скачать книгу бесплатно
Залпы гвардейских минометов по скоплениям гитлеровцев на этом участке и налеты артиллерии 214?й дивизии наносили большой урон врагу, но, несмотря на потери, его части продолжали рваться вперед. В полдень он двинул в бой две танковые группы. Одна в составе около сорока танков преследовала батальоны, отступавшие к берегу реки Чир, другая наступала на Нижне-Чирскую.
Ко второй половине дня стало ясно, что наша оборона на участке правофланговой 229?й стрелковой дивизии прорвана. Противник устремился к реке Чир и тем самым выходил в стык 62?й и 64?й армий. Резервов на западном берегу Дона у нашей армии не было. 66?я морская стрелковая бригада с частью сил 137?й танковой бригады, возвращенные мною с пути на Цимлянскую из района Минаева, подтягивались к Нижне-Чирской. Утомленные напрасными переходами, морские пехотинцы двигались медленно, а у танкистов кончался запас горючего. Для ликвидации прорыва противника и в особенности для обеспечения стыка 64?й и 62?й армий я немедленно принял такое решение: 112?ю стрелковую дивизию, находившуюся после ночного перехода на отдыхе в районе хутора Логовский, с десятью танками «KB» 137?й танковой бригады, срочно перебросить по железнодорожному мосту через Дон. Перед ними была поставлена задача: занять рубеж обороны от Старомаксимовского по реке Чир до ее устья и закрепиться на выгодных позициях. Надо было немедленно и надежно обеспечить стык между 62?й и 64?й армиями и не допустить удара противника во фланг и тыл 62?й армии.
Этот маневр удался. К вечеру 26 июля 112?ю стрелковую дивизию удалось переправить и вывести на рубеж железнодорожного полотна Рычковский Старомаксимовский, где была установлена связь с 229?й стрелковой дивизией. Нам также удалось подтянуть часть сил 66?й морской стрелковой бригады с артдивизионом северо-западнее Нижне-Чирской во второй эшелон за 229?й стрелковой дивизией, но зато легкие танки 137?й танковой бригады из-за отсутствия горючего до Нижне-Чирской не дошли. Им пришлось подвозить горючее с восточного берега Дона. Вместо танков на обеспечение стыка 214?й и 229?й дивизий пришлось поставить батальоны морских пехотинцев 66?й бригады с их артиллерийским дивизионом, которые вскоре были атакованы с воздуха, а затем и немецкими танками. Моряки залегли и начали отбивать вражеские атаки.
В это время наиболее опасным было направление на Нижне-Чирскую. Выходом туда танков противника они одновременно захватывали переправы через Дон и Чир. Противотанковых средств в армии не было, легкие танки 137?й танковой бригады стояли без горючего.
Одна надежда была на артиллерийский дивизион 66?й морской стрелковой бригады, который имел конную тягу. Лошади выбивались из сил, но дивизион все же мог двигаться.
Около 14 часов дня 26 июля командиру дивизиона капитану Новикову была поставлена задача: развернуться западнее и северо-западнее Нижне-Чирской и не пропустить танки противника к переправам через реки Дон и Чир.
Этот дивизион быстро развернул в боевой порядок все три батареи на фронте около двух километров. Командиры батарей: первая и третья – под командованием двух родных братьев, лейтенантов Датриева Д. У. и Датриева Б. У., вторая – под командованием лейтенанта Рожкова, развернув батареи на открытых огневых позициях, не успели окопаться до появления танков противника. Артиллеристы-моряки не дрогнули, приняли бой. Около 25 танков, не доходя 1,5–2 километров до огневых позиций наших батарей, развернулись, и открыли беспорядочный огонь по нашим батареям.
Исполняющий обязанности командира дивизиона лейтенант Датриев Д. У. подал команду всем офицерам батарей дивизиона: «По местам!» Офицеры стали к орудиям, чтобы бить противника прямой наводкой. Танки усилили огонь. Но артиллеристы молчали. Они хладнокровно и спокойно подпустили танки на 400–600 метров и обрушили шквал огня. Два танка закрутились на месте и задымили. Началась дуэль между танками и артиллеристами-моряками. Танки ползли вперед, ведя огонь с ходу, невзирая на потери. Один за другим они вспыхивали огненными факелами, над полем стлались чад и дым. Дуэль велась не на равных. Немецкие танкисты были защищены броней, они находились в движении; наши батареи стояли на открытых позициях. Но никто не дрогнул. Места убитых и раненых занимали их товарищи – разведчики и даже связисты. Разведчикам было приказано подготовить противотанковые гранаты и бутылки с горючей смесью.
Этот бой продолжался около часа. У наших артиллеристов нервы оказались крепче, чем у танкистов противника. Потеряв 12 подбитых и сожженных танков, противник откатился назад. До самого вечера танки и пехота противника к Нижне-Чирской не подошли. Упорство артиллеристов и морских пехотинцев противник принял за хорошо подготовленную оборону. Чтобы сломить сопротивление на этом участке обороны, на морскую пехоту и артиллеристов 66?й бригады противник бросил свою авиацию, которая волнами по 20–25 самолетов бомбила боевые порядки, тылы и переправы через реки Дон и Чир.
Я особенно отмечаю заслугу артиллеристов 66?й морской стрелковой бригады, которые отразили атаку сильной группы танков противника, нацеленной на станицу Нижне-Чирская и на переправы в этом районе. Захватив Нижне-Чирскую днем 26?го, противник смог бы в этот же день переправиться через реку Чир и, опередив выход на рубеж Старо-Максимовский, железнодорожной станции Чир, Рычковский 112?й стрелковой дивизии, выйти сразу во фланг и тыл 62?й армии с юга.
Казалось, что нам все же удастся остановить противника, не допуская к рекам Дон и Чир, и закрыть образовавшийся прорыв. Но в медсанбаты, в артпарки и в обозы частей, расположенных на правом берегу Дона и Чира, кто-то сообщил, что немецкие танки находятся в двух-трех километрах. Многие устремились к переправе.
Чтобы остановить людей и повозки, я послал на переправу находившихся около меня работников штаба и генерал-майора артиллерии Я. И. Броуда. Но все было напрасно: авиация противника уже заметила большое скопление людей и машин у переправы и начала их бомбить.
Во время этой бомбежки были убиты генерал Броуд, начальник оперативного отдела подполковник Т. М. Сидорин, начальник инженерной службы армии полковник Бурилов и другие командиры штаба армии.
К вечеру мост через Дон у Нижне-Чирской был разбит авиацией противника. 214?я стрелковая дивизия и две морские стрелковые бригады 64?й армии оставались на западном берегу Дона без переправы. Начальник штаба армии полковник Новиков Н. И. с членом Военного совета дивизионным комиссаром Абрамовым К. К., находясь на основном КП штаба Ильмень-Чирский, проявили излишнюю инициативу: без моего ведома (я был еще в Нижне-Чирской) они передали приказ по радио: «214?й стрелковой дивизии, двум бригадам морской пехоты и 137?й танковой бригады отходить назад за Дон». Об этом я узнал лишь по прибытии в штаб армии, ночью 26 июля. Я пришел в ужас от мысли, что может произойти ночью на реке: ведь в это время не работала ни одна переправа.
Надо было не отходить за Дон, а организовать оборону на западном берегу, упершись в него обоими флангами. Мы мобилизовали все средства связи для того, чтобы довести это решение до войск. Не помню, какие средства связи выручили нас, но войска этот приказ получили, и отход к Дону принял более или менее организованный характер и во время отхода за Дон потерь не было.
Переправа стоила нам больших усилий. С фронта наседали части 71?й пехотной дивизии противника. Не было почти никаких переправочных средств. Переправу прикрывал один из полков 214?й дивизии, которой командовал генерал Н. И. Бирюков. И он, и комиссар дивизии А. Ф. Соболь проявили большую организованность и личное мужество, руководя отходом дивизии. 214?я стрелковая дивизия и другие соединения армии, переправившись через Дон, тут же, с ходу заняла оборону по его восточному берегу.
В результате принятых мер к вечеру 27 июля образовавшийся прорыв был ликвидирован на всем фронте 64?й армии. Противник хотя и прорвал первую полосу обороны 64?й армии, но дальше развить наступление не смог. Он был остановлен на реках Чир и Дон.
Опасность прорыва противника из района Нижне-Чирской с ходу на Сталинград была ликвидирована. Противник также не смог прорваться с юга к переправам у Калача.
Три боевых дня – срок небольшой, но для меня. недавно прибывшего на фронт, этот малый срок оказался во всех отношениях очень важным.
Правофланговым войскам 64?й армии пришлось отступить. Первые неудачи, однако, не обескуражили нас. Я верил, что настанет время и зазнавшимся гитлеровским генералам еще придется испить горькую чашу поражений, которые нанесет им Красная Армия.
Успех противника во многом объяснялся тем, что он начал наступление, когда войска нашей армии еще не были собраны в полки и дивизии. Если бы мы имели хотя бы двое-трое суток для организации обороны, собрали бы полки, батальоны и дивизионы, закопались в землю, наладили огневое взаимодействие и связь, подтянули боеприпасы и организовали нормальное снабжение – противнику не удалось бы так легко прорвать оборону на фронте 64?й армии.
Наблюдая за тем, как гитлеровцы проводили артиллерийскую подготовку по участку 229?й стрелковой дивизии, я заметил слабые стороны в их тактике. Артиллерийские и минометные налеты велись разрозненно и не в глубину, а только по переднему краю. Широкого маневра огнем в ходе боя не отмечалось.
В годы учебы в Академии имени Фрунзе я изучал многие операции немцев на Западном фронте в первую мировую войну. Мне были известны взгляды немецких генералов на роль артиллерии в войне будущего (например, идеи Бернгарди). Поэтому в первые дни боев на Дону я ожидал от артиллерии противника классического взаимодействия, четкой организации огневого вала, молниеносного маневра огнем и колесами. Но этого не было. Я встретился с далеко не новым методом медленного прогрызания последовательно одной траншеи за другой.
Будь у нас в это время более глубокое построение обороны (не пять, а все девять батальонов) да еще противотанковые резервы, можно было бы не только сдержать наступление, но и нанести большие потери противнику.
Немецкие танки не шли в атаку без пехоты и без поддержки авиации. На поле боя не заметно было «доблести» немецких танкистов, их смелости и быстроты действий, о которых писали зарубежные газеты.
Немецкая пехота была сильна своим автоматическим огнем, но быстрого движения на поле боя и решительной атаки я не видел. Наступая, немецкие пехотинцы не жалели патронов, но стреляли часто попусту.
27 июля, когда один полк 112?й дивизии перешел в контратаку на хутор Новомаксимовский, пехота противника вообще не приняла боя и отступила. И только на другой день, 28 июля, когда подошли танковые части, она вступила в бой за позиции, которые накануне оставила без боя.
Передний край немцев, в особенности ночью, был прекрасно виден, он обозначался трассирующими пулями и ракетами всех цветов. Казалось, они либо боятся темноты, либо скучают без стрельбы.
Маневр войск противника хорошо прослеживался по автомобильным колоннам, двигавшимся по степи с зажженными фарами.
Наиболее четко работала в бою авиация противника. Связь и взаимодействие авиации с наземными войсками у противника были отработаны. Чувствовалось, что немецким летчикам знакома тактика своих и наших наземных войск.
Как только под нашим артиллерийским или ружейно-пулеметным огнем залегала пехота, буквально через десятки минут появлялись немецкая авиация, пикирующие бомбардировщики. Построив замкнутый круг, они атаковали наши боевые порядки и артиллерийские позиции.
Таковы были мои первые выводы о тактике противника. Наблюдать врага, изучать его сильные и слабые стороны, знать его повадки – значит драться с ним с открытыми глазами, ловить его промахи и не подставлять свои слабые места под опасный удар.
Начиная с 26 числа и до конца июля боевые действия наших частей шли в основном на правом фланге армии – в районе Большая Осиновка, Ерицкий, Верхне-Чирская. На этом участке противник стремился прорваться через боевые порядки 229?й и 112?й дивизий на северо-восток и выйти в тыл 62?й армии, к переправам через Дон в районе Логовский и Калач.
Все это время я находился на наблюдательном пункте на высоте севернее разъезда Рычковский и имел непосредственную связь с командирами 229?й и 112?й дивизий и через штаб армии с остальными войсками.
Бои шли с переменным успехом. Несколько дней противник бросал в атаки части 51?го армейского корпуса, усиленного танками. В отдельные дни одновременно наступало до ста танков, а мы имели на этом участке только десять. Однако наши части, особенно 112?я дивизия, отразив натиск, сами переходили в контратаки.
Так продолжалось четыре дня. Ранним утром 31 июля полки 229?й и 112?й дивизий при поддержке тех же десяти танков и авиации перешли в контратаку и отбросили противника за реку Чир. Вечером того же дня была перехвачена радиограмма, в которой давалась оценка нашим действиям. «Части 51?го армейского корпуса, переправившиеся через реку Чир у Суровикино были разбиты», – доносил в свой штаб (группы «Б») какой-то гитлеровский офицер подпись была обозначена буквой «икс».
64?я армия формировалась заново, как резервная. Очень многие ее бойцы и командиры впервые участвовали в бою. В донских степях они приняли боевое крещение. Они познали тяжесть и горечь отступления, но они не дрогнули духом, первые неудачи не подорвали у них веру в свои силы. Они отступали, но отступали с боями, сдерживая натиск врага, о силе которого они порой не имели представления. Нельзя требовать невозможного. Превосходство противника было велико, остановить его наступление теми силами, которыми тогда располагала 64?я армия, было невозможно. Но бойцы и командиры 64?й задержали наступление, сорвали намерение гитлеровского командования окружить и уничтожить наши силы на западном берегу Дона.
Я вспоминаю двух командиров 112?й стрелковой дивизии товарищей И. П. Сологуба и И. Е. Ермолкина и многих героических бойцов этой дивизии. Это они выстояли до конца июля 1942 года против 51?го армейского корпуса и 24?й танковой дивизии немецко-фашистских войск на реке Чир, не позволив превосходящим силам противника выйти во фланг и тыл главным силам 62?й армии с юга, а затем героически сражались между Доном и Волгой и в самом Сталинграде от начала и до конца оборонительных боев.
Оба командира дивизии погибли – И. П. Сологуб на реке Дон, И. Е. Ермолкин – при штурме города Орел.
Я вспоминаю замечательного заместителя командира дивизии Героя Советского Союза Михалицина П. Т., начальника артиллерии дивизии Годлевского Н. И., начальника политотдела дивизии В. Ф. Морозова, а также политруков Васильева, Оробей, Филимонова.
Бойцы славной 112?й стрелковой дивизии покрыли себя неувядаемой славой.
Второй дивизией, стоящей рядом со 112?й, с той же задачей и с тем же противником, была 229?я стрелковая под командованием полковника Ф. Ф. Сажина. На эту дивизию, еще неполностью сосредоточившуюся, обрушился удар 51?го армейского корпуса и 24?й танковой дивизии немецко-фашистских войск, которые к 16 часам 26 июля оттеснили ее на реку Чир. Но на этом рубеже части и подразделения этой дивизии вросли в землю, отбивая многочисленные атаки противника, рвавшегося с юга на северо-восток, к реке Дон и городу Калач, на соединение с основной группировкой противника, вышедшей к реке Дон в районе Голубинского.
Не по вине командира эта дивизия 8 августа попала в окружение с частями 33?й гвардейской, 399?й, 196?й, 181?й и 147?й стрелковых дивизий западнее реки Дон. Дивизия под командованием полковника Сажина выдержала и отразила на своем участке все атаки противника и частью сил пробилась на левый берег Дона.
Во время боев на Дону я пользовался всякой возможностью, чтобы опросить как можно больше пленных и через них прощупать настроение личного состава войск противника. Нужно сказать правду: пленные крепко держали язык за зубами, и, ссылаясь на присягу, упорно молчали. Но не все…
Как-то ко мне привели гитлеровского летчика-истребителя. Он был подбит и сделал вынужденную посадку севернее хутора Новомаксимовский. Пленный был на удивление разговорчив, не стеснялся давать показания, где находятся их аэродромы, характеризовать нашу и свою технику и даже пытался дать оценку хода войны.
Он прямо заявил, что немецкое верховное командование просчиталось в своих силах и не учло мощь Советского Союза, считая его как и прежде, в первую мировую войну, «колоссом на глиняных ногах». Он пояснил, что об этом открыто не говорят в солдатской среде, но летчики частенько между собой обмениваются такими мыслями.
Летчик особо подчеркнул, что наземные немецкие войска все чаще и чаще вызывают к себе на помощь авиацию, поскольку у наземных войск не хватает силы «быть везде сильными», особенно сейчас, когда ширина фронта наступления расширяется. Часто авиацию, в том числе и истребительную, привлекают не по назначению, т. е. не против советской авиации, а по наземным войскам. Пленный заявил, что немецкие летчики не боятся советских истребителей, особенно старых типов, так как техническое преимущество «мессершмиттов» очевидно: по скорости – километров на 75, по вооружению – раза в полтора. Он явно завысил превосходство истребителей «мессершмитт» над нашими. Поступившие в 1942 году на вооружение наши истребители типа Ла-5, Як-7, Як-9 по скорости и вооружению не уступали «мессершмиттам». Однако искусство и мужество наших летчиков он оценил очень высоко.
– Главный кулак в бою – авиация, – утверждал он, – в нее верят как сами летчики, так и сухопутные войска. Не будь у нас такой авиации, мы не имели бы подобных успехов ни на Западе, ни на Востоке.
Когда же я спросил пленного, что он думает о конце войны, он пожал плечами и заявил:
– В отношении России фюрер просчитался. Он, да и многие немцы, не ожидали такого упорства от русских, поэтому о конце войны трудно сказать.
5
В разгар боев на Дону ко мне на наблюдательный пункт позвонил генерал Колпакчи – командующий 62?й армией.
Колпакчи сообщил мне, что решением Военного совета фронта он снят с должности командарма. Вместо Колпакчи командующим 62?й армией назначался генерал-лейтенант А. И. Лопатин.
Днем позже в штаб армии прибыл генерал-майор М. С. Шумилов. 64?я армия передавалась под его командование.
В это же время была получена директива фронта за подписью начальника штаба генерал-майора Д. Н. Никишева. Директива предписывала одновременным ударом двух армий (62?й и 64?й) уничтожить обе группировки противника в районе Верхне-Бузиновки и на реке Чир. 64?я армия усиливалась 204?й стрелковой дивизией и 23?м танковым корпусом.
Распоряжение было получено в 14 часов 28 июля, а начало атаки назначалось на 2 часа ночи 29?го, то есть через 12 часов.
Нам надлежало с М. С. Шумиловым немедленно найти 204?ю дивизию и 23?й танковый корпус. Мы о их местонахождении ничего не знали. Запросили по телефону штаб фронта. Нам ответили:
– Ищите эти части между рекой Дон и рекой Лиска.
Всю ночь мы колесили по степи в поисках приданных 64?й армии частей. Проискали все утро и только к полудню 29 июля в районе Жирков нашли одну танковую бригаду 23?го корпуса. Командир бригады ничего не знал и к наступлению не готовился.
Разыскивая штаб 23?го корпуса в совхозе «Победа Октября», мы по пути заехали в хутор Володинский, где расположился командный пункт 62?й армии.
Полный, белокурый и внешне очень спокойный генерал А. И. Лопатин встретил нас на командном пункте хорошим обедом и объявил нам, что 62?я армия не может выполнить распоряжение начальника штаба фронта, так как части не готовы, боеприпасы не подвезены и Военный совет фронта это распоряжение не подтвердил.
А. И. Лопатин высказал свои предположения, почему Военный совет фронта не подтвердил директивы штаба фронта. Наши 1?я и 4?я танковые армии под командованием генерала К. С. Москаленко и В. Д. Крюченкина предприняли контрудары по наступающему противнику. Контрудар наших же 62?й и 64?й армий должен был наноситься в развитие ударов танковых армий.
Но ни 1?я, ни 4?я танковые армии не смогли остановить наступление противника и разбить его части.
Лопатин сообщил нам, что 1?я танковая армия, не согласовав по времени свой контрудар с 4?й танковой, сама попала в очень тяжелое положение. В воздухе безраздельно господствовала авиация противника. Сосредоточение и переправа через Дон войск 4?й танковой армии Крюченкина срывались. Одновременного контрудара не получилось.
Я прекратил поиски 204?й дивизии и 23?го танкового корпуса. Надо было возвращаться в штаб армии.
30 июля я выехал в штаб Сталинградского фронта по вызову В. Н. Гордова.
31 июля я полный день провел в Сталинграде, ожидая, когда меня примет командующий фронтом.
В те дни Сталинград был уже по существу прифронтовым городом, но заметной тревоги, скорее даже должной готовности перед надвигающейся угрозой я в нем не почувствовал. И это отчасти объяснимо, если говорить о жителях города. Трудно было сталинградцам поверить, что их город вот-вот станет местом ожесточенного сражения, трудно было поверить, что Красная Армия не остановит врага на Дону.
Командующий фронтом принял меня вечером 1 августа. В моем присутствии он принимал доклад командующего воздушной армией Т. Т. Хрюкина.
– Противник увяз в наших оборонительных позициях, – говорил Гордов. Теперь его можно уничтожать одним ударом.
Я попытался развеять это убеждение.
– Я не хуже вас знаю положение на фронте! – оборвал он меня. – Я вас вызвал, чтобы получить объяснение, почему правое крыло 64?й армии отошло за реку Чир.
– Отход был вынужденным! – ответил я. – Мы не успели полностью развернуть армию… 229?я дивизия имела в обороне только половину своих сил…
В. Н. Гордов перебил меня:
– Представьте письменный доклад! Письменный!
Мне ничего не оставалось, как попросить у него разрешения выехать в армию и там на основе карт и документов написать исчерпывающее объяснение.
* * *
Командующий фронтом и его штаб поторопились считать противника увязшим в наших оборонительных позициях.
С самого начала боев в большой излучине Дона противник прочно держал инициативу в своих руках. У него было превосходство в силах и средствах.
Но на отдельных участках противник действительно нес большие потери и застревал. И здесь нельзя не отметить 33?ю гвардейскую дивизию, которая оборонялась юго-западнее Манойлина. Так, например, 22 июля, когда противник, сломив сопротивление передовых отрядов 62?й армии на рубеже рек Цуцкан и Чир, попытался с ходу выйти на маневренный простор, полки 33?й гвардейской дивизии не оставили своих позиций и вынудили противника отступить.
На другой день враг повторил наступление на позиции гвардейцев. На этот раз он бросил против них две дивизии – 16?ю танковую и 113?ю пехотную. Гвардейцы не дрогнули. Огнем противотанковых пушек и ружей, а также бутылками с горючей смесью и гранатами они уничтожили в первую очередь танки, а затем огнем стрелкового оружия стали уничтожать оторвавшуюся от танков пехоту.
Участники этого боя рассказывают, что одна танковая атака сменялась другой. Отдельным машинам удавалось прорваться в глубь нашей обороны. Но там их уничтожали вторые эшелоны.
За день боя гвардейцы 33?й дивизии подбили и сожгли 50 вражеских танков и истребили несколько сотен фашистских солдат и офицеров.
В центре обороны этой дивизии, на участке главного удара гитлеровцев, занимала позицию 76-миллиметровая батарея под командованием лейтенанта Серого и командира взвода управления лейтенанта Неделина.
– На каждый взвод приходилось по 200 осколочно-фугасных снарядов, докладывал Неделин. – Перед нами стояла задача: не пропустить фашистов через рубеж занимаемой обороны. Она была ясна каждому артиллеристу. Рано утром 23 июля показалась крупная танковая колонна, на некотором расстоянии от нее колонна грузовых автомашин с боеприпасами и горючим.
Вначале наша батарея открыла огонь по грузовым автомашинам. Часть из них загорелась, остальные повернули назад и стали уходить в глубь степи. Тем временем около двадцати танков врага, развернувшись, пошли в атаку. Впереди нас было два стрелковых взвода. Им не удалось сдержать эти танки, и бой приближался к огневым позициям нашей батареи. После первого залпа наших орудий фашистские танки остановились, хотя ни один из них не загорелся. Осколочно-фугасные снаряды были хороши против грузовых автомашин, но они были малоэффективны против брони.
Тем не менее командир батареи повторил команду: «Огонь!» – и мы стали бить прямой наводкой. Началась дуэль четырех орудий с двадцатью танковыми пушками врага. Для нас было непонятно, почему фашисты сразу не раздавили нашу батарею. Враг, видя, что мы ведем огонь и не отступаем, наверное, подумал, что наших сил на этом участке обороны очень много…
Вскоре над полем боя появились двухмоторные самолеты и начали бомбить и обстреливать нашу батарею. Вокруг батареи рвались снаряды тяжелых орудий, которые вели огонь из глубины. Приказа отступать мы не имели, да и отступать мы не могли, некуда и нельзя было по открытой степи передвигаться под непрерывными ударами авиации и артиллерии.
Мы решили остаться на месте и драться до последнего снаряда.
Вокруг нас все гремело и взлетало на воздух. Густая степная трава горела. Огонь снимал последнюю защиту – маскировку с наших орудий. У фашистов, по-видимому, недостатка в боеприпасах не было. Мы же, зная свои запасы, экономили каждый снаряд.
Около четырех часов дня командиры орудий стали докладывать с огневых позиций, что снаряды кончаются. На батарее осталось шесть снарядов… три… и, наконец, последний. И вот все стихло с нашей стороны. Но даже после того как мы замолчали, враг еще раз обрушил на нас мощный шквал огня и только после этого пошел в атаку.
Танки противника подошли вплотную к окопам, продолжая вести огонь из пушек. Из глубины нашей обороны ударили «катюши», и танки противника повернули назад. Наш командир батареи Серый был убит. В живых оставалось всего несколько человек, меня ранило осколками гранаты, которая разорвалась всего в двух метрах… Очнулся я уже в медсанбате дивизии, где узнал, что наша батарея после налета «катюш» сумела отойти на новые позиции.
Это лишь один из многих эпизодов, свидетельствующих о том, что гвардейцы 33?й и других дивизий дрались до последнего снаряда, до последнего патрона.
Такая стойкость воинов 33?й гвардейской и частей 192?й и 184?й стрелковых дивизий действительно сковала целых три дивизии противника. Эти три гитлеровские дивизии буквально застряли и были втянуты в невыгодный для них бой, который продолжался на узком участке фронта несколько дней. Соседние дивизии продолжали стоять в обороне, отбивая мелкие атаки противника.
Южнее Суровикино противник, несмотря на превосходство в силах, дальше реки Чир до конца июля не прошел. Он не развил свой удар 51?м армейским корпусом не только потому, что наносился с нашей стороны контрудар 204?й, 321?й стрелковыми дивизиями и 23?м танковым корпусом совместно с 229?й и 214?й стрелковыми дивизиями, как написано в книге «Великая победа на Волге», но и потому, что на его пути к Дону стояли 229?я и 112?я стрелковые дивизии. Последняя под командованием полковника И. П. Сологуба стойко вынесла большую часть удара 51?го армейского корпуса и задержала его выход к переправам через Дон. Если бы эта дивизия не успела занять оборону на фронте по железной дороге Новомаксимовский – Рычковский, то противник мог 27–28 числа выйти к переправам у г. Калач и тем самым соединиться с основной группировкой, действующей с северо-запада на Калач и сомкнуть свои клещи еще в конце июля.
На правом крыле 62?й армии продолжались тяжелые для нас бои. 24–25 июля командование 62?й армией решило наносить контрудары по прорвавшемуся противнику своими силами и приданными резервами. 26 июля Ставка потребовала от командования фронтом не только восстановить положение в полосе 62?й армии, но и отбросить противника за реку Чир.
Для выполнения этой задачи решением командующего фронтом вводились в сражение главные силы фронта – 1?я и 4?я танковые армии. В составе их четырех танковых корпусов и отдельных танковых частей насчитывалось около 600 танков. Из них большая часть легких танков с 22-мм пушкой. Шестьсот танков к тем, которые находились в составе 62?й армии, конечно, это была сила, способная не только остановить или восстановить положение, которое было до 22 июля, но и разгромить основные силы противника, действовавшие на правом крыле (северном) 62?й армии, отбросив их за реку Чир.
Отбросить противника за реку Чир, как ставилась задача фронту, – это значило предварительно разбить противника. Без этого, конечно, противника не отбросить. К этому времени главные силы 6?й полевой армии находились на правом фланге 62?й армии, а именно: 113?й пехотной, 16?й танковой, 3?й и 60?й моторизованных, 100?й легкопехотной, 305?й и 376?й пехотных дивизий. Эти силы противника, выйдя к реке Дон в районе Голубинский, нацеливались на юг, на переправу у города Калач, навстречу 51?му армейскому корпусу с 24?й танковой дивизией, наступающему с юга через реку Чир.
По решению командующего фронтом 1?я танковая армия под командованием тов. Москаленко К. С. наносила контрудар 27 июля в составе: 13?го и 28?го танковых корпусов, 158?й танковой бригады и 111?й стрелковой дивизии (все 1?й танковой армии) плюс 196?я стрелковая дивизия и другие правофланговые дивизии 62?й армии должны были с ходу нанести удар из района Калач на Верхне-Бузиновский как ближайшая задача. Это был не фланговый, а встречный контрудар против главных сил противника, наступающего в направлении Калача.
К первым числам августа вполне определилось, что контрудары наших танковых армий к разгрому группировки врага в большой излучине Дона не привели. «Контрудар не привел к разгрому группировки врага, прорвавшейся к Дону, но, как показали Последующие события, сорвал замысел противника окружить и уничтожить 62?ю армию, сыгравшую в дальнейшем вместе с 64?й армией основную роль при обороне Сталинграда…».
