Избранные стихотворения

Георгий Иванович Чулков

Избранные стихотворения

Песня

Стоит шест с гагарой,С убитой вещей гагарой;Опрокинулось тусклое солнце:По тайге медведи бродят.Приходи, любовь моя, приходи!Я спою о тусклом солнце,О любви нашей чёрной,О щербатом месяце,Что сожрали голодные волки.Приходи, любовь моя, приходи!Я шаманить буду с бубном,Поцелую раскосые очи,И согрею тёмные бёдраНа медвежьей белой шкуре.Приходи, любовь моя, приходи!

Весна

Не бойся, мальчик мой, не плачь!Иди ко мни, мой гость желанный.Смотри: на ветке – чёрный грач,Весны глашатай неустанный.Пойдём-ка в хижину скорей.Грохочет звонко половодье,И плещет в солнце меж камнейРусалок пенное отродье.Омою ножки я вином,И поцелую мягкий локон;Под шум весенний мы уснёмУ распахнутых настежь окон.И там – во сне – увидишь ты:Воскреснут на живых полянахПреображённые цветыВ лучах сверкающих и рдяных.Весна над миром прошумитОсвобождёнными крылами,Деревья, солнце и гранитЗажгутся новыми огнями.

Поэт

Вяч. Иванову

Твоя стихия – пенный вал,Твоя напевность – влага моря,Где, с волнами сурово споря,Ты смерть любовью побеждалТвоя душа – как дух Загрея,Что, в страсти горней пламенея,Ведет к вершине золотой,Твоей поэзии слепой.О Друг и брат и мой вожатый,Учитель мудрый, светлый вождь,Твой стих – лучистый и крылатый —Как солнечный весенний дождь;И опьяненная свирель —Как ярый хмель.

Между 1905 и 1907

Зарево

Дымятся обнаженные поля,И зарево горит над сжатой полосою.Пустынная, пустынная земля,Опустошенная косою!И чудится за лесом темный крик,И край небес поник:Я угадал вас, дни свершенья!Я – ваш, безумные виденья!О зарево, пылай!Труби, трубач!И песней зарево встречай.А ты, мой друг, не плачь:Иди по утренней росе,Молись кровавой полосе.

Между 1905 и 1907

«Пьяный бор к воде склонился…»

Пьяный бор к воде склонился,Берег кровью обагрился:Солнце стало над рекой,Солнце рдеет над рекой.Взмахи вижу сильных вёсел,Кто-то камень в воду бросил…Снова тягостная тишь;Над водою спит камыш.Не хочу унылой доли,Сердце жаждет дикой воли,Воли царственных орлов.Прочь от мёртвых берегов!

«Приникни, милая, к стеклу…»

Приникни, милая, к стеклу,Вглядись в таинственную мглу:Вон там за тёмною стенойСтоит, таится спутник мой.Я долго шёл, и по пятамОн тихо следовал за мной.И на углу был стройный храм.Я видел белые лучиЕдва мерцающей свечи;Я видел странный бледный ликИ перед ним, как раб, поник.Приникни, милая, к стеклу,Вглядись в таинственную мглу.Он за стеною там стоит,Молчит темнеющий гранит.Но мы – вдвоём с тобой, вдвоём…Мы будем жить? Мы не умрём?

«И смерть казалась близкой, близкой…»

Л. Р.

И смерть казалась близкой, близкой,И в сердце был и свет, и сон.И опустились звёзды низкоНа полунощный небосклон.Из комнаты звучало пеньеМоей тоскующей сестры.Под звёздами мои мученьяГорели, как в полях костры.И пахло влагою и сеном.Хотелось землю лобызать,И, опьянившись милым тленом,Здесь на земле, дышать, дышать…

В тюрьме

И опять она стучитЧерез толщу старых плит.Стуком мерным,Стуком вернымСердце слабое туманит.Часовой в оконце взглянет:Тихо станет.Но опять упорный стук;Два и три, два и три —Неизвестных милых рукМерный стук:Два и три, два и три.Только раз в моё оконцеМне пришлось – весной – при солнцеВидеть ясное лицоАрестантки чернобровой…«С той поры мои оковы —Обручальное кольцо».

Слова

Слова и облачны, и лживы,Как на болоте злой туман;Но я – лукавый и ленивый —Их сочетаньем вечно пьян.Жилища я себе не строилИ не сжимал рукой сохи,И сказкой сердце успокоил,И песней – тёмные грехи.Томление на плахе страстиЯ словом оскорблял не раз;В словах не раз искал участийИ соблазнял бряцаньем фраз.И пред лицом премудрой смерти,Быть может, прошепчу слова.Но даже им, друзья, не верьте:Не ими жизнь моя жива.Слова – надёжная защитаИ от себя, и от друзей.В могиле слов змея зарыта —Змея влюблённости моей.

Хрусталь

Хрусталь моей любви разбился с тонким звоном,Осколки милые звенят-поют во мне;Но снова я пленён таинственным законом:Пою любовь мою в заворожённом сне.Осколок хрусталя мне больно сердце ранит,Но хрупкость нежную люблю я вновь и вновь;Цветок мечты моей от боли томно вянет,Но славлю алую струящуюся кровь.

Элегия

3. Е. Серебряковой.

Когда в ночной тиши приходит демон злой В мою таинственную келью,И шепчет дерзостно, нарушив мой покой, Призывы к грешному веселью;Когда с небрежностью восторженную страсть Он предлагает мне лукаво,И лживо говорит, что надо тайно пасть, Дабы вернуться к жизни правой;Когда под маскою блестящей суеты Скрывая мир уныло-дикий,Он навевает мне неверные мечты О жизни лёгкой и двуликой:Я вспоминаю дом, поля и тихий сад, Где Ты являлась мне порою, —И вновь сияет мне призывно-нежный взгляд Путеводящею звездою.И верю снова я, что путь один – любовь, И светел он, хотя и зыбок;И прелесть тайная мне снится вновь и вновь Твоих загадочных улыбок.

Май 1920 года

Жара была такая, что в мае колосилась рожь,

чего не запомнят старожилы.

Из хроникиИссякли все источники. Всё сухоИ май – не май, и не жива весна.И колос пуст на пажитях. И глухоТрава шуршит – мертва и сожжена.И солнце душное – как злая рана.Томится мир в тяжёлом полусне,Как тайный мир былого океана,Раскрывшийся в безводной глубине.Так и в душе нет влаги и волненья,И смутен гул невозвратимых дней,Среди ужасного оцепененьяМогилами отмеченных путей.

Май 1920

«Живому сердцу нет отрады…»

Живому сердцу нет отрады,Когда в бреду безумный мир,Когда земные дети радыУстроить на кладбище пир.Для них слепой, для Бога зрячий,Томится мудрый человек…Твои сомнительны удачи,Шумливый, суетливый век.И кажется порой, что где-то,В неизмеримой вышине,Для нас незримая кометаГорит в потустороннем сне.И кажется, в миг пробужденья,Она падёт, как алый змей,На тёмный пир без вдохновеньяРазочарованных людей.

15 июня 1920

Луна

Я не мирюсь с своей судьбою,Мне душен полунощный плен.Как очарован ворожбоюТяжёлый камень белых стен!И я от чар безумно тихоИзнемогаю и клонюсь…И в лунный морок злое лихоВедёт кладбищенскую Русь.Ужели, Русь, погибнем вместе —Я пленник, ты, страна моя,Подобная слепой невесте,В глухую полночь бытия.

6 июля 1920

«Прости, Христос, мою гордыню…»

Прости, Христос, мою гордыню,Самоубийственный мой грех,И освяти мою пустыню,Ты, жертва тайная за всех.Надменье духа гаснет в страхеПред чудом вечного креста,А жизнь давно уже на плахе,И смерть – близка, глуха, проста.Узнав её лицо, бледнею,На я дышу и снятся сны,И вижу нежную лилеюВ руках Таинственной Жены.Распятый! Укажи пути мне,Дай знак, где истина, где ложь,Услышь мой голос в тихом гимне.И силы ангелов умножь.

22 июня 1920

«В жизни скучной, в жизни нищей…»

О.А. Глебовой-Судейкиной

В жизни скучной, в жизни нищейКак желанен твой уют…В этом сказочном жилищеМузы нежные поют.В старых рамах бледны лица,Как в тумане странный быт.Здесь былое тайно снится,Злободневное молчит.Ты среди своих игрушек —Как загадочный поэт.В мире фижм и в мире мушекОтраженье давних лет.Ты – художница. С улыбкойОживляя век любви,В жизни призрачной и зыбкойКуклы чудом оживи.Век безумный Казановы,Дни дуэлей и страстейВечно юны, вечно новыВ милой комнатке твоей.

Август 1920

«Ты иронической улыбкой…»

Федору Сологубу

Ты иронической улыбкойОт злых наветов огражден,И на дороге скользко-зыбкойНеутомим и окрылен.Ты искушаешь – искушаем —Гадаешь – не разгадан сам,Пренебрегаешь светлым раем,Кадишь таинственным богам.Но ты предвидел все печали,И муку пламенных ночей,Когда ключи тебе вручалиОт заколдованных дверей.

Август 1920

Сестре

Соблазненные суетным векомНикогда не поймут, что дерзатьЗначит просто простым человекомВ тихом домике жизнь коротать,Что при свете смиренной лампадыМожно солнце увидеть вдали,Где сияют чудесно громадыИ в лазури плывут корабли.

31 октября 1920

«Почему так пусто в нашем доме…»

Почему так пусто в нашем доме?Почему такая тишина?Если б в молнии и в грозном громеВся сгорела бы моя страна;Если б нищий, смрадный, необутыйЯ шагал по знойному песку;Или в тёмных болях пытки лютойЯ обрёл последнюю тоску:Мне не так бы ночью душно было,И не так бы день был страшен мне,Как теперь, когда земля остыла,И тебя я вижу лишь во сне.

30 сентября 1920

«Тебе приснился странный сон…»

Тебе приснился странный сон,Ты видел: люди с молоткамиСклонились над Христом, а ОнЛежал, обвитый пеленами.Ты отстранил тогда людей,Младенец-Рыцарь, – и РаспятыйВ сияньи голубых очейВознёсся, как и ты, крылатый.Твой сон был явь, а я, слепец,Твой спутник нищий и случайный,Не знал, что над тобой – венец,Небесный знак Господней тайны.

26 сентября 1920

«Не плачь, не бойся смерти и разлуки…»

Не плачь, не бойся смерти и разлуки.Ужели таинства не видишь ты,Когда угаснут милые чертыИ твой любимый вдруг уронит руки, —И так уснёт, от нашей тёмной мукиОсвобождённый в чуде красотыНеизъяснимой! Так и я, и тыОсвободимся в миг от мрака скуки.Тогда легчайшая, как сон, душаВ нетленной плоти станет как царица.И человек, землёю не дыша,Вдохнув иной эфир, преобразится.И будет жизнь, как солнце хороша,И отошедших мы увидим лица.

26 октября 1920

Из книги «Тайная свобода»

Копьё

1Так праздник огненных созвездийВ душе пылает и поёт;Но час печальный, час возмездийКопьё жестокое несёт.И знаю: обнажатся плечиИ беззащитна будет грудь, —И пронесётся стон далече:«Хочу в молчанье отдохнуть».Земля ответит звонким эхоНа стон невольный и мольбу.И без рыданий, и без смехаЯ встречу тёмную судьбу.И в ризе траурной царица,И копьеносец роковой,И факел алый – багряницаНа плащанице мировой —Всё только знаки при дорогеТуда, где ждёт меня давноСудья таинственный и строгийИ в чаше вечное вино.2Моя свобода – как вино:Она пьянит, – и в новом хмелеС ней сердце вновь обручено,Как с кровью плоть в едином теле.Кто хочет вольным быть, приди,И обручись, и будь со мною.И на твоей живой грудиОзначу знак моей рукою.Так, знак свободы – превозмочьИ мир, и прах, и вожделенья,И вновь создать из крови ночь,И день прославить обрученья.

Сёстры

Сумерки-сёстры за пяльцамиТихо свершают свой труд;С грустью прилежными пальцамиТкань гробовую плетут.Труд ваш ценю утомительный —Петлю за петлю – и сетьПосле заботы мучительнойСладко на сердце надеть.Ткали вы ткани шелковые —Сети прилежно плели;Вот уж и в стены сосновыеКости мои полегли.Так, под невольною сеткоюСмерть мне позволят вдохнуть.И можжевельною веткоюВновь обозначится путь.Сумерки-сёстры! За пяльцамиТихо кончайте свой труд.Тките прилежными пальцамиСеть из вечерних минут.

«О, юродивая Россия…»

О, юродивая Россия,Люблю, люблю твои поля,Пусть ты безумная стихия,Но ты свята, моя земля.И в этот час, час преступлений,Целую твой горячий прах.Среди падений и мученийКак буен тёмных крыльев взмах!Под странным двуединым стягомЕдиная слилася Русь,И закипела кровью брага…Хмельной – я за тебя молюсь.Друзья-враги! Мы вместе, вместе!Наступит миг – и все поймут,Что плачу я о той Невесте,Чей образ ангелы несут.

8 ноября 1919

«Уста к устам – как рана к ране…»

Уста к устам – как рана к ране —Мы задыхаемся в любви.Душа, как зверь в слепом капкане,Всё бьётся – глупая – в крови.Мы только знаем: будет! будет?Но мы не верим в то, что есть.Кто сердце тёмное разбудит?Кто принесёт благую весть?И только ангел ночью звездной,Когда поёт: «Христос Воскрес!»,Над нашей опалённой безднойПодъемлет пурпуры завес.

7 января 1923

«Петербургские сны и поныне…»

Петербургские сны и понынеМою душу отравой томят;И поныне в безумной пустынеМеня мучает холодом ад.Не уйти мне от страшного неба,От тебя, серебристый туман,От классически ложного Феба,И от тени твоей, Великан.Всадник-царь! Ты по воле поэтаСтал для нас и восторг, и позор;Пусть все язвы кромешного лета —Как святителей русских укор.Только ты и с последней трубоюНе померкнешь пред ликом Отца,И тобою, поэт, и тобою,Оправдаются в чуде сердца.

май 1923

«Поэта сердце влажно, как стихия…»

Юрию Верховскому

Поэта сердце влажно, как стихияЗдесь на земле рождённых Небом вод.В нём вечен волн волшебный хоровод —Вопль радости иль жалобы глухие.Немолчно в нём звучат струи живые —Сам океан в ином, как бог, поёт;В ином поток крушит суровый лёд;В ином вздыбилась водопада выя.А ты, поэт, и прост, и величав.Так озеро в таинственной долинеНезыблемо от века и доныне.Поэт взыскательный! Ты мудр и прав.Любезен мне твой безмятежный нрав:Слышней грозы безмолвие пустыни.

22 июля 1924

«Какая в поле тишина…»

Какая в поле тишина!Земля, раскинувшись, уснула.Устав от солнечного гула,От хмеля терпкого вина.И я дремал, забыв, что яростьСтрастей мятежных не прошла.Что не распутать мне узла,Завязанного мной под старость.Очнувшись, вспомнил о тебе,Моя ревнивая подруга,И сердце будто от недугаЗапело жалобу судьбе.Но полно! Одолей унылость!Уныние ведь смертный грех:Не для себя живёшь – для всех,И безгранична Божья милость!

24 июля 1924

Третий завет

Вячеславу Иванову

Как опытный бретёр владеет шпагой,Так диалектикой владеешь ты;Ты строишь прочные, как сталь, мостыНад бездною – с великою отвагой.Патриотическим иль красным флагомОтмечены дороги красоты, —Под знаком белизны иль черноты:В руках художника всё станет благом.Антиномический прекрасен ум, —Великолепны золотые сетиГотических средневековых дум.Но слышишь ли, поэт, великий шум?То – крылья ангелов, – и мы, как дети,Поём зарю иных тысячелетий.

август 1924, Москва

«Ведут таинственные оры…»

Ведут таинственные орыСвой тайнозримый хоровод.Умрёт ли кто иль не умрёт —Но дивной музы ТерпсихорыПрекрасен в вечности полёт.Ты, смертный, утешайся пляской.Следи движенье снежных рук,И флейты нежный тонкий звук, —И очарован музы ласкойНе бойся горестных разлук.Увянут розы, всё истлеет,Испепелится твой чертог,Но на Парнасе дивный БогВсё в странном свете пламенеет:Он тлен печальный превозмог!Своей любимой – Терпсихоре —Он повелел тревожить нас,Чтоб в сердце пламень не угас,Чтоб в радость обратилось горе,Когда пробьёт последний час.

сентябрь 1924, Гаспра

Ночь в Гаспре

Какая тишина! И птицы,И люди – всё молчит кругом!Лишь звёзд лохматые ресницы…И запах роз… И мы вдвоём…И чем больней воспоминаньеО суетных и грешных днях,Тем властней странное желаньеНа неизведанных путях.И кажется, что злые муки —Весь этот бред, и этот ад,Твои лишь крошечные рукиПрикосновеньем исцелят.

4 ноября 1924

«Ещё скрежещет змий железный…»

(И. А. Новикову)

Ещё скрежещет змий железный,Сверкая зыбью чешуи;Ещё висят над чёрной бездной,Россия, паруса твои;Ещё невидим кормчий тёмныйВ тумане одичалых вод;И наш корабль, как зверь огромный,По воле демонов плывёт.А ты, мой спутник корабельный,Не унываешь, не скорбишь, —И даже в мраке путь бесцельный —Я верю – ты благословишь.Душа крылатая, как птица,Летит бестрепетно в лазурь,Ей благовест пасхальный снитсяИ тишина за буйством бурь.

23 ноября 1924

«Девушка! Ты жрица иль ребёнок…»

Людмиле Лебедевой

Девушка! Ты жрица иль ребёнок?Танец твой так странен и так тонок.Все движения, как сон, легки…В чём же тайна пламенной тоски?Детских уст невнятен робкий лепет,А крылатых ног волшебен трепет,И как лилия – твоя ладонь!И в очах – испуг, любовь, огонь…Почему ж боишься бога-змея,Прямо на него взглянуть не смея?Знай, дитя, он в страсти изнемог:Смертный он теперь, как ты – не бог!

ноябрь 1924

«Как будто приоткрылась дверца…»

Как будто приоткрылась дверцаИз каменной моей тюрьмы…Грудная жаба душит сердцеВ потёмках северной зимы.И кажется, что вот – мгновенье —И жизни нет, и всё темно.И ты в немом оцепененьеБеззвучно подаешь на дно.О, грозный ангел! В буре снежнойЯ задыхаюсь, нет уж сил…Так я в стране моей мятежнойНа плаху голову сложил.

начало 1930-х годов

Поэзия

И странных слов безумный хоровод,И острых мыслей огненное жало,И сон, и страсть, и хмель, и сладкий мёд,И лезвие кровавого кинжала,И дивных лоз волшебное вино, —Поэзия! Причудница столетий! —Всё, всё в тебе для нас претворено!..И мы всегда, доверчивые дети,Готовы славить муки и восторгТвоих мистерий и твоих видений,И яростно ведём ревнивый торгЗа право целовать твои колени.

24 мая 1938, Ялта

Весёлому поэту

Мажорный марш твоих утопийМне очень нравится, поэт;И после серых, скучных копийПриятно видеть яркий цвет, —И пусть преобладает красныйВ твоей палитре, милый мой;Мне нравится рисунок ясныйВ твоей размашке боевой;Покрикиваешь ты на диво,Как самый бравый бригадирНа тех, кто прячется пугливоВ свой ветхий дом, в свой старый мир,Где нет ни правды, ни утопий,Где мысль давно погребенаИ где религия, как опий,Для буржуазнейшего сна…Но всё-таки прошу, дружище,Взгляни порою на кладбище,Где спят и дети, и отцы:Об этом как-нибудь помысли,Дабы начала и концыНа паутине не повисли,Что некогда для наших мукСоткал из вечности паук.

24 мая 1938, Ялта