Археолог

скачать книгу бесплатно

Археолог
Дмитрий Даль

Апокалипсис на пороге
После обмена ядерными ударами мир погрузился в хаос. Россия раскололась на множество новофеодальных княжеств-городов. Каждый выживает, как может…

Дмитрия Столбова и его друзей война застала на Волге, в городе Угличе, куда они приехали в археологическую экспедицию, раскапывать стойбище хана Юса. Отрезанным от прежней жизни, им пришлось учиться воевать чтобы выжить. Теперь они наемники, отряд Археолога. И должны защитить гражданских, зажатых между бандитскими группировками масловцев, артельщиков и часовщиков. Грядет серьезная бойня за власть…

Дмитрий Даль

Археолог

УДК 82-312.9

ББК 83.3(2Рос=Рус)

Дмитрий Даль

Археолог / Дмитрий Даль. – М.: Т8 Издательские технологии / RUGRAM, 2020. – (Серия «Апокалипсис на пороге»).

После обмена ядерными ударами мир погрузился в хаос. Россия раскололась на множество новофеодальных княжеств-городов. Каждый выживает, как может…

Дмитрия Столбова и его друзей война застала на Волге, в городе Угличе, куда они приехалив археологическую экспедицию, раскапывать стойбище хана Юса. Отрезанным от прежней жизни, им пришлось учиться воевать чтобы выжить. Теперь они наемники, отряд Археолога. И должны защитить гражданских, зажатых между бандитскими группировками масловцев, артельщиков и часовщиков. Грядет серьезная бойня за власть…

ISBN 978-5-517-03076-4

© Даль Д., 2020

© T8 RUGRAM, оформление, 2020

?

Памяти моего деда, полковника войск связи Николая Петровича Капелькина, родившегося на берегах Волги.

Сегодня ночью с четырех часов магический театр – только для сумасшедших, плата за вход – разум.

    Герман Гессе.
    «Степной волк»

Глава 1

Весна в этом году пришла рано. Дороги растаяли и превратились в непроезжее болото. Связь с городом на время прервалась, поэтому велико было удивление Дмитрия Столбова, когда рано утром к нему в дом постучались. Да не просто постучались, а заколошматили изо всех сил, словно в набат при пожаре.

Столбов первым делом схватился за автомат, который стоял возле изголовья, любимый АК-12. Чужие люди здесь редко ходят, хотя до Большой войны деревня Юсово была бойким местом. Московские в свое время тут дач понакупали, а когда рвануло, то бросили все. Кому эти дачи нужны, когда выживание стало главной проблемой, а до этой глухомани еще попробуй доберись. Дороги непроезжие. Люди повсюду лихие. Так за несколько лет Юсово превратилось в спрятанную от всего остального мира деревню.

– Кого это нелегкая принесла? – завозилась спросонья под одеялом Вера.

– А я знаю? Сейчас посмотрим. – Сунув ноги в валенки, Столбов в одних трусах с калашом наперевес подошел к двери и рявкнул: – Кто там?

– Свои, Археолог. Открывай! Дело есть.

Голос и правда был знакомый – Сереги Рыжова, которого все звали Доктор. Что ему понадобилось в такую рань? Прозвище свое он получил за то, что в экспедиции отвечал за хранение и пополнение аптечки и в лекарствах толк знал. У него всегда были надежные средства для лечения похмелья. Да и бутылка водки всегда в запасе имелась. Откуда он выпивку брал, особенно в это лихое время, для Столбова оставалось загадкой. При этом сам Рыжов не пил, но угостить ребят всегда был рад.

– Какие дела в такую рань? Ты чего, совсем сбрендил? – проворчал Столбов, но дверь открыл и впустил Рыжова в дом.

С улицы повеяло холодом, и Дмитрий поспешил закрыть дверь.

– Говори, зачем пришел, – потребовал он.

Рыжов переминался с ноги на ногу, пытаясь согреться. Выглядел он ночным сторожем в распахнутой, видавшей виды коричневой куртке, из-под которой выглядывала серая рубаха, с охотничьим ружьем «Бекас-12М» на плече. Дополняла картину меховая шапка с болтающимися ушами. Лицо простое, деревенское, нос картошкой усеян веснушками, неопрятная рыжая борода и болотного цвета глаза.

– Там к тебе человек из города приехал. Говорит, дело у него. Особой важности. Мне отвечать отказался. Сказал, только с Археологом будет говорить.

– Что за чертовщина! Как он пробрался то? В лесу не проехать, не пройти. Дороги совсем размыло. Да дожди вторую неделю идут, – изумился Столбов.

– Дело говоришь. Видно, сильно его приперло, если смог до нас добраться.

– А что, до утра дело не могло подождать? Раньё смотри какое! Еще спать и спать. Скажи ему, пусть ждет. Часов в девять приду, высплюсь только. Вчера день тяжелый был.

Столбова манила теплая постель, где ждала его сонная Вера. Спать-то, в принципе, он уже не сильно и хотел, но вот приласкать Верку да немного пошалить настроение было. К тому же почему это чужак, пускай и с серьезным делом, решил его временем распоряжаться? Кто он такой?

– Какое ранье? Семь уже. Да и я бы мужика выслушал. Не зря он через Баскачи из самого Углича до нас добирался, – возразил Рыжов.

– Ты меня режешь без ножа, Доктор. Ладно бы он из самого Питера приехал, вот это я понимаю. А тут из Углича. Чего мы, углических не видели? – проворчал Столбов, но все же смирился. – Хорошо. Веди его в клуб. Я минут через десять подойду. Оденусь только.

Рыжов вышел на холод, а Столбов вернулся в комнату. Верка приподнялась на постели, так что одеяло сползло, обнажая тугие груди, и приоткрыла один глаз:

– Чего Серега хотел?

– В клуб зовет. Там человек из Углича приехал. Говорит, дело у него ко мне.

– Чего до утра не подождать?

– Спи давай. Я сам разберусь.

Верка плюхнулась назад на подушки и натянула на голову одеяло. Вскоре она уже тихо посапывала, погрузившись в сладкий сон.

Столбов нашел на стуле футболку и штаны. Снял с вешалки возле входа камуфляжную куртку. Оделся. Валенки сменил на сапоги. За спину повесил автомат. И хотя у них в деревне было спокойно, чужие здесь не бродили, но без оружия никто на улицу не выходил. Правило, которое сам Археолог и установил. Мало ли что может произойти? Надо быть готовым к любым неприятностям.

Куртку и штаны военного образца юсовские выменяли в прошлом году на пару мешков картошки у старика Мазая, настоящее имя его никто не знал. Он жил в соседней деревне в нескольких километрах от них и сам возделывать землю не мог. Ему бы и так помогли с продуктами, но Мазай уперся. Сказал, что хочет отблагодарить хороших ребят. Откуда он только взял три комплекта военного обмундирования «Ратник», вот это вопрос, на который Мазай отвечать не захотел. Да ребята не сильно-то и настаивали. Форма была удобная и, главное, практичная.

Археологи приехали в Юсово десять лет назад. Группа Юрия Кургиняна из Санкт-Петербургского университета… Экспедиция была направлена произвести раскопки предположительно располагавшегося в этих местах стойбища хана Юса, по сути средневекового города, ранее числившегося по ведомству легенд. Несколько упоминаний в углических и ярославских летописях. И никаких более точных данных. Никто из приехавших тогда и представить не мог, что они надолго задержатся в этой деревне. Если не сказать, навсегда.

Ядерные удары две тысячи шестнадцатого года и последовавшие вслед за ними дикий хаос и беззаконие отрезали юсовских от Петербурга. Железнодорожное сообщение оказалось полностью уничтожено – поезда не ходили. Самолеты в воздух не поднимались. Можно было попробовать добраться по автомобильным дорогам, воспользовавшись одной из брошенных машин, но это было рискованным мероприятием. Люди, которые еще несколько месяцев назад вели тихую, мирную жизнь и даже помыслить не могли, чтобы кого-то убить, теперь вышли на большую дорогу с ножами и топорами, винтовками и пистолетами, чтобы прокормить себя и близких. Так что опасно было пробиваться на родину. К тому же доходили слухи, что Петербурга больше нет. Его стерли с лица Земли ядерными ударами. Правда это или ложь, никто не знал.

Юрий Кургинян, глава экспедиции, все же решил рискнуть. Его можно было понять. У мужика в Питере жена и две дочери остались. На его месте и Столбов бы назад рванул. Кургинян поговорил с ребятами, и из сорока человек партии шестеро решили идти с ним. За старшего в Юсово остался Столбов. В экспедиции он был правой рукой Кургиняна. Да и воинская подготовка у него имелась. После университета его призвали в армию, где он прослужил летёхой в армейской разведке. Мужики ушли летом, и больше их никто не видел. Правда, спустя несколько месяцев слух дошел, что они до Калязина добрались, да там нарвались на ножи местных братков. И брать c них вроде нечего было. Рюкзаки с тушенкой, да сухари. Ничего ценного. Но местные из спортивного удовольствия порезали бедолаг на куски. Правда это или ложь, никто не знал, а проверять ни времени, ни сил не было.

Улица встретила Столбова утренней прохладой. Подморозило за ночь. Лужи сковало тонким слоем льда, на траве лежала белая изморозь. Изо рта при дыхании выбивался пар. Дмитрий похлопал себя по бокам, собираясь с мыслями, и направился в сторону клуба. Так все здесь называли старый заброшенный деревенский дом, который на несколько бревен уже погрузился в землю и продолжал врастать в нее все больше с каждым годом. Раньше здесь жила большая семья. На стенах остались багетные рамы, где вместо полотен под стекло были вставлены старые фотографии. С них грозно смотрели усатые мужчины в военных шинелях Первой мировой войны, в матросских тельняшках и бескозырках времен Великой Отечественной. Когда умерла хозяйка дома, дети ее, жившие кто в Ярославле, кто в Москве, а кто и в Петербурге, еще изредка приезжали на малую родину – отдохнуть да вспомнить молодость. Но со временем и они поумирали, а внукам это хозяйство оказалось в тягость. Хотели продать, да война началась, и деньги обесценились. Все это Столбову дед Мазай рассказал. Дом стоял брошенный, поэтому застрявшие в Юсово члены экспедиции заняли его под свои нужды. Восстановили, отремонтировали да стали использовать как общее помещение. Здесь они собирались на совет, здесь проводили время за игрой в карты да пировали за большим праздничным столом, когда случай представлялся. Название «клуб» предложил Семен Раух, младший научный сотрудник, и оно прижилось.

За ночь ледком сковало дорогу, и Дмитрий шел по раскисшей, принявшей причудливые формы тропе, проложенной в обход луж и колдобин. По левое его плечо текла Волга, уже успевшая освободиться из ледового плена. Река сейчас была скрыта от Столбова бревенчатой крепостной стеной, выстроенной вокруг их поселения, но он точно знал, что Волга там течёт, как и тысячу лет назад. Она единственная оставалась якорем и ориентиром в изменяющемся мире. На отвесном берегу реки раньше стояли дачи москвичей и угличан. Несколько домов сохранилось. Остальные в первые годы выживания юсовские разобрали на дрова и стройматериалы, которые пошли в дело. Часть употребили на постройку крепостной стены и дозорных вышек, на которых сейчас полудремала охрана посёлка. Ребята обустраивались на новом месте, врастали корнями в волжскую землю. Для этого им требовались гвозди и доски. Они облюбовали себе свободные дома и перестраивали их под себя. Можно было и не строиться. Жилья готового полно. Только человек так устроен, что без дела сидеть не может. Вот и придумывали себе дела – кто во что горазд! Постепенно ребята поняли, что общиной жить удобнее и организовали что-то вроде колхоза, в котором Дмитрий Столбов взял на себя роль председателя. У них были свои поля, засеянные картошкой и зерном, и своя живность: куры, коровы, свиньи. Ребята без дела не сидели, а потому не бедствовали. Кто мог подумать, что научные работники, городские неженки в итоге переродятся в фермеров, животноводов, охотников и воинов.

На подходе к клубу Дмитрия встречал Семен Раух. Высокий долговязый мужик с густой черной бородой с проседью и золотым передним зубом, который сразу бросался в глаза, стоило ему улыбнуться.

– Командир, там тебя ждут, – сообщил Семен.

– Что думаешь обо всем этом? – спросил Столбов.

– Народ вроде нормальный. Не гнилье.

– Из бандитов?

– Не похоже. По-моему, они сами по себе.

– Зачем пришли, сказали?

– Молчат. Тебя ждут.

– Хорошо. Пойдем посмотрим, что за фрукты.

С этими словами Столбов переступил порог клуба, правда, для этого ему пришлось нагнуться, чтобы не удариться головой о притолоку. Правильнее сказать, он не вошел в дом, а спрыгнул в него. Миновав сени, Дмитрий вошел в комнату, где возле большой русской печи стоял обеденный стол, за которым сидели Сергей Рыжов, Кирилл Уханов и Николай Клюев. Рядом с ними расположились трое незнакомцев – два крепких мужика и один с виду хлюпик хлюпиком. Видно, он был за главного, а парочка выделена ему в охрану.

– Я – Археолог. Кто тут хотел со мной поговорить? – сурово спросил Столбов, обводя взглядом честную компанию.

Глава 2

Столбов верно вычислил главного среди приезжих. Хлюпик поднялся навстречу, протянул руку и представился:

– Меня зовут Виктор Игнатьевич Колюжняк.

Дмитрий пожал ему руку. На удивление, пожатие у хлюпика было крепкое. Не так прост был этот мужик, каким казался на первый взгляд. Столбов его явно недооценил. Вот только запашок от него шел неприятный: пахло кислым потом и чесноком.

– Рад знакомству, – хмуро сказал Столбов, усаживаясь за стол напротив приезжих. – Какими судьбами в нашу глухомань?

– Мы хотим вас нанять для выполнения одного деликатного поручения, – начал Колюжняк, но Столбов его перебил:

– Доктор, будь другом, чайку нам организуй. Чувствую, разговор долгий предстоит.

Рыжов коротко кивнул, поднялся из-за стола и покинул комнату. Ружье он взял с собой.

– Я слушаю вас, Виктор Игнатьевич. Излагайте, – попросил Столбов.

– Я к вам прибыл как представитель Пролетарского района города Углича. Район у нас небольшой. Домов пять. Живем дружной общиной. Все вместе. Один за всех. У нас свое хозяйство. Живность разная. Да и огороды мы оборудовали. Несколько теплиц. В общем, выживаем, как можем. Опять же и медицина у нас своя, пускай и плохая. С медикаментами всегда напряженка. В городе аптеки хоть и работают, понятное дело, купцы из Ярославля и Рыбинска подвозят товар, но цены ломят за таблетки… мама дорогая. Мы столько не зарабатываем. В общем, худо-бедно живем. Никого не трогаем. Есть у нас и отряд самообороны. Но он только для охраны нашей территории. На чужие земли не заримся. Нам это не надо. Свое бы сохранить, да преумножить. Куда уж чужое! Люди у нас разные. Кто при мирной жизни торговлей занимался, кто учительствовал. Есть даже приезжие. Из Москвы, Питера, Тулы. Ярославские были, но они в первые же годы поспешили к себе домой перебраться. Так что община у нас устоялась. Можно сказать, корнями в землю вросла.

– Зачем вы мне это рассказываете? Какое отношение это имеет к вашему предложению? – перебил Колюжняка Столбов.

Похоже, он разгадал скрытую силу этого мужика. Он, кого хочешь, может заговорить до смерти.

– К нашему деликатному поручению это имеет самое непосредственное отношение. Я вам, так сказать, обрисовываю диспозицию. Исходными данными делюсь.

– Продолжайте, – попросил Столбов.

Дверь в комнату открылась, и вошел Рыжов. В одной руке у него был чайник, в другой – три кружки и заварочник. Он поставил свое добро на стол и подвинул поближе к Колюжняку. Но тот, казалось, этого даже не заметил.

– Не знаю в курсе ли вы, какая расстановка сил сейчас в Угличе. Но вкратце обрисую. Город поделен между тремя крупными бандитскими группировками: масловцами, часовщиками и артельщиками. Масловцев возглавляет Иван Сергеевич Костаковский, по прозвищу Костыли. Мужик нравом суровый. Чуть что не так, мигом инвалидность оформит. За это его Костыли и прозвали. Масловцы базируются на территории бывшего сыродельного завода. Там у них и склады с товаром, и лежбище. Крутые норовом. Любят кровь лить. Контролируют несколько прилегающих к нам территорий. До поры до времени мы с ними как-то договаривались. Платили им небольшой оброк, чтобы они к нам не лезли. А они нами и не интересовались особо. Мы с масловцами через Женю Прокурора общались. Он часть товара себе брал. Вторая группа – часовщики. Они на территории бывшего часового завода «Чайка» засели. Завод они переоборудовали под свои нужды. Чем-то военным занимаются. За главного у них Петр Шалимов, по кличке Шаман. Из блатных. Очень жестокий человек. Я бы даже сказал, нелюдь. Ему человека убить, что на толчок сходить. Часовщики свою поляну окучивали, никогда особо в город не лезли. Им хватало – завод большой, есть чем заниматься. Но в последнее время часовщики стали проявлять излишнюю активность. В город полезли. Отжали у масловцев пару районов. Те, понятное дело, им такое не простили. Наехали по полной программе. Пару недель в городе стреляли сильно. Мы из района не высовывались – не хотелось бы под чужую раздачу угодить…

Столбов внимательно слушал Колюжняка. Он ничего нового не сообщил. Приблизительный расклад сил в городе Дмитрий знал. Ему приходилось контактировать и с теми, и с другими, и с третьими. В частности, масловцам они сбывали остатки своей продукции. Что удавалось вырастить на полях да свежую убоину. Масловцы контролировали продуктовый рынок в городе, и все продукты питания шли только через них. Понятное дело, что такой расклад сил не мог нравиться никому. Монополия бандитов многих обижала и ставила в затруднительное положение. Несмотря на то что все это Дмитрию было хорошо известно, он слушал внимательно. Мало ли, вдруг проскочит что-то новое. О войне между часовщиками и масловцами он, к примеру, не знал.

– Третья группировка у нас – это артельщики. Они контролируют несколько групп ремесленников. Те производят разное. От одежды и обуви до предметов первой необходимости. Недавно они наладили выпуск простых лекарств: аспирина там, цитрамона. Но все равно цену винтят, мама не горюй. За старшего у них Алексей Вадимович Тараканов. Раньше он, то есть до войны, служил в прокуратуре. Говорят, самого Шамана на червонец упек. Правда, тот свое не отсидел. Сбежал как раз аккурат перед ударами. Понятное дело, между ними нет дружбы и взаимопонимания. Они враги заклятые. Друг другу глотки готовы разодрать. Но до поры до времени в городе мир сохранялся… – Колюжняк заметил недовольство в глазах Столбова и поспешил его успокоить: – Терпение. Перехожу к самому главному. В последние несколько месяцев все три группировки обратили на наш район пристальное внимание. Не знаю уж, чем им так понравились наши земли. Но они стали засылать к нам своих эмиссаров. То от масловцев человек приедет с наказом, что мы теперь под ними ходим. А стало быть, должны им постоянно платить. Да размер оплаты раза так в два увеличился. Пробовали мы с Прокурором говорить. Да он руками разводит, говорит, что не при делах. Все, что мог, для нас сделал. Ему самому от новых раскладов тошно. Я так понимаю, что его от кормушки отстранили. А он неплохо с нас кормился. Только мы смирились с новым политическим раскладом в городе, к нам артельщики подкатили. Мол, теперь это наша земля, вы нам за проживание платить должны. Мы им говорим, что уже платим масловцам. Но артельщики нас послали куда подальше. Мол, кому вы там платите, нам по барабану. Наша земля, и точка. Так масловцам и передайте. Будут настаивать, мы их на деревьях развесим, как первомайские флаги. Сговорились за цену. Вроде по-божески. Даже меньше получилось, чем у масловцев. И вроде артельщики обещали, что сами масловцев на место поставят. А нам-то что! Мы своих боевых бригад не имеем. Отряд самообороны не в счет. Там двадцать человек, вооружены чем попало. Да в основном народ безобидный. До войны мирными профессиями овладели. Прошла пара недель. Масловцев не видно. Артельщики пару раз приезжали. Проведать, так сказать… Порядок навести. Мы уже немного расслабились. Но тут часовщики появились. И опять та же самая херня. Они нам – платите. Мы им – уже платим. Они – кому? Мы – артельщикам. Они – это наша земля. В общем, песня старая, да на новый манер. Часовщики сказали, что теперь они нас доят. И мы никому чтобы больше не платили, со всеми они сами разберутся. Цену, правда, заломили процентов на двадцать выше, чем масловцы. Но мы люди подневольные. Нам бы только дали работать да семьи кормить. А эти нашествия бандитов нас досуха выдоили. Сначала мы задаток масловцам отдали, потом артельщикам заплатили, затем часовщикам пришлось выложить. В общем, полный у нас беспросвет наметился. Хорошо, что впереди лето. Мы сможем восполнить свои запасы. Может, что и выторгуем полезного. Но тут приехали масловцы одновременно с артельщиками. И начали отношения прямо у нас в Пролетарском выяснять. Слово за слово, и стрельба началась. А тут и часовщики подтянулись. Короче, заруб у них солидный случился. А мы, как водится, крайние оказались. Масловцы сказали, что за измену мы им должны. Часовщики выставили счет за связи с масловцами и артельщиками. А артельщики трех наших из самообороны взяли да к стенке поставили, чтобы другим неповадно было с врагом сотрудничать. И вот получается, что господа дерутся, а у нас, холопов, чубы трещат. Так вроде говорится.

– Почему вы так вцепились в этот район? Чего вам с места не двинуться? Вокруг Углича полно брошенных деревень. Занимай дома. Трудись. Землю возделывай. На охоту ходи. Рыбалка опять же. Чего вам там в этом Пролетарском районе медом намазано, что ли? – спросил Столбов.

– У нас там дома. Семьи. Дети опять же. Новая дорога – новые трудности, да и не так уж спокойно в деревнях. Если не мародёры, то Белый рой – известное своим беспределом бандитское формирование в районе – на порог сунется. Не все к этому готовы. Народ уже пообвыкся. Не готов он опять с нуля все начинать. Кто был на это способен, уже уехали, как только с масловцами начались зарубы. Но таких по факту немного – четыре семьи. Где они и что с ними, я не знаю. Остальные хотят жить в Пролетарском. Всего лишь мирно жить, по справедливости. Бандюкам-то по факту плевать на нас и на наш район. Они между собой отношения выясняют, а наш район спорный оказался. Уступить никто не может. Это сразу расценивается как проявление слабости. А слабых сильные пожирают. Вот так и получилось, что мы крайние оказались.

– Хорошо, Виктор Игнатьевич, а что от нас-то нужно? – спросил Столбов.

– Мы хотим нанять ваш отряд для охраны Пролетарского района от бандитов, – выпалил на одном дыхании Колюжняк.

Вот, значит, за каким делом приехала делегация из Углича, пробившись через бездорожье, да в такую-то непогоду. Достойная причина. Столбов догадался, в чем дело, после упоминания о масловцах, но все же решил дослушать до конца, прежде чем послать подальше. Задача виделась маловыполнимой. В его отряде человек тридцать. Все при оружии и умеют с ним обращаться. Но в город все ехать не могут. Надо кого-то для охраны Юсово оставить. А то поедут чужую землю охранять, а тут их территорию разорят, воспользовавшись беззащитностью. Значит, их будет человек десять. Слишком мало против трех бандитских группировок. Но почему-то Столбов не спешил отказывать отчаявшемуся человеку.

– Скажите, Виктор Игнатьевич, а откуда вы про нас узнали?

– Люди добрые подсказали. Мол, год назад вы в Калязине схожее поручение исполняли. Федор Кузьмич хорошо о вас отзывался. Ребята вы грамотные. Профессионалы, одним словом.

Профессионалы – это слово вызвало у Дмитрия горькую усмешку. Сколько крови они пролили и скольких людей похоронили, прежде чем научились обращаться с оружием да потеряли жалость к врагу… Об этом знали только старожилы. Всего двенадцать человек, что осталось от археологической партии. Остальные люди в его отряде были пришлыми. Прибились к ним за годы жизни в Юсово да укоренились здесь.

Подобное задание для ребят Столбова не в диковинку. Они и раньше за вознаграждение охраняли деревни и поселки от лихих людей, ходили с купеческими караванами. Задания отличались только уровнями сложности. Колюжняк, казалось, просил невозможное – защитить от трех бандитских группировок. Столбов в любое другое время отказался бы, но сейчас задумался.

– Я тебя выслушал. Нам надо время подумать да с людьми посоветоваться. Один я решить не могу. Так что вы пока идите, отдыхайте. Доктор, позаботься о гостях. А я с людьми побеседую, – после недолгих раздумий ответил Столбов.

Глава 3

Когда за гостями закрылась дверь, Столбов спросил:

– Что думаете по этому поводу, мужики?

Мужики не спешили ему отвечать. За столом повисло тяжелое молчание. Слышно было, как свистит за окнами ветер. Кирилл Уханов, тридцатилетний участковый, после войны оставшийся без работы, сосредоточенно ковырял чайной ложкой малиновое варенье в банке. Семен Раух маленькими глоточками пил чай. Только Николай Клюев сидел неподвижно, уставившись в одну точку.

Первым заговорил сладкоежка:

– Херовый расклад получается. Если мы впишемся в эту разборку, то можем серьезно огрести. В Угличе суровые ребята сидят. Им из Ярославля покровительствуют. Так что если мы вмешаемся, то многим это не понравится.

– Я тебя услышал, Кирилл, – кивнул Столбов.

– Погоди, Археолог. Это не значит, что я против. Я просто взвешиваю все «за» и «против». В этом раскладе, конечно, «против» слишком много. Но и «за» тоже имеются. Если мы возьмем под охрану Пролетарский район, то сможем там закрепиться. А это уже совсем другой коленкор. Не то что здесь в деревне.

– Мне в деревне нравится. Природа хорошая. Чистый воздух. И люди своим присутствием не надоедают. Почти… – мечтательно произнес вошедший в дом Леха Гришко, бывший авторемотник из Углича.

– В Угличе у нас перспектив больше, – возразил Уханов.

– Хорошо. Понял тебя. Кто еще хочет сказать? – спросил Столбов.