скачать книгу бесплатно
– Дед замер глядя в одну точку поверх головы чиновника.
Помрёт ещё тут, мэр башку снесёт, легко испугался Мелкумов.
– Можете идти, будет справка, я вам сразу и без очереди выдам разрешение.
Дед тяжело встал со стула, собрал одна на одну папки, шаркая пошёл к двери. Остановился, покачнулся. Из штанины на пол полилось. Дед развернулся в комнату. Спереди на штанах расплывалось пятно. Из глаз тоже лилось. Дед плакал.
Мелкумов сжал все события в два предложения для доклада мэру:
– Та ходит со своим балконом, говорит, что квартиру не может завещать внучке из-за перестройки балкона. Его уже пять раз направляли в нужное русло, скидку сделали -сто баксов всего, так нет же, ходит и ходит.
– Журналисты пронюхают, ты у меня будешь в штаны ссать каждое утро. Ладно Мелкумов, вытрите там, чтобы не воняло- Мэр посмотрел на тёмный экран Айфона- Сюда слушай. Возьмёшь у Киреевой документы по дому, там на Ключковской, который расселяют. Под него пять квартир даю нормальных, остальное постная фуйня. Выбери сам кого отоварить, и чтобы к концу следующего месяца все были выселены. Кто не захочет, возьми спортсменов у Олега и с ментами порешай, пусть за ноги выносят. Всё ясно? Мне ответ твой не нужен, вопрос риторический. Бери делай!
– Киреева, блять!
Женщина всем видом продемонстрировала готовность. Ежедневник открылся, ручка замерла. Мэр в упор осмотрел подчинённую, тяжело вздохнул.
– Там журналисты, иди расскажи им как мы работаем на благо всех горожан- с блатными интонациями бросил мэр- Если захотят со мною поговорить, пусть вопросы передадут. И ты это там, много не гони. По сути только. Что сделано, что предстоит сделать. Порецкий!
– Да, прокинулся адресат, снова уронив ручку. Не дожидаясь указания быстро поднял и выжидательно посмотрел на мэра.
– Двум застройщикам с Липок, ты понял о ком я говорю- Порецкий кивнул- что ты там киваешь, как умная лошадь. Ты понял о ком я?
– «Грандцемент» и «Бокинстрой» вроде как ответил, а вроде как и спросил чиновник, оставляя себе интонацией возможность для отступления.
– Каракули свои прочёл? Скажи, чтобы установили две детских площадки, каждый в своей зоне ответственности. Они поймут. Оприходуешь на нас, деньги отправишь в фирму- Он посмотрел на Мелкумова- вот ему. Он даст реквизиты. Ты понял?
Порецкий кивнул.
– Тьфу, блять. Киреева!
– Да
– Про парк расскажи, электорату понравится. Ещё чего то там придумай о заботе и тяжёлом труде нашем. Короче не девочка. Вид у тебя как раз для любимого народом чиновника. Не то что у Мелкумова. Тебя пиздеть учить, только портить. Давай иди отсюда, журналисты ждать не должны.
Киреева покинув строй, вдоль стенки поспешила к выходу.
– Блять, как я от вас устал- Мэр взял остывший кофе отпил, скривился- Идите все отсюда нахуй.
Подчинённые зашумев стали продвигаться к дверям.
– Егор, останься!
Все, кроме успевшей выскочить Киреевой, замерли
– Идите, чего залипли. Алевтина!
– Да-да!
– Попроси вон того, в сером пиджаке остаться.
– Кого именно?
– Ну вот, только же что вышел в приёмную… не отпускай его, слышь.
– Извините пожалуйста, это шутка такая? – Алевтина не понимая, какие эмоции надеть на лицо, универсально оттопырила губу- нет там никого и никто в сером пиджаке ни в кабинете не присутствовал, и соответственно никуда не выходил. Что мне делать?
Мэр, словно школьник за партой, уронил голову на руки.
– Иди отсюда, глухо раздалось из под рук. Кабинет опустел, мэр сел нормально, допив кофе посмотрел на гущу, оставшуюся в чашке, прищурился…
2. О том как «Перестройка» способствовала «Новому мышлению»
– Ты кого развёл на бабки, Гриша? Ты же знал, что это жена КаГэБэшника. Он нас всех теперь закошмарит. Ты не мог не знать. Она плакала- истерила на весь автовокзал, что муж её работает в этой аббревиатуре. Тебе нужно было вернуть ей деньги и закрыть вопрос. Твоё жлобство и эта сотка всем нам выйдет боком. Гриша, ты упорол косяк, давай гаси его или выходи на сходняк, там ответишь. Сроку тебе как в сказке- три дня.
Высокий худой Вор в узких чёрных джинсах, чёрной куртке «Parmalat» и чёрной расстёгнутой рубашке, сверху вниз смотрел на кучерявого очкастого парня уткнувшего глаза в асфальт. Разговор легко определяемый в девяностых годах, как «предъява» проходил почти у самого входа в Ресторан «Город». Можно было подумать, что кучерявый собеседник чувствует себя виновным и напуган предстоящими разборками. Впечатление о плачевном настроении накосячившего персонажа дополняли опущенные плечи и сутулость нажитая дальними предками, терпевшими неприятности от фараонов.
– Ты, Гр?еха пойми, мне без разницы та кобыла и её муж, но нужно соблюдать осторожность и немного думать башкой. Один скандал с таким фигурантом и все наши точки накроются тазом из цветного метала. Я не знаю и знать не хочу, как ты будешь выкручиваться, но я не пошутил про три дня. Часы есть на руке?
Гриша, думая о чём-то своём, отрицательно мотнул головой.
– Твоя проблема, Гр?еха, время затикало.
Вор не попрощавшись развернулся и пошёл к стоявшей прямиком на тротуаре, надраенной чёрной «Волге» – ГАЗ 24. Сзади справа сел в салон с хлопком закрыв за собою дверцу. Стёкла с зеркальной тонировкой отражали старинное здание, в котором расположился ресторан, большую вывеску над входом, читающуюся зеркально- «дороГ» и Гр?еха не сдвинувшегося с места.
Вор, десяток секунд понаблюдав за неподвижным Гришей отвёл взгляд, откинулся на велюровое сидение, вздохнул. Ещё пару секунд подумал.
– Ладно, поехали- немного приподнявшись он хлопнул ладонью по обтянутому кожаной курткой плечу водителя. Стриженный, мощный затылок кивнул складками, машина завелась- ушлый еврейчик и с амбициями- задумчиво произнёс Вор, прикуривая сигарету.– Будет нам от него большое горе или немалая польза.
С характерным «Волговским» звуком включилась передача, ресторан уехал назад.
3
Собеседник Вора остался стоять на месте. Краем глаза он отследил, как «Волга» авторитета исчезла за углом, но врождённая осторожность и приобретённое недоверие ко всем и всему давали основания полагать, что за ним могут наблюдать. Выждав ещё несколько секунд, Гриша поднял глаза на вывеску «Город», хмыкнул и сам себе улыбнулся. Он всегда исходил из того, что его подслушивают, следят и собирают информацию. Не потому что параноик или в этот момент делал что-то противозаконное- противопонятийное, нет. Он всегда так считал. Любые разговоры он вёл с позиции что его провоцируют, «колют», «разводят», а выражение лица и мимику, подстраивал полагая, что на него смотрят. Это был артист. Артист от рождения и стажа жизненного опыта. Он играл с первого класса средней школы. Все жили, а он играл. Играл эмоции, настроение, вступление в октябрята, в пионеры, в кружки и экзамены. Он играл во всё, всегда и везде. Он сам не знал себя настоящим и в тоже время в любой разыгранной ситуации считал себя настоящим. Он не говорил себе, что это игра, он убеждал себя, что сиюминутное поведение это и есть он настоящий. И только выйдя из образа Гриша понимал, что это был именно образ. А сейчас он настоящий. И новая ситуация, и новый образ. Снова и снова. Ему это нравилось. Первыми пробами пера были истерики дома. Истерики, переходящие в приступы. Не единожды, суча ножками, он сквозь веки наблюдал за реакцией родных и ему эта реакция нравилась. Родные были испуганы и явно готовы на уступки, чтобы мальчик успокоился. Так он учился добиваться своего. Многие дети впадают в истерику требуя то что им нравится или протестуя против того, что не нравится. Но далеко не все дети делают из этого выводы по жизни и держат роль на её протяжении. Гриша держал. Его истерикам верили, не желая верить. Сомнения привели к психиатру. Гриша сыграл перед ним. Врач поверил Грише, родственники поверили врачу, Гриша поверил в себя. Талант родился.
Любимым его фильмом в эпоху черно- белых телевизоров, был фильм «Небесные ласточки». Там Андрей Миронов будучи учителем пения менял облик унылого Селестена на легкомысленного и зажигательного Флоридора. Такая смена образа вкупе с игрою талантливого актёра впечатлила молодого Гришу. В его светлую голову пришла и прочно засело понимание, что к каждой ситуации в которой оказываешься, нужно применять свой облик- образ.
Ему не нравился Остап Бендер, хотя книгу о его бизнес- проектах Гриша зачитал до дыр. Он не смеялся над похождениями сына турецкоподданого, он его презирал изначально. С талантами Остапа и его коммуникабельностью, с артистичной игрой, он мог стать миллиардером. Достичь цели мешало благородство и привязанность к людям. Остап искал деньги ради приключений, оставаясь неунывающим босяком. Главным героем этой книжки для юного Григория был не охотник за табуретками, а ушлый и продуманный, не имеющий друзей, Александр Иванович Корейко. Путь Остапа состоял из системных ошибок. Счастье ускользало от Великого комбинатора в самый последний момент. А Александр Иванович нигде и никогда не ошибался. Он не раздумывая использовал окружающих в своих комбинациях, подставлял их, оставляя в дураках зарабатывал огромные деньги. Ситуативные друзья в тюрьму, а он на новое место работы. Именно Александр Иванович главный герой Гришиного романа. Он, а не весёлый жулик в штиблетах без носков вершиной карьеры которого так и не стала должность управдома.
Модель жизненного пути Гриша строил, ориентируясь на принципы и взгляды Корейко, делая поправку на современные реалии. Собственно, всё осталось прежним, только деньги не нужно было особо прятать.
Не поднимая головы, искоса Гриша обернулся. Машины давно не было, но он продолжал анализировать прошедший разговор, поведение, интонации и настроение собеседника, строя предположения, как правильно и с пользой выкручиваться.
4
Гриша был прав. За его с Вором беседой наблюдали. Молодой парень, в узких коричневых штанах и коричневом демисезонном пальтишке выше колен, глухо застёгнутом на большие чёрные пуговицы. Слышать он не мог, но внимательно следил за мимикой собеседников, шевеля губами. Подождав, пока машина скрылась из глаз, наблюдатель подошёл к ссутулившемуся ровеснику
– Ну что? Говорил же я тебе, не стоило с ними связываться.
Гриша поднял голову. Он улыбался.
– Я ждал тебя. Знал, что наблюдаешь где-то неподалёку. Прекращай нести банальщину. Ты не моя мама. Я уже связался с ними, заднего хода не будет- Гриша переделав улыбку в гримассу, посмотрел на пальто парня- Давай завалим в ресторан, расскажешь мне, как плохо я себя веду.
– Ты знаешь, что я не хожу по ресторанам и привычек не меняю-глухо ответил парень- давай просто пройдёмся, если тебе нужно.
Гриша, отвернув вбок голову, долгую минуту смотрел на вывеску- «Город».
– Почему ты так не хочешь ходить по ресторанам? Там не те люди или мама не разрешает? А? Денег нет? Ладно, мне нужно, давай пройдёмся. Просто.
Опустив голову Гриша пошёл вверх мимо входа в ресторан. Стараясь идти рядом по узкому тротуару, за ним плёлся собеседник, то и дело соскакивая на проезжую часть. Безмолвно они прошли сотню метров
– Так и будешь молчать- поинтересовался парень в пальто- о чём он тебе говорил? Ты выглядел не радостно, я хоть и не слышал, но зато всё видел.
Гриша не отвечая прошёл ещё немного, остановился и упорно не глядя на попутчика проронил
– В сквер давай зайдём, вон огонёк…
– Не огонёк, а «Вечный огонь» в честь людей, которые сделали для тебя эту страну.
– Мы сейчас вдвоём, к чему этот пафос.
Было видно, что собеседнику хотелось начать спор, но глянув на безучастное лицо Гриши он понял, что аргументы улетят в пустоту и промолчал. Они синхронно перешли дорогу и направились к скверу, где под гранитным кубом дрожало сине-жёлтое пламя. Гриша аккуратно присел на лавочку так, чтобы видеть огонь.
– Садись давай, Егор.
Парень, которого назвали Егором, оправив рукою короткое пальто, ссутулившись сел рядом, сомкнув на коленях в «замок» выглядывавшие из коротких рукавов худые руки. Гриша смотрел на трепетавший огонь. Через несколько минут, не отворачивая взгляда задумчиво произнёс
– Ты должен был ответить- «Не садись, а присаживайся». Тяжело тебе будет в жизни.
– В русском языке разницы нет, а твои блатные штучки мне ни к чему.
– Ты с виду русский, тебе хорошо.
– При чём тут то, что я русский? Ты не умеешь разговаривать на русском языке? Или ты… так у нас многонациональная страна, какая разница, кто ты по национальности.
Егору не понравилось направление беседы, он замолчал и тоже уставился на огонь.
– У нас страна врунов, Егор. У нас каждый врёт каждому, а сильнее всех врут те, кто требует от нас говорить правду. Не был бы ты интеллигентом, я бы тебе сказал, что все пиздят друг- другу. А эти люди, ну ты видел, с которыми я только что расстался и дружить с которыми ты мне не разрешаешь- Гриша криво ухмыльнулся- они не врут. По крайней мере, в своём кругу. Я хочу быть в их кругу. Не надо меня наставлять на путь истинный. Я буду с ними. А врать буду вам. Толку мне с ваших великих строек и социалистических соревнований. Надо делать деньги, Егор, а значит жить хорошо.
Егор несогласно покачал головой.
– Я не спросил у тебя, а сказал, что жить буду хорошо, не качай башкой.
Гриша не опасался откровений с Егором. Так вышло, что Егор был единственным человеком, перед которым Гриша мог открывать душу. Он не помнил, когда и с чего началась их дружба. Мама Гриши не могла нарадоваться на общение детей и всегда ставила Егора в пример. Как ни странно, Гришу это не раздражало. Наверное потому что он в некоторых случаях хотел быть таким как Егор. Егор рос правильным мальчиком. Он прилежно учился, был со всеми вежлив и обучался игре на скрипке и пианино, хотя был далёк от национальности традиционно практикующей эти ценности.
– Зачем тебе жить, как эти бандиты- разомкнув руки и выпрямившись, спросил Егор.
– Я разве сказал, что собираюсь жить как они? Я сказал что буду жить лучше. Хорошо?
Егор, свыкшийся с игрой друга, но не поняв вопрос это или снова подколка, смолчал.
4. О том, что незаконченная цитата Ленина может сказать больше чем законченная- Любая власть чего- либо стоит…
Мэр поставил чашку на стол, подошёл к окну. Натягивало тучи. Самое время написать, что мгла окутала ненавидимый им город, но это было бы не правдой. Любил Гриша город, любил. Метафора не годится. Гриша любил его как любят безлимитную банковскую карточку или кокаин. В принципе эти две вещи дополняют одна другую. Как фигурально, так и технически. Греха держал руку на горле города, без пин-кода выбивая с карточки бабло и сгребал ею кокаин. Его любили старики и старушки, а понтовитые комерсы завидовали и восхищались друг перед другом. Терпели от него, понимали, что он их рассчитывает, плакали и кололись, но продолжали жрать кактус. Он знал, что больше его никто не любит, но ему было всё равно. Единственное, что каждый раз на выборах надо было придумывать новую наживку для увеличения поклёвки. Гречка с сахаром и обезличенной открыткой канули в прошлое. Как и левые бюллетени. Власть обурела и строит из себя праведников. Ладно, не таких делали. В принципе, можно допустить, что он и не любил город, но город был ему необходим как воздух, как жизненная энергия, которую он вытягивал держа руку на горле этого города, притворяясь его благодетелем. Григорий Иосифович выхватил эту должность. Он её завоевал. Времена поменялись, управлять людьми стало сложнее, они стали продуманнее. У всех появилось чувство собственного достоинства. А в каких штанах оно было раньше? Суки… но зато должность царя. Настоящего, а не киношного. Прелесть не в том, что Гриша сам себя осознавал царём. Таких шизофреников хватало во все времена и во всех психдиспансерах. А прелесть в том, что его считают царём все остальные. Плохим или хорошим- похуй. Лишь бы деньги, почести и слава на бутерброд тщеславия. Мэру хорошо было известно то, что подчинённые считали тайной или хитростью. Начиная с того, что каждое утро его, прямо под домом, встречало человек двадцать сотрудников или бизнесменов. Фу, слово какое- бизнесмен, просто деловары его встречали. Переродившиеся цеховики. Бизнесменами им стать в нашей стране не давали. Одно название. Он же и не давал. К чему ему независимые от него бизнесмены. Ни к чему. Потому что он им ни к чему. А так нельзя. И встречающие его у подъезда челобитчики знают, что это не обычная поездка на работу. Это выход царя. Церемониал. Опытные клерки прятались за колоннами, а неопытные толпились у входа. Опытные, как он выходит из лифта смотрят на его лицо и если оно не доброе, то сразу тикают. Будто их там и не было. А неопытные выгребают по полной программе, оставаясь без денег, имущества или бизнеса. Всё на его усмотрение. Дурачьё. Думают он не знает об этом. Шо с них взять…
За окном звякнул трамвай, хотя ТТУ получило чёткое указание под окнами своими дурацкими бибикалками не тарахтеть. Трамвай заскрипел на повороте всеми частями и пропал в переулке.
5. О том, что Пути Господни- действительно пируэты и зигзаги неисповедимости:
Из всего социума Гриша выбрал блатной мир, играя там свою роль. Сперва никчемного статиста и далее вниз по нарастающей. Точнее вверх, по ниспадающей.
Начал Гриша с катания стир*. Но высокие риски не соответствовали его понятиям. Всегда можно было нарваться на сильного противника, погореть на передёргивании или тупо проморгать удачу вместе со здоровьем. Всё зависело от расклада. Со ступеньки катающего* Гриша перешёл на менее уважаемую, зато более безопасную ступень станочника- напёрсточника. Не так, чтобы он зазывал простолюдинов дебильно составленной кричалкой «Кручу- верчу обмануть хочу», хотя не без этого, а стал он смотрящим за несколькими станками*. Роль Гришина заключалась в создании атмосферы азарта для зрителей и безопасности для крутящего. В последнем случае, помимо имитирования амплуа удачливого игрока, нужно было зорко смотреть на маячивших «сторожевых»*, чтобы не пропустить ментов. Его предшественник погорел, не заметив условных знаков и пропустил к «Станку» местного участкового в гражданке. Тот подошёл, коснувшись ногами картонки, подождал пока крутящий поднял голову, и встретился с ним взглядом.
Сразу вспотевший жулик слегка дернулся, но взял себя в руки
– Играете?
– Да- немногословно ответил участковый и не кладя деньги, с высоты своего роста указал на всю картонку в общем, не конкретизируя на отдельном напёрстке, – вот этот.
– Вы выиграли, – обречённо сказал крутящий, поднимая напёрсток под которым оказался маленький поролоновый шарик- будете продолжать?
– Да, не разбрасываясь словами участковый уверенно ткнул сразу в три напёрстка.
– Ваш выигрыш, -протянув двадцатипятирублёвую купюру, тоскливо объявил напёрсточник, поднимая средний напёрсток и доставая из под него шарик.
К «станку» стали подтягиваться граждане, образовался многослойный круг.
Участковый снова неопределённо указал на напёрсток в котором по его убеждению находился шарик и снова угадал. Среди граждан началось шевеление, каждый хотел поставить деньги, чтобы сорвать куш у неудачливого ведущего. Но тот игнорируя протянутые пятёрки и десятки, упорно проигрывал мужику в трико и рубашке.
– Игра окончена, не поднимая головы, уныло сообщил своим напёрсткам крутящий. Вы выиграли все деньги.
– Так какого чёрта ты тут расселся- поинтересовался участковый и ласково добавил- казлина.
Напёрсточник, оставив на асфальте картонку и сжав напёрстки в кулаке, не вставая с корточек, пятясь задом, скрылся между ногами группы прикрытия. Народ недовольно бурча, что мужик не дал заработать другим, разочарованно разошёлся.
На следующий день место проворонившего опасность бригадира занял Гриша.
Гриша привык жить хорошо, а хотел жить ещё лучше. Но ни карты, ни станки Гришу не устраивали. Случай был не его амплуа. Его амплуа была закономерность, уверенность в результате и Игра. Большая игра. Не в карты, а в ситуации, которые создавал и комбинировал он сам. Гриша нашёл себя. Он стремительно вышел во вторую лигу воровского мира. Изворотливость и еврейский склад ума давно поселили в голове мысль- мыслей. Для безопасного занятия опасными незаконными делами, нужно иметь покровительство. Некий зонтик. Крышу. Точно- крышу. Для этого нужен подход к ментам. Нужно искать подход. Чем выше должность, тем лучше. С покровителями не только того назойливого участкового можно послать нахуй, а даже начальника Райотдела. Нужен подход. Мысль звонко не давала спать- нужен подход, подход и покровитель. Это безопасность и новые возможности. Ворам западло с ментами якшаться. Но то воры, они живут в своём убогом понятийном мире. Им там даже нельзя иметь имущество и жену. С женой- бог с ними, это хорошо. А вот с имуществом- плохо. Без него плохо. Воры не будут искать покровителей. Я буду. С меня спрос никакой, я еврей. Люди поймут.
6.
Та девка, о которой пенял ему Вор и оравшая на весь «базар», что она жена КГБэшника- теперь участвовала в игре. Сама о том не зная. Гриша умел и любил ещё с пионерского детства любую, даже самую-самую плохую ситуацию раскручивать и оборачивать в свою пользу.
Жена сотрудника спецслужбы, заставившая мандражировать Вора, стала для Гриши ключиком к следующей ступени. Как только проиграв сто рублей, она заблажила о своём родственнике плаща и кинжала, Гриша просчитал сценарий и отправил вслед за нею одного из «загоняющих лохов». Тот пропас и дом, и подъезд, и квартиру, доверительно выяснив у соседей подноготную семьи Владимира Ивановича и жены его Дины.
На следующий день, сотрудник «службы» в страшном сне не предполагавший, что стал объектом разработки сиониста, насвистывая уехал на работу, выдав перед этим супружеских тумаков дуре жене за то, что громко и при всех раскрыла его секретную службу. Особого дискомфорта от огласки он не испытывал. Начинались такие времена, когда должность становилась козырем и чем больше людей об этом знало, тем комфортнее было носителю должности. Владимир Иванович был не из близких нашему сердцу книжных «Разведчиков», в Контору он попал по партийной разнарядке через Обком Партии. В историю с «Кидком» супруги он совсем не хотел вмешиваться, но на всякий случай настроил себя позвонить начальнику райотдела и через пистон последнему, наказать напёрсточника. Тут было не личное, а понятийное. Если на всю улицу сослались на «Службу», то отсутствия реакции быть не должно. Урки обязаны видеть берега.
Через полчаса из подъезда вышла Дина и на инстинктах обходя вчерашнюю автовокзальную остановку, направилась в гастроном. Из модной, шоколадного цвета «Шестёрки», вышел незнакомый улыбающийся парень, принадлежность которого к израилеву колену никаких сомнений у жены чекиста не вызывала. Застенчиво улыбаясь он пошёл ей навстречу, как кавалер сельской дискотеки, выбравший даму на медляк. Гриша специально предпочёл людное место и надел искреннюю улыбку. Ему нужно было наладить моментальный контакт. Сложностей с этой провинциальной кобылой не намечалось, жулик всё просчитал. Когда расстояние между ними уменьшилось до неприличного Гриша начал речь без пауз, не давая возможности опешившей тёлке осознать вчерашнее, вспомнить проблему и заорать.
