скачать книгу бесплатно
Зима на цыпочках прошла. Книга лирики
Андрей Александрович Чистотин
«Зима на цыпочках прошла» – книга лирических стихов вологодского поэта Андрея Александровича Чистотина. Они не только о зиме, они о разных временах года, а более всего о горячих человеческих чувствах, которыми пронизаны картины природы, о ярких воспоминания молодости, о пережитых потрясениях, которые не забыты, лишь припорошены снежком. Чистотин по-хорошему старомоден и романтичен, в его стихах идеалы всей его жизни.
Зима на цыпочках прошла
Книга лирики
Андрей Александрович Чистотин
Фото на обложке Андрей Александрович Чистотин
© Андрей Александрович Чистотин, 2022
ISBN 978-5-0056-6018-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Об авторе
Андрей Чистотин родился в 1941 году в Вологде, живет в родном городе. Окончил Вологодский государственный педагогический институт (ныне в составе Вологодского государственного университета). Преподавал физику в школе, трудился в подразделениях Министерства связи и компании «Ростелеком». Сейчас работает инженером-лаборантом на кафедре физики в родном вузе. Писать стихи начал в зрелом возрасте, во время рабочих командировок на Русский Север и в Туркмению. В своих произведениях часто затрагивает темы красоты природы, глубины человеческих чувств, героизма русского народа. Участвовал в литературных семинарах под руководством вологодских поэтов Виктора Коротаева и Галины Щекиной. Помимо поэзии, всегда увлекался пением и более сорока лет выступал в составе Вологодской городской капеллы имени В. М. Сергеева, выезжал с коллективом на гастроли по России и другим странам. Стихи автора печатались в местных периодических изданиях, сборниках серии «Библиотека современной поэзии», альманахе «Двойной тариф» и альманахах Российского союза писателей. Участник конкурса «Георгиевская лента». Номинант литературной премии имени Сергея Есенина «Русь моя» и национальной литературной премии «Поэт года». Награжден медалями «Анна Ахматова 130 лет», «Сергей Есенин 125 лет» и «Георгиевская лента 250 лет». Член Интернационального Союза писателей и Российского союза писателей
Зима на цыпочках прошла
Зима на цыпочках прошла,
опять открыла то, что скрыла,
и почек первых вымпела,
пеньков берёзовые рыла.
Я на крылечке, солнца пыл
пригреет, майку обезводит,
что ж, эту зиму пережил
отдраив слог ещё на годик.
Ещё с утра трещит дресва,
весенний воздух не покорен,
у луж накат из естества
и ель стучит под самый корень.
Внучок, как маленький божок,
подпрыгнул вверх и восклицает —
гляди, я солнышко зажёг,
оно в ладошке расцветает.
Вот так сменяются года
на голове лишь белый парус,
два волоска, туда – сюда
и все ложатся в первый ярус.
Высокий слог тревожит лоб,
морщины точно не растают,
как снежный ком войны клубок
мою судьбу и жизнь верстают.
Шумит капель
Шумит капель – ударь в моё окно,
стекло заплачет, выбирая солнце,
мимоза возвеличит домино,
а в пальчиках встревоженные кольца.
В них камешки на паперти дождя
переливаются, в лучах опять смеются,
два нулика восьмёрку возведя,
у марта свет в сияющие блюдца.
Гитара привалилась на бочок,
у струн её заветною печалью
начало с ля и звуки на восток,
позванивая томною вуалью.
Мы здесь одни, глаза на перехват,
халатик, плечи, тонкие бретельки,
свеча всего двенадцать жалких ватт,
что так влечёт к прекрасной акварельке.
Мы помним первое величие
Мы помним первое величие
у речки, трогая весло,
вот плоскодонка, пуфик с вичкою,
хитро рыбачье ремесло.
Пускай ростки косноязычия
недолго мучают, звеня,
но заиканье детства вычленя
мой крайний постриг – на коня.
Как усидел на этом выстреле,
преодолев восторг и боль,
да, это было легкомыслие,
но в этом и крутая соль.
И чувства детского опричника,
коленок загорелый звон,
ах, эта радость, чт-о то личное,
любовь… пока лишь только клон.
Но дух оркестра и склонение
к его бурлящему венцу,
и роль циничного Онегина
так не подходит огольцу.
Сирень задорная, нахальная,
самоучитель, жажда, бред
сыграв мальчишеству опальную
надень на сердце амулет.
Строка вся в ямбах перекручена,
а на ладошке Пересвет,
он первый бил татар в излучине
дав русичам любовь и свет.
Сегодня память наша, мучаясь,
пригревши лен на перецвет
для всех врагов змея гремучая,
а не Алёнушки портрет.
Сверкнёт у горницы огарочек
звездой воспетого Христа,
поднимем мы за здравье чарочку.
Пусть нами движет доброта.
Весна торопится до шёпота
Весна торопится до шёпота,
до горечи, до тёплых луж,
она общается с растрёпами,
что принимают солнца душ.
И кровь с воробушком торгуется,
кто веселее и бодрей,
иль подлежащим, иль сказуемым
в размер подбросит брадобрей.
Земная твердь гудит и слышится
в высоких сферах, в облаках,
альты высокие мальчишества
поют на светлых языках.
Берёз обводы в чёрных выстрелах
славянская в них брызжет кровь,
засохнет динамит корыстия,
а у белянки в сок – любовь.
Снега присели, пригорюнились,
у речки вроде паралич,
в кого они сегодня втюрились…
Да нет, весна поднимет клич.
Она подпрыгивает весело
по площадям седых столиц,
шалит, толкает ноги в месиво
и греет спины черепиц.
Мой город чтит её величество
в церквях пойдет переполох,
но тихий вздох, как электричество,
,судьба, и молния, и всполох.
Февраль сегодня закрывает глазоньки
Февраль сегодня закрывает глазоньки
он плачет, увядая на ходу,
скрывает след, и снега вязанки
и дует на распухшую шугу.
Он дальней далью и в полях не хоженых
ещё ворчит на дождик и пургу,
но язычок на почке потревоженной
уже краснеет в солнечном углу.
А на крылечке железы припухшие,
с парком по доскам движется ледок,
ох как трещат его запевы ушлые,
когда нога толкает отводок.
К весне прильнуть – никак, кусает оторопь,
её ярлык у марта на слуху,
но лишь апрель бросает вербе отповедь —
раскрой серёжки на цветном пуху.
Гордится даль у неба, просинь выпросив,
дорожки парка в синие круги,
всё в серебре, засыпано улыбками,
а к ночи звёзды на сырой груди.
Я на газетке краски буду смешивать
мольберт, да нет – гранитная плита,
она темна, так ночь куражит зеркало,
а на грехи – персты и глухота.
Вагон качается как в старости
Вагон качается как в старости,
трясётся полом на бегу,
я в шахматных плутаю зарослях,
сосед на белом берегу.
Доска зебристая, но в клеточку
конь чёрный с саблей не скаку.
Он королю, его высочеству,
дал мат, как просто дураку.
Теперь к окну с листочком – прописью
точу на полке карандаш,
но в строках вдруг дыханье робкое,
замкнулся юности коллаж.
Что увидать хотелось в осени
на берегу своей весны,
да на закате ярки просини
и глубоки прощаний сны.
Пришла в дыханьи, рифмах прошвою,
подняв волнений кулаки,
глазами смотришь в ямки прошлого,
любовь пусть тянут бурлаки.
Тобой весёлое всё скручено
в какой то узел волновой
прибой, отлив, под взмахи рученьки
и лунный свет над головой.
Тобою яблоко надкушено,
я ем с зелёной стороны
и смотришь на меня сквозь кружево,
да с поворотом, со спины.
Косые струи длинных линий
