banner banner banner
Охота на Бугимена
Охота на Бугимена
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Охота на Бугимена

скачать книгу бесплатно

Охота на Бугимена
Ричард Чизмар

Супер черный триллер
НА ОСНОВЕ РЕАЛЬНЫХ СОБЫТИЙ. АВТОР – ГЕРОЙ КНИГИ И УЧАСТНИК РАССЛЕДОВАНИЯ.

ОТ СОАВТОРА СТИВЕНА КИНГА.

БЕСТСЕЛЛЕР NEW YORK TIMES И USA TODAY, НАЗВАННЫЙ КИНГОМ «АБСОЛЮТНО СВЕЖИМ И ПОТРЯСАЮЩИМ».

1988 год. Тихий городок Эджвуд потрясен жестоким убийством пятнадцатилетней Наташи Галлахер. Утром мать зашла разбудить ее и увидела: кровать дочери пуста, окно распахнуто, на подоконнике кровь. Позже Наташу находят в лесу – задушенную, с отрезанным левым ухом. А перед домом жертвы нарисованные синим мелом «классики» с загадочной цифрой 3 в каждой клетке… Но в округе нет маленьких детей, так что это наверняка сделал убийца. И он продолжает убивать, издеваясь над полицией и ФБР, показывая, что ему известен каждый их шаг. По городу расползается слух, что зло, убивающее местных девушек – вовсе не человек… Бугимен.

Только что вернувшийся домой выпускник журфака Рич Чизмар пытается не поддаваться панике и сделать хоть что-то для поимки Бугимена. И вот он уже ощущает тайные взгляды неуловимого маньяка и необъяснимую связь с ним. Рич еще не знает, что эхо этих зловещих событий будет преследовать его много-много лет…

Незаурядный триллер о серийном убийце, пропитанный ужасом провинциальных городков в духе Кинга, с настоящей криминальной документалистикой, богатым иллюстративным материалом и собственным расследованием автора.

«Поистине леденящая кровь книга, абсолютно свежая и потрясающая. Захватывающее и пугающее чтение. Повсюду ощущается влияние Брэдбери, хотя тот не написал бы подобной концовки. Роману удалось то, чего часто не удается тру-крайм-историям – совместить нагнетание ужаса и прекрасный финал». – Стивен Кинг

«Головокружительное творение диковинной фантазии и психологической проницательности. Из тех редких книг, что создают невыразимое чувство посещения иного мира. В этой истории словно бьется живое человеческое сердце. Я потрясена!» – Кэролайн Кепнес

«Великолепно. Запутанное дело, увенчанное элегантной разгадкой. Ошеломляет мастерство, с которым переплетены факты и вымысел. Это гимн и детской невинности, и взрослению». – Катриона Уорд

«Захватывающе. Пугающе. Бескомпромиссный рассказ о монстре, появившемся посреди повседневности, и героях, самых обыкновенных людях, одержимых мыслью его остановить». – Райли Сейгер

«Чизмар, не церемонясь, вдребезги разбивает представление о том, что все жанры уже изобретены. Это невероятно тревожная смесь литературных стилей, визуального материала, биографии и сказа. Свежая, обескураживающая, великолепная. Да уж, а нам-то казалось, что любой книге можно легко назначить жанр…» – Джош Малерман

«Здесь Чизмар продемонстрировал всю мощь своего невероятного таланта рассказчика. Завораживающая фантазия вкупе с глубоко человечным отношением к материалу. Тонкое, многослойное повествование, великолепная интеллектуальная игра». – Майкл Корита

«Абсолютно восхитительно, совершенно неотразимо и безмерно душераздирающе. Готов спорить, прочтете за один присест. Забираю к себе в любимые!» – Си Джей Тюдор

«Просто черная магия, а не роман. Шедевр тру-крайма с автором в качестве ключевого игрока в жутком детективном повествовании. Крайне рекомендую, но только не слабонервным». – Джонатан Мэйберри

Ричард Чизмар

Охота на Бугимена

Richard Chizmar

Chasing the Boogeyman

Copyright © 2021 by Richard Chizmar

В оформлении суперобложки использованы иллюстрации: Arina P Habich, Deutschlandreform, Wirot, LifetimeStock / Shutterstock.cотИспользуется по лицензии от Shutterstock.com

© Лобанов С.В., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Бестселлер New York Times и USA Tuday от соавтора Стивена Кинга.

Незаурядный триллер о серийном убийце, пропитанный ужасом провинциальных городков в духе Кинга, с настоящей криминальной документалистикой, богатым иллюстративным материалом и собственным расследованием автора.

Это серия особенно напряженных, мрачных и атмосферных романов. В них оживают черные стороны человеческой натуры – и проявляются самым причудливым и неожиданным образом.

* * *

Посвящается Каре.

Снова

Обращение к читателям

Перед вами – художественное произведение, дань уважения моему родному городу и моей страсти к жанру криминальной документалистики, тру-крайм. По всей книге разбросаны картинки из жизни, по большей части вдохновленные моей личной историей; однако есть и события, а также реальные люди, места и печатные издания, которые художественно переосмыслены таким образом, чтобы придать больше жизненности повествованию. Прочие же имена, герои, места, издания и события полностью порождены моим воображением – не самой, признаюсь, приятной вещью на свете.

Джеймс Реннер

Предисловие

Я пишу о серийных убийствах. Первый опыт я приобрел во «Фри таймс», в Кливленде, работая журналистом-расследователем в те дни, когда на западе города начали пропадать молодые женщины. Все понимали, что убийца прячется среди нас, но обнаружить его не получалось. Я провел целый месяц, расследуя дела Аманды Берри и Джины ДеХесус – жертв маньяка. В главных подозреваемых ходил бывший дружок Аманды, однако доказательств у полиции не было. А потом однажды, в две тысячи тринадцатом году, отведя сынишку в спортзал, я получил сообщение от своего информатора в Управлении полиции Кливленда: «Аманда и Джина только что вышли из одного дома в Вест-Сайде. Там же находится третья жертва». К концу дня Ариэля Кастро задержали. Просматривая свои записи с самого начала, я обнаружил имя Кастро – его дочь последней видела Джину ДеХесус. Когда Джина пропала, главред попросил не интервьюировать девочку – она была еще несовершеннолетней. Остается только догадываться, как все пошло бы, не послушай я начальство.

Тем летом, когда взяли Кастро, я возил семью в Оушн-Сити, штат Мэриленд, в отпуск. Мне требовался отдых; я собирался почитать Стивена Кинга и Джона Ирвинга, пока дети на пляже ваяют замки из песка. В квартире, которую мы сняли, стоял обеденный стол с расшатанными ножками; это бесило, и уже на второй день я был готов заняться починкой. Я осмотрел хозяйские книжные полки в поисках чего-нибудь подходящего по размеру и там случайно наткнулся на поблекшую под солнцем обложку «Охоты на Бугимена» – документальный детектив Ричарда Чизмара. Едва начав листать книгу, я начисто забыл про расшатанный стол. К обеду я не мог думать уже ни о чем, кроме подробностей, которыми изобиловала книга, и чудовищных нераскрытых убийствах, потрясших Эджвуд в восемьдесят восьмом году.

Когда мы уезжали, «Бугимена» я прихватил с собой. Спорить не стану, это воровство; однако мой аргумент таков: быть украденной для книги лучше, чем подпирать стол. Вернувшись домой, я полез в интернет – искал, поймали ли убийцу, но мне подвернулись лишь старые статьи на портале «Лексис-Нексис». За последние десять лет никаких обновлений. Зато я с удивлением узнал, что Чизмар превратился в книгоиздателя, да какого: Стивена Кинга публикует! У меня со студенческих лет завалялся номер его журнальчика «Кладбищенский танец», и там, на странице со всеми данными, обнаружилась контактная информация.

Спонтанно возникло желание написать ему, и я отправил Чизмару вопрос по электронной почте: «Есть ли новости по загадке Бугимена?» Я сфотографировал обложку стыренной книжки и приложил фото к письму вместе с номером телефона. Через пять минут раздался звонок. Это был Чиз. Мы часа два или три проговорили о тех убийствах. Прошло двадцать с лишним лет, а он помнил каждую деталь, каждого свидетеля, с которым общался. Ясно было, что Чизмар по-прежнему одержим расследованием. Тогда же возникла идея: написать очерк о его поисках преступника в юные годы. Однако помешали другие дела и новые истории.

И вот наступило сентябрьское утро две тысячи девятнадцатого года, когда я увидел: весь «Твиттер» заполонен темой «Бугимена». Переходя по ссылке, я убеждал себя, что увижу рекламу нового фильма ужасов. И открыл новости об убийствах в Эджвуде. У меня прямо-таки земля ушла из-под ног при виде имени человека, арестованного полицией. Такого я ожидать никак не мог.

Чизмар не ответил на мой звонок ни в тот день, ни до конца недели. Дополнительные сведения я получал из «Вашингтон пост» – читая новости, что публиковала Карли Олбрайт. В воздухе витала атмосфера всеобщего облегчения – казалось, его можно потрогать. Так же было, когда арестовали «убийцу из Золотого штата»[1 - Золотой штат – официальное прозвище Калифорнии; имеется в виду серийный насильник и убийца Джозеф Деанджело, действовавший в 1970-80-х гг. и пойманный в 2018 г. благодаря онлайн-базе для генеалогических изысканий по ДНК.]. Когда вопреки всем трудностям чудовище поймано, возникает ощущение чуда. Толкин даже слово для этого придумал – «эвкатастрофа»[2 - Греческая приставка «эв» («эу», «ев») означает «хорошее», «благое», «нормальное».], то есть катастрофа наоборот.

Я долго ждал от Ричарда Чизмара слов, которые поставили бы точку в этом деле. Узнав, что он и в самом деле проинтервьюировал убийцу в тюрьме, я жаждал услышать, что же он выяснил. Поэтому для меня большая честь написать вступительное слово к долгожданному финальному изданию его книги.

Если меня чему-то и научил опыт Чизмара, так это тому, что терпение и надежда побеждают зло и безразличие. Почти всегда. Надеюсь, вы согласны.

3 марта 2019

Джеймс Реннер – автор книги «Фанат документального детектива», спорной книги об исчезновении Моры Мюррей, а также романа «Человек с Примроуз-лейн». Совсем недавно вышел его новый роман – «Муза». Джеймс начинал репортером в Кливленде, специализировался на журналистских расследованиях. В настоящее время он ведет подкаст «Философия преступления».

Вступление

«Что за зверь такое вытворяет?»

Когда я взялся собирать газетные статьи и вырезать заметки о трагических событиях, произошедших в моем родном Эджвуде, штат Мэриленд, летом и осенью восемьдесят восьмого года, я и в мыслях не держал писать полноценную большую книгу на основе этих разрозненных наблюдений.

Возможно, что-то засевшее в глубинах подсознания нашептывало: заметки эти перерастут в нечто стоящее… Впрочем, Рич Чизмар, двадцатидвухлетний юнец, погрузивший однажды в начале июня нехитрые пожитки (в частности, любимый компьютер «Эппл Макинтош», за который по сей день приходится выплачивать ежемесячные взносы) в замызганную бурую «Тойоту Короллу» и отправившийся на север по Девяносто пятому федеральному шоссе к отчему дому, об этом и не догадывался. Знал я лишь одно: за три дня до того в нескольких кварталах от места, где я вырос, посреди ночи из собственной постели вытащили молоденькую девчонку. А на следующее утро ее растерзанное тело обнаружили в лесу неподалеку. Подозреваемых у местной полиции не было.

Поначалу репортеры, соблюдая приличия, деликатно не сообщали о том, в каком состоянии нашли труп. Но харфордский шериф приходился родным дядей одному моему старинному другу, он-то и вывалил все тошнотворные подробности.

– Господи, Рич, что за зверь такое вытворяет? – спросил меня этот самый знакомый, словно давний интерес ко всему жуткому дал мне право считаться неким экспертом по девиантному поведению и психическим отклонениям.

В тот день мне нечего было ему ответить, да и сейчас, более чем год спустя, сказать нечего. Можете считать меня наивным, но есть вещи за пределами нашего понимания. В жизни – да и в смерти – многое остается тайным.

Когда мы с отцом говорили по телефону накануне моего возвращения домой, он, как обычно, был спокоен. Волновало его лишь одно: чего бы вкусненького мне хотелось на обед в день приезда. Он хотел заранее купить продуктов в войсковом буфете своей части. Однако мама места себе не находила.

– Мы знакомы с Галлахерами уже двадцать лет, – причитала она дрожащим от захлестнувших эмоций голосом. – Они переехали сюда вскоре после нас. Джош только-только ходить научился, а бедняжечка Наташа еще не родилась. Ты поговори с Джошем, когда домой вернешься. И вообразить не могу, каково это: потерять младшую сестренку!.. Пойдешь с нами на похороны? Вы ведь с Джошем учились вместе, да?

Я заверил ее, что тоже не могу вообразить, каково это – потерять младшую сестренку (то, что я – младший из Чизмаров, а посему младшей сестренки у меня нет, никакой роли не играло), и да, конечно, на похороны я пойду, и да, конечно, мы с Джошем и в самом деле учились вместе, хотя и не то чтобы дружили – тусовались порознь.

Уже тогда, в относительно юные годы, я пошел своим путем, а моя семья оставалась верной католицизму – особенно мама. Если окружающий ее мир страдал – от смертоносного землетрясения в Азии, потопа в Южной Америке или, там, у внучатого племянника обнаруживался неизлечимый рак, – мама сострадала каждому нуждающемуся. В этом она вся.

У мамы уже и дыхание сбилось – говорить устала, однако взялась за новую тему: как они с Нормой Джентил, нашей соседкой, каждое утро прошедшей недели ходили на мессу и молились за всех Галлахеров. А еще сходили к ним с соболезнованиями, жареной курицей домашнего приготовления и капустным салатом.

На заднем плане слышался приглушенный голос отца: он распекал маму за то, что долго держит меня у телефона. Мама в ответ огрызнулась:

– А ну, цыц!

Вернувшись к разговору со мной, она извинилась, что так сильно расстроена, и за то, что уже все уши мне прожужжала; заявила, что ничего подобного в Эджвуде в жизни не происходило. Не успел я хоть что-то ответить, как мама пожелала мне спокойной ночи и повесила трубку.

Когда на следующий день к вечеру я сворачивал на своей перегруженной «Тойоте» с Девяносто пятого шоссе на Хансон-роуд, репортерша на радио почти слово в слово вторила маме. В городках, подобных Эджвуду, нелады с законом у многих: тут нападение, там побои; то взлом, грабеж и кража, то наркоманы буянят. Случаются и убийства – но ничего и отдаленно подобного столь жестокому и извращенному. Репортерша заявила, что теперь словно щелкнули невидимым переключателем, и мы попали в иную реальность. Городок утратил остатки невинности.

На пассажирском сиденье рядом со мной лежал диплом журфака Мэрилендского университета, присланный мне свернутым в трубочку в почтовой тубе. Рамку я покупать не стал – зачем? Родители очень расстроились, когда я так же наплевательски отнесся к церемонии вручения диплома – просто не пошел туда. Четыре с половиной года тянулись бесконечно; я был сыт по горло теоретическим образованием. Настала пора заняться чем-то настоящим.

Дело оставалось за малым: я не очень-то представлял, чем именно.

За последние пару лет у меня кое-что опубликовали – в основном спортивные заметки да несколько злободневных статей в университетской газете. А еще мне повезло прорваться в родной харфордский еженедельник «Иджис» (аж дважды) и в «Балтимор сан» (всего раз). Как давнишний болельщик бейсбольной команды «Балтимор Ориолс» я особенно гордился большой статьей об Эрле Уивере, написанной для «Сан». В отличие от диплома, ее-то я вставил в аккуратную рамку и заботливо завернул в пупырчатую пленку, прежде чем положить на заднее сиденье автомобиля.

Итак, вооруженный внушительным ворохом газетных вырезок и свежеиспеченным дипломом журфака, я, по вашему мнению, должен был осесть дома и заняться активным поиском работы, да?

Ничего подобного.

Видите ли, во время нудных занятий о том, как правильно написать «шапку», когда использовать «неназванный источник» и как интервьюировать неразговорчивого собеседника, я по уши влюбился в совершенно иную литературу. Такую, в которой неизмеримо меньше правил; такую, где над ухом не лает шеф, требуя: «Шевелись, Чизмар, пора сдавать в печать!»

Вы угадали, я говорю о биче подлинной журналистики: о разнузданном и незрелом мире фантазеров, о мире художественной литературы. Хуже того, я заболел жанровой литературой: детективом, мистикой, триллером; влюбился в совсем уж поганую падчерицу беллетристики – литературу ужасов.

К тому времени мне удалось продать с полдюжины рассказов мелким издательствам в разных концах страны, журнальчикам с говорящими названиями типа «Свидетельства невероятного», а еще «Научфант», «Солнце пустыни» и «Песнь звезд». Обычно такие журнальчики находишь в почтовом ящике с криво пришлепнутой обложкой и любительскими черно-белыми картинками на ней; там платят цент за слово, да и то если повезет. Обычно не платят ничего.

Дальнейшим свидетельством моего юношеского невежества и шапкозакидательства стал следующий шаг на пути к новой любви: незадолго до описываемых событий я объявил об открытии своего собственного журнала ужасов и триллера, амбициозного ежеквартальника под весьма спорным названием «Кладбищенский танец» (названия, позаимствованного у собственного рассказа; за рассказ меня похвалили с десяток издателей, причем похвалы касались запоминающегося названия, а вот качество самого рассказа удостоилось, если быть точным, абсолютного нуля комплиментов). Первое издание «Кладбищенского танца» должно было увидеть свет через несколько месяцев, в декабре восемьдесят восьмого. Я, как всегда, тонул в работе: меня ждала бесконечная череда долгих дней и ночей за рабочим столом.

Но сперва нужно было провернуть самую трудную часть дела – как-то объяснить моим старомодным, всю жизнь прожившим по правилам родителям, что я даже не собираюсь подавать резюме и искать работу. Вместо этого я замыслил иной стратегический план: во-первых, пустить корни в спальне на втором этаже, где прошло все мое детство; затем на семь месяцев присоседиться к родительскому обеденному столу, готовясь к предстоящей свадьбе (и последующему переезду в Балтимор, чтобы Кара, моя невеста, успешно закончила учебу в университете Джонса Хопкинса, а потом занялась физиотерапией – только так можно было обеспечить со временем постоянный доход хоть у кого-то в нашей будущей семье), и работать над своим журнальчиком, пописывая рассказы о злодеях и чудовищах да слоняясь по дому в трениках и пижаме.

Зашибись план, да?

К счастью, родители и здесь проявили свой ангельский характер. По причинам, недоступным разумному человеку, они решили поддержать сыновнее начинание и выразили непоколебимую веру в мое будущее.

Ну вот, теперь вы знаете, как в начале июня восемьдесят восьмого я очутился за письменным столом перед окном с видом на соседский дом, в комнате, где я вырос. Каждый раз, отрывая глаза от экрана компьютера и глядя в окно, я видел лужайку, а воображение гоняло по ней хохочущих и улюлюкающих призраков друзей детства; их голые плечи растворялись в мерцающих тенях высоченной плакучей ивы, загребущие лапы ветвей которой без счета ловили наши плетеные мячики и без счета же дарили прохладную тень, а в тени мы объедались пиццей и менялись бейсбольными карточками. Под этой ивой я урвал свой первый поцелуй в одиннадцать лет. Ее звали Ронда, и я помню ту девчонку до сих пор.

Однако все это осталось в прошлом. Хотя детство мое золотое и рисовало в мечтаньях приятные ностальгические картинки, впереди ждало настоящее – сверкающий новый дар, жаждущий, чтобы я его открыл.

За окном мелькали дождливые деньки, на экране складывались слова, и решение вернуться к родителям казалось все более верным, как будто не только душа моя стремилась домой, но некое предназначение требовало возвращения, и это, честно говоря, меня удивляло. Когда Кара, терпеливая, искрометная, зеленоглазая красотка (по чистой случайности также из большой эджвудской семьи), предложила мне вернуться в родные пенаты на месяцы, остающиеся до нашей свадьбы, я решил, что она спятила. Родителей я люблю всей душой, однако с тех пор, как пять долгих лет назад мне исполнилось семнадцать, я ни разу не оставался дома дольше чем на неделю каникул. Я вполне резонно предполагал, что если мы вновь поселимся под одной крышей, то все втроем сведем друг друга с ума.

По счастью, Кара, помимо ослепительной улыбки, обладала еще и то ли проницательностью, то ли интуицией; как повелось во все последующие годы, она была права.

Семь месяцев, что я прожил на Хансон-роуд, оказались именно тем, что мне было нужно. Они стали для меня мостиком во взрослую жизнь и во все хорошее и плохое, к чему привели.

Сперва о хорошем: я усердно трудился в уютной тиши комнаты моего детства и оттачивал мастерство. Я продал несколько рассказов, и первый номер «Кладбищенского танца» вышел вовремя, не только не разорив меня, но и принеся некоторый успех. Я встретил тех, кого не видел годами, восстановил старые связи. Мы с отцом косили газон и стригли кусты летом, сгребали листву и чистили сточные канавы осенью. Мы ковырялись в гаражной мастерской, смотрели по телевизору в подвале игру «Ориолс»[3 - Имеется в виду бейсбольный клуб «Балтимор Ориолс».], попивая пиво из запотевших банок и уничтожая горы сыра и крекеров с бумажных тарелок. Стрелка на весах в ванной неизменно ползла вверх, пока я пировал на маминой кухне; моей колыбельной стал родительский смех из спальни, где предки, выключив свет, смотрели по вечерам сериалы.

Но происходило и страшное: невообразимое, неописуемо жуткое, оно нависало над этими чудесными воспоминаниями словно злые серые тучи в предгрозовом небе. Убийства четырех ни в чем не повинных девочек. Четыре разрушенные семьи. Город в заложниках у безумца, у чудовища, страшнее и злее, чем все, что я придумывал в своих рассказах.

В какой-то момент, после третьего убийства, я попытался убедить себя, что я и не знал толком этих девочек. Хотя какая разница? Они были нашими соседками, друзьями друзей, сестрами друзей, детьми друзей. И все они были из Эджвуда, самого родного мне и любимого места на Земле.

У меня с тех пор было достаточно времени обо всем поразмыслить. Говоря точнее – полтора года и даже больше, и теперь мне кажется, та женщина на радио, диджей из давнего июньского дня, была права: мы пережили утрату невинности. После всего, что случилось потом, казалось, мы никогда не вернемся к прежней жизни.

А может, и не стоит туда возвращаться.

Может, в этом и смысл скорби: никогда не забывать об утраченном.

Не в моих силах объяснить, почему все произошло так, как произошло, почему я вернулся на Хансон-роуд именно тогда, когда произошли убийства. Не знаю, распорядилась ли так судьба (а многие, кто меня знает, так и думают) или так случилось по невезению. В конечном итоге вопрос «почему?» не имеет значения.

Я там был.

Я стал свидетелем.

И каким-то образом история чудовища стала и моей историей.

20 июня 1990

I

Городок

«Именно в те долгие, неспешные и напряженные прогулки по подъездной грунтовке я и принялся рассказывать друзьям свои страшные истории…»

1

Прежде чем пуститься в повествование о Бугимене и пучине ужаса, в которую он погрузил наш городок летом и осенью того года, расскажу вам, где я вырос. Очень хочется нарисовать ясную картинку и места, и его обитателей, чтобы вы, читая о дальнейших событиях, увидели, что именно мы все потеряли. Когда я езжу по улицам родного города, мне часто вспоминаются слова Джона Мильтона: «Невинность, единожды утраченную, никогда не вернуть; тьму, единожды увиденную, никогда не утратить».

Для жителей Эджвуда наступало время тьмы.

2

Полагаю, маленькие городки в большинстве своем двулики. Одно лицо – парадное, из официальных фактов: важные даты, демография, экономика и география. Другое – тайное, значительно более личное, оно из тонко сплетенной сети историй, воспоминаний, слухов и секретов, передаваемых от поколения к поколению, нашептанных теми, кто знает городок досконально.

Эджвуд, что в штате Мэриленд и в двадцати пяти милях к северо-востоку от Балтимора, в южной части округа Харфорд, не исключение. Городок находится вверху полуострова, похожего на перевернутый треугольник, образованного Чесапикским заливом на юге, Ганпаудер-Ривер на западе и Буш-Ривер на востоке. Когда-то здесь обитали индейцы, в основном поухатаны и саскуэханноки. Капитан Джон Смит одним из первых прошел по Буш-Ривер, назвав ее «Уиллоубиз-Флю», по имени любимого родного городка в Англии. В 1732 году на берегу реки поставили Пресбери-Митингхаус, одну из первых методистских церквей Америки.

В 1835-м по этим землям провели железную дорогу, и местное сельское хозяйство получило рынки сбыта. Развитие железной дороги обеспечило дальнейший рост Эджвуда. Деревянный железнодорожный мост сожгли в апреле 1861-го, во время балтиморских бунтов. Второй раз его сожгли уже солдаты-южане в июле 1864-го. Хотя в 1878-м население Эджвуда едва превышало три десятка постоянных жителей, железная дорога и фермерские хозяйства по соседству помогали городу развиваться. Дома росли как грибы, появились и особняки, что построили бизнесмены, ежедневно добирающиеся до Балтимора поездом. Вскоре в городской черте появились школа, почта, отель, магазинчик и кузница.