скачать книгу бесплатно
Повернувшись к Таргитаю, он приказал ему благодарить Гестию, что даровала ему искру сознания. Таргитай преклонил колено. Прометей опять обратился к богине вечного огня.
– Великая богиня, люди в честь Гестии, Весты, Атар
Зажгут светильники с огнем в тех странах,
Где разум их проснется, пока же все по тьме,
Кроме Таргитая, люди животное лишь стадо.
Разреши, я отнесу им огонь из очага,
Пусть будет разумных больше на Земле.
Гестия приняла прежний вид молодой женщины и заговорила с титаном по-свойски.
– Не проси, – отказала она Прометею. – Зевс может быть простил тебе уловку с Таргитаем, но за людей разумных казнит. Он в гневе страшен.
– Снесу и гнев, и казнь, зато сознание будет у людей, как у богов. Разум их будет порождением искры от творящего огня единственные на Земле в животном мире! Человек, хоть и смертный, зато творец-создатель наравне с богами!
– Творящей глупости они создатели. Предвижу, что люди натворят безобразий, потом побегут к нам в храм, понесут пожертвование с молитвой о прощении. А можно сразу не творить плохого, чтобы не отмаливать потом? Они сначала построят Рим с храмом вечного огня богини Весты в самом людном месте. Прекрасных девушек дадут мне в слуги – весталок, чтобы в светильниках горел и день, и ночь живой огонь, за которым любой мог прийти и унести в свой дом, а потом погасят огни, закроют храм, распустят весталок, а ведь с ними уйдет и целомудрие из центра Рима.
– Рим падет, – вставил пророчество Прометей.
– Зажгут огонь в жертвенниках и на капищах, чтобы людей жили разумной жизнью и спасение искали, а потом пожгут огнем людей их из-за веры в иных богов, – продолжила Гестия. – Нет, они не Прометея достойные потомки, а Эпиметея. Будут сильны лишь задним умом, людишки, не знающие обо мне как о живом огне.
– Что надо знать, скажи Гестия? – спросили вместе Прометей и Таргитай.
– Пламя вечного живого огня не должно погаснуть ни в праздниках, ни в битвах, ни на полях, ни на Олимпе. Буду приходить я к людям и богиней Весны, обновляющегося мира, пробуждающая природу ото сна, дарующая им мудрость, накопленную через память в народах, любящих землю свою, что Родиной зовется. Устами весталок, служанок моих узнают те люди пророчества, у кого совесть чиста и мысли льются светом. Человек, глядя на огонь, сможет увидеть Гестию, как шар земной, наполненным внутри огнем, парящий в космосе.
– Шар земной с огнем, парящий в космосе? – переспросил Таргитай.
Глядя на Гестию, титан Прометей увидел то, что не мог видеть человеческие глаза.
– Ух, ты, аж дух захватывает, хоть я титан и бог! Прекрасная Гестия – шар огня земной! – восхищенно произнес Прометей.
– Имя мне греки дали Гестия, а римляне нарекут как Веста. Жриц-весталок, что боле мне не служат и могут замуж выходить, люди поименуют «неВестами». В домах у римлян при входе будет «Вестибюль» как преддверие, как дворик, в честь меня, богини Весты – хранительницы очага. Эти слова будут жить веками среди людей, да только смысл про Весту сотрется из их памяти. Да, много чего будет, что забудут люди.
Гестия посмотрела на Прометея и в глазах ее загорелся голубой огонь. По дворцу полетели искры и опять слова зазвенели под напев как под удары молота об наковальню.
– Тебе титан быть кольцами для армиллярной сферы,
Что в шаре будут ребрами для символа Вселенной,
Что будет водружен над камерою редкостей, тобою Прометей.
Люди тебя используют не раз и предадут забвению.
Не передумал быть защитником людей перед богами?
Прометей принял позу актера на сцене греческого амфитеатра и ответил Гестии.
– Я верю в разум человека, в сознание творца,
дарованное ему в подобие нам – богам, титанам.
– Зевс не простит тебя и людям отомстит
За огонь животворящий, что ты им принесешь.
Эпиметея, брата твоего, «думающего после»
Женит на Пандоре, которая, открыв ларец,
Что будет свадебным подарком от Зевса,
Выпустит на свет закрытые в нем людские беды и болезни,
Чтоб извести весь род людской, тобой одухотворенный искрою.
Вот каким страданиям и испытаниям ты их подвергнешь!
Может оставим их животным стадом без таланта разума,
Раз опоздали они к раздаче способностей к Эпиметею.
Прометей продолжал заступаться за людей и пророчествовал.
– Пусть будет разумным человек, по силе испытания даются!
В ящик Пандоры я спрячу для человека несбывшуюся мечту,
Которая удержит его от смерти и даст ему ту силу жизни, что
При всех бедах и болезнях будет на планете жить род людской!
Таргитай кивнул головой в знак согласия. Гестия приняла облик молодой женщины в длинной тоге с покрывалом на голове. Искры перестали метаться по дворцу. Все стихло.
– Как знать, может ты и впрямь провидец, – проговорила Гестия.
Она начала медленно исчезать, таять в воздухе становясь прозрачнее, под мелодичный звон колокольчиков зазвучали напоследок слова.
– Идите с Олимпа, возьмите искру из очага,
Несите людям в полом стебле тростника.
Научите их, как сохранять, как присыпать золой,
Как снова разводить огонь, ты с дерзкою мечтой
Великий Прометей, полюбивший человека титан,
Ты, Таргитай, достойным будь царем, когда
Свободы он лишиться за ваше счастье жить на Земле…
Голос стихал. Гестия растворялась с каждым словом, пока совсем не пропала с глаз.
– Люди будут тебе благодарны повсеместно на земле, вечный огонь жизни, – сказал Прометей.
– Клянусь Гестией! – промолвил Таргитай, мотанул лохматой головой и задел Прометея.
– Тебе, творение мое, надобно подстричься, чтоб отличаться от зверей, – повелел Прометей. – В скифском царстве обретешь мои златые плуг, ярмо, секиру, чашу, но главное – воинов-лучников. Они самое большое сокровище, что сберегут наш народ, которого мы обучим искусствам и мастерству. Береги таких людей, как самого себя.
– Готов я делать многое в благодарность за тот огонь, что свет разума во мне зажег, – поклялся Таргитай. – Скажи, что ждет нас далее?
– Зевс накажет меня, что людей к богам приблизил, отдав им искру вечного огня с Олимпа. Зажег свет разума в тварях живых, – предсказал сам себе Прометей. – Будет литься кровь моя и каждый день на месте казни под палящим Солнцем, что в колеснице будет скользить по небосклону над моею непокорной головой. Из капли крови титана под лучами солнечными на скале родится искра как блуждающий огонек Гестии, доселе укрытый богами в глубинах шара Терра и на Олимпе у Зевса от посторонних глаз. Блуждающие огоньки полетят по Земле и приглядят за людьми.
– Лучше разреши блуждающим огням в достойных из людей влетать и разжигать в их душах жажду поиска той истины, что знают только боги, – попросил Таргитай.
– Быть тому. Будут жечь сердца людей искри, рожденные из капель крови титана с огнем Гестии, – ответил Прометей. – В достойных искра зажжет стремление поиска для лучшей разумной жизни, а в темных людях увеличит силу разрушения такую, что содрогнется и земная твердь, и небеса от всепоглощающего пламени.
По залам дворца на Олимпе снова замелькали искры, послышался громкий голос Гестии, как колокольный набат.
– Идите и помни титан о волшебном шаре с кольцами из ребер,
Когда с небес кара каждый день к тебе спускаться будет,
И капли крови под лучами Солнца польются на скалу.
Как станешь армиллярной сферой, приду в лучах рассвета и заката,
Играть на ребрах, высвечивая разум, ловкость людского создания.
Искры парили в воздухе, очерчивая женскую фигуру, затем потихоньку гасли в воздухе. Одна из них влетела в ноздри Таргитая. Он с интересом посмотрел на Прометея, как будто первый раз его увидел.
– Вот и присел я в дождь на берег Борисфена подумать о судьбе людей в скифском царствии моем, – проговорил медленно Прометей. – Пойдем и мы, искра в стебле тростника разгорелась. Есть у людей теперь защита, тепло и свет. Ни одна земная тварь не владеет огнем. Нет у них такой способности. Эпитимей, ты человека обделил способностями, я ж помогу и научу, далее они и сами таланты разовьют, разбуженные сознанием творящего начала. Гепардов твоих обгонят, львов твоих сильнее будут, орлов твоих выше полетят. Я принесу им огонь вечной жизни, путь горит в их душах негасимым светом.
Прометей и Таргитай ушли незаметно из дворца тем же путем, как и пришли.
Вскоре верховный бог Зевс узнал, что у люди разумными, что у них есть огонь, который помогает и защищает, огонь с Олимпа, который им принес титан Прометей. За такую провинность Зевс придумал казнь для Прометея, которая длилась много тысяч лет до тех пор, пока Геракл, совершая очередной подвиг, заодно не освободил узника и смог уговорить Зевса помиловать титана. Прометея освободили. Зевс приказал сковать один его палец железом с камнем от той скалы, что служили ему оковами и местом казни. Кольцо отлили, носил его титан и каждый день вспоминал об ослушании своем перед богами, и не жалел, что сделал когда-то людей разумными, принеся им вечный живой огонь Гестии с Олимпа.
С тех пор и люди носят кольца на пальцах из металла с камнями в память о поступке Прометея, кто многим премудростям научил людей: строить дома, добывать металл, выращивать зерно, плавать на кораблях, научил письму и счету, и, главное, наблюдать за звездами и понимать движение небесной сферы, которую изучил, покуда много дней-ночей прикован был к скале.
Люди сначала помнили, что говорил им Прометей, учились думать, как Таргитай, что горел стремлением к лучшей жизни для людей и для планеты. Были среди них и те, в ком блуждающие огоньки Гестии будили разум для прекрасных дел, но были и те, кто разрушал и жег вокруг себя все сущее. Опять летели искры жертвенных костров по миру, сжигающие жизнь.
Много-много лет набирался ума и разума человек, создавал культуры, цивилизации, опять в небытие все рушил. Люди верили и в мифы про Гестию, про Прометея, хотели лучшей жизни, а затем забыли и перестали верить. Век за веком шла жизнь на Земле. Кто знает, может и сейчас летают блуждающие огоньки за людьми.
Камера редкостей
Быль
Исстари было так, что научились люди и лодки сооружать, и по рекам-морям-океанам плавать. В помощь им всегда в пути было звездное небо, да острова разные, чтобы к берегу пристать, костер развести, осушиться и согреться.
Остров один в Балтийском море лежал на «Пути из Варяг в Греки» и на «Великом Волжском пути». Плавали мимо него и новгородцы, и норманны, и скандинавы разные, потому что именно в зоне Финского залива, Невы и Ладожского озера эти «пути» соединялись в единый морской-речной-озерный суперпуть.
На острове том грузы из речных ладей в морские научились перегружать да торговлю вести. Купцы ночи коротали да лоцманов ждали из Новгорода, чтоб прошли торговые караваны через Неву и Волхов до Ильменя и на мель не сели. По острову этому между Новгородской республикой, а затем Россией – с одной стороны и Швецией – с другой и граница шла.
Да, только Шведское королевство забрало эти земли по Столбовскому договору, что царь Михаил, дедушка Петра I, с ними подписал. Стал остров не пограничный, а шведский.
Когда же пришел на царствие Петр I, то повел войну с шведами, чтобы вернуть земли исконно русские обратно. Дошел он на своих кораблях да лодках и до этого острова.
Шведские солдаты уже познали боевой дух русского воинства, и при высадке на остров русского войска так поспешно бежали, что оставили на костре котелок. Присел царь и его соратники вокруг котелка, чтобы отведать кушаний шведских. Тут-то от костерка блуждающий огонек в царя и влетел. Огляделся царь Петр и заговорил.
– Надо бы тут крепость новую такую заложить как затвор на двери надежный, и чтоб никто мимо не прошел на землю русскую, чтоб не посмел больше к себе отбирать то, что моему царству принадлежит.
– Как же тут стройку крепости на глазах у шведов заложить? Вон их корабли на рейде стоят. Они же сразу королю шведскому доложат и по нам стрелять их пушек будут или нападут. Строить не дадут нам, хоть и остров этот русичей испокон веков был и есть, – отвечают ему соратники.
– Корабли шведские уйдут по осени в свои незамерзающие порты, вот тогда и начнем тут крепость возводить на нем такую, что ни один неприятельский корабль сюда не сунется боле, – говорит им Петр I. – Маяк с огнем негасимым тут поставим, чтоб все видели – для незванных гостей дверь в Россию-матушку с моря Балтийского закрыта.
Колыхнулся огонь в костре, взвились от него искры, как в фейерверке в честь слов царских. Влетела одна искра в глаз царю, обожгла. Запомнил царь и место, и наказ свой.
За одну всего зиму на отмели острова заложили первый форт на краю фарватера. Чудеса проявили все: и царь, и архитекторы, и строители, ведь так еще никто в мире фортов и крепостей на льду не строил. Прорубили проруби, из хвойных деревьев сколачивали ряжи, заполняли их камнями, построили так крепко, что до сих пор форты стоят.
А что шведы? Когда весной на следующий год пришли шведские корабли, то глазам своим не поверили: в заливе, который они своим считали появилась русская крепость, закрывшая им путь в реку Неву и Ладогу. Силой просто так теперь не взять, договариваться придется. Постояли, постояли корабли шведские и ушли восвояси.
Крепость назвали Кроншлот[16 - «Кроншлот» образован от слов «Krone» – корона и «Shlot» – замок.], что в переводе с голландского языка означает «коронный замок». Был первоначально назван Кроншлосс – «коронный ключ», потом переименован в «коронный замо?к»[17 - В слове «замо?к» как «запирающее устройство», ударение ставиться на слог с буквой О.]. Архитектором крепости был лучший царский помощник в делах городских и военных Доменико Трезини, который первым из всех иностранных архитекторов приехал в Санкт-Петербург по приглашению от Петра I.
Место для Кроншлота такое удачное выбрали, что за триста лет ни разу никто крепость не взял и мимо незамеченным мимо не прошел. Петр I велел и город у крепости заложить. Назвали его Кроншта?дт[18 - «Кроншта?дт» образован от слов «Krone» – корона и «Stadt» – город.]. Вот такой «коронный город» на острове, где искра из костра с котелком к царю залетела, был создан чудесами, смекалкой и руками разных людей.
Любил царь Петр I чудеса и диковинки разглядывать и создавать сам. Когда путешествовал по Европе, очень его интересовали разные новшества. Не скупился, покупал целые коллекции: и вещи разные, и книги, и приборы, и природные редкости. Вернувшись из «Великого посольства» решил просвещать всех: и народ, и дворянство, и духовенство русское. Для этого в 1701 года в Москве открыли школу математических и навигационных наук, в 1702 году для бояр и царя специально начали изготавливать рукописную газету «Вести-Куранты», потом открылись школы: артиллерийская, инженерная и медицинская школы в Москве, инженерная школа и морская академия в Санкт-Петербурге, горные школы при Олонецких и Уральских заводах.
С 1714 года указом для массового образования должны были служить «цифирные» школы в провинциальных городах, призванные «детей всякого чина учить грамоте, цифири и геометрии». Предполагалось создать по две такие школы в каждой губернии, где обучение должно было быть бесплатным. Для солдатских детей были открыты гарнизонные школы, для подготовки священников создавалась сеть духовных школ, начиная с 1721 года.
Знал уже царь, что блуждающий огонек, если залетит к разумному и грамотному, так польза будет большая для дела и для страны русской, а если к тупому и глупому, так жди беды и разорения.
Ума-разуму набираться в Европу ехать не каждый по тем временам мог, вот и велел царь Петр I соорудить Кунсткамеру как кабинет редкостей, этакую «палату искусств» для всяких диковин, чтобы разместить и хранить тематические коллекции экспонатов или разнообразных древних, редких и курьезных вещей, как природных, так и рукотворных. Он такие кабинеты редкостей видал в Европе, у разных королей да герцогов, а еще у анатомов и врачей в Голландии. Петр назвал его «государев Кабинет» и велел перевезти из Москвы в Санкт-Петербург, где он был размещен сначала в служебном доме при Летнем дворце. Петр I хотел, чтобы в «кабинет редкостей» каждый мог прийти и посмотреть, чтоб у простого человека появилась тяга к учению, а ученый человек мог заняться наблюдением и изучением.
– Хочу, чтоб люди смотрели и учились», – говорил царь Петр I.
– «Ученье – свет, а неученье – тьма», – вторил царю его сподвижник Василий Татищев.
Как-то в 1714 году прогуливаясь по берегу Невы в центре новой столицы на Васильевском острове, увидел Петр I две необычные сосны. Солнце со стороны Финского залива осветило кроны деревьев и засверкали искорки на сосновых иголках. Ветви и стволы сосен переплелись и вросли друг в друга так, что было совершенно невозможно определить, какая часть из двух сосен от какой. Казалось, что один огромный деревянный исполин с золотой шапкой волос, как с короной на голове, врос в берег реки и протянул свои руки-ветви царю, махая ему, как царь-дерево этого острова людскому царю русской стороны.
Глянул на него царь, увидел блуждающие огоньки на иголках кроны, увидел, что скоро рухнет сосновый исполин, корни-то его вода сильно подмыла, и повелел тогда именно на этом месте построить здание для «государева Кабинета», для анатомического театра (так раньше называли музеи) и библиотеки по естественной истории из Аптекарской канцелярии, которую уже привезли из Москвы и которая должна была стать первой общественной библиотекой в российском государстве.
Царь и про исполина соснового не забыл: повелел сосны спилить, срез положить как редкость тоже в свой первый музей, и всем подданным нести сюда всякие камни необыкновенные и с надписями, разные кости человеческие и скотские, старое оружие, посуду, все, что «зело старо и необыкновенно»[19 - Летопись Кунсткамеры http://kunstkamera.ru/lib/rubrikator/08/08_02/978-5-88431-262-3/].
Так до сих пор и стоит на берегу Невы, вблизи от стрелки Васильевского острова трехэтажное здание с шаром на башне – Кунсткамера[20 - Кунсткамера (нем. Wunderkammer, Kunstkammer) – кабинет редкостей.]. Это и есть первый музей в России, тот самый царский «кабинет редкостей». Есть в Кунсткамере много диковин и много необыкновенных шаров, о них далее и пойдет речь.
