скачать книгу бесплатно
Ветер надувал тучи свинцовой тяжестью и выжимал капли дождя. Ветер откидывал поднятый верх у пролеток и гнал озябших лошаденок. Ветер очистил гранитную лестницу от мокрых следов. Ничего не напоминало о том, что городовые подняли и перетащили в санитарную карету тело, укрытое простыней. На посту остался Ермыкин, который выхаживал и посматривал, будто мог объявиться новый утопленник. Он по-свойски кивнул Ванзарову, дескать, бдим, и пошел обходом. А чиновник полиции поднялся на третий этаж дома и покрутил ручку звонка. Из квартиры раздался знакомый вой, как от пароходного гудка.
Последний раз он был здесь дней шесть назад и не думал, что вернется снова. Строить предположения или планы – лучший способ рассмешить богов, как узнали на горьком опыте древние греки, о чем стали писать трагедии и даже показывать их в театрах.
Дверь открыла горничная. Преображение случилось разительное. В ней не осталась игривого кокетства. Исчезла прическа черных волнующих кудрей, волосы были туго собраны на затылке, как у домашней учительницы. А лицо ее несло отпечаток пережитого горя, она не стеснялась покрасневших глаз. Даже просторную блузу, у которой на месте выреза красовались полосы тельняшки, теперь сменило черное платье с белым фартуком и коронкой.
Ванзаров галантно приподнял шляпу.
– Мадемуазель Муртазина, вы позволите? – сказал он, нарочно не поминая романтическое имя, которым она представлялась раньше.
– Господин Ванзаров… Простите, сейчас не вовремя. Мадам Рейсторм спит.
– Обещали ведь не поить ее каплями опиума.
– Без них она пребывает в беспокойстве. Прошу простить.
Ванзаров сунул ногу в проем, не давая двери закрыться.
– Вы не слишком радушны, – сказал Ванзаров, подпирая дверь плечом. – Не посмею беспокоить сны мадам. Я к вам.
– Ко мне? – спросила горничная с таким изумлением, будто получила предложение руки и сердца. – Но ведь все кончено. Чего вы хотите?
– Там, где одно кончилось, другое только начинается, как гласит закон цикличного возвращения, – философски ответил чиновник сыска. – Если не желаете приглашать в дом, накиньте платок, на лестнице холодно.
Поколебавшись, горничная отошла в сторону.
Оставив пальто и шляпу в прихожей, Ванзаров вошел в знакомую гостиную. Здесь все было по-прежнему. Вдова капитана 1-го ранга, заработавшая кличку мадам Пират за то, что не давала покоя приставу Вильчевскому, превратила квартиру в подобие корабля в память о покойном муже. С потолка свешивались канаты, веревочная лестница и гирлянды треугольных флажков. Стены были густо увешаны фотографиями морских офицеров, кораблей и портов. Большой книжный шкаф превратился в выставку корабельных приборов. Хозяйка этого редкостного музея дремала на своем капитанском мостике. Уронив голову на грудь, пожилая дама отчаянно храпела, не хуже коня в стойле, во всяком случае с неменьшей резвостью. Ванзаров заметил, что свой телескоп Лебедев так и не удосужился забрать. Линзы все еще были направлены в окна дома напротив.
– Елизавета Марковна сильно сдала за последние дни. – Горничная говорила тихо, чтобы не разбудить.
– Узнав о случившемся, она не потребовала шампанского? – шепотом спросил Ванзаров.
– Что вы… Залилась слезами и стала молиться, будто это ее грех.
– Потеряла смысл в жизни?
Муртазина задумалась, в чем раньше не была замечена.
– Наверное, вы правы… Все мы потеряли смысл жить дальше…
– Так бывает, когда человек получает то, чего сильно хочет.
На него глянули хорошенькие глазки. Все те же, прежние.
– Вы так полагаете? Но ведь это ужасно… Получить желаемое и узнать, как ошибался…
– Один древний автор как-то сказал: бойтесь своих желаний, – сказал Ванзаров, которого интересовало: насколько глубокие изменения случились в игривой горничной. – То есть выбирайте их тщательно. Боги могут изрядно пошутить. А вы, мадемуазель, боитесь своих желаний?
– Уже нет, – ответил она, отведя взгляд. – Мне уже нечего бояться… Думаю, Елизавете Марковне осталось немного, новым хозяевам не понадоблюсь, придется искать новое место. Что к лучшему. Не хочу каждый день видеть дом напротив…
Барышня повела подбородком в сторону окон. Ванзаров понимал, почему дом-красавец, именуемый в 3-м Казанском участке «Версаль», вызывает у нее тяжелые воспоминания.
Муртазина встряхнула головой, будто отгоняя дурные мысли.
– Так для чего я вам понадобилась, Родион Георгиевич?
Ванзаров позволил себе сделать несколько шагов по гостиной, будто разглядывая экспонаты.
– Что делали вчера вечером? – спросил он, посматривая на спящую даму.
– Что я делала? – переспросила Муртазина с нескрываемым удивлением. – Вас это в самом деле интересует?
– Чрезвычайно.
– Тогда должна признаться во всем. – Она сложила руки на переднике. – Я не делала ничего. Совершенно запустила дом. Пол не метен, пыль не убрана. Самовар и тот лень поставить. Мадам ест, как птичка, а я подъедаю за ней крошки. Даже в лавку лишний раз не хочется идти. Преступная лень…
– А в одиннадцатом часу вечера?
Муртазина вздохнула:
– Дала Елизавете Марковне капли и села на кухне. Свет не зажигала, жалко свечей.
– Господин Квицинский заглянул, когда мадам спала?
Кажется, вопрос пробил брешь в тоскливом спокойствии барышни. Нервными движениями она оправила фартук, и без того выглаженный.
– На каком основании задаете подобный вопрос, господин Ванзаров?
– Потому, что имею право, – ответил он, подходя к ней.
– Неужели? Вы уверены? Вам же известно, в чем состоят наши отношения с Леонидом Антоновичем.
– Полковник Пирамидов предоставил мне право задавать любые вопросы, кому сочту нужным.
Губки мадемуазель округлились, чтобы произнести фразу: «Так и вы теперь туда же». Но она умела управлять чувствами.
– В таком случае… Прошу не сердиться на мою маленькую хитрость. Вы же понимаете, о таких встречах нельзя рассказывать.
Ванзаров понимал.
– Спиритического кружка «Ребуса» больше не существует. Объектов вашего интереса не осталось, – сказал он. – Чего хотел от вас Квицинский?
– Почему бы вам не спросить у него самого?
– Когда сочту нужным, – ответил Ванзаров. – Что он хотел?
Муртазина закрыла глаза ладонью, будто от яркого света.
– Это было ужасно, – проговорила она. – Я не ждала его, встреча не была условлена. К тому же Леонид Антонович никогда не приходил сюда. Встречи всегда назначались в общественных местах. А тут вдруг… Открыла дверь и не узнала его. Он был в чудовищном состоянии…
– Пьян?
Она кивнула:
– Ужасно пьян. Никогда его таким не видела. Чуть не с порога набросился на меня. Он был… Он был в чрезвычайном возбуждении…
Порочная страстишка сотрудника охранки была немного нелогична.
– Отстояли свою честь? – беззастенчиво спросил Ванзаров.
– Пришлось дать несколько пощечин. И знаете, помогло. Леонид Антонович извинился, попросил воды и выпил чуть не кувшин. Потом сел в кресло. – Она показала на одно из тех, что стояли около шкафа с морскими приборами. – Стал прежним. Только икал часто.
Когда разумный человек делает в записной книжке пометку о визите, трудно предположить, что Квицинский планировал любовные утехи в пьяном виде. Психологика это целиком отвергала. Ванзаров вынужден был прислушаться к голосу лженауки, как упрямо называл ее Лебедев.
– Так какова была цель его визита? – спросил он.
Ответила Муртазина не сразу.
– Он дал мне новое поручение…
Ванзаров одобрительно кивнул. Все-таки прежняя Муртазина растворилась в горестях не вся. Кое-что осталось.
– Наблюдать за спиритами?
– Возможно. Подробности спросите у него.
Играла она хорошо. Печаль ей шла в качестве маски.
– С каких пор подвергнуть гипнозу считается поручением?
Когда хорошенькую женщину ловят с поличным, она применяет последнее оружие: невинную улыбку. Чем Муртазина и попыталась защититься.
– Если знали, зачем спрашивали…
– Квицинский обещал завтра в шесть вечера отвести вас к гипнотизеру? – продолжал Ванзаров.
– Сказал, чтоб была готова к пяти, заедет за мной. Вот, готовлюсь.
– Назвал имя специалиста?
Она покачала головой.
– Нет… Какая-то знаменитость… Зачем было спрашивать, если вам и так известно?
Барышня, вероятно, сильно бы опечалилась, если бы поняла: Ванзаров ничего не знал. Психологика предположила: если Квицинскому взбрела на ум идея проверить гипнозом заключенную в крепости, то отчего бы не испробовать его на печальной горничной? Догадка оправдалась вполне, раскрыв еще одну шифровку в записной книжке. Оставался самый важный вопрос. Тот, который наверняка волновал и Леонида Антоновича. Так волновал, что ради него он был готов на все.
– Что же Квицинский хотел вытащить из вашей головы щипцами гипноза?
Муртазина была тиха и печальна.
– Не знаю, – тихо проговорила она. – Я ничего от него не скрывала.
– Но ведь это очевидно.
– В таком случае сообщите мои скрытые мысли. – В ее голосе прозвучал вызов.
Вызовы Ванзаров всегда принимал с охотой.
– Вашей задачей в кружке «Ребуса» было следить за изобретением Иртемьева.
Молчание горничной было достаточным ответом.
– Квицинский резонно полагал, что вы или что-то знаете, или не подозреваете, что знаете нечто важное. Что и следовало из вас вытащить.
Она сжала виски ладонями.
– Для чего говорите мне это, Родион Георгиевич… Для чего мучаете… Что мне теперь делать: отказаться от гипноза? Прогнать Квицинского? Я не хочу, чтобы меня гипнотизировали, но я обещала ему. Обязательства мои никуда не делись. Как мне быть?
Искренние страдания имели власть над Ванзаровым. Особенно когда страдала хорошенькая барышня. Пусть хитрая и себе на уме.
– Завтра сеанса не будет, – сказал он. – Обязательства ваши исчерпаны. Считайте себя свободным человеком, если, конечно, пожелаете.
– Это невозможно, – возразила она, вытирая сухой глаз.
– Сегодня утром Квицинский найден мертвым. Для вас все закончилось. Во всяком случае, как для агента охранного отделения.
Известие Муртазина приняла чрезвычайно спокойно.
– Ах вот оно что… Как он погиб?
– Не имеет значения, – ответил Ванзаров, чтобы не поощрять женское любопытство. – Когда Квицинский ушел, выглянули в окно?
– Как-то само собой вышло…
– Куда он пошел?
– Было темно… Ничего не разобрала… – Муртазина сделала движение, будто хотела вцепиться в его руку. – Родион Георгиевич, я боюсь!
– Чего же?
– Там… – Она показала в сторону дома на другом берегу канала. – В тех окнах… несколько прошлых ночей я видела огоньки… Они плыли по воздуху… Как будто искали чью-то душу… Я знаю, кого они ищут… Они ищут меня… Спасите!..
Еще одну чистую головку замутил спиритизм. Переубеждать бесполезно. Чтобы утешить испуганную барышню, Ванзаров попросил показать, где именно она видела огоньки. Муртазина указала на окна гостиной и кабинета Иртемьева.
– Представьте: тишина. Ночь. И вдруг – вспыхивают… – Она не могла успокоиться.
– Вчера огоньки появлялись?
– Да. Поздно ночью. Мне не спалось, подошла к окну, а там…
