скачать книгу бесплатно
Жертва, поддавшись искушению дегенеративного мифа, не собирается отказываться от своего сакрального статуса. К жертвам в нашем обществе относятся со священным трепетом. Жертв защищают, лелеют, поощряют. Жертве не нужно прикладывать никаких усилий, чтобы быть жертвой. Но вот незадача – жертва может конституировать свой статус только через фигуру мучителя. И чем более грандиозными качествами наделен мучитель, тем больше фавора получает жертва. Страдать от безработного мужа-алкоголика уже не модно. Мучитель должен быть как минимум искусным токсичным манипулятором.
Жертва на первом же сеансе заявляет, что находится в отношениях с нарциссом и просит специалиста о помощи. Так суеверные селяне жаловались инквизитору на ведьму. Так шариковы строчили доносы на соседей, желая занять их жилплощадь. Каковы же доказательства? Их жертва приводит в избытке. В средние века аргументом в пользу сотрудничества с сатаной были родинки, зеленые глаза, познания в травничестве. В советское время было достаточно благородного происхождения, крепкого хозяйства или высокого интеллекта. Нужно ли уточнять, что эти критерии были заботливо подсказаны толпе религиозными или партийными деятелями? Сегодня роль подсказчика играет популярное психологическое чтиво и – в особо запущенных случаях – тексты феминисток.
Жертва не просто обвиняет другого в нарциссизме, но и представляет «доказательства», превращая психотерапию в судилище. Нет, я совершенно не против психиатрической власти, то есть возвращения к классическому функтору психиатрии как особой судебной инстанции. Однако именно психиатрии и только в рамках гремиалистского фильтра. То есть в судебном консилиуме принимают участие врачи и только врачи. Самозваная жертва, будучи по факту не потерпевшей стороной, а полноценным подозреваемым, не может самостоятельно квалифицировать приобщаемые факты как диагностические доказательства. Только психиатрический допрос. Повторюсь, всё это относится к случаям, не касающихся реального, то есть физического насилия. Насилие же психическое, о котором сейчас говорят из каждого утюга, есть дегенеративная химера и подлежит вивисекции, коей мы сейчас и занимаемся.
Улики сфабрикованы. Клиент говорит не о реального человека, но о мифическом образе, спроецированном на партнера. Портрет нарцисса в популярной литературе написан широкими мазками кислотных красок, без всякой структуры. Человек, недовольный отношениями, легко «распознает» в партнере нарцисса.
Истеричка симулирует наличие у себя разнообразных симптомов. Профессиональная жертва симулирует наличие симптомов у другого человека, делегирует ему функцию пациента.
Подобная стратегия известна как поиск идентифицированного пациента[12 - Сельвини-Палаццоли, Босколо. «Парадокс и контрпарадокс», глава 4.]и описана в рамках миланской школы системной семейной психотерапии. Один член семьи не только обвиняет другого во всех семейных проблемах, но и объявляет больным, патогенным. В данном случае – токсичным, абьюзивным, нарциссичным.
Положим, партнер жертвы действительно обладает некими специфическими неприятными качествами. Но откуда жертва знает, что именно эти качества называются нарциссическими? На прямой вопрос жертва отвечает уклончиво или эмоционально отрицает факт влияния популярной литературы. Неудивительно: психика активно отстаивает удобную картину мира, где во всех неприятностях виноват партнер.
Вы можете провести любопытный эксперимент. Внимательно выслушайте жертву предполагаемого нарцисса. Затем сообщите примерно следующее: «Последние исследования британских ученых из Водостоккского университета показали, что к нарциссизму склонны мужчины, которые любят чесать правое яйцо на убывающую луну». Спросите, имеется ли у партнера жертвы эта вредная привычка? Жертва задумается, наморщит лоб, отведет взгляд, глубокомысленно хмыкнет и таки вспомнит, что партнер – ирод этакий – только и ждет убывающей луны, чтобы расчехлить тестикулы.
Подобные провокационные вопросы крайне полезны в практической работе как предварительная дифференциальная диагностика. В самом деле, не все же случаи сводятся к делегированным пациентам из окружения человека. Просто спрашивайте о наличии самых разных качеств у подозреваемого. Перемешайте откровенно придуманные симптомы нарциссизма, реальные его признаки, нейтральные качества, а также симптомы других расстройств. Например, отличается ли подозреваемый скупостью, упрямостью и педантизмом (черты анального характера). При этом постарайтесь, чтобы провокационные вопросы никак не выделялись среди обычных уточняющих.
Если клиент приписывает партнеру всевозможные негативные качества из самых разных наборов, то имеет место банальное недовольство партнером. За этим может скрываться что угодно: временное охлаждение, общая фрустрированность (никак не связанная с партнером), катастрофизация и генерализация (партнер просто попался под горячую руку депрессии или тревожности).
Если клиент отрицает все не-нарциссические симптомы, но активно настаивает на полном наборе черт растиражированного канонического образа нарцисса, то имеет место чистый случай мифологического восприятия. Нельзя исключать и более экзотический вариант: партнер клиента сам начитался мифов о нарциссе и теперь пытается играть эту мрачную роль.
Если клиент скромно отказывает себе в удовольствии расширить список отрицательных черт партнера, то всё чисто, работаем.
Собственно, и в остальных случаях нет смысла отказываться от работы, вступать в конфронтацию и подвергать критике рассказы клиента. Необходимый навык психоаналитика: во время сеанса абстрагироваться от теоретических конструкций. Ваша задача – заткнуться, сидеть и вслушиваться в свободную речь клиента, изредка указывая ему на факт психического сопротивления и переноса. Как любое измерение меняет состояние квантовой системы, так и ваши поспешные интерпретации помогают чужой психике фабриковать воспоминания.
Допустим, клиент жалуется на партнера. Видите ли, обнаглевшее животное тотально зациклено на себе, склонно к самолюбованию, не интересуется чувствами партнера, не считается с чужим мнением. О чем это может свидетельствовать? Ни о чем. Мало данных. Вам представлен исключительно источник жалоб, сам потерпевший. Никакой подозреваемый в кабинете не сидит. Работайте с присутствующим клиентом и только с ним, с реальным человеком. Не стоит вступать в заочные споры с фантомными обидчиками. Спиритизм давно вышел из моды. Никакой возможности проверить справедливость жалоб нет и не предвидится. Банк объективных данных закрыт. Куда переехал, не знаем. Телефон директора не скажем, попить не дадим.
1.3. Чувство вины и отвращение от себя
Много лет назад одна прекрасная астеноидная особа буквально требовала, чтобы я изучил статью в ЖЖ опытной проститутки. Даже ник помню – Проститутка Кэт. Тексты девицы, трудившейся в сфере интимных услуг, пользовались популярностью среди женской аудитории интернета. Оставим за скобками вопрос, какие вытесненные желания заставляли почтенных дам относиться к мемуарам жрицы любви как к источнику ценностных ориентиров, житейской мудрости и стратегий взаимодействия с мужчинами. Лично я за легализацию проституции и с большим уважением отношусь к древнейшему профсоюзу. Но психологические изыскания в круг их обязанностей и компетенций явно не входят.
Выбирая между суровым дедушкой Фройдом и девушкой лёгкого поведения, я предпочту дедушку. Не судите за некрофилию.
Шутки шутками, но признак, по которому любая кисейная барышня может разоблачить нарцисса или абьюзера, до сих пор в ходу. Нарцисс якобы заставляет партнера чувствовать себя виноватым и попутно обесценивает его эмоциональные переживания. Страшно представить, насколько эти сугубо субъективные критерии размывают диагностические границы. Не нужно исследований, критического восприятия, бритвы Оккама. Достаточно, заламывая руки и раздвигая ноги, открывать глаза #ойдевочкам. #Ойдевочки, а вот есть такие плохие мальчики, называются нарциссы. Распознать их очень просто. Они умеют вызывать чувство вины на расстоянии. Что-то из разряда голливудских сверхспособностей. Новый герой из очередной «Войны без конечностей», человек-Нарцисс.
Вы хоть раз испытывали чувство вины перед партнером? Тикайте з городу. В семейный тыл пробрался нарцисс.
С проституткой Кэт всё понятно. Она сделала упор именно на чувстве вины и обесценивании эмоциональной сферы, потому что эти два компонента аффектного фона фактически конституируют психосексуальный мир проститутки. Как общество относится к древнейшей профессии? Осуждает. Даже если проститутка обладает достаточно сильной психикой и игнорирует общественное мнение, в бессознательном чувство вины не исчезает, а обрастает ассоциативными щупальцами и окольным путем возвращается в сознание. Чем больше боевой стаж дамы, тем разительней контраст между показным прожженным цинизмом и внезапными приступами стыда или вины.
Хорошей проститутке стыдно даже перед народом.
Критерий с чувством вины опровергается и в более общем случае, буквально не отходя от кассы. Или где там с проститутками рассчитываются?..
Современное воспитание построено на фрустрирующих наказаниях. Вместо стимуляции затылочной области и большой ягодичной мышцы, провинившегося ребенка просто лишают ранее обещанного поощрения. Например, похода в зоопарк или мороженого. Одновременно с фрустрирующим наказанием ребенка ругают, стыдят, то есть вербальным способом заставляют испытывать чувство вины. В зрелом возрасте субъект, наученный детским опытом, ощущает вину в ответ на фрустрацию. При этом неважно – провинился ли человек в чем-либо.
Коллективные интернет-исповедальни пестрят текстами людей, не достигших и сотой доли того, о чем мечтали в детстве и юношестве. Столкновение с реальностью, необходимость праведно трудиться вызывает у них фрустрацию, а вслед за ней – чувство вины. Последнее нередко смешивается с эдипальными фантазиями и перекладывается на родительскую фигуру Президента. Фрустрированным инфантилам невдомек, что в среднем они живут гораздо лучше большей части человечества. Им, по крайней мере, не приходится выживать. Но психику надлежит тренировать, чтобы она радовалась имеющемуся плацдарму и планировала очередной бросок вверх по социальной лестнице, а не тратила силы на поиски виноватых.
Но нет. Они хотят получить всё и сразу. И чтобы разнузданной свободой сверху было намазано. И в баночку сложено, и в мёдохранилище поставлено, и шоколадочкой прикрыто. И бродят эти неприкаянные, вечно перед кем-то без вины виноватые, перманентно фрустрированные, неизвестно кем обиженные. Вчерашний день ищут, прошлогодним снегопадом любуются. В горящий сентябрь 2007-го мечтают вернуться. Или в святые девяностые. Или в Советский Союз с копеечным пломбиром и бесплатными путёвками в лагеря. Или в Российскую Империю, в которой и не жили-то никогда.
Но, как учил Железный Димон, никто ни в какой год не вернётся, потому что на дворе уже совсем другой год, другое время, другая эпоха. Приходится фрустрированному народу проецировать беспричинное и безысходное чувство вины, то есть искать виноватых. Чуть более критически мыслящие отказываются от беспорядочной проекции и чувствуют виноватыми именно себя. Однако на большее критичности их мышления не хватает, поэтому они сбиваются на полпути к себе и ищут вовне уже источник не их бед, а чувства вины как такового. Кто виноват в том, что я чувствую себя виноватым? Ответ вы уже знаете.
Аффект вины пронизывает дегенеративную мифологию. Поэтому её адепты обожают каяться за грехи – чужие, но не свои. Поэтому они всегда готовы взорваться, когда кто-то хотя бы пытается тонко намекнуть о частичной ответственности жертвы. Они и так преисполнены чувством вины, старательно вытесняют его, а вы своими мерзкими намеками разрушаете вытеснение. Как вы смеете тиражировать патриархальную мантру «сама виновата»? Успокойтесь, дамочка. Даже если сама, то не виновата. Никто не превращает человека в виноватого, кроме него самого. Хватит бегать от проблемы, перекладывая функцию источника вины с больной головы на нарциссическую. И не надо сразу обращаться к психологам. Обратитесь лицом к солнцу. Обратитесь к себе.
1.4. Естественное угасание коммуникации
Умение нарцисса вызывать чувство вины традиционно упоминается в связке с обесцениванием эмоциональной сферы. Партнер, который не уделяет внимания чувствам и интересам жертвы, подозревается в нарциссизме. Получив возможность обсудить с клиентом подобную жалобу, вы быстро поймете, в чем подвох. Выяснится, что партнер все-таки уделяет внимание, но недостаточно. Недостаточно часто, недостаточно интенсивно, недостаточно вовремя. Недостаточность внешних аффектов – вот что беспокоит клиента, а вовсе не нарциссические качества партнера. На поверку же часто оказывается, что партнер просто не хочет отдавать последний клочок личного пространства или пытается сохранить собственный эмоциональный ресурс от выгорания.
Вообще здесь нет и не может быть эталона. Всё строго индивидуально. Одни пары строят вполне гармоничные отношения без эмоциональных ритуалов вроде демонстративной эмпатии. Другие распадаются при первом же конфликте. Одни наслаждаются уютом и стабильностью. Другие получают удовольствие от бурных сцен.
При несовпадении темпераментов у одного из партнеров потребность в чистых сильных эмоциях остается не удовлетворенной. Возникает фрустрация, за которой следует чувство вины (1.3) и попытка искусственно создать эмоциональное напряжение. Забавно, что эта непереносимость коммуникативной пустоты свидетельствует скорее о нарциссических чертах самой жертвы (7.3).
Посмотрим на происходящее со стороны обвиняемого. Предположим, это вы. Всё было хорошо, вы с партнером совместно строили отношения. Внезапно вам вменяют в вину, что вы уделяете недостаточно внимания, не сострадаете и вообще зациклены на себе. Неужели это автоматически превращает вас в нарцисса, объективатора, газлайтера, гауляйтера, гармонь-гуляйтера? По меркам народной психологии – да. Ну и что? Может, в конце концов, приличный человек сегодня побыть нарциссом, а завтра снова проявлять заботу и чуткость? Оказывается, может. Если вы будете вести себя хорошо, то обвинения с вас снимут. На какое-то время. Затем ситуация повторится, но от вас будут требовать еще больше внимания и эмпатии. Какой-то странный диагностический критерий, который зависит не от вашего поведения, а от чужих потребностей.
Рассмотрим ситуация в категориях бихевиоризма. Партнер желает добиться от вас определенной реакции, которая заключается в повышенном внимании, в проявлении чуткости, в демонстрации заботы. Для получения этой реакции партнер использует (сознательно или бессознательно) различные сигнальные стимулы. Ваша реакция, в свою очередь, становится вторичным стимулом для партнера. Сравнивая ее с некой внутренней переменной, партнер делает вывод об «адекватности» вашей реакции. Что это за внутренняя переменная? Чаще всего – комбинация представлений о «правильных» отношениях и воспоминания о первом периоде совместной жизни.
В начале отношений партнеры склонны демонстрировать повышенную чувствительность к сигналам друг друга, нередко оказывая знаки внимания без всяких стимулов. Длительное нахождение в отношениях способствует естественному снижению интенсивности упреждающих реакций, спонтанных знаков внимания. Психика просто не видит смысла в бесконечной пролонгации конфетно-букетного периода. Возникает новая ситуация, новая стадия отношений. Партнеры адаптируются, если регулярно без стеснений обсуждают отношения, прислушиваются друг к другу, сообщают о возможных фрустрациях, различными способами поддерживают взаимную заинтересованность. Такие отношения стремятся к динамическому равновесию и, обретя это равновесие, развиваются. Меняется и внутренняя переменная, что позволяет более трезво оценивать «адекватность» реакций партнера.
Устойчивое развитие подразумевает способность к адаптации и глубинное влечение к партнеру. Не все могут похвастаться высокой адаптивностью и способностью осознанно выбрать партнера. Чаще выбор продиктован лишь одним из психических топосов (1.9). Адаптивный ресурс расходуется на решение иных проблем или изначально находится на низком уровне. Поэтому большинство людей фиксируется на той коммуникативной стратегии, которая когда-то позволила добиться от партнера требуемой реакции. Внутренняя же переменная не корректируется вовсе.
Отношения приходят к статическому равновесию. Каждый партнер получает от другого набор типовых (чаще автоматизированных) реакций в обмен на типовые же стимулы. Интенсивность стимулов и реакций плавно угасает по биологическим причинам.
Допустим, вашего партнера такая ситуация не устраивает. Вместо адаптивной стратегии (откровенного разговора, работы над собой и отношениями, житейских хитростей) партнер выбирает другой путь. Он просто повышает интенсивность тех стимулов, которые раньше вызывали у вас «правильную» реакцию. Проще говоря, вам устраивают маленькую сцену. Нехотя вы демонстрируете поведение, которое от вас ждали.
Разумеется, былой искренности в ваших реакциях не будет, поэтому партнер будет чувствовать себя неудовлетворенным. Вскоре он вновь повторит маневр. Стимулы, провоцирующие вас на нужную реакцию, будут следовать все чаще. Означает ли это, что вы будете чаще реагировать на сигналы партнера? Наоборот. Ваш мозг быстро научится воспринимать сигналы партнера как фоновый шум. Психика согласится с мозгом и пометит представления, исходящие от партнера, как вихревые (повторяющиеся, но лишенные смысла). Вы не только перестанете реагировать, но будете вполне искренне не замечать сигналов партнера.
Здесь опять имеет место развилка. Либо партнер существенно сокращает коммуникацию с вами, вплоть до разрыва. Кстати, небольшие перерывы иногда чрезвычайно полезны для длительных отношений. Либо партнер усложняет коммуникативную стратегию, однако этот вариант мы здесь уже не рассматриваем. Либо партнер вновь повышает интенсивность стимульного ряда: теперь вам устраивают не маленькую сцену, а настоящий Большой театр. Отреагировав несколько раз, вы вновь адаптируетесь к новому уровню шума. Ситуация повторяется.
Наконец, количественные изменения переходят в качественные. Партнер пытается выдать столь интенсивный стимул, что в игру вступают его управляющие интроекты (3.11). Демонстрация потребности в заботе превращается в астеноидную продукцию психосоматических симптомов, бурный скандал – в истероидный припадок и т. д. Что характерно, такой маневр приводит к желаемому результату: вы обращаете внимание на партнера. Вернее сказать, не на самого партнера, а на интенсивный стимул как таковой. Превратить такие сигналы в фоновый шум довольно трудно. Ваши собственные интроекты начинают отвечать на зов интроектов партнера. Проще говоря. вы оба в какой-то мере становитесь психопатами, и ваши отношения описываются уже в рамках модели психопатического взаимодействия[13 - Чибисов. Путеводитель по психопатам].
К этому моменту вас наверняка уже обозвали нарциссом. Не в лицо, так за глаза, на приеме у психотерапевта. Неудивительно. Потребность в опекающем объекте типична для астеноида. Фрустрированный, то есть не дождавшийся от вас заботы, астеноид постепенно начинает вести себя как виктимоид (10.4). Последние же просто спят и видят, где бы найти страшного угнетателя, а себя выставить жертвой абьюзивных отношений.
К счастью, это лишь один из возможных сценариев. Зачастую до взаимной психопатизации не доходит. Если же и доходит, то помимо виктимоидной области существует еще одиннадцать, в каждую из которых вы с партнером можете свалиться. И каждая полна сюрпризов.
В любом случае, вам стоит запомнить простую истину. Угасание и снижение чуткости – естественный процесс. Если партнер требует от вас постоянства в реакциях, то что-то не так с самим партнером. Вы же, постепенно самоустраняясь и зажимая психические уши, поступаете вполне разумным образом. Посудите сами. Свела вас судьба с партнером, который вечно изобретает проблемы на ровном месте. Вы один раз посочувствовали, два раза утешили, три раза помогли. Ситуация не меняется. Партнер как попадал в неприятности, так и попадает. Как психовал по любому поводу, так и психует. Как использовал вас в качестве жилетки, так и использует. Мозгу надоедает реагировать на этот балаган. Мозг самоустраняется.
Холмс как курил, так и курит, а вот Ватсон без трубки уже не мог…
1.5. Мазохизм
В прошлом параграфе мы предполагали, что партнер каким-либо образом выражал недовольство отношениями. Хотя бы пытался. Нельзя исключать другого сценария: человек никак не сигнализирует о фрустрации, молча накапливает обиду. Для чего?
Фройд предполагал наличие у женщин особого вида мазохизма[14 - Фройд. Экономические вопросы мазохизма], однако сам впоследствии предостерегал[15 - Freud. ?ber die weibliche Sexualit?t, 1931] от поверхностного подхода к женской психосексуальности. Женскому полу приписывается привычка фиксироваться на проблемах в отношениях. Наблюдая за современным дискурсом, подтверждение этого стереотипа можно услышать от представителей обоих полов. Закономерность наблюдается не только в медийном пространстве, но и в психоаналитической практике. Так, в среднем именно клиентки жалуются на низкий эмоциональный интеллект партнеров, их пассивность, отсутствие авантюризма и куртуазности. Клиенты же жалуются на вышеперечисленные жалобы клиенток.
Нельзя не отметить и противоположную тенденцию. Среди мужчин до 30-ти лет возникает устойчивый отрефлексированный запрос на глубокие чувства и идеальные возвышенные отношения. Образ идеальных отношений разнится в зависимости от идеологической и субкультурной принадлежности молодого человека. Напротив, женщины до 35-ти лет активно высказывают недовольство повышенной эмоциональностью и сложностью мужчин.
Если абстрагироваться от полоролевого фактора, то неизменным останется тот мазохистический компонент, за который отвечает Сверх-Я. Функция этой психической инстанции – сравнивать реальный объект с его идеалом. Разумеется, сравнение всегда будет не в пользу реального объекта. Несоответствие между реальным и идеальным вызывает острую реакцию Сверх-Я. Мазохизм возникает, если психика фиксируется на чувстве несовершенства и получает определенное удовольствие от этого. Более того, субъект бессознательно стремится к самонаказанию.
Так, если у субъекта были завышенные ожидания касательно отношений, то любые реальные отношения бессознательно оцениваются как недостаточно идеальные. Притом чувство неидеальности носит тотальный характер, то есть отношения несовершенны как таковые. Эта установка Сверх-Я вступает в противоречие с реальным удовольствием от отношений. В психике отношения превращаются в источник и страданий, и удовольствия. Человек, склонный к мазохизму и частично осознающий эту склонность, спокойно переносит подобную ситуацию, не без гордости описывая отношения как бурные, сложные, противоречивые. Но в большинстве случаев психика ищет способ разрешить указанное противоречие.
Один из способов – объявить источником страданий лишь один из аспектов отношений. Клиент воспринимает отношения в целом как близкие к идеалу. Все отклонения от идеала искусственно локализуются в пределах одной проблемы (неважно: реальной или придуманной). Теперь эта проблема, стоящая как бы вне отношений, объявляется источником и причиной всех проблем. Фиксация, переживания и вечная борьба с проблемой становится своеобразным способом стабилизировать, сохранить и разнообразить отношения. Здесь роль делегированного пациента (1.2), ответственного за все противоречия, играет не человек, а отдельный аспект отношений.
Описанный защитный механизм можно считать вариацией расщепления. Субъект отказывается воспринимать отношения как нечто сложное и целостное. В его сознании образ идеальных отношений и образ ужасной проблемы существуют независимо друг от друга.
Фраза клиентки, вскользь брошенная уже на пороге кабинета, хорошо передает структуру расщепления: «Я живу не только с Н. Вместе с нами живет его ленивое раздутое эго». Ранее клиентка жаловалась, что идеальные отношения поставлены под угрозу из-за эгоизма мужа.
Если Сверх-Я слишком сильное, то расщепления недостаточно. Несовпадение реальных отношений с их идеальным образом вынуждает психику удовлетворять свой мазохизм, добиваться наказания. В этом случае субъект бессознательно провоцирует партнера на проблемные действия.
Например, между клиенткой и мужем существует договоренность сообщать друг другу о неприятных и спорных моментах. Большинство проблем действительно становится предметом семейного обсуждения и получает оперативное решение. Однако периодически (примерно раз в два месяца) клиентка испытывает «странное желание затаить обиду, понянчить предъяву».
Молчание поддерживается неопределенно долго. У клиентки нет цели «в нужный момент бросить обиду в лицо», использовать накопленные претензии в качестве аргумента в споре. Клиентка получает удовольствие, испытывает «приятную тяжесть» от ситуации. Ощущение постепенно нарастает в течение двух-трех недель. Затем возникает легкая гиперэстезия, повышенная сексуальная возбудимость; влечение к партнеру обостряется; «оргазмы яркие до слепоты». Супруг замечает эти перемены и реагирует на происходящее позитивно, то есть изменение состояния клиентки не ограничивается личными ощущениями.
После краткосрочного пика (от двух до четырех дней) особенности пропадают, также исчезает переживание невысказанной обиды. Сама же обида теперь представляется клиентке чем-то незначительным или содержание обиды вовсе забывается. Корреляция между описанным процессом и менструальным циклом отсутствует. Возможных социально-экономических и иных внешних факторов, способных повлиять на интимную жизнь пары, также обнаружить не удалось.
Типичное содержание вынашиваемой обиды: «почему ты, *** (нехороший человек), обо мне забыл, я вся перед тобой расстилаюсь, а ты *** (ничуть, ни разу) не ценишь меня, от тебя за версту веет *** (трескучим) морозом». Здесь мы видим, как типичная жалоба на якобы нарциссического партнера встраивается в хорошо различимую структуру мазохистического возбуждения. Содержание претензии к партнеру выбирается произвольно и быстро распадается или вытесняется, выполнив функцию «разгонного блока».
1.6. Перенос
Перенос – встраивание фигуры аналитика в бессознательные фантазии клиента. Фактически в любом сюжете любое действующее лицо может быть замещено аналитиком или наделено его отдельными качествами. Отношение клиента к аналитику меняется под влиянием бессознательных фантазий, искаженных переносом. Грань между значимыми событиями вне кабинета и их изложением на сеансе стирается, создается так называемое пространство переноса[16 - Рождественский Д. С. В пространстве переноса].
Возьмем типичную ситуацию: клиент поссорился с партнером, уехал на время к родителям, пожаловался им на партнера, отдохнул, вернулся к партнеру. Нетрудно предложить типичную проекцию этого сюжета на пространство переноса. Аналитик – родительская фигура, кабинет – безопасное место, родительский дом. Клиент приходит сюда, чтобы отдохнуть и пожаловаться на партнера. Жалобы могут носить ритуальный характер. Например, родители клиентки плохо относятся к ее избраннику. Чтобы угодить родителям и не ввязываться в спор, клиентка из вежливости говорит гадости про партнера. Родители злорадно сочувствуют, получая подтверждение своим фантазиям, успокаиваются – и визит в родительский дом проходит позитивно. Клиентка настолько привыкла к этому ритуалу, что бессознательно воспроизводит его в кабинете аналитика.
Если аналитику активно навязываются родительские функции, то вы имеете дело с классическим эдипальным клиентом. В этом случае сохранение психоаналитической нейтральности (вплоть до фрустрирующей холодности) не просто необходимо, но является единственно верной психоаналитической стратегий. Вы сможете убедиться в правильности предварительного диагноза (эдипальности клиента), когда даже после кратковременной фрустрации клиент продемонстрирует резкое усиление переноса.
Вовлечение в сюжет и потакание жалобам будет иметь фатальные последствия. Во-первых, перенос приобретет патогенную форму: включение аналитика в невротическую семейную коалицию против партнера. Во-вторых, вы можете вовремя не отследить развитие контрпереносной[17 - Контрперенос – бессознательное встраивание клиента в бессознательные фантазии аналитика.] фантазии о спасении клиента. И класть на кушетку придется уже вас.
1.7. Проекция на партнера
Клиент испытывает к партнеру противоречивые установки. У клиента имеется ряд субъективных и объективных доводов как в пользу сохранения отношений, так и в пользу смены партнера. Как правило, доводы pro et contra лежат в разных ценностных плоскостях. Например, личные предпочтения и темперамент толкают клиента на разрыв отношений, социальные же установки и прагматические соображения – в пользу сохранения статуса кво.
Оставаясь в отношениях, субъект вынужден справляться с амбивалентной установкой к партнеру. Типичным механизмом психической защиты в подобной ситуации является вытеснение. Желание выйти из отношений не допускается в сознание, вытесняется в область бессознательного. Как вы знаете[18 - Фройд. Вытеснение], вытесненное предпринимает попытки вернуться в сознание с помощью различных ухищрений. Одним из таких маневров вытесненного является проекция, то есть приписывание своих желаний другому человеку.
Поэтому запрос «партнер не обращает на меня внимания и хочет бросить» можно интерпретировать как проекцию на партнера желания вида «я не хочу, чтобы партнер обращал на меня внимания, я хочу его бросить». Запрос «партнер заставляет меня испытывать чувство вины» – «я хочу, чтобы партнер почувствовал себя виноватым» или «я чувствую вину за то, что хочу разорвать отношения». И так далее.
При виктимоидной психопатии господствует проекция иного рода. Здесь нет амбивалентной установки к отношениям как таковым. Виктимоид играет роль жертвы, чтобы выторговать (у самого себя) право перейти в контрнаступление. Виктимоидные психопаты[19 - С авторской классификаций психопатий и гипотезе о нейрофизиологической предрасположенности к виктимному поведению можно ознакомиться в книге «Путеводитель по психопатам».] не только проецируют, но и активно провоцируют партнера на проявление деструктивных черт. Причины виктимного поведения могут быть как следствием господства левых идеологий (выгодно быть жертвой), так и врожденными особенностями (асимметрично развитые миндалевидные тела).
1.8. Маскировочный запрос
Формирование терапевтического альянса – длительный процесс. Ощущение безопасности и безоценочного принятия (со стороны аналитика) крайне важно для тех клиентов, которые остро реагируют на социальное осуждение. Они будут тщательно подбирать слова, крайне осторожно и дозированно делиться мыслями.
После первого опыта свободной речи у «социально зависимого» клиента усиливается сопротивление и вытеснение наиболее важной информации. На этом этапе его психика будет пользоваться высокоуровневыми защитами: интеллектуализацией, пролонгацией ассоциативных цепочек и – среди прочего – маскировочными запросами. В частности, клиент внезапно решит, что находится в проблемных отношениях. Так как клиент чувствителен к социогенным раздражителям, то в качестве маскировочного запроса он интуитивно выберет наиболее «популярную», общественно одобряемую тему. В текущий период времени таковой популярной темой является нарциссизм и абьюзивные отношения. Возможно, клиент ориентируется не столько на общество, сколько на аналитика. Тогда клиент попытается подобрать проблему, наиболее интересную (по его мнению) для аналитика. Так как многие аналитики поддались искушению и бросились воспевать нарциссическую угрозу, то и выбор маскировочного запроса будет соответствующий.
Когда терапевтический альянс будет окончательно сформирован и клиент привыкнет к безоценочному отношению аналитика, маскировочный запрос внезапно исчезнет. Постарайтесь учитывать этот сценарий и не возвращайте клиента к безосновательно (как вам кажется) забытым озвученным ранее запросам.
В большинстве случаев аналитику надлежит вовсе не задаваться вопросом об объективности жалоб. Работайте со свободной речью клиента, но не с его заочно присутствующим партнером. В процессе надлежащего анализа многие семейные проблемы клиента решаются будто бы сами собой.
1.9. Частая смена партнера
Наличие контрпримеров, вне зависимости от частоты их обнаружения в практике, опровергают лишь попытку свести все проблемы в отношениях к нарциссизму, но не само существование нарциссов. Предположим, что ваш партнер действительно оказался нарциссом. Зачем расставаться? И не таких строптивых укрощали. Здесь вечно угнетенная публика заявляет, что нарцисс обязательно вас бросит, потому что не способен к долгосрочным отношениям. Поэтому нужно играть на опережение. Как интересно. Попахивает и наглой проекцией на партнера (1.7), и делегированием ему роли источника проблем (1.2).
Миф: частая смена партнеров – признак нарцисса. Если вам трудно или некомфортно или не хочется поддерживать постоянные отношения, то в вас нарциссизм играет. У вас, видите ли, интимофобия. Мерзкое словечко. Слишком обобщающее и абсолютно не информативное. Нет, вы не интима как такового боитесь, а интимности. Боитесь открыться, боитесь сродниться.
Посмотрим на ситуацию глазами «специалиста», начитавшегося современных методичек по выявлению нарциссов. Приходит клиент и говорит, что не может или не хочет долго находиться в одних отношениях. Если сообщение носит характер жалобы, то «специалист» спокоен и внимателен, он еще готов слушать и слышать. К эгодистонной нестабильности отношений «специалисты» относятся в среднем лояльнее, как к любой «слабости», над которой клиент готов «работать» в угоду обществу.
Если же клиент не жалуется или, о ужас, хвастается разнообразием интимной сферы, у «специалиста» мгновенно срабатывает гипердиагностический рефлекс. Клиент мысленно, а то и вслух, объявляется нарциссом. «Специалист» пытается исправить и перевоспитать клиента, который, по всей видимости, ошибся дверью кабинета.
Любопытно спросить у «специалистов», почему они используют нестабильность отношений как диагностический признак нарциссизма. Здесь начинаются паралогические чудеса.
Вполне возможно, что из нарциссизма следует нестабильность отношений. Однако из проблемы с долгосрочными отношениями не следует нарциссизм. Обращение импликации логически некорректно, пока не доказана единственность предпосылки. Если бы кто-то показал, что «только из нарциссизма следует нестабильность отношений», то из нестабильности отношений следовал бы и нарциссизм. Очевидно, что не только нарциссизм может быть причиной нестабильности отношений. Впрочем, и эту очевидность мы должны обосновать в рамках фройдовской модели выбора партнера.
Не будем считать современных «специалистов» совсем уж клиническими идиотами, не способными отличить причину от следствия. Допустим, они действительно верят, что только нарциссизм способен вызвать ту самую «боязнь отношений». Или, по крайней мере, именно нарциссизм вносит решающий вклад в формирование «интимофобии». На вопрос, как из нарциссизма следует боязнь отношений, вразумительного ответа вы не получите. В лучшем случае на вас обрушится поток сомнительных рассуждений, в которых отсутствует смысловая связь между промежуточными звеньями. Нередко промежуточные паралогические звенья вовсе отсекаются, и остается тезис, изумительный в своей наивной откровенности: «нарциссы не способны к отношениям непосредственно из-за нарциссизма».
По сути, нам предлагают принять аргумент вида «Х обладает свойством А, потому что Х это Х». В лучшем случае это годится для феноменологического определения нарцисса: «нарцисс – это субъект, не способный к стабильным отношениям», однако спектр нарциссической симптоматики неизмеримо шире. Нельзя не согласиться, что нарциссы действительно испытывают определенные трудности интимного свойства. Но это скорее продуктивная, чем негативная симптоматика. То есть нарцисс способен на отношения, просто у него имеются дополнительные и неочевидные критерии выбора партнера (например, 4.2). Специфические требования к объекту создают дополнительные трудности и понижают вероятность, но не исключают стабильных отношений.
Нам могут возразить, что раз за разом беспричинно разрывать отношения – при условии отсутствия у субъекта неврозов и иных психических проблем – как минимум странно. Покажем, что в современном обществе абсолютно здоровая психика имеет достаточно веские основания менять ранее выбранный объект отношений. Начнем с простого вопроса: как, каким психическим местом человек выбирает партнера? В рамках второй топики Фройда вариантов всего три: Оно, Я, Сверх-Я.
Оно выбирает объект помясистей, подоступней, пофертильней. Страсть, биохимическая и генетическая совместимость. Субъект не столько делает осознанный выбор, сколько следует голосу предков и гормональному зову.
Можно довериться Оно, которое позволяет эффективно выбирать и взаимодействовать с биологически совместимыми партнерами. Но сбросить оковы стыдливости, пересмотреть воспитательные установки и снять бремя нерешительной самокритики – для многих это отдельная проблема. Впрочем, и им волноваться не надо. Встретите свою особь – от одного запаха пробки в голове выбьет так, что вам останется только удивляться внезапной смелости и бурному успешному развитию знакомства. И удовольствие оба получите, и биологически здоровым потомством обзаведетесь. Если повезет, то после трехлетней гормональной эйфории и краткого охлаждения пойдете на новый виток биохимической влюбленности. Все довольны. Кроме феминисток, которые борются с объективацией и сексуальной эксплуатацией.
Выбирать партнера с помощью Оно полезно для здоровья и репродукции, но долгосрочными такие отношения бывают редко. Влюбленность проходит, гормональный резонанс утихает. Партнеры принимаются просчитывать дальнейшее развитие событий. Она заранее заботится о потомстве и брачных узах. Он понимает, что пора бы уходить за горизонт. Это эволюционно выработанные механизмы. И если с мужиками все понятно, то над прекрасными дамами довлеет патриархальный миф о женской моногамности. Настоятельно рекомендую внимательно послушать цикл лекций Сапольски «Биология поведения человека» или ролики Тимоновой «Все как у зверей» о половом отборе, дабы не питать и никому не навязывать болезненных морализаторских иллюзий касательно слабого пола. Если кратко, то в рамках нашего вида сосуществуют две стратегии: полигамия и перемежающаяся моногамия. Последняя подразумевает фокусировку на одном партнере, но не исключает его смены. Я риску добавить, что сейчас мы наблюдаем ускоряющуюся биосоциальную дивергенцию нашего вида. Одна из ветвей демонстрирует полигамное или турнирное половое поведение, тогда как другая ветвь тяготеет к долгосрочной моногамии.
Страсть неизбежно угасает, как только колесо биохимического влечения совершает оборот. Если партнеров не объединяет нечто большее, чем взаимный телесный интерес, отношения распадаются. Конечно, индустрия красоты, сексуальное просвещение, широкий выбор вспомогательных аксессуаров – всё это помогает поддерживать долгосрочный взаимный интерес. Однако те же факторы создают избыточное предложение на рынке физиологических отношений. Субъекта ставят в ситуацию, когда выбрать нового партнера легче, чем поддерживать интерес к старому. Более того, порой по телесным параметрам постоянного партнера невозможно отличить от прочих людей со схожей внешностью и телесной доступностью.
Наблюдаем любопытный парадокс. С одной стороны, в современном мире (в цивилизованной его части) выбор партнера из биологических соображений не может быть чем-то социально порицаемым. С другой стороны, то же общество молчаливо осуждает долгосрочные отношения, базирующиеся на чистой сексуальности. Тот факт, что чисто человеческий интерес может возникнуть уже после начала отношений, почему-то вызывает у общества определенные сомнения. В итоге человеку приходится убеждать окружающих (а затем и себя), что выбор партнера был продиктован чем-то возвышенным, абстрактным, интеллектуальным. Подобный самообман рано или поздно скажется на способности адекватно работать над отношениями, беречь их фундамент.
В практике наблюдается и другая крайность. Естественное угасание сексуального интереса воспринимается как нечто предосудительное (обман партнера, несоответствие общественным нормам). Один из частых клиентских запросов: «пропало влечение к партнеру». Носитель магического мышления ожидает, что аналитик сможет это влечение вернуть. Более зрелая версия запроса звучит по-другому: «я не знаю, как сообщить об этом партнеру, как сохранить отношения без регулярного бурного секса». И даже если партнер спокойно воспринял ситуацию, клиент может сообщить: «я продолжаю испытывать вину за ослабление полового интереса к партнеру». Напомню, что аналитик не направляет и ничего не советует клиенту. Мы лишь предоставляем условие для свободной речи и, как следствие, свободного мышления. Бывает, что в процессе анализа клиент обретает новый ресурс для отношений. Но разве можем мы осуждать или интерпретировать в патологическом ключе ситуацию, когда клиент делает выбор в пользу разрыва отношений, приносящих его психике и телу нестерпимый дискомфорт?
Я отвечает за взаимодействие с реальностью, поэтому его требования к любимому объекту отличаются максимальным прагматизмом. Общие интересы, схожее мировоззрение, совместное хозяйство, воспитание детей, приятное общение.
Найти родственную душу? Проще простого. Социальные сети, кафе для минутных знакомств, кружки по интересам. У нас есть все необходимое, чтобы наладить личную жизнь. Однако, перебрав десяток вариантов, человек понимает, что достаточные условия переросли в избыточные. Изобилие анкетных параметров мешает, а не помогает в поисках партнера.
В современном мире человеческое Я представляет собой длиннющую анкету со множеством пунктов и подпунктов. Возраст, рост, должность, зарплата, политическая ориентация, увлечения, любимый фильм, принадлежность многострадального полуострова… Тысячи и тысячи вопросов об отношении к миру, себе любимом, своем месте в реальности. Бесконечное множество возможных и невозможных ответов. За некоторые ответы вас вообще могут посадить по статье за оскорбление чувств верующих или беспощадно заканселить, так что отвечайте осторожно.
Теперь задача. Какова вероятность, что ваша анкета идеально совпадает с анкетой вашего партнера? Крайне мала! Некоторые вопросы, на которые вы потратили две страницы мысленного текста, могут вовсе отсутствовать в анкете милого друга.
Раньше, знаете ли, было как-то проще и душевнее. Средневековое общество не располагало к неограниченному бесполезному расширению бэкграунда. Ты колдуешь, я колдую. Отлично. Мы идеальная пара. Взялись за ручки – и на костер.
Сегодня так не получится. Слишком много мировоззренческих нюансов, абстрактных ценностей, искусственных идеалов, квазиполитических течений… И самое страшное – толпе внушили, что каждая тварь дрожащая право имеет на свое мнение. Наслушавшись блогеров и диванных экспертов, представители интеллектуального большинства наспех лепят из понравившихся чужих мыслей субпродукт и приклеивают к полученному полуфабрикату этикетку: «мое ценное мнение».
Допустим, и эта беда вас миновала. Вы нашли человека, способного к самостоятельному синтезу собственных суждений. И что же? Вы можете идеально подходить друг другу в быту или в общении, но добрая половина личности партнера останется для вас чем-то чуждым и скучным. Кое-что из Я-анкеты вообще может привести к скандалу и разрыву отношений. Люди интуитивно или сознательно утаивают друг от друга большую часть интересов и взглядов. Правильно делают. Вы не клуб по интересам создаете, а ячейку общества формируете. К сожалению, в последнее время – во многом благодаря эмансипации и инфантилизации населения – молодые пары тратят время и усилия на взаимное докапывание. Попытки уберечь партнера от травмирующей информации о себе и своих взглядах воспринимается как холодность, равнодушие, потеря интереса. Вот вам и почва для подозрений в нарциссизме.
Нередко Я выбирает партнера из чисто меркантильных соображений. Партнер о таком положении дел либо не подозревает, либо включается в экономическую игру. Спонсор выбирает с помощью Оно, содержанка с помощью Я. Обмен денег на секс, секса на статус, статуса на деньги. Обман? Нет. Власть (в том числе та власть, которую партнер имеет над вами) является сильным афродизиаком. Огламуренные содержанки испытывают вполне искреннюю душевную привязанность к своим благодетелям. Их гораздо более субъектные и содержательные предшественницы из прошлого века вообще искали от неравных отношений не только выгоды, но и интеллектуального услаждения.
Когда к вам приходит особа, страдающая в золотой клетке, лучше откажите ей в психоанализе. Только представьте: она всю жизнь сидела на чьей-то шее и вдруг, на сороковом сеансе осознала себя свободной продвинутой личностью. Куда она пойдет? В какое свободное плавание? Это как домашнюю лису в дикую природу выпустить. Ни лисы, ни природы. Еще и ее бывший спонсор на вас наедет – и будет прав.
Сверх-Я занимается сравнением реальных объектов с некими идеалами. Так как идеалов не существует, Сверх-Я берет и проецирует идеальные качества на реальные объекты. Пропитая страхолюдина, зашедшая опохмелиться в бар, превращается в прекрасную незнакомку, чьи упругие шелка веют древними поверьями. Психопат-эпилептоид, жадный и получающий удовольствие от семейного насилия, видится заботливым спасителем заблудшей души.
Партнер, выбравший вас с помощью Сверх-Я, вряд ли будет холоден и нарциссичен. Скорее наоборот – вы замучаетесь выслушивать его восхищенные оды. Вспомним Жванецкого:
