Андрея, но быстро устали с непривычки и пристали к берегу на обед. Обед состоял из хлеба с тушенкой и показался удивительно вкусным после тяжелой работы за веслами.
Отдохнув, двинулись на лодках дальше, и вскоре показался остров – цель их похода. Остров находился посередине реки и вытянулся длинной полосой леса. Видимо, река когда-то изменила свое русло здесь и отрезала своими водами большой кусок леса, который и оказался островом.
Лодки причалили к острову в небольшую бухточку, на берегу которой, в отдалении, стояли большие брезентовые палатки – место их отдыха и ночлега.
Оставив рюкзаки в палатках, ребята двинулись осматривать остров, чувствуя себя робинзонами, о котором, конечно, читали все. Обследуя остров возвратились к бивуаку и стали разжигать костер из припасенных кем-то сухих веток: это предыдущие путешественники позаботились о новых постояльцах, чтобы они, в свою очередь, подумали о других и тоже позаботились, чем ребята и занялись, частично, а другие, смастерив удочки, принялись ловить рыбу для пионерской ухи. Непуганая рыбешка смело шла на поклев кузнечиков и мух и вскоре полное ведро плотвы, окуней и щучек стояло возле кострища, ожидая приготовления ухи, которым занялись девочки.
Мальчики разожгли костер, потом рядом другой, девочки почистили рыбу, затем над кострами повесили на подпорках по большому котлу, налили в них воды из реки и, когда вода закипела, бросили туда рыбешку, добавив соли и перцу. Скоро уха была готова и оголодавшие путешественники с удовольствием хлебали горячий рыбный суп, зачерпывая его своими жестяными кружками, которые им выдали на кухне вместе с хлебом и консервами. Вскоре котлы с ухой опустели, и девочки с помощью мальчиков вымыли их в речной воде, наполнили вновь водой и повесили под кострами для вечернего чаепития у костра.
Пока вода закипала, кто-то запел пионерскую походную песню, ту самую, слова которой Илья Николаевич никак не мог вспомнить в начале этих воспоминаний. Наступила темная летняя ночь, в лесу заухал филин, прыгали какие-то ночные птицы, девочки боязливо жались друг к другу, а мальчики подбрасывали новых веток в костры, чтобы пламя отгоняло мрак ночи подальше.
Все это делалось ребятами самостоятельно, поскольку вожатая и физрук держались в отдалении, не вмешивались и не делали приказаний, что и как нужно делать. Ребята попели у костра, попили чаю и, наконец, разошлись по палаткам на ночлег. Ночевать приходилось на охапках сена, брошенных прямо на землю из копны, стоявшей рядом. Илья укрылся одеялом и собрался было уснуть, но, вспомнив, что перед сном надо бы сбегать «до ветру», встал и выглянул из палатки.
У затухающего костра сидели рядом физрук и Лена, было тихо и, неожиданно, физрук привлек к себе вожатую и начал целовать в щеки, грудь и губы, а Лена отвечала ему взаимностью, прижимаясь всем телом к мужчине. Илью неприятно резануло увиденное и, чтобы отвлечь взрослых, он громко кашлянул и вышел из палатки, направляясь к туалетам, что были неподалеку. Лена и физрук отпрянув друг от друга, сидели молча у костра, пока мальчик проходил мимо туда и обратно.
Вернувшись, Илья начал строить планы, как бы отомстить физруку за то, что целовал Лену, но усталость смежила ему веки, и он уснул крепким сном до самого утра, а проснувшись и вспомнив вчерашнее, он не мог понять: виделось ли это ему наяву или ревность нарисовала ему такую картину в его воображении.
Позавтракав из своих припасов, ребята переправились на лодках к берегу и, оставив шлюпки на месте их стоянки, двинулись лесною тропою – путь назад был пешим через густой сосновый лес. Поход и ночевка в лесу на острове сблизили ребят и взрослых, и они шли вместе, разговаривая на равных.
Физрук Андрей, который учился в педагогическом институте, а летом подрабатывал физруком в пионерском лагере, рассказал, что лес, которым они идут, называется Катынским: в войну с фашистами, когда немцы захватили город, они расстреляли в этом лесу несколько тысяч пленных поляков – офицеров и закопали здесь же, неподалеку от лагеря, где ребята оставили лодки.
Кто-то спросил: а как здесь оказались поляки – ведь война была с немцами? – на что физрук ответил, что за два года до войны с СССР, немцы напали на Польшу и захватили её, а советские войска тогда освободили от поляков часть Белоруссии и Украины, которые поляки захватили ещё в гражданскую войну. Польские войска, которые оказались на этой территории, были разоружены, распущены по домам, а офицеры, участвующие в зверствах над украинцами и белорусами, были помещены в лагеря, один из которых был здесь в Катынском лесу.
Захватив местность, немцы перестреляли пленных поляков и закопали здесь же, но через год с лишним, когда немцев разбили под Сталинградом, который сейчас называется Волгоград, немцы решили свалить расстрел пленных поляков на Советскую власть, чтобы поссорить поляков и русских между собой.
Когда Красная армия освободила город в сорок третьем году, была организована комиссия, которая установила, что поляков расстреляли именно немцы из своего оружия и именно осенью сорок первого, а не весной сорокового года, так что поссорить Красную армию с поляками не удалось. Было организовано Войско Польское из пленных поляков, которое вместе с Красной армией било фашистов и освобождало свою страну от немецких оккупантов.
Зачем немцы расстреляли пленных поляков? – спросил Илья, на что физрук ответил: «Не знаю. Фашисты плохо относились к пленным: их требовалось охранять и кормить, а надо уже наступать на Москву, поэтому и расстреляли, чтобы не отвлекаться. Они и русских пленных уничтожали, как только могли, а если бы фашисты победили, то хотели и всех русских уничтожить».
Сделав несколько привалов, ребята к вечеру возвратились домой, поужинали и разошлись спать по палатам: уставшие, но довольные этим путешествием.
На следующий день Илья с друзьями, без разрешения убежали купаться, но были застигнуты там физруком и получили строгие замечания: без взрослых купаться нельзя – вдруг судорогой сведет ноги и кто-то может утонуть, а отвечать будут взрослые и он, как физрук, в том числе.
– Если нужно очень, пригласите меня и вместе сходим искупаться, – пояснил физрук Андрей. – Не подводите меня больше, вы уже почти взрослые и должны ответственно относиться к своим поступкам и не подводить невиновных людей – такова взрослая жизнь.
Ребята обещали не повторять больше походов на реку и инцидент был исчерпан. Взамен купания, ребята облазили все окрестности лагеря, нашли заросли малины и смородины – ягоды уже созрели и они объедались ими сами и приносили и угощали девочек, а Илья осмелился и подарил литровую банку малины вожатой Лене, которая с благодарностью приняла ягоды и потрепала Илью по затылку, отчего мальчик покраснел и молча убежал, долго ещё ощущая, как горит его шея от девичьего прикосновения вожатой.
Бродя по окрестностям, Илья с ребятами наткнулись, однажды, на небольшой лагерь в глубине леса. Лагерь этот был обнесен невысоким забором из частокола, в глубине, за соснами скрывались три корпуса, такие же, что и в их лагере.
На площадке для игр виднелись несколько подростков Илюшиного возраста, которые ходили парами или качались на качелях в полной тишине, без ребячьих криков и возгласов, что и привлекло внимание мальчиков. Они перелезли через забор, и подошли ближе к играющим, которых было не более десяти.
У всех детей были неподвижные лица и осторожные замедленные движения. На глазах Ильи двое: мальчик и девочка, на ощупь, вдоль веревочки, подошли к качели, сели рядом и принялись раскачиваться всё выше и выше, держась друг за друга и за качели. Илья заметил, как слабые улыбки озарили неподвижные лица мальчика и девочки, упоенно раскачивающихся в полной тишине, даже девочка не взвизгивала, что обычно делали девочки в их лагере, раскачиваясь так высоко. Глаза качающихся были широко открыты и, не мигая, смотрели куда-то вдаль.
– А ну сорванцы, прочь из лагеря, – раздался чей-то голос и, обернувшись, Илья увидел сторожа, который, прикрикивая, приближался к ним.
– Да мы ничего, только посмотреть на этих странных ребят, – оправдался Саша, сосед Ильи по палате и приятель по вылазкам из лагеря.
– Нечего здесь смотреть – это пансионат для детей-инвалидов. Не повезло деткам в жизни: родились такими или от болезней стали инвалидами, – горько сказал старик. – Я сторожем здесь, чтобы чужие не ходили – вот и вы залезли, можете сдуру и потревожить детишек. Они все здесь слепоглухонемые – с трудом выговорил старик длинное слово.
– Значит, не видят, не слышат и не разговаривают, а всё делают на ощупь и друг с другом общаются прикосновениями. Но некоторые умеют читать по азбуке для слепых и как-то понимают, прикасаясь особым образом. – Нельзя без слез смотреть на этих несчастных, а они на качелях катаются, играют друг с другом и даже улыбаются иногда, что особенно удивительно: не видят, не слышат, но радуются и улыбаются – чудно как-то получается.
Илья представил себе, что это он качается на качелях в полной темноте и в абсолютной тишине, и ему стало жутко, понимая, что видения и звуки окружающего мира никогда не вернутся к этим детям, самозабвенно и сосредоточенно качающимся на качелях и изредка улыбаясь, когда качели взлетали особенно высоко.
– Ладно, хватит, посмотрели на убогих и уходите без баловства, чтобы не обидеть этих детишек, которых бог уже обидел. Поневоле перестанешь верить в бога, когда посмотришь на этих незрячих и глухих детей – за что бог их наказал, если они ещё не успели согрешить в жизни. Конечно, вы пионеры в бога не веруете, а каково мне каждый день видеть этих ребят – ведь я-то верующий!
С этими словами старик выпроводил ребят с территории лагеря, чему они не противились, замолчав и поникнув, впервые в жизни столкнувшись со сверстниками-инвалидами. С взрослыми: больными и убогими, они конечно пересекались на улице или по-соседски во дворах, но чтобы с ребятами-инвалидами с детства – такого ещё с ними не бывало.
Потом, на протяжении всей своей жизни, Илья, когда ему было особенно трудно или одолевала житейская тоска, всегда вспоминал слепых и глухих ребят, качающихся на качелях или ощупью, по веревочке, гуляющих по игровой площадке, и что самое удивительное, иногда улыбающихся, с неподвижным лицом, и его житейские неприятности и заботы сразу становились незначительными и временными, по сравнению с полным мраком и тишиной, на которую были обречены на всю жизнь те случайно встреченные им дети-инвалиды в веселое пионерское лето, его начинающей взрослеть жизни.
До окончания лагерной смены оставалась неделя, когда Илья совершил подлый поступок, которого так и не простил себе никогда.
Однажды ночью, он проснулся от зубной боли, которая возникла внезапно и резко, так что онемела скула. Поворочавшись немного и убедившись, что боль не утихает, он встал и прошелся по комнате, не зная, что делать. Идти к фельдшеру ночью и жаловаться на боль ему не позволяла мальчишеская гордость, но и сидеть, мучаясь от боли до утра, тоже не хотелось. Он вспомнил, что где-то читал: при зубной боли в лесу надо взять немного сосновой смолы и положить на больной зуб и боль успокоится, а утром фельдшер даст таблетку или настой для полоскания, но если боль не утихнет, то могут свозить в город к зубному врачу – так уже было с одной девочкой и она вернулась радостная, но без больного зуба, который выдернули.
Недалеко от их корпуса, у забора, росла большая сосна вся покрытая потеками смолы и Илья, не одеваясь, в одних трусах, решил сходить к этой сосне и попробовать народное средство от зубной боли.
Выйдя из корпуса, он огляделся. Стояла тихая и звездная ночь. Почти полная луна освещала лагерь и его окрестности своим бледным светом.
Илья медленно пошел босыми ногами к заветной сосне, чтобы отщипнуть кусочек смолы и, положив его на зуб, вернуться в палату и спокойно уснуть.
Вдруг, на полпути к сосне, он услышал какие-то тихие стоны. Осторожно, стараясь не хрустнуть веточкой, мальчик приблизился к кустам и взглянул в сторону странных звуков. Увиденное ошеломило Илью так, что он сразу забыл о зубной боли. Прямо под сосной, на одеяле лежала вожатая Лена с бесстыдно оголенными ногами, а на ней был физрук Андрей, который мерно двигался, как бы стараясь втиснуть Лену в землю, от чего она тихо постанывала, обнимая и целуя физрука.
Илья знал, конечно, об отношениях взрослых из книг и дворовых разговоров мальчишек и, начав взрослеть этим летом, именно так он в мечтах видел себя вместе с вожатой Леной. Лагерные собаки и кролики, что проживали в живом уголке, иногда на глазах у ребят тоже занимались этим делом; тогда девочки смущенно отводили глаза, а мальчики громко и принужденно смеялись при виде собачьей свадьбы или упражнений кроликов. Теперь, у него на глазах, этим самым занималась и Лена, но занималась с другим, взрослым мужчиной, разбив вдребезги его мальчишеские мечты.
Зависть к физруку и ревность к вожатой Лене завладели чувствами мальчика, зубная боль прошла, и Илья тихо вернулся в свою палату, думая как отомстить этим двоим, что оставались лежать под сосной, занимаясь любовью, как об этом пишут в книгах. По малолетству, ничего путного ему в голову не приходило и Илья решил написать донос, чтобы все в лагере знали правду, как он считал, о вожатой и физруке. Найдя в тумбочке листок бумаги и карандаш, он, печатными буквами, чтобы не узнали по почерку, написал:
«Физрук и вожатая Лена по ночам занимаются … – тут он задумался, как ему назвать увиденное: слова приходили на ум ругательные и грубые, а других он ещё не знал, и после недолгих размышлений Илья добавил «прелюбодеянием» – это слово было длинное и веское, как молоток для забивания гвоздей.
Одевшись, Илья прошел в административный корпус и подсунул листок под дверь директорского кабинета, чтобы утром директор увидел это сообщение и своей властью наказал физрука и вожатую за плохое поведение. Почему поведение юноши и девушки плохое Илья не знал, но раз ему это не понравилось, значит – плохое и всё.
Совершив гнусность, Илья вернулся в лагерь и, улегшись на кровать и немного поворочавшись, понял, что написал от обиды донос, которому нет оправдания. Он встал, чтобы поправить дело и вытащить свой листок из-под двери, но тут в коридоре послышались шаги – это Лена возвратилась в свою комнату и теперь мимо не проскользнуть незаметно. Поняв, что исправить поступок свой не удастся, Илья снова лег и скоро уснул, надеясь, что утром всё как-нибудь образуется.
Утром жизнь в лагере началась по обычному распорядку. После завтрака Лена предложила сходить на реку и искупаться на прощание, потому что прогноз погоды на завтра обещал дожди и похолодание.
Отряд не успел выйти из лагеря, как подбежал мальчик из соседнего отряда и сказал, что Лену вызывает к себе директор лагеря. Лена попросила ребят заняться чем-нибудь на территории, пока она не вернется, и пошла к директору. Илья, почуяв, что его донос начал действовать, украдкой пошел следом за вожатой и встал под открытым окном директорского кабинета, надеясь услышать происходящее.
– Вот Лена, я получил донос о ваших отношениях с Андреем, о которых я давно уже догадывался. И директор подал листок Лене, которая, прочитав донос, покраснела и заплакала, по-девичьи, навзрыд.
– Нечего теперь плакать: слезами горю не поможешь. Сейчас придет Андрей, и будем решать, что с вами делать дальше. Этот листок был подсунут мне под дверь, и написал его какой-то подлый мальчик, которому вы Лена, видимо, нравились, и он написал это от обиды. Хуже всего, что донос этот обнаружила уборщица тетя Маша, утром протирая полы. У неё язык, что помело и когда я пришел к себе в кабинет уже все знали о ваших отношениях.
Тут в кабинет директора зашел физрук и директор продолжил: – Тот подлец, что написал этот донос тоже, наверное, рассказал другим и скоро все ребята будут шептаться за вашей спиной и скажут родителям, поэтому вам: Андрей и Лена следует немедленно покинуть лагерь – может всё утихнет, хотя вряд ли – завтра воскресенье, некоторые родители приедут навестить своих детей и ваша связь непременно получит огласку.
Андрей возмутился, увидев слезы Лены: – Мы осенью собираемся пожениться с Леной, и я не вижу ничего дурного, если жених и невеста живут вместе до брака.
– Вы не видите, а другие увидят в вашей связи распущенность и меня ещё обвинят, что я покрываю ваш разврат. Неужели нельзя было быть осторожнее или повременить до брака, а теперь будьте любезны расхлебывать кашу, которую заварили.
Пишите заявления о своем увольнении по семейным обстоятельствам, я их подпишу и скажу всему персоналу, что вы уезжаете организовывать свою свадьбу, чтобы успеть Андрею до начала учебного года в институте. Надеюсь, Андрей сказал правду о ваших отношениях и будущем браке и это не простая интрижка, не так-ли Андрей?
Физрук помялся немного, но, увидев, что у Лены снова наворачиваются слезы решительно сказал: – пусть будет по-вашему, товарищ директор. Сейчас же уедем и сразу подадим заявление в ЗАГС. Я Лену люблю, и свое слово сдержу – иначе какой же я мужчина!
Пойдем Лена писать заявления и собираться в нашу семейную жизнь – коль поступил такой донос. На подлое дело надо отвечать честным поступком и, как говорится: «не было бы счастья, да несчастье помогло».
Лена сразу успокоилась и молодые люди, взявшись за руки, пошли собирать вещи, а директор сказал вслух: Я бы и сам рядом с такой девушкой, как Лена, не удержался бы от соблазна. Пусть у них всё сложится в дальнейшей жизни, а я здесь как-нибудь замну эту сплетню, благо, что лагерь через неделю закрывается. Найти бы этого мальчишку – подлеца и объяснить ему всю низость его доноса. Теперь не сталинские времена, чтобы писать доносы на хороших людей – так и скажу в РайОНО, если старые ханжи будут упрекать меня в том, что недосмотрел за молодыми.
Директор подошел к окну, и захлопнул его, едва не увидев Илью, который вжался в стенку и потом бочком, бочком убежал к своим ребятам, сгрудившимся у своего корпуса в ожидании вожатой.
Из корпуса вышла Лена с чемоданом и сказала, как научил директор, что срочно уезжает домой, чтобы выйти замуж за Андрея до начала его учебы в институте. Девушка улыбалась, став невестой, о чем ещё вчера не смела и мечтать: Андрей оказался не только привлекательным и сильным юношей, которому она отдалась без раздумий, но и честным благородным мужчиной, не оставив в беде соблазненную им девушку.
У ворот лагеря к Лене присоединился физрук и они, взявшись за руки, пошли рядом по тропинке к автодороге, надеясь там перехватить попутную машину и вернуться в город улаживать свои свадебные дела.
Так Илья получил урок на всю жизнь, что свои неудачи и обиды нельзя исправлять за счет других подлыми поступками, какой совершил он, написав донос на девушку, которая невиновна, что понравилась ему, подростку, ещё не вступившему во взрослую жизнь, вызвав в мальчике чувство первой любви.
Больше Илья никогда не видел эту Лену и не слышал ничего о ней, но навсегда сохранил образ этой юной и привлекательной девушки в своей памяти.
III
Сонное оцепенение ушло, воспоминания о пионерском лагере пропали, будто их и не было вовсе, и Илья Николаевич очнувшись, взглянул на часы и обнаружил, что отдыхал на своём диване не более десяти минут, хотя и вспомнил, в подробностях, почти месяц минувшей подростковой жизни.
Стряхнув остатки дремы, Илья Николаевич, по привычке, резко вскочил с дивана, но голова закружилась, и он вынужден был присесть, чтобы не упасть на пол. Пенсионер постоянно забывал, что тело перестало его слушаться, и привычки, обретенные в прошлой здоровой жизни, надо менять сообразно возрасту и возможностям дряхлеющего организма.
– Действительно, «трагедия старости не в том, что тело дряхлеет, а в том, что душа остается молодой», вспомнил Илья Николаевич и убедился в очередной раз. Он припомнил, как в прошлом году, сосед по дому, старше его лет на пять, по привычке, забыв о возрасте, кинулся бежать к автобусу, подошедшему к остановке, успел войти в автобус, прежде чем закрылись двери, сел на свободное место и тотчас умер от остановки сердца, о чём всем и рассказала жена Галина, севшая на этой же остановке.
Выждав минуту и успокоив сердцебиение, Илья Николаевич, осторожно, как и следовало мужчине его возраста, встал с дивана, оделся для улицы и вышел из дома, чтобы прикупить чего-нибудь съестного, с утра пораньше, пока воскресные посетители супермаркетов ещё отсыпаются после трудовой недели.
– Поспешай медленно, – ещё раз напомнил себе Илья Николаевич, выйдя из подъезда на яркое солнце двора, наполненного шумом, гарью и визгом проезжающих по улице автомобилей, которые, видимо никогда уже не освободят улицы, дороги и дворы от своего, постоянно множившегося присутствия.
Автомобилизацию страны Илья Николаевич, как технический человек, считал разновидностью сумасшествия: при крайне низких зарплатах тратить последние средства на приобретение автомобиля, зачастую залезая в долговую кабалу к банкам, чтобы ездить на работу и с работы – это подлинное безумие. Достаточно подсчитать во что обходится вождение автомобилей и каждый километр пути его проезда, чтобы убедиться в его затратности и ненужности, но люди с маниакальной настойчивостью все приобретают и приобретают автомобили из ложного понятия престижности.
Ладно, в деревне, если есть деньги, автомобиль позволяет совершать дальние поездки, но в городе, где имеется общественный транспорт, дающий возможность попасть в любое место быстрее и дешевле, чем на личном автомобиле, люди всё равно выбирают автомобиль.
Жена Галина постоянно пилила Илью Николаевича за то, что он не взял, лет десять назад, кредит в банке и не купил авто, чтобы ездить на дачу. Он тогда удержал напор жены и не поддался, чему был теперь чрезвычайно рад, не имея долгов перед банком, а жена приловчилась ездить на дачу в электричке, презирая мужа за никчемность, к чему он привык за долгие годы бессмысленной совместной жизни с этой чужой женщиной, так и не ставшей ему близким человеком.
Вот и сейчас, проходя двором к ближайшему магазину, что находился за углом на противоположной стороне улицы, Илья Николаевич, заметил соседа по подъезду, который усаживался в автомобиль, видимо направляясь куда-то в деловую поездку. Свернув за угол и перейдя улицу, Илья Николаевич уже взялся за дверную ручку, чтобы войти внутрь магазина и, обернувшись, увидел автомобиль соседа, который въезжал на стоянку перед магазином.
– Опять я раньше дошел пешком, чем он доехал сюда на авто, – беззлобно подумал Илья Николаевич и, приоткрыв дверь, вошел внутрь торгового заведения, под названием супермаркет «Пятерочка».
Суета торгового заведения окружила его со всех сторон: здесь царил единый бог – нажива и алчность в двух лицах, как римский двуликий бог Янус. Наживы жаждал владелец торгового заведения, а товаров, разложенных по полкам и стеллажам, алкали покупатели, бродившие по обширному залу, присматриваясь к ярким упаковкам, как бы кричащим беззвучно: купи меня, купи меня!
Некоторые посетители, поддавшись этим призывно манящим наклейкам, упаковкам и этикеткам, машинально брали в руки совершенно ненужные им упаковки, разглядывали их и клали в корзины, совершенно забыв о том, что пришли в этот магазин за другими продуктами.
