скачать книгу бесплатно
Авва. Очерки о святых и подвижниках благочестия
Владимир Аркадьевич Чугунов
Чугунов Владимир Аркадьевич родился в 1954 году в Нижнем Новгороде, служил в ГСВГ (ГДР), работал на Горьковском автозаводе, Горьковском заводе аппаратуры связи им. Попова, старателем в Иркутской, Амурской, Кемеровской областях, Алтайском крае. Пас коров, работал водителем в сельском хозяйстве, пожарником. Играл в вокально-инструментальном ансамбле, гастролировал. Всё это нашло отражение в творчестве писателя. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Член Союза писателей России. Автор книг прозы: «Русские мальчики», «Мечтатель», «Молодые», «Невеста», «Причастие», «Плач Адама», «Наши любимые», «Запущенный сад», «Буря», «Провинциальный апокалипсис» и других. Произведения Владимира Чугунова переведены на иностранные языки. Автор постоянно принимает участие в Международных книжных ярмарках Европы и России. Лауреат Горьковской литературной премии, Всероссийской литературной премии им. Александра Невского (Санкт-Петербург), обладатель Грамоты Патриаршей литературной премии, финалист «Бунинской литературной премии». Неоднократный лонглистер литературной премии «Ясная Поляна», «Золотой Дельвиг» и других. Аввами на Востоке называли духовных отцов (авва – отец, в переводе с греческого). Эта книга включает в себя три очерка о «русских аввах» – Святителе Игнатии (Брянчанинове), праведном Иоанне Кронштадтском, профессоре догматического богословия Парижского Православного Богословского института протоиерее Сергии Булгакове, – оказавших огромнейшее влияние своим учением, своею праведностью, своею любовью на многих и многих своих современников. Образ жизни и учение этих святых и подвижников благочестия не утратили своего значения и по сей день, и, без всякого сомнения, будут руководствовать к спасению последующие поколения. Эта книга вынашивалась автором на протяжении тридцати лет. Это и радость, и боль его сердца, и в то же время, завет и пастырское слово любви ко всем своим детям по плоти и по духу.
Протоиереи Владимир Аркадьевич Чугунов
АВВА. Очерки о святых и подвижниках благочестия
© Чугунов В.А. – текст
© МОФ «Родное пепелище» – макет
Святитель Игнатий
Святитель Игнатий (Брянчанинов) Кавказский
(5 февраля 1807 года – 30 апреля 1867 года)
память 30 апреля / 13 мая
1
«Сердце вырвал у меня отец Леонид; теперь решено: прошусь в отставку от службы и последую старцу, ему предамся всею душою и буду искать единственно спасения души в уединении», – сказал будущий святитель Игнатий (тогда Дмитрий Александрович Брянчанинов) своему «собинному другу» Михаилу Чихачёву, имея в виду будущего оптинского старца Леонида, тогда монаха Валаамского подворья в Санкт-Петербурге. Было в ту пору друзьям всего по девятнадцать лет.
Незадолго до своей праведной кончины, уже находясь на покое в Бабаевском монастыре, в одном из своих частных писем, как бы с горестным вздохом о пройденном пути святитель напишет:
«В новоначалии моём не мог я найти монаха, который был бы живым изображением аскетического учения отцов Православной Церкви. Желание последовать этому направлению, по причине сознания правильности его, поставило меня в положение, оппозиционное по отношению ко всем, и ввело меня в борьбу, из которой перстом Божиим, единственно перстом Божиим, я выведен в Бабаевское уединение, если только выведен. И на отшедшего, как видите, подымают голос, и подымают его по той же причине – по причине уклонения от учения святой Церкви и принятия понятий, противных, даже враждебных этому учению… О моём уклонении от общественного служения не жалейте и не думайте, что я мог бы в нём принести какую-либо пользу. По духу моему, я решительно чужд духа времени, и был бы в тягость другим. И теперь терпят меня милостиво единственно потому, что нахожусь вдали и глуши».
«И на отшедшего подымают голос», «терпят… единственно потому, что нахожусь вдали и глуши» – это о ком же речь?
Составленное близкими учениками святителя Игнатия житие (не то, что помещено в собрании сочинений в VII томах («Ковчег» Москва, 2005), а то, что было обнаружено в фондах Российской национальной библиотеки г. С.-Петербурга и впервые изданное отдельной книгой («Ищите всюду Духа, а не буквы») в 2010 году «Приходом храма Святаго Духа сошествия» в Москве по благословению епископа Южно-Сахалинского и Курильского Даниила) даёт на это недвусмысленный ответ. Но поговорим об этом позже, а пока дадим основные вехи биографии великого святителя земли русской.
Святитель Игнатий родился 5 февраля 1807 года в селе Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии и принадлежал к старинной дворянской фамилии Брянчаниновых. С ранних лет он почувствовал склонность к уединению, но в 1822 году отец отдал его в Военное инженерное училище (ныне Военный инженерно-технический университет в Санкт-Петербурге), которое он закончил в 1826 году. Перед юношей открывалась блестящая карьера, но, ещё во время учёбы со своим другом Михаилом Чихачёвым постоянно посещая службы Валаамского подворья и Александро-Невской Лавры, общаясь с монахами, и особенно после встречи со старцем Леонидом, он решил подать прошение об отставке и поступить в монастырь. Прошение не было удовлетворено, и Дмитрий Александрович был направлен на службу в Динабургскую крепость. Но вскоре заболел и 6 ноября 1827 года получил желаемую отставку.
Но почему всё-таки именно – монастырь, и непременно – под старческое руководство?
Ответ на это мы находим в составленном святителем «Отечнике». Приведём несколько характерных, применительно к горению очередных «русских мальчиков», историй из него.
АВВА ДАНИИЛ
Ещё в юности авва Даниил отрёкся от мира и пришёл в Скит.
Пустыня Скит находилась верстах в тридцати к югу от Александрии. Это было обширное безлюдное пространство на севере Африки, куда нельзя было проникнуть без опасности заблудиться, так как туда вовсе не было дороги, и в пути руководствовались течением звёзд, что было доступно немногим людям. Ничто не утешало в пути; редко встречалась вода с дурным запахом, отрадой после раскалённых пространств казались болота, в которых во множестве водились мошкара и комары. В эту ужасную пустыню любовь к уединению привела многих подвижников. Среди них был и Даниил.
О себе он говорил так: «Я жил в общежитии и в отшельничестве, испытав ту и другую жизнь, нахожу, что в общежитиях преуспевают скорее и больше, если проводят жительство правильное». В общежитии он прожил сорок лет, а потом подвизался в отшельничестве.
«Чем тучнее тело, тем немощнее душа, – говорил авва Даниил, – а чем суше тело, тем сильнее душа; она делается утончённее. А чем утончённее душа, тем она пламеннее».
Однажды на Скит напали варвары и пленили авву Даниила. Он пробыл в плену два года, потом один христолюбец выкупил его.
Во второй набег варвары опять пленили авву, но через шесть месяцев он бежал из плена. А в третье пленение они немилостиво мучили и истязали его. Однажды, улучив удобное время, он взял камень и убил варвара, господина своего. Бежав, авва Даниил стал тужить об убийстве, которое совершил. В этих чувствах он пошёл в Александрию, исповедал архиепископу Тимофею случившееся с ним. Архиепископ сказал:
– Лучше бы тебе положиться на Бога: избавивший тебя дважды, неужели не мог избавить и в третий раз? Впрочем, ты не совершил убийства, потому что убил не человека, а зверя.
Не удовлетворившись этим ответом, авва Даниил сел на корабль, приплыл в Рим и исповедал свой грех папе. Папа дал такой же ответ, как и архиепископ александрийский.
Даниил возвратился в Александрию и сказал сам себе: «Даниил совершил убийство, и сам да будет убит». Он пошёл в претор и предал себя гражданской власти, сказав: «Я поссорился, будучи увлечён гневом, ударил и убил моего противника камнем. Прошу предать меня суду: пусть умру за убийство, чтобы наказание во времени избавило меня от наказаний в вечности».
Авва был посажен в тюрьму, а по истечении тридцати дней правитель призвал его и стал расспрашивать. Даниил рассказал обо всём с точностью и подробно. Удивившись рассуждению аввы, правитель отпустил его:
– Иди авва и моли Бога обо мне: жалею, что ты убил одного, а не шесть.
Тогда старец сказал сам себе: «Уповаю на человеколюбие Бога моего, что простится мне совершённое мною убийство. Отселе даю обещание Христу моему служить во все дни жизни моей прокажённому. Если умрёт этот прокажённый, которого я взял, то пойду в Египет и возьму другого».
Никто из скитских не знал, что старец имеет в келии прокажённого. Но однажды старец позвал к себе ученика разделить трапезу, и по усмотрению Божию случилось так, что он забыл закрыть дверь во внутреннее отделение келии. Ученик вошёл и увидел, что у прокажённого сгнило всё тело, не было рук, рот тоже сгнил, и старец влагал пищу ему в уста, и чего прокажённый не мог съесть, старец ел сам. Ученик, увидя чудный подвиг старца, удивился и прославил Бога, даровавшего такое терпение старцу.
Когда варвары вновь напали на Скит – братия бежала из него. Но старец сказал: «Если Бог не печётся о мне, то зачем мне и жить?» И прошёл среди варваров, а они не видели его.
Пришёл однажды авва Даниил в селение для продажи рукоделия, и один молодой человек, житель того селения, упросил его войти в дом свой и сотворить молитву о жене его, которая была бесплодна. Старец оказал ему послушание: вошёл и помолился. По благоволению Божию жена его сделалась беременною. Люди, чуждые страха Божия, начали злословить, что муж неспособен, а жена зачала от аввы Даниила. Когда эти толки дошли до старца, он послал сказать молодому человеку: «Когда жена твоя родит, извести меня». В положенный срок жена благополучно родила, и муж известил старца:
– Бог, по молитвам твоим, даровал нам дитя.
Авва ответил:
– Когда будут крестить дитя, сделай в этот день обед и угощение, призови меня, сродников и друзей твоих.
Молодой муж сделал так. Во время обеда, когда все сидели за столом, старец взял дитя в руки и перед всеми спросил:
– Кто твой отец.
Дитя протянуло руку, показало пальцем на молодого человека и сказало:
– Вот мой отец.
Ребёнку было двенадцать дней. Все, видевшие это, прославили Бога, а старец встал из-за стола и удалился в Скит. Как-то, проходя через одно селение, увидел авва Даниил, как несколько мирян задержали монаха, обвиняя его в совершении убийства. Старец остановился и, узнав, что брат оклеветан, сказал задержавшим его: «Где убитый?» Ему показали. Приблизившись к убитому, он сказал: «Помолимся». Когда старец воздел руки к Богу, убитый встал. Старец спросил его перед всеми:
– Скажи мне, кто убил тебя!
Оживший отвечал:
– Вошедши в церковь, я дал много золота бывшему тут пресвитеру, а он убил меня и, вынесши, положил в монастыре этого монаха. Но умоляю вас, возьмите у него золото и отдайте детям моим.
Тогда авва Даниил сказал:
– Теперь усни до того времени, как Бог воскресит тебя.
Оживший лёг и снова сделался мёртвым.
Рассказывал авва Палладий: «Однажды авва Даниил пошёл в Александрию, взяв и меня с собою. Когда мы входили в город, нам встретился юный монах, выходивший из бани. Увидев его, старец тяжело вздохнул и сказал мне:
– Очень жаль этого брата! Похулено будет имя Божие из-за него. Но пойдём за ним и увидим, где пребывает он.
Мы поравнялись. Старец отвёл монаха в сторону и сказал ему:
– Сын мой! Ты молод и здоров телом, тебе не должно мыться в бане. Поверь мне, ты многих соблазняешь, не только мирских, но и монахов.
Брат отвечал старцу:
– Аще бых еще человеком угождал, Хистов раб не бых убо был. Писание говорит: не осуждайте, да не осуждены будете.
Тогда старец поклонился ему и сказал:
– Прости меня, сын мой: я согрешил как человек.
Оставив его, мы пошли. Я сказал старцу:
– Авва! Может, не болен брат, и в поступке его нет греха?
Старец вздохнул и, прослезившись, сказал:
– Брат, да удостоверит тебя в истине само дело: я видел, что более пятидесяти бесов последуют ему и посыпают его смрадом. Один мурин сидел у него на плечах и целовал его, а другой, малого роста, шёл перед ним, разжигая его и научая разврату. Многие бесы окружали его и радовались о нём, а святого Ангела я не видел ни близ его, ни вдали. Почему и заключаю, что этот брат исполнен некоторой бесовской деятельности. Свидетельствует о жительстве его изысканная одежда и то, что он, будучи молод, так бесстыдно пребывает среди города, в который с осторожностью входят постники и отшельники и стараются скорее уйти из него. Если б он не был сластолюбив и не любил мирское, то не ходил бы в баню и не смотрел бы бесстыдно на обнажение других. Святые отцы наши Антоний Великий, Пахомий, Аммоний, Серапион и прочие заповедали, чтобы никто из иноков не обнажал тела своего иначе, как по причине великой болезни или нужды. Видим в житиях их, что при надобности перейти реку, когда не случалось лодки, они никем не видимые, стыдились обнажиться сопутствующего им святого Ангела и сияющего на них солнца. Когда приходилось кому-либо из отцов переправляться через реку с учеником – они отходили друг от друга на достаточное расстояние, чтобы не видеть наготы друг друга.
Сказав это, старец замолчал.
Мы возвратились в Скит.
По прошествии немногих дней пришли в Скит некоторые братья из Александрии и поведали, что монах, прибывший из Константинополя и живший при храме святого Исидора, пойман на любодеянии с женою епарха. Изувеченный прислугою, он был болен три дня и скончался. Услышав это, я заплакал и пошёл к авве Даниилу. У него сидел тогда авва Исаак, игумен скитский. Я поведал им о случившемся с монахом, которого старец видел выходящим из бани и который отверг наставление старца. Старец, прослезившись, сказал: «Наказание гордым – падение их».
Пошёл однажды авва Даниил с учеником своим из Скита в Фиваиду, то есть в Верхний Египет, в обитель к авве Аполлосу. Отцы обители, услышав о пришествии к ним великого старца, вышли встречать его за семь поприщ от монастыря. Их было более пяти тысяч. Они пали ниц и лежали на песчаной равнине, ожидая подобно лику Ангелов, старца, чтобы принять его как Христа. Одни постилали под ноги его одежды свои, другие – куколи, и видны были из очей их потоки слёз. Пришёл авва Аполлос и поклонился старцу семь раз прежде нежели старец приблизился к нему. Они приветствовали друг друга с любовью. Братья просили старца сказать им слово спасения. Но старец не скоро начинал говорить с кем-либо. Церковь не вмещала всех, и они сели вне монастыря на песке. Отец Даниил повелел ученику своему написать:
«Если хотите спастись – соблюдайте нестяжание и молчание: на этих двух деланиях основывается всё монашеское жительство». Ученик написал, братья прочитали, пришли в умиление и заплакали.
Выйдя оттуда, авва Даниил направился в Иеромополь и там сказал ученику своему: «Иди в монастырь женский и постучавшись во врата, скажи игуменье, что пришёл я». Это был монастырь аввы Иеремии, в нём жило триста постниц. Ученик постучался, привратница тихим голосом спросила изнутри:
– Спасайся! Благословен приход твой, чего ты желаешь?
Он ответил:
– Имею нечто сказать игуменье.
Привратница сказала:
– Великая не беседует ни с кем, но скажи, чего желаешь, и я передам ей.
– Передай ей, что некий монах имеет нужду переговорить с нею.
Она передала, пришла игуменья и сказала тихим голосом:
– Спасайся брат, чего ты желаешь?
– Окажи любовь, дозволь мне эту ночь провести здесь с другим братом, чтобы нас не съели звери.
Игуменья отвечала:
– Брат! Никогда мужчина не входил сюда. Легче будет для вас, если съедят вас звери внешние, нежели внутренние.
Брат отвечал:
– Здесь авва скитский Даниил.
Услышав это, она отворила обе половины ворот и вышла навстречу старцу со всеми постницами. Одеждами своими устлали они весь путь от ворот до места, где был старец, кланялись перед ним, целовали ноги его. С великой радостью и веселием ввели его в монастырь. Игуменья велела принести лохань, влила в неё воду, согретую с благовонными травами и, поставив постниц с двух сторон, сама своими руками умыла ноги старцу и ученику его. Потом она подводила сестёр по одной к умывальнице и окропляла их этим святым омовением. Оставшееся после всех возлила на главу свою и часть выпила. Монахини же представляли собою чудное зрелище: они были безгласны как камни и беседовали одна с другою знаками, походка и вид их были ангельскими.
Старец спросил игуменью:
– Нас ли стыдятся сёстры или они всегда таковы?
Игуменья ответила:
– Рабыни твои, владыка, всегда таковы; но молись о них.
– Скажи ученику моему, чтоб он научился у них молчанию, потому что он, живя со мною, ведёт себя крикливо.
Одна из сестёр, одетая в рубище, лежала посреди монастыря и спала.
Старец спросил:
– Кто это лежит?
– Одна из сестёр, предавшаяся страсти пьянства. Что делать с нею, не знаю: выгнать её из монастыря – боюсь греха; оставить так – она смущает сестёр.
Авва Даниил повелел ученику своему:
– Возьми умывальницу и возлей на неё воды.
Когда ученик сделал так, она встала, как встают упившиеся вином.
– Владыка! Такова она всегда, какою ты видишь её теперь, – сказала игуменья и ввела авву Даниила в трапезную.
– Владыка, благослови рабынь твоих вкусить вместе с тобою.
Он благословил. Игуменья и вторая по ней сели вместе с ним. Старцу предложили мочёное сочиво, неварёную зелень, финики и воду. Пред учеником его поставили немного хлеба, варёной зелени и вина, растворённого водою. Инокиням же предложили различную варёную пищу и рыбу, и вина в достаточном количестве. При этом никто не произнёс ни одного слова.
Когда встали из-за трапезы, старец спросил игуменью:
– Что вы сделали? Лучшую пищу следовало дать нам, а вы съели её сами!
Игуменья отвечала старцу:
– Владыка! Ты монах, поэтому я и предложила тебе пищу монашескую, и ученику твоему – монашескую. Мы же – новоначальные, и потому употребили пищу новоначальных.
