скачать книгу бесплатно
Костя продолжал сидеть, обхватив колени руками, и не обращал внимания на старания Барби. Он все еще готов был броситься за Лизой, чтобы вырвать ее из лап Стерлинга. Даже представлял себе их драку. Но ни руки, ни ноги не слушались. Отрезвленный молитвою разум давил на чувства, как тормоз давит на колеса, не давая шелохнуться: – Это глупость! Это и есть «одержим напастьми…» – четко диктовал он.
Мальчишка уставился в одну точку и сидел неподвижно, пока в этой точке не появилась разноцветная « стриптизерша».
Костик спрятал голову в колени. Но Барби дышала все ближе. Он почувствовал ее взволнованное прикосновение.
Ноги резко ожили, сорвались с тормозов и подняли подростка. Он побежал на вершину берегового откоса, отчаянно работая ими.
Ты куда, Поп? – услышал Костя обиженный голос за спиной, но не ответил ничего. Лишь обернулся и с высоты поискал глазами Лизабетт. Ее нигде не было видно.
* * *
– Батюшки-святы! – Варвара Тихоновна всплеснула руками и перекрестилась. – Костик, ты никак в аду побывал?! Ой-е-ей! Что случилось-то? Как ты выглядишь? – запричитала она. – Где ты был, Константин?
– Ба, прости, потом!… – внук проскочил в ванную и заперся. Он включил душ и сорвал с себя испорченную одежду. Ему хотелось поскорее смыть разноцветную грязь, в которой он вывалялся, а вместе с ней и горечь переживаний от предательства девочки с ямочками на щеках. Горячая вода быстро растворила следы молодежного фестиваля, но гадкое ощущение ревности поднялось в душе с новой силой. Костя никак не мог забыть, что произошло на берегу. Перед глазами то и дело всплывала фигура Лизабетт, удаляющаяся в кустарник. Сердце сжималось от боли. Костя жалел, что так глупо раскрылся перед одноклассницей, которая совершенно равнодушна к нему, сокрушался, что игру принял за ответную симпатию.
– Дурак! – ругал себя мальчишка.
Он включал попеременно то горячую, то холодную воду, чтобы в состоянии температурного стресса отделаться от мысли о Лизе. Это не помогало. Тогда Костя стал задерживать дыхание и представлять, будто бы тонет в воде, падающей сверху. Ему виделось, что над ним вовсе не душ, а тяжелый водопад, в котором он вот-вот захлебнется и уйдет на дно.
– Так мне и надо! – негодовал подросток, чувствуя, как задыхается. Он резко вынырнул из «водопада», хватая воздух, и стал бить себя по щекам. Потом стукнулся лбом в кафельную стену, уперся в нее, словно в непреодолимую преграду из своих взволнованных чувств, и… заплакал. Его воображение упорно продолжало искать Лизу в зарослях «секси-парка». Ах, если бы не Лиза! Разве случилась бы эта буря в сердце? Стоп! При чем тут Лиза? Ну, да, конечно, она ушла с другим! Только главная причина ни в ней! Во мне! Я раскис! Слабак! Костя укорял себя, пытаясь вернуть самообладание и привести чувства в покойное течение. Как удалось это сделать у волжской воды с помощью молитвы, когда он узрел картину гармонии Божьего мира.
Мальчишке вспомнились слова отца Амвросия, в одной из проповедей священник говорил о том, насколько слаб человек, когда страсть овладевает им. Страсти губят, и даже доводят до смерти, если не научиться смирять их! Теперь Косте становился понятным смысл слов «страсть» и «смирение». Подросток делал открытие.
Его воображение разыгралось. Он представил себя в захламленном «Колизее», дерущимся с неведомым доселе врагом, который пытается поразить сердце, мысли и тело тяжелыми ударами уныния. Ревность атаковала, стараясь повергнуть свою жертву, а Костя отчаянно отбивался и чувствовал, что никак не может одолеть врага. Страсть падала и затихала, но вдруг поднималась с новой силой, не оставляя душу подростка в покое.
Рука сжала висевший на груди крестик, и мальчишка приложился к нему губами.
– Укрепи меня, Господи! – в который раз за минувший день начал повторять он, ища спасения. И в который раз душа устремилась в одно и то же, единственное на земле место, где можно укрыться от страсти – в церковь. И вновь зазвучали подзвонные колокола «Господи, помилуй! Господи, помилуй!…»
Отчаянная слезная молитва ободрила и постепенно успокоила. Костя почувствовал, что очередной приступ бури внутри него стихает.
– Вот и хватит! – громко приказал подросток себе и с силой надавил лбом в стену. Непреодолимая преграда, показалось, начала проваливаться. Костя вздрогнул и отшатнулся, ощупывая кафель рукой.
Он вылез из ванны. Растирался с наслаждением, до ощущения огня на коже. С удивлением наблюдая, как с каждым решительным движением к нему притекает сила и душевное равновесие. Крепость возвращалась в руки, плечи, в разум и чувства. Обрадованный молодой человек перекрестился:
– Слава Тебе, Боже! Слава Тебе…! – и стал одеваться.
– Иди кушать-то! – позвала из кухни Варвара Тихоновна. Она стояла у стола в ожидании внука.
– Благослови! – кивнула бабушка на полные тарелки, – ты в доме мужчина!
Костик взглянул на икону Спасителя, висевшую в углу под потолком.
– Очи всих на Тя уповают, Господи. И Ты даеши им пищу во благовремении. Отверзаеши Ты свою щедрую руку и исполняеши всякое животное благоволение, – произнес подросток и перекрестил еду на столе.
– Ну, вот! – обрадованно воскликнула бабушка. – Теперь это трапеза, а не пережевывание продуктов. Какой ты у меня все-таки молодец, что православный! – похвалила она внука.
Костя зарделся. Ему стало стыдно за недавний отказ идти на литургию и захотелось тут же рассказать обо всем, что с ним произошло.
– Прости меня, ба! Я…
– Бог простит! – перебила бабушка. – Все потом! Потом! – движением руки Варвара Тихоновна остановила внука. – Давай трапезничать уже! Голоден-то, поди?
Они сели за стол.
Мальчишка чувствовал, что бабушка хочет знать, откуда и почему он вернулся домой разноцветным ужасом, но не спешит заставлять его заново пережить минувший день, догадываясь наверняка, что это был какой-то кошмар.
Костя опустил голову и стал быстро работать ложкой, стараясь не смотреть на бабушку.
– Проголодался! – подтвердила та свою догадку.
Мальчишка оторвался от тарелки, распрямился и положил ложку.
– Что ты сказала батюшке, почему меня не будет? – напрягся он.
– Сказала, что у тебя проблемы в школе, – вздохнула Варвара Тихоновна.
– Так и есть! – Костик подскочил со стула. Посуда на столе брякнула.
– Ба! Так и есть! Честное слово! – он обрадовался, что не вынудил близкого человека лгать. – У меня проблемы! Были! Но теперь – все! Честное слово! Ты мне веришь! Никаких проблем больше не будет!
– Верю, мой мальчик! – вздохнула Варвара Тихоновна в очередной раз. И добавила:
– В твоем возрасте проблемы только начинаются.
Костя был счастлив, что недавний конфликт с бабушкой из-за его нежелания идти в церковь закончился. Он посмотрел на Варвару Тихоновну с любовью: какая она добрая!
* * *
Утром следующего дня, в половине девятого подростки, как воробьи на кормушку, привычно слетались на школьное крыльцо и, погалдев, разбегались по классам.
Костик заскочил последним, когда уже прозвенел звонок, на полшага опередив в дверях учительницу литературы. Он пронесся мимо своей парты и плюхнулся у задней стены, увешанной плакатами, на свободное место.
Восьмиклассники встали, приветствуя педагога.
– Вот что значит, Казанцев, влетать в класс на второй космической скорости, – отвечая на приветствие взмахом руки, начала урок Татьяна Андреевна.
Все обернулись.
– Тормозная ступень сработала только у последней парты, да? – пошутила учительница. – Спасибо, что стену не проломил!
Класс развеселился.
– Ну, все! Все! – Татьяна Андреевна постучала авторучкой. – Успокойтесь!
Она поправила очки, большим и указательным пальцами закрепляя их на кончике носа.
– Костя, иди на место! – приказала педагог. Она глянула поверх стекол, раскрыла журнал и присела.
Подросток медлил.
– Казанцев, я жду! – учительница повысила голос, требуя исполнения приказания.
– Я… это… – нехотя поднялся мальчишка, – можно я посижу здесь, Татьяна Андреевна! Ну, пожа-а-луйста! – протянул он.
Учительница поерзала на стуле, снова поборолась с очками на кончике носа, которые не хотели держаться, а так и норовили спрыгнуть на пол и, подумав, уступила:
– Сиди! Только если будешь болтать, я… – она погрозила пальцем, – я не знаю, что с тобой сделаю! Я не мамка родная!…
Одноклассники часто менялись местами. Педагоги относились к этому толерантно. Особенно, если пересаживались те, кто радовал успеваемостью. Костя был в их числе. Поэтому в поведении «хорошиста » Татьяна Андреевна не увидела ничего предосудительного. Никакой причины. Так, очередная мальчишеская блажь.
– Охота к перемене мест им овладела понемногу, – побурчала учительница литературы, цитируя классика, и углубилась в журнал.
Смех и оживление погасли. Начинался урок. Никто не обратил внимания, что Лизабетт не участвовала в общем веселии. Девочка сидела, уткнувшись в учебник, и не поднимала глаз. Она одна догадалась об истинной причине перемены в поведении соседа по парте.
* * *
Май заканчивался. А вместе с ним и учебный год. Школьников ожидали каникулы. Они обещали свободу, радость от пляжного загара, долгие посиделки у компьютера, гулянье допоздна по набережной, где в прибрежных кустах Волги звучит соловьиный оркестр. И еще много-много чего, что так волнует юное сердце, раскрывшееся для буйного цветения молодости.
До последнего звонка Костя просидел на задней парте. В одиночестве. К Лизабетт он так и не вернулся. А проходя мимо, старался не смотреть на нее и не заговаривать. Бывшая соседка пыталась замкнуть разорванный контакт, но Костя каждый раз ускользал из ее рук. Она попробовала объясниться по телефону, но молчание было ей ответом.
В конце-концов одноклассница прекратила преследования и прислала эсэмэску, написав всего три слова: « Имбицил! Пошел ты!…». Костя заблокировал номер Лизы, а потом и вовсе сменил сим-карту. Он стал недоступен. На этом их дружба оборвалась.
Где-то в глубине мальчишеской души, там, куда не дано заглянуть постороннему глазу оставалась маленькая заноза. Она нет-нет, да и напоминала Константину о разрыве с Лизой легким покалыванием в сердце. В такие минуты мальчишка носил телефон в руке, томимый желанием позвонить и помириться. Но боль, вспыхнув, тут же утихала. Она уже не была такой острой, как тогда на берегу. Внутреннее спокойствие Костя быстро восстанавливал молитвой и усилием воли.
Мальчишка окончательно овладел собою после исповеди отцу Амвросию, в которой рассказал о Лизе и своих переживаниях.
– Ты повзрослел, мой мальчик, – священник обнял юного псаломщика, как сына. – Наступило время плотских испытаний. Церковь учила тебя владеть собой в искушениях. Первый экзамен ты выдержал. Но, однажды побежденная, страсть никуда не уходит, не растворяется в воздухе бесследно. Она остается рядом. И бороться нужно будет всю жизнь. Не сомневайся в правильности своего поступка. Подумай, представь, если бы твоя история с этой девочкой получила продолжение, что бы ждало тебя? Как бы ты выглядел, в собственных глазах и в глазах окружающих, страдая о ветреной однокласснице? Надеюсь, понимаешь это?
– Да! – согласился Костик.
– Хочу укрепить тебя словами из Евангелия, – священник наклонился к самому уху подростка, – укрепить как взрослого православного мужчину, каким ты становишься. – Сказано в Писании: « Не ходите к блудной женщине, ибо…, – батюшка прижал голову юноши к своему плечу, – ибо, – повторил он, – все разорится, все отымется, ибо,… – снова подчеркнул отец Амвросий, – женщина есть украшение мужчины, а блудная женщина унижает его».
Костя слушал, затаив дыхание. Каждое Божье слово отозвалось в молодом сердце, как тогда на берегу – звоном колоколов, – погружающим в глубину вечных истин.
Священник накинул на голову послушника епитрахиль и прочел разрешительную молитву.
– Ступай! И не сомневайся! – напутствовал он.
Молодой человек вышел из церкви навстречу солнцу майского дня. Он с радостью вдохнул чистый воздух и поднял глаза на сверкающий позолотою купол.
– Слава Тебе, Боже! Слава! Господи, я люблю Тебя! – перекрестился отрок и зашагал в мир города, лежавшего у подножия храма.
* * *
На каникулах Костя решил работать. Не хотелось все лето шататься по городу без всякой цели, прозябать в парке, прыгая на роликах, или валяться на пляже в компании сверстников. Но чем заняться, мальчишка пока не знал.
В прошлом году он два месяца подрабатывал промоутером. Его соблазнило это иностранное слово. Казалось, в нем кроется что-то престижное, суперское. Я – промоутер, примерял на себя мальчишка, будто новую футболку, разрисованную красивыми иностранными буквами. Слово звучало, как имя продвинутого современного человека.
Костя пришел в торговую фирму «Салма компании М – Авенир» на улице Ленина, в здание бывшего кирпичного завода. Упакованная по-западному, – европанелями, обтянутая рекламными баннерами, как женщина блестящими бриджами, – фирма выглядела так, словно сошла с экрана боевика, посвященного итальянской мафии в американском Техасе. Но под заманчивой «одеждой» ничего престижного не оказалось: скучная, однообразная беготня по распространению рекламных листовок – и все. Нужно было по пол-дня приставать на улицах к прохожим, уговаривая их взять буклет с информацией о каком-нибудь товаре. Люди отворачивались, отмахивались, а иногда ругали прилипающих подростков, грозя «дать по шее».
Тогда Костя стал клеить рекламные листовки на автобусных остановках и дверях магазинов. В конце-концов оставил и это. Ему наскучило быть назойливым, как муха, и надоел копеечный заработок. Хотелось чего-то настоящего, взрослого. Но «Салма компании М – Авенир» занималась только посредническими услугами и кроме перепродажи ничем не интересовалась. «Пинает воздух» – так говорили про свою фирму ее безусые промоутеры. И Костя быстро убедился в меткости этого выражения.
Костик решил поискать себе занятие на сайте объявлений. Он набрал в поисковике ноутбука «работа для подростков 15 лет». На монитор выпал видеоролик про успешного американского подростка Джейка Уордена. Двенадцать миллионов просмотров на канале «Ютуб»; семнадцать миллионов просмотров в «Инстаграме» – гласил анонс к фильму.
– Во! Круто! – заинтересовался Костя и щелкнул «мышкой».
На экране появилось красивое личико в женском макияже. Косметика делала американского мальчика похожим на девочку: крашеные глаза, пухлые губы, улыбка, чуть открывшая рот – мимика выражала наигранную жеманную застенчивость.
– Джейк начал свою карьеру визажиста чуть больше года назад, – зазвучал голос за кадром, – он неплохой стэнд-ап актер. Джейк идет против всяких правил. Например, выливает тональный крем себе на лицо прямо из флакона.
Мелькнула фотография подростка, на которой он лил на щеки жидкость сразу из двух пузырьков. И снова голос:
– Три раза в неделю американский подросток выходит в эфир в новом образе, который немедленно воплощает на самом себе. Косметики у него – тонны. Как бы подросток не жеманничал – все его образы в результате не уступают работе профессиональных визажистов мирового уровня.
Замелькали новые фотографии, зазвучали новые комментарии к ним:
– Вот Джейк бреет брови одноразовой бритвой.
– А вот он наносит блестки на нос через вилку.
И снова фото: пальцы рук с неестественно длинными ногтями:
– Макияж у Джейка всегда идет в паре с маникюром. Джейк явно не равнодушен к нему.
Появилось очередное фото « паренька-девочки», в окружении родственников:
– Мама и сестра поддерживают начинания Джейка. Они были моделями для визажа, пока Джейк не начал делать макияж на себе.
– Тьфу, ты! – Костя плюнул. Его передернуло от вида почти бесполого существа, цена за услуги которого исчислялась тысячами долларов.
– И миллионов не надо! – возразил Костик невидимому комментатору, который продолжал упиваться гениальностью малолетнего американца.
Косте тоже хотелось прилично заработать. Но чтобы вот так! Не-ет! Не дай Бог!
Мальчишка перекрестился, отгоняя зрелище.
– Чему тут восторгаться? – недоумевал он. И рассмеялся:
– Спаси и помилуй!
– Внучек! – позвала Варвара Тихоновна. – Ты с кем разговариваешь?
– Ба, иди сюда! – еще громче расхохотался Костик. – Ты щас упадешь от смеха!
Вместе они просмотрели ролик заново.
– Боже мой! Боже правый! – восклицала бабушка в испуге и крестилась. А Костя от души веселился, тыча пальцем в монитор.
