скачать книгу бесплатно
Медиум покачивалась туда-сюда.
– Кто знает, кто знает.
– Денег у меня немного, – через силу сказала я.
– Денег? Ай, не очень-то здесь ценны твои деньги. – Ее свирепая улыбка обнажила единственный клык. – Хоть и отказываться от них не буду.
– Но вы только что его прогнали!
– О да, о да. Только это ненадолго. Могу дать тебе вещицы, которые отпугнут его. Но не навсегда. Хочешь избавиться от него полностью – придется потрудиться.
– Как?
– Видишь ли, прямо сейчас я не могу тебе ответить.
Я возмутилась, что было, как я понимаю теперь, довольно-таки глупо – ведь я проделала весь этот путь без всякой веры и, ощутив незначительную помощь от женщины, возложила на нее все надежды.
– Возьми этот порошок. – Она вытащила другой мешочек и насыпала зернистой черной пудры в бумажный конус. – Смешай с тремя частями воды и пей каждый вечер перед сном. Если не сработает, разведи двумя частями воды. Но он очень сильный, так что будь осторожна. И носи этот амулет. – Вещь оказалась грязной, сшитой из холста и набитой жгучими травами. Под конец медиум достала пачку желтых листовок с алыми символами. – Прикрепи их на двери и окна. С тебя пять центов.
И это все? С тем юношей она говорила значительно дольше.
– Конечно, есть и другие способы! – взорвалась я. – Может, мне нужно сходить в храм, подать милостыню, помолиться богу? Или отрезать волосы и принести клятву?
Медиум измерила меня почти сожалеющим взглядом.
– Разумеется, если ты этого желаешь. Вреда не будет. Но с отрезанием таких прелестных волос и принесением клятв… знаешь, лучше подождать. Не делай ничего в спешке.
Я молча протянула десять медных полуцентовиков, гадая, получила бы лучший совет, предложив деньги-зверушки. Когда я передавала плату, она вдруг схватила меня за руку.
– Послушай, – яростно зашептала она. – Скажу тебе еще одну вещь, хотя из-за этого могу попасть в беду. Сожги для себя адские деньги!
Захваченная врасплох ее хваткой, я произнесла:
– Деньги для мертвецов?
– Если сама не можешь это сделать, попроси кого-нибудь. – Повернувшись, она сказала громче: – Ты желаешь обещаний удачи, уверений, что все будет хорошо? Не могу дать их. За таким беги к няне. Вот почему за помощью приходят ко мне. – Она вновь хихикнула. – Это совсем даже не приятный дар, юная леди. О нет. Это мастера фэн-шуй, да охотники на призраков, да прорицатели по лицам горазды говорить людям, будто можно делать что хочется, потому что они так талантливы и благословенны небесами.
– А разве нет?
Медиум придвинулась ко мне ближе. Ее дыхание было едким от аромата спиртовых дрожжей.
– Скажи-ка, ты считаешь благословением умение видеть мертвецов?
Когда мы уходили, она еще хохотала.
Мы возвращались домой в подавленном настроении. Я видела, что Ама стремится узнать о нашептанных медиумом словах, но она была слишком гордой женщиной, чтобы обсуждать наши личные дела за спиной рикши. Вместо беседы я обдумывала наставления той странной нищенки. «Сожги для себя деньги», – велела она. Это означает похоронные подношения? Неужели я приговорена к смерти? Подняв руки, я прижала их к глазам. Сквозь ослепительные солнечные лучи я могла видеть ток бегущей в них крови. Умереть… невозможно, невероятно.
Уголком глаза я поймала устремленный на меня встревоженный взгляд няни и решила, что не стану передавать ей последние, столь пугающие указания медиума. Я осмотрелась по сторонам, в то время как тяжкое уныние постепенно завладевало мной. Мы ехали вниз по склону Букит-Чина, мимо громадного кладбища с рядами китайских могил. На некоторых еще виднелись следы увядших цветов и сожженных благовонных палочек, но большей частью они стояли заброшенными.
Многие люди боялись призраков и не пошли бы мимо гробницы, кроме как в праздник Цинмин. На самом деле, некоторые могилы настолько заросли растениями, что едва можно было распознать резные иероглифы на именных табличках. Самые старые плиты обрушились внутрь горы, так что склон тут и там покрывали зияющие дыры, словно отверстия в деснах какого-то гиганта. Как же это место отличалось от тихих малайских кладбищ с плоскими исламскими надгробиями, затененными деревцами франжипани, – малайцы называют его «могильным цветком». Ама никогда не позволяла мне в детстве срывать ароматные кремовые бутоны. Выходило, что при слиянии культур мы заимствовали друг у друга суеверия, не приобретя при том полезных вещей.
Глава 9
Лекарство на вкус было как пепел. Как горькие травы и сожженные мечты. Этим вечером я смотрела, как няня его готовит, вливая кипяток из маленького чайника, который она использовала для травяных настоев. Ама считала, что все лекарства нужно принимать горячими. Мы тщательно прикрепили желтые листки с заклинаниями на внутренние стороны каждого окна и парадной двери. По завершении все выглядело так, словно масса небольших флажков развевалась в каждом проеме. Я с тревогой подметила, как они подрагивали, даже когда не было сквозняка. Однако я колебалась из-за указания медиума о сжигании похоронных денег, не желая упоминать его в разговоре с няней. Вместо этого я отдала ей маленький непромокаемый пакет.
– Поможешь мне их продать?
Она вытряхнула оттуда золотые шпильки. Они были старомодными, богато украшенными, и я уже позабыла, кто мне их завещал.
– Почему ты это делаешь?
– Потому что нам нужно больше денег, а тебе нельзя и дальше залезать в свою копилку.
Ама запротестовала, но в итоге пообещала расспросить своих подруг из сестринства – вдруг какая-нибудь леди захочет купить украшения. Именно так и делались дела. Тайные расспросы, обмен золотых украшений или нефритовых подвесок на «живые» деньги. Неудивительно, что каждая конкубина и любовница просила, чтобы ее услуги возмещались холодным металлом и блестящими камнями. Разумеется, будь я куртизанкой, то просила бы не меньше. И все же мысль о том, что мы докатились до продажи драгоценностей, царапала сознание маленьким когтем.
После выпитого залпом лекарства я сразу легла в кровать. Размешивая темную зернистую пудру в чашке, я усомнилась в том, что это не яд. Однако в итоге проглотила все и, к собственному удивлению, проснулась почти десятью часами позже, когда солнечный свет ослепительно сверкал. Ама взволнованно суетилась около меня, и едва я села, выдавила слабую улыбку.
– Который час?
– Почти час Змеи[26 - Час Змеи – по китайскому зодиакальному исчислению, период с 15:00 по 16:59.], – ответила она. – Хорошо спала?
Сон был глубоким, почти летаргическим, но милосердно лишенным любых видений. Я задумалась, являлся ли секретный ингредиент медиума лишь сонным порошком. Глядя на нетерпеливо ожидающую ответа няню, я все-таки не смогла удержаться от улыбки.
Я спустилась в кабинет отца, чувствуя острую нужду в разговоре с ним – о наших финансах, брачных планах и прочих вещах, которые мы в последнее время не имели возможности обсудить. Я была готова даже снова переписывать под его чутким руководством стихи. Но дверь в кабинет оказалась заперта, а когда я ее с усилием открыла, то не нашла папу в комнате. Все, что осталось, – затхлый запах книг и тяжелый, сладковатый душок опиума.
– Куда ушел отец? – спросила я у А Чун.
– Он вышел рано утром.
– А сказал, куда?
– Нет, мисс.
Ничуть не удовлетворившись ответом, я заперла дверь и прислонилась к ней. Что же происходило в мужском мирке? Поговорил ли Тиан Бай с дядей снова? Что нам делать с долгами? Как бы я хотела выйти и самостоятельно навести справки. Если бы у меня был брат или кузен, на которого можно положиться! Несмотря на отсутствие «лотосовых ножек»[27 - «Лотосовые ножки» – название деформированных в результате традиции бинтования ног девочкам ступней.], я была заточена в домашних покоях, словно веревка привязывала мою лодыжку к входной двери. Даже Ама с ее сестрами, работавшими во многих домах, обладала большими возможностями, чем я. И никаких известий от Ян Хон. Может, она тоже забыла обо мне. Я думала, чем занимается Тиан Бай и помнит ли еще о моем существовании. Опечалившись, я взяла корзинку для шитья и попыталась закончить пару лент – обшивку рукавов для нового платья. Работа заняла мои руки, в то время как мысли без устали кипели.
Отца я не видела и на следующий день – тревожный факт. Он был домоседом, отчасти благодаря шрамам от оспы. Я-то привыкла к его внешности, и несколько старых друзей, до сих пор посещавших наш дом, тоже не обращали на это внимания, однако незнакомцы частенько останавливались и глазели. Когда я была младше, то иногда гадала, не женится ли отец во второй раз. Впрочем, он любил мою маму, и скорее всего, ни одна кандидатка в супруги, избранная среди добропорядочных обедневших старых дев, не могла с нею сравниться. Как папа однажды признался в минуту откровенности, она выглядела как райская гурия. Наш дом был мавзолеем моей мертвой матери. Отец по сей день поклонялся ей в кабинете, а Ама то и дело вспоминала о ее девичестве, даже помогая мне справляться с собственным. Я вздохнула, думая, вспоминал бы Тиан Бай обо мне так преданно, если бы мы поженились. Несмотря на отсутствие кошмаров, я ощущала усталость. Вокруг стояла зловещая тяжесть, словно воздух сгустился перед ураганом.
Два дня спустя парадная дверь с грохотом распахнулась. Ранним утром звук пронесся по дому, как удар грома. Я сломя голову понеслась вниз по лестнице. А Чун стояла в холле с белым лицом и руками, прижатыми ко рту. Гигантское пятно темнело на двери, алая жидкость стекала, образуя лужицу. Выглядело все так, будто кого-то зверски убили на нашем парадном крыльце. Я выглянула на улицу, но там никого не оказалось. Ужас заполнил меня целиком, как если бы я проглотила жирную, тяжелую жабу, – ибо происшествие точно было очень и очень несчастливым.
– Что произошло? – спросила я у А Чун. – Ты кого-нибудь видела?
– Н…нет. Никого.
– Но зачем ты открыла дверь?
Горничная разразилась рыданиями.
– Она сама открылась.
– Ты наверняка видела, как кто-то убегал прочь? – Хотя, если подумать, не слишком-то много времени было у нарушителя, чтобы исчезнуть.
– Никого, – повторила она. – Дверь была на замке.
– Может, ты забыла ее запереть прошлой ночью. – Ама появилась за ее спиной с возбужденным видом.
А Чун упрямо трясла головой.
– Щеколды до сих пор на местах.
Она вновь зарыдала и начала лепетать о желании немедленно уволиться.
– Что ты имеешь в виду, глупая девчонка? – спросила няня.
– Это были призраки. Призраки сотворили такое.
Остаток дня прошел в унынии. А Чун всхлипывала и повторяла, что хочет домой. Она приговаривала, что когда-то в ее деревне тоже случались подобные беды и всегда все заканчивалось катастрофой для жителей дома. Я снова осмотрела порог после того, как Старый Вонг его вымыл. Повар был тощим стариком с жидкими седыми волосами, но я никогда не испытывала большей благодарности за его молчаливое присутствие.
– Как ты думаешь, что это было? – спросила я.
– Кровь, – кратко ответил он.
– Но чья?
– Наверное, свиньи. Когда режешь свинью, крови море.
– Ты не думаешь, что она человеческая?
Он насупился.
– Маленькая мисс, я вас знаю с тех пор, как вы под стол пешком ходили. Сколько раз я вам готовил кровяную колбасу на пару? Пахнет свиньей – стало быть, свинья.
Я посмотрела себе под ноги.
– А Чун говорит, это проделки призраков. Ты ей веришь?
Он фыркнул.
– А Чун еще говорит, что они едят остатки рисовых шариков в кладовке.
С коротким кивком Старый Вонг уковылял прочь.
– Может, какие-то разбойники ошиблись домом? – безнадежно спросила Ама.
От ее слов новые страхи вползли в мое сердце. Кредиторы. Что делал мой отец? Чудо, но он оказался дома. На самом деле он провел тут утро и проспал инцидент. Когда он отпер дверь кабинета, внутри все провоняло опиумом.
– Папа! – Я разрывалась между облегчением и страхом от его появления. Глаза отца выглядели безумными, на лице осталась щетина, а мятая одежда мешком висела на костлявом теле. Когда я рассказала ему о происшествии, он почти не заметил этого.
– Все убрали? – уточнил он.
– Старый Вонг смыл пятно.
– Хорошо, хорошо…
– Папа. Ты занял у кого-нибудь денег?
Он потер красные глаза.
– Единственный, кто владеет моими долгами, – господин Лим Тек Кьон. – Речь отца была замедленной. – А я не думаю, что он прибегнет к такой тактике. С чего бы? Ведь он хочет только… – Его голос стих, а на лице появилось выражение стыда.
– Он хочет, чтобы я вышла за его сына. Ты согласился? – На миг чудовищное подозрение закралось в душу.
– Нет, нет. Я сказал, что подумаю.
– Ты разговаривал с ним снова?
– Вчера. Или, может, позавчера. – Он повернулся и вошел в кабинет.
Позже я передала Ама разговор с отцом и спросила, не считает ли она семью Лим способной на такое. Она покачала головой:
– Не подумала бы на них. Но кто знает?
Между нами лег невысказанный ужас. Ама не обмолвилась бы о нем, чтобы не усилить враждебных духов, но я размышляла, не стал ли дух Лим Тиан Чина более могущественным. Или, возможно, Лим – живые или мертвые – хотели свести меня с ума.
Я взяла хрупкую руку Ама в свою. Эта рука осушала мои слезы и шлепала в детстве. Она кормила меня с ложечки и расчесывала волосы. Теперь ее усеивали старческие пятна, а суставы и костяшки распухли. Я не знала ее возраста, но ощутила прилив меланхолической нежности. Уже скоро ей понадобится человек для ухода. Интересно, должны ли думать богатые и удачливые молодые леди о таких вещах. В доме, подобном дому Лим, столько изобилия, что даже у старых слуг есть помощники, чтобы прислуживать им. Если я выйду за Лим Тиан Чина по обряду «призрачного брака», это удовлетворит почти всех. Старость Ама пройдет в достатке, долги отца спишут. Но жить в этом особняке вдовой и быть вечно отделенной от Тиан Бая! Смотреть, как он женится на другой, в то время как я буду принимать по ночам призрака… Я не могла этого вынести.
– Лучше умру, – произнесла я.
– Что?
Я говорила вслух, не думая. Ама озабоченно глядела на меня.
– Не тревожься так о случившемся сегодня, – продолжала она, полагая, что я испугана.
– Никакой тревоги, – солгала я. – Я знаю, что делать. – Я вытащила кошелек и пересчитала деньги. Ама успешно продала золотые шпильки, и в кои-то веки маленький кошелек отяжелел от наличных.
– Ама, сделаешь кое-что для меня? Можешь купить немного похоронных подношений?
Она с изумлением смотрела на меня.
– Каких же?
– Наличных. Адских банкнот.
– Сколько?
– Сколько посчитаешь нужным.
– Но его семья наверняка сожгла много денег? – спросила она. Я осознала: Ама полагает, будто мы будем подкупать Лим Тиан Чина ради его ухода.
