скачать книгу бесплатно
Там, где я живу
Елизавета Чихунова
Мой сборник рассказов – зеркало души многих людей. Стараясь реализовать свои мечты и цели, поделиться самым сокровенным или просто поведать забавную историю, главные герои будут чем-то напоминать вам самого себя. Любовь к жизни, проблема выбора или отчаяние. Если бы кто-то совершенно незнакомый прочел эту книгу, то я бы с полной уверенностью ему сказала, что он меня знает даже лучше, чем я сама.
Там, где я живу
Елизавета Чихунова
Иллюстратор Kendyll Hillegas
Иллюстратор Monsieur Qui
Иллюстратор Мария Шестакова
Иллюстратор Maia Adams
Иллюстратор Florian Nicole
Иллюстратор Minh Dam
Иллюстратор Silvia Pelissero
© Елизавета Чихунова, 2017
© Мария Шестакова, иллюстрации, 2017
© Maia Adams, иллюстрации, 2017
© Florian Nicole, иллюстрации, 2017
© Minh Dam, иллюстрации, 2017
© Silvia Pelissero, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4485-7509-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Улица Садовая
Жила бы я в другом месте, не случилось бы в моей жизни того, что происходило на этой, поистине волшебной улице, носящей такое тёплое и уютное название – Садовая. Это ближнее Подмосковье, до одного столичного аэропорта как рукой подать. Авиалайнеры буквально садятся на дачных участках. Так низко парят, что хочется присесть на корточки и накрыть голову руками. Кажется, что ещё чуть-чуть – и массивные шасси заденут тебя.
Жизнь в пригороде хороша со всех сторон, только жаль, что моё обитание на Садовой ограничивается лишь летним периодом, в остальное же время приходится жить в Москве, недалеко от станции метро «Сокол».
Величественные здания 50-х годов, эта монументальность и педантичность меня восхищала с самого детства, поэтому, наверное, я и стала искусствоведом. Вот и моя родная Садовая служит своеобразным убежищем от вездесущей Москвы, от которой я очень быстро устаю. Как же приятно оказаться в гамаке под раскидистой черёмухой, подальше от всех сует.
Так было и в то воскресное утро. Проснувшись от первых лучей солнца, я, накинув на плечи халат, вышла на улицу, упала в гамак и слушала аромат цветения черёмухи и сирени. Эту чуткость прервал говор, больше похожий на собачий лай. Какой-то странный язык, не русский и не английский, это точно. Пытаясь хоть как-то распознать источник и язык, я, привстав с гамака, задела ногой верёвку и шлёпнулась оземь. Дальше всё было как в тумане: собачий лай стал неразделим с человеческой речью, черёмуха вот-вот завалится на меня, нога болит не по-людски, от пьянящего аромата цветений уже становится дурно, и как же захотелось спать. Просто спать. Прямо здесь на траве, под гамаком. Спать.
Я пришла в себя, оттого что вдруг стало резко холодно и мокро. Открываю глаза и вижу соседку, толстую, неряшливую тётку, которая шлёпает меня по лицу мокрой тряпкой и грозится вызвать полицию, если я сию секунду не поднимусь. Пришлось встать. Меня не радовала перспектива оказаться в участке, но встать я не могла. Нога как бы тянула меня вниз. Соседки и след простыл, когда я только открыла глаза, но как же теперь попасть в дом? Ползком? На четвереньках?
Пока я пыталась сдвинуться с места, вновь послышались голоса с примесью собачьего лая. И тут я увидела компанию молодых людей: трое парней и две девушки. Они прилично выглядели и говорили на немецком. Вот что напомнило мне собачий лай! Почему же я сразу не признала этот практически родной для меня язык, который я изучала еще в школе?
Я попыталась позвать их, но они так громко и заливисто смеялись, что мои возгласы просто не были для них слышны. Но так как сидение на траве мне порядком надоело, то я нашла в траве неспелое яблоко, что упало после грозы с дерева и – барабанная дробь! – кинула в весёлую компанию.
Попала аккурат в голову высокому немцу. Бедный, видимо, не только мне одной должно было сегодня «повезти». Конечно же, они сразу обратили на меня внимание. Я попыталась им объяснить, почему пришлось пойти на столь радикальные меры. Они – ребята с юмором: посмеялись, подняли меня и отнесли в дом.
Разговорившись, я узнала, что они приехали в Москву всего на два дня, на симпозиум по информационным технологиям. Немцы оказались программистами, живут рядом с аэропортом, а сюда попали случайно, утром прогуливались по окрестностям и набрели на мою улицу. Своих спасителей я попыталась накормить, но они вежливо отказались, объяснив это тем, что боятся отравиться русской едой. Мол, их русский коллега рассказал им, что, если не запивать в России еду водкой, сляжешь с отравлением как минимум на пару недель.
Эти немцы такие забавные, но одновременно и очень серьёзные. Так интересно за ними наблюдать, да и вообще за людьми. Раньше за собой никогда такого не замечала. Я могла наблюдать и восхищаться архитектурой, живописью, но никак не людьми. Кажется, что с приходом в твою жизнь новых людей и ты становишься чуточку лучше, как будто в тебе открывается что-то новое, о чём ты сам даже никогда и не догадывался.
Время пролетело так быстро, что мы даже и не заметили, как начало темнеть. Мы пили чай и слушали рассказы друг друга о жизни в двух таких разных странах. Мне даже захотелось посетить родину Гёте и Манна, так увлекательно звучали рассказы моих новых знакомых. Никогда бы не подумала, что смогу сблизиться за столь короткое время с незнакомыми людьми, тем более иностранцами. Они так просты в общении, словно стёрт языковой и этнический барьер между нами. Мне определённо стоит многому у них поучиться, у моих немецких друзей, прощаться на неизвестное количество времени с которыми было нелегко.
Ты никогда не знаешь, какие знакомства ждут тебя завтра, но, поверь, если ты встретишь на своём пути особенного человека, знай – это неслучайно. Наш мир слишком закономерен, чтобы разбрасывать случайности под ноги каждому.
Прерванные связи
Если бы все знали друг о друге абсолютно всё, то жизнь не была бы такой яркой и, возможно, сложной.
Мы не принимаем происходящее, как бы отмахиваемся от него. До последнего не верим в случившееся.
Заливаем всё приторным кофе. Теряемся в толпе. Внутренняя пустота откликается болью внутри. Прикрыв голову руками, сжавшись в крохотный комок, сидишь на полу под горячим душем и успокаиваешься. Просто успокаиваешься. Вода тут как прикосновение мамы.
Новая жизнь или её иллюзия. Мнимое начало с тягой вернуть всё на круги своя.
Я хочу сделать глубокий вдох, но не могу. Я хочу сказать правду, но не хватает воздуха. Много дел, неотложных, которые можно и нужно делать первостепенно, но не отпускает смятение.
Только тёплые воспоминания, тактильная память, дающие стимул и мотивацию. Человек, который ушёл, оставил наедине с тем ураганом внутри. Он не предатель. Ты не хочешь, чтобы он был предателем.
Веришь только своим думам и снам, а других не слышишь, надеясь, что они ошибаются.
Бережёшь внутренний мир, хранишь то мгновение в тишине. Утешаешь себя ягодным безе и много думаешь, прислушиваясь к бешеному биению сердца.
На пределе
Моя свеча догорает. От холодного толстого стекла её отделяет тонкий слой ароматного воска, медленно плавящегося от градуса тепла.
Вокруг – вода. Горячая и обволакивающая, как тусклое пламя свечи.
В глубине дома играет музыка – у кого-то веселье, беспробудное и такое приторное, ненастоящее. Оно пьянящее и захватывающее целиком и полностью. Оно ищет слабого, уставшего человека, который неосторожно попадёт в ловушку.
Он будет кутить дни и ночи. Праздник станет его смыслом жизни и стимулом для движения вперёд. Человек будет делать всё возможное и невозможное, чтобы этот кутёж никогда не заканчивался.
А потом он резко придёт в чувства и поймёт, что он на пределе. Что ещё немного – и он потеряет что-то дорогое, по-настоящему ценное и вечное.
Мучает совесть. Жаль время, безвозвратно ушедшее вместе с доверием. Уж очень часто мутная стоячая вода кажется нам шоколадом.
Японский сад
Изящные морские линии и бирюзовая гладь. Спокойное море, на берегу которого японский сад.
Когда-то он цвёл. Нежные лепестки кружились в воздухе и плавали в солёной воде. Прогуливаясь по аллеям сада, можно было наткнуться на антикварные вазы с изображением львов, гор и редких деревьев. Откуда берутся полубитые вазы в саду – непонятно.
Сейчас осень. Костлявые деревья и потрескавшиеся декоративные мостики. Беседки, опустевшие с приходом холодов, привлекают всё меньше и меньше.
Не многим знаком японский сад в центре города. Его невозможно увидеть с улицы. Только пройдя сквозь бесконечные дворы исторического центра, можно оказаться в этом волшебном месте на самом берегу моря.
Японскому саду больше ста лет. Возраст солиден, и люди его берегут, ухаживают за ним. Его посещают особые гости: культурные городские жители, иностранцы и дипломаты.
Редкие мероприятия, например творческие вечера, проходят именно там. Сад словно оживает от духа богемной публики, устраивающей модные показы и литературные чтения под открытым небом.
Всем сердцем любят японский сад творческие натуры. Чем-то притягателен для них сад с эксклюзивными элементами ландшафта и экстерьера.
Сад действительно вдохновляет. Он пропитан атмосферой начала прошлого века. Стоит только прикрыть глаза, как перед тобой предстают светские дамы с зонтиками, слышен гул прибывающих кораблей и звучат романсы белых офицеров под гитару.
Белёсые колонны, беседки на японский манер, ручей и бамбуковый заборчик. Детали, редкость которых не оставляет равнодушным прохожего. Лёгкий налёт старины придаёт саду свой неповторимый характер.
История красит японский сад. Благодаря ей он выделяется на фоне многочисленных скверов и парков. Его уникальность обязана времени и людям, чтившим историю родины.
Одинокая библиотекарша
Кирпичный дом в историческом центре Владивостока, постройки конца XIX века. Дом, обдуваемый тёплым солёным ветром, живущий вне времени, впитывающий душу его бесконечных владельцев.
В самом начале его пути в нём жила великосветская семья. Белый офицер, мичман Покровский, его жена и красавицы дочери, чьи наряды производили неизгладимое впечатление на различных приёмах. Но с первой волной русской эмиграции сменились и постояльцы. Кирпичный, но такой живой и душевный дом стал коммунальной квартирой. Это, пожалуй, самый неприятный период в его истории.
Потом, уже после расселения коммуналки, дом стал принадлежать государству. В него селили послов, чиновников и даже агентов спецслужб, которые, кстати, сменялись чаще постояльцев коммунальной квартиры. Бесчисленные жильцы, хаотичность бытия и нестабильность разрушали дом.
В конце концов, многострадальный дом признали аварийным, и несколько лет он стоял пустым, ветра его не щадили. Люди обходили стороной потерявший свой былой шарм старый кирпичный дом.
Но однажды на его пороге возник женский силуэт в таком лёгком для холодного октября пальто. Это была его спасительница, Александра Григорьевна, одинокая библиотекарша. Александра Григорьевна выглядела гораздо старше своих лет, но её старую мудрую душу это даже красило, и была под стать своему новому дому.
Её мечтой был этот кирпичный дом в центре родного города. С самого детства она жила со своей бабушкой в типовом блочном доме и только сейчас, будучи уже состоявшимся взрослым человеком, она воплотила свою мечту в реальность: купила на полученное наследство дом в центре Города семи ветров
Она очень долго выхаживала свой дом, поистине родной дом, что жил в её сердце все эти годы. Каждый его сантиметр она любила, лечила и жалела. Кирпичный дом отвечал ей взаимностью, он преображался на глазах, обретая ранее потерянные уют и тепло.
Александру Григорьевну все отчего-то, жалели. Жалели за её женскую несостоятельность, одиночество и просто так. Ей же претила эта постоянная жалость со стороны подруг, соседей, и она решительно оборвала все связи, уволилась из банка и ушла работать в библиотеку.
Книги всегда занимали особое место в её сердце, Александра Григорьевна ими жила, и даже пахло от неё не парфюмом, а книжной бумагой. Её домашняя библиотека вызывала неподдельный восторг, столько ценных экземпляров!
Однако даже любимые книги отошли на второй план, с появлением в её жизни старого дома. Александра Григорьевна изменила его до неузнаваемости: покрасила стены, расставила на подоконниках горшки с цветами и повесила на стены акварельные средиземноморские пейзажи.
Временной барьер с появлением кирпичного дома в жизни Александры Григорьевны как бы стёрся. Она пребывала в лёгкой эйфории, ощущала «бабочек в животе», когда начинала думать о своём доме.
Особенно приятны эти думы в пасмурный, дождливый день, коих во Владивостоке немало. Она могла стоять у окна с чашкой горячего чая с чабрецом и вдыхать, ощущать свой дом.
Люди, что попадали в её дом, менялись на глазах: из уставших и унылых они превращались в умиротворённых и довольных жизнью людей. Что-то гипнотическое было в кирпичном доме и самой Александре Григорьевне.
Что это у тебя на юбке?
Настойчивый будильник и покалывающий холод. Мне пора вставать. Ещё один день в мою копилку бесполезно проведённых часов в плену собственных амбиций и ненужных людей.
День начался с выбора одежды. Это мой любимый ритуал перед школой. Люблю красиво одеваться, красиво выглядеть назло себе и другим. Чувствую уверенность в себе и надеюсь на удачное стечение обстоятельств.
В голове – джунгли, а у входа в лицей встречают глаза-убийцы. Кажется, что ещё чуть-чуть – и они съедят меня вместе с одеждой и кожным рюкзаком, боже, ведь так и до несварения недалеко.
Всё, пройдя все витиеватые коридоры, бесконечные арки и лестницы, я оказываюсь у двери своего класса. Как же страшно, хоть разворачивайся и уходи подальше отсюда, в парк, в кофейню, в больницу, куда угодно, но только не сюда.
Открываю дверь, и передо мной картина маслом: пусто! В классе никого нет, стулья подняты, доска сияет. Когда здесь пусто и если исключить уроки математики, то очень даже ничего.
Ожидание утомляет. С одной стороны, я люблю приходить в класс пораньше: неспешно разложить школьные принадлежности, поговорить с соседкой по парте, которая больше напоминает сомнамбулу, чем девушку в цвету. Но с другой, более правдивой, стороны, можно нарваться на конфуз или в крайнем случае конфликт.
Класс наполняется с каждой минутой, становится некомфортно и тесно. Как же трудно дышать! Занятия делают пребывание здесь просто невыносимым. Хочется сделать глоток свежего воздуха.
Звонок? Ещё минус один школьный день? Серьёзно? Я не верю своему собственному счастью. Ах, да, сегодня же только вторник. Но это уже лучше, чем понедельник или…
Что-то очень больно ударило меня по голове. Это что, тряпка? Вообще, я неконфликтный человек, но то, что произошло сейчас, перешло любые границы. Мне просто хочется уйти, но если я сделаю это, то нападки не прекратятся.
Я встаю из-за парты, направляюсь к обидчику и слышу громкий смех и возгласы: «Что это у тебя на юбке?!» Оборачиваюсь и вижу алое пятно на белоснежной юбке. Мою секундную прострацию прервал очередной удар тряпкой – передо мной стоит самый высокий и крупный одноклассник, отличающийся бестактностью и грубостью. Он кричит на меня благим матом.
В горле появляется комок, перед глазами пелена. Я убегаю, совершенно не оглядываясь. Только ненависть и страх. Была бы я чуть выше и сильнее, то отомстила бы за всё.
На выходе стоит машина, моё спасение. Не хочется говорить родителям об этом. И самой не хочется осознавать происходящее.
Хочу домой.
Весь вечер я провела над учебниками, завтрашний поход в школу никто не отменял. А так хочется подольше поспать, неспешно позавтракать.
Может, сказать родителям, что у меня болит горло? Это, кстати, беспроигрышный вариант, потому что за месяц, я так делала уже несколько раз. Повторить?
Вынашивая абсурдные планы спасения, я готовлюсь ко сну. Быть может, новый день расставит всё на свои места? Надеюсь.
Сон сняло чьей-то рукой. За окном светло: коралловый рассвет на фоне серого невзрачного неба. Нетрудно догадаться, что уже начало девятого. Я проспала? Или я впала в летаргию и очнулась воскресным утром?
Но только что кто-то очень тихо сказал, что я туда больше не вернусь. Ни-ког-да.
Мон Герлен
«Отчётливо слышны ноты марокканской мяты и цветка апельсина, обратите внимание на базу – это бергамот. Интересно звучит, правда?» – чуть слышно говорила девушка-консультант в парфюмерном магазине.
Почему она решила, что если я интересуюсь этим ароматом, то неизбежно его куплю? Нет, конечно, парфюм великолепен, но я пока что финансово не потяну флакончик в тридцать миллилитров за несколько десятков тысяч. Ведь аромат не хуже этого я могу сотворить сам, и ведь никто не догадается.
Дело в том, что я – парфюмер. Точнее, парфюмер – самоучка. Прекрасные ароматы меня всегда притягивали к себе. Я живу в мире запахов и умею с ними обращаться. Это и есть кредо настоящего парфюмера.
Работать парфюмером где-либо официально мне не приходилось, кроме специальности. Парфюмером я являюсь вне рабочего времени. А так, с 9:00 до 18:00 я – инженер на авиастроительном предприятии.
О моем втором, даже нет, первом и главном занятии в жизни знают лишь в семье и несколько близких друзей. На авиапредприятии о парфюмерном искусстве и моей принадлежности к нему не знают. Возможно, потому что серьёзным людям увлекаться чем попало – неприлично или просто глупо.
Но живу я мечтой: уехать в Париж и работать в центре Герлен на Елисейских Полях. Для этого мне необходимы безупречные знания в этой области, полет души и сердца. До осуществления этой мечты осталось совсем немного: мне нужно правильно объяснить всё родственникам, которые далеко не разделяют моё увлечение, переросшее в нечто большее.
Моя семья не никогда поддерживала моё стремление стать парфюмером. Для них я должен быть как минимум инженером, а как максимум государственным служащим. На меня возлагали большие надежды, но в случае провала меня следовало женить.
