скачать книгу бесплатно
Я же не бум-бум.
Хотели, чтобы по-английски говорила я.
Но я трындела всё по-русски,
Не употребляя интернациональных слов,
Что и бесило черных.
Они лишь знали English, French.
Когда я в туалет ходила,
Мне не давали дверь закрыть.
Все потому, что черные боялись,
Что у меня второй есть телефон в сумке Vivienne Westwood,
Ведь первый же они забрали,
Когда сказала я, что я – турист
И позвоню в police.
Затем немного голову Стилиста попинали.
И странно, что они нас там не закопали.
Ведь был подвал,
Где велики старинные стояли.
Пи*дец какой-то! Нереальное кино!
Язык французский. Я не понимаю ничего.
По-русски запрещают говорить.
Агрессия, и продолжают дальше пить.
С приходом утра
Под дверью появился солнца луч.
И я смотрела на него и думала,
что никогда
Отсюда нам не выйти.
Мне было страшно.
И хотелось спать.
И все-таки нам дверь открыли.
И мне не верилось,
Что вышли мы на свет.
А на прощанье черный рэпер
Еще и в губы, бля*ь, меня поцеловал.
Тату на фэйсе красовались —
Кресты и надпись по-французски: «больше шлюх».
Я поняла, друзья – те,
кто не убили.
Так просто, ни за что.
Лондон. Самый старый паб. 2003.
Перед поездкой я предусмотрительно спросила парижан, что взять с собой в Лондон.
– Денег побольше, – ответили те.
Лондон. Утро. Солнце. Дорога. Ни одной машины на шоссе. Я хочу сделать шаг вперед. Но вдруг перед моим носом на расстоянии 10 см с огромной скоростью промчался двухэтажный автобус. Откуда взялся? Нужно было посмотреть направо, а я по привычке посмотрела налево. Самое сложное – отвыкнуть от автоматических движений.
Рыжая ирландка Кэти привела меня в самый старый паб Лондона.
В пабе был приглушенный свет. На невысоких потолках и стенах – балки из темного дерева, а стойка, столы и стулья – из более светлого. На стенах висели большие картины старых мастеров в помпезных рамах.
Кэти работала адвокатом в криминалистике.
– Мне совсем не хочется работать. Но мне нужны деньги, – сказала она.
Кэти говорила по-русски и любила Россию.
В 1990-х она приезжала в Москву снимать документальный фильм о Галине Брежневой. Кэти познакомилась с ней, и та пригласила ее в гости. Кэти позвала с собой русскую алко-подружку Машу Коваленко.
Пили за столиком, инкрустированным золотом, подаренным Индирой Ганди. Галина показывала свои фотографии. Русская подружка Машка Коваленко вечно желала развести всех геев на секс с собой. Это для нее всегда было победой! Но геев вокруг не было, и она принялась сосредоточенно рассматривать фотографии. Ей очень понравилось фото Галины с Фиделем Кастро, и она украла его.
Кэти хотела сфотографировать Галину, но Брежнева резво выхватила фотоаппарат из рук ирландки и выкинула в окно. Девочки быстро выскочили на улицу и долго ползали по сугробам, но так и не нашли его.
Накидавшись элем, Кэти предложила пойти купить камыш. Мне было без разницы куда идти. Мне был интересен город во всех его проявлениях – архитектура, машины, кэбы, двухэтажные автобусы; люди – особенно мены в цилиндрах с тросточками радовали меня.
Мы шли неспеша по Лондону, и, дойдя до камыша, Кэти сказала:
– Извини, Мадлен, камыша нет. Есть кокосы.
Мне было все равно, что там у нее есть, а чего нет. Я в то время сидела на стакане, а чем травили себя окружающие, меня вообще никогда не интересовало.
Вечер незаметно превратился в утро. За окном светало. Где-то по дороге к нам прибился русскоговорящий поляк довольно приятной внешности. Мы с ним сидели на пуфиках на полу в разных частях комнаты. А Кэти стояла над нами в короткой юбке, без трусов и, сверкая пи*дой, орала низким хриплым голосом:
– Это май флэт! – требуя убраться побыстрее вон из хаты.
От этого дерзкого зрелища у меня сразу появились силы быстро встать и покинуть помещение.
На улице было свежо и прохладно. Зима. Безлюдно и спокойно.
В общежитие, где я жила, пускали в любое время суток.
Но там было слишком весело. Малолетки тусили сутки напролет.
Заснуть можно было только предварительно выпив вина, что я и сделала. Так сказать, подготовилась ко сну. Был выходной, мне не нужно было идти на учебу. Я могла спать целый день.
Через несколько дней я встретилась с Гарри, красавцем-англичанином, переводчиком.
– Мне так одиноко в Лондоне, – сказала я.
– Мадлен, так всегда в больших городах, пока не встретишь друзей, – заметил Гарри.
Он тоже любил Россию и говорил по-русски.
В конце 1990-х Гарри жил в Москве и снимал комнату на Покровке у Марьяны Высоцкой, сводной сестры Владимира Семеновича.
Мы любили заходить в гости к Марьяне в огромную коммуналку с бесконечным коридором.
Кто только не снимал комнаты у Марьяны. И скандальный визажист Марга, и красотка-актриса Алисон – Лена Камаева, сыгравшая роль Лены в фильме «Нежный возраст» Соловьева. И девушка, которую любил Пелевин, а она любила другую.
Там я и познакомилась с Гарри.
Он тоже был знаком с Кэти. Я рассказала ему, что мы с ней встречались, и та показала мне самый старый паб в Лондоне. Но Гарри заявил, что это не самый старый паб, и пообещал отвести меня в другой – на самом деле, самый старый.
Гарри уверенно шел размашистой походкой по шоссе с сигналящими машинами, игнорируя рядом с собой тротуар, а я неслась вслед за ним. В атмосферу паба с приглушенным освещением добавляли уюта темное дерево мебели, стойки и балки на стенах и потолке, и небольшие картинки и фотографии, оформленные в паспарту.
Осмотрев зал, Гарри спросил меня:
– Мадлен, кто здесь самые красивые?
И сам ответил:
– Мы.
А вокруг никого не было. Шутка. Вокруг было много народу. И мы действительно были самые красивые.
Когда я собралась в туалет, Гарри сказал, что это самый некрасивый туалет в Лондоне! Когда я зашла в туалет, там стояли живые цветы. В январе!
Helpme! Paris. 2007
Раньше я любила кричать: «А помогите!»
Помогали, чем могли. Кто чем.
Кто деньгами, кто работой, кто советами советскими.
Кто сознанием измененным.
Кто картинками – прямо на дом приносили полюбоваться полотна Коровина да Поленова, – и в музей не ходи.
На тусовочку – пожалуйста! Со знаменитостями! Заведут, бывало, на вечеринку Dior в Опера и скажут: «Стой здесь – у столика с бокалами шампанского, а мы пока остальных друзей проведем. Много желающих, трудно попасть».
Вместо того, чтобы пойти в раздевалку, тужурку Viktor&Rolf скинуть, стою послушная. Жду. Любуюсь. Опера!
Своды, лепка, музыка загробная, освещение психоделическое. Все! в черном. Около 1000 людей. И треть из них – знаменитости!
И вдруг, глядя на всю эту красоту вокруг, я почему-то почувствовала себя бомжихой, хотя у меня были деньги и ключ от апартаментов, где я жила.
Я была хорошо одета. Тоже во всем черном.
Commedes Garcons На мне были черные замшевые сапожки на каблучках, черная юбочка Commedes Garcons за 600 евро со сложным кроем – спереди длинная, а сзади короткая – до колена. Стилист назвал ее проститутской.
Черная тужурка V&R, уже без разноцветного воротника.
В руках я держала черную сумочку Hermes.
Так вот, знаменитости…
Но ближе всего бокалы…
Бокалы полные! И хочется глоток, как топлива, чтобы с ног не упасть.
Ведь который день, неделю, месяц, год алкоголизм гребаный! Да, еще и женский – неизлечимый.
Может пол поменять? Излечить? А шампусик не простой, а шампусик золотой! С начинкой волшебной. Видимо, какое-то животное наркоты добавило в него.
И валит с ног.
Ноги заплетаются, а хочется на балкон красивый выйти, посмотреть сверху на Париж! Красивый!
А видно только туфли мужские красивые. Они-то и не дают упасть. Под руки, свита из четырех менов в костюмах черных до Мерседеса черного, бесплатного с водителем красивым в костюме красивом с галстуком красивым до двери дома.
Хороший сервис у Dior.
