banner banner banner
Две стороны. Часть 2. Дагестан
Две стороны. Часть 2. Дагестан
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Две стороны. Часть 2. Дагестан

скачать книгу бесплатно

Две стороны. Часть 2. Дагестан
Александр Черваков

Вторая часть книги рассказывает о событиях военного конфликта 1999 года в Дагестане, увиденные глазами молодого офицера-танкиста. Содержит нецензурную брань.

Александр Черваков

Две стороны. Часть 2. Дагестан

Эшелон

Всю ночь поезд шел на юг по заволжской степи, двигаясь к дельте Волги. Под утро на небольшой станции, где эшелон остановился, чтобы пропустить встречный поезд, к вагону подошел какой-то мужик с двумя ведрами спелых помидоров и ведром алычи. Узнав, что эшелон едет в Дагестан, мужик растрогался и бесплатно пересыпал танкистам в укупорки от зарядов содержимое своих ведер. Помидоры и алыча были сразу растащены солдатами, уставшими от сухпайков, и съедены в короткое время. Через несколько часов у половины роты начались сильные позывы сходить «по большому» – помидоры и алычу страждущие помыть не додумались. Ведро в «туалете» стояло одно, и какой-то счастливчик его уже занял, наполняя вагон невыносимыми запахами. Остальные, матерясь, с нетерпением ждали своей очереди или остановки поезда. Щербакова сия чаша миновала по причине того, что он так и лежал, не просыпаясь. Остальные офицеры и часть бойцов догадались помыть фрукты и овощи припасенной в укупорках водой.

Вскоре показались пригороды города Астрахань. Солнце не спеша поднималось над горизонтом, еще только начиная припекать. Мимо пролетали небольшие домишки с зеленеющими огородами, темнеющие пыльной листвой деревья. Мелькали шпалы под рельсами, которых становилось всё больше. Рельсы ветвились, словно огромное железное дерево, упавшее на землю. На его ветвях стояли нескончаемые составы, мельтешащие вагонами перед военным эшелоном, который, словно устав от долгих стоянок на полустанках, теперь не останавливался ни на минуту. Стуча колесными парами на многочисленных стрелках, поезд сбавил ход и по запасному пути медленно проследовал мимо астраханского железнодорожного вокзала, похожего на большой крытый рынок.

На одной из сортировочных станций Астрахани эшелон остановился среди стоящих грузовых составов. Часть танкистов, страдающих жутким поносом, бросилась на улицу, на ходу расстегивая штаны и прячась под вагонами или за насыпью.

Далеко впереди горел красный сигнал светофора. Выставили караул, предварительно выдав автоматы, находящиеся на время следования в двух опечатанных пластилиновой печатью деревянных ящиках. В голове поезда отсоединился тепловоз и покатил в сторону депо. Солнце поднялось довольно высоко, когда новый тепловоз прицепился к эшелону. Вагонник в оранжевой жилетке молча прошел мимо, помахивая молотком на длинной ручке и морщась от туалетных запахов. Проверяя работу тормозной магистрали состава, он бросал любопытный взгляд на танки и другую стоявшую на платформах бронетехнику, иногда с удивлением замечая под вагонами голые солдатские задницы. Пока железнодорожник дошел до хвоста поезда, стоящие у эшелона солдаты раза три стрельнули у него сигареты.

Загорелся желтый мигающий сигнал светофора, тепловоз протяжно загудел, и состав дернулся, медленно начав движение. Солдаты на ходу запрыгивали в вагоны набирающего скорость поезда. Показались многоэтажки, перемежающиеся частным сектором, внизу промелькнул широкий водный канал, и буквально через несколько минут поезд въехал на железнодорожный мост, протянувшийся почти на километр над рекой Волгой. В темнеющих волнах великой русской реки отражались уплывающие дома и прибрежные постройки Астрахани. Железные балки моста мелькали за дверным проемом, у которого столпились бойцы танковой роты. Однообразие степи так надоело, что сейчас любой пейзаж, проплывающий мимо, казался интересным. Мост закончился, многоэтажных домов становилось всё меньше, показались окраины города, которые вскоре исчезли вдали.

Александр был разбужен, когда солнце уже вовсю жарило астраханские солончаки. Он пытался прийти в себя после вчерашнего «прощального банкета». События сначала хаотично роились в раскалывающейся с похмелья голове лейтенанта Щербакова, но постепенно выстроились в хронологическом порядке. Получив из рук старлея Круглова тёплый от жары автомат и жетон с личным номером, лейтенант тупо сидел, свесив ноги со второго яруса грубо сколоченных нар.

– Саня, просыпайся давай, ты всё-таки в армии, – в очередной раз повторил Круглов.

– А где мы? – Щербаков сфокусировал взгляд на Круглове.

– Да недавно Астрахань проехали, – ответил Вадим.

Сунув жетон в карман и оставив автомат на нарах, Александр осторожно слез на шатающийся деревянный пол вагона.

– А туалет здесь есть? – повернулся он к снаряжающему магазин своего «АКС» Вадиму.

– Есть. Вон в углу за занавеской, – Круглов махнул рукой в сторону висящей в дальнем углу зеленой плащ-палатки, – спеши, пока не заняли.

Туалет оказался обычным ведром, в которое Щербаков с трудом попал, пытаясь удержаться в раскачивающемся от быстрого движения вагоне. Есть не хотелось. Хлебнув еще раз тёплого чая из солдатской фляги, он присел на свободный ящик, отсоединил магазин от своего автомата и принялся заряжать его патронами. Из открытого жестяного цинка, окрашенного, как и всё в армии, защитно-зеленой краской, он доставал аккуратные пакетики коричневой, слегка промасленной бумаги, в них находились новенькие патроны 5,45-мм. Сначала неловко, потом всё увереннее, лейтенант стал вкладывать в магазин по одному патрону, пока их в магазине не набралось тридцать штук. Отложив полный, Александр вытащил пустой магазин из поданного Кругловым подсумка с деревянной биркой, на которой синей шариковой ручкой уже кто-то нацарапал «Гв. л-т Щербаков», и принялся наполнять его патронами.

Закончив, он положил заметно потяжелевший подсумок и автомат с полным пристегнутым магазином к себе на верхний ярус нар. Пошарив по карманам своего камуфляжа, лейтенант нащупал только военный билет и полупустую пачку «Winston». Борясь с накатывающей тошнотой, Щербаков забрался на нары и, закурив, огляделся получше.

Солдаты сидели внизу на ящиках и занимались чисткой автоматов и заряжанием магазинов. Старший лейтенант Круглов показывал бойцам, как пользоваться машинкой Ракова для снаряжения пулеметных лент калибра 7,62-мм. Машинка, закрепленная на одном из пустых ящиков, напоминала мясорубку, в её горловину рядовой Сулейманов одной рукой сыпал патроны для танкового пулемета ПКТ, второй рукой крутил ручку машинки. Вместо перекрученного фарша из машинки вылезала пулеметная лента с уже вставленными в неё патронами. Готовые ленты укладывались в небольшие цинковые ящики на защелках. На каждый танк требовалось 2000 патронов, соответственно несколько таких ящиков на остановке эшелона необходимо засунуть в башню танка и рассовать по штатным местам.

Помимо Круглова, в полумраке вагона Александр разглядел ещё двух офицеров. Второй старший лейтенант, снаряжающий магазины своего «АКС», был едва знаком Щербакову. Старлей присутствовал на стрельбах, его высокая фигура мелькала на дивизионных складах, когда танки выгоняли из ангаров, он загружал конвейеры танков боеприпасами и загонял танки на платформы, но познакомиться они не успели. Лейтенанта Абдулова в вагоне не наблюдалось.

– А где Абдулов? – спросил Александр у Вадима.

– Да он на станции пошел в штабной вагон к пехоте, не знаю зачем, – ответил Круглов.

– Понятно, – Щербаков кивнул и, спрыгнув, осторожно подошел к распахнутой двери, перегороженной на уровне груди страховочной деревянной балкой. Держась за неё, как за перила, Александр выбросил в сторону проносящейся астраханской степи окурок и выглянул из вагона. Поезд заворачивал по широкой дуге, состав изогнулся, словно черно-зеленая змея. Вагон, в котором ехала первая танковая рота, находился почти в середине этой змеи. Где-то далеко впереди выбрасывал из трубы черные облака дыма едва заметный тепловоз, через несколько платформ с БТРами виднелся штабной пассажирский вагон и еще куча платформ с зачехленной бронетехникой, товарными вагонами с мотострелковыми подразделениями. Повернув голову в хвост поезда, сразу за своим вагоном, Щербаков увидел платформы с зеленеющими танками и дальше за ними опять платформы с грузовиками, БТРами и изредка встречающимися товарными вагонами.

Постояв еще немного, он отошел от дверного проема и решил хоть немного поесть. Достав из картонной коробки сухпай и разодрв упаковку, Александр вынул банку с консервированной рыбой. Оглянувшись в поисках ложки, он вспомнил, что его столовая ложка из нержавейки лежит в черной сумке с надписью «СССР». Обшарив всю сумку, Сашка так её и не обнаружил, хотя точно помнил, что клал её в сумку и даже застегивал в карманчик на молнию. «Вот суки, – подумал лейтенант, – у своих же воруют и что – ложки! Армия, бля». Консервы он съел гнутой алюминиевой ложкой, протянутой кем-то из бойцов. Немного заполнив желудок, Щербаков закурил и присел на ящик рядом с высоким старлеем, который укладывал заряженные магазины в свой подсумок.

– Давай познакомимся, что ли? – сказал Щербаков и протянул руку. – Саня Щербаков.

– Алексей Прошкин, – старлей тоже протянул руку. – Командир первого танкового взвода.

– Тебе сколько еще служить? – Щербаков глубоко вздохнул, прогоняя тошноту.

– Да мне всего два месяца служить осталось, прикинь, и тут этот Дагестан, на черта он мне сдался! У меня дома жена, ребенок. Ты женат?

– Нет. А мне еще два года пиликать…

– Всё равно тебе проще, – Прошкин с тоской отвернулся в сторону дверного проема.

Из темноты угла к лейтенантам подошел еще один офицер с капитанскими погонами, которого Александр сразу узнал – капитан Пермяков.

– О, товарищ капитан, – Щербаков протянул руку Олегу Пермякову, – а Вы какими судьбами?

– Назначен зампотехом роты, – ответил Олег.

– Понятно, – Щербаков подтащил ящик поближе к распахнутой двери, сел так, чтобы горячий степной ветер не бил в лицо, закурил очередную сигарету и тоже задумчиво устремил взгляд в пролетающую мимо почти плоскую однообразную степь.

На следующей короткой остановке, когда эшелон пропускал пассажирский поезд, в вагон залез лейтенант Абдулов. Следом за ним забрался средних лет усатый капитан в больших затемненных очках с диоптриями. Рукав камуфлированной куртки с закатанными по локоть рукавами украшала нашивка «Мотострелковые войска». На плече капитана висел раздувшийся от торчащих из него бумаг полевой планшет, в руках он держал АКС с подствольным гранатометом.

– Познакомьтесь, – обратился Абдулов к вставшей по стойке «смирно» роте, – это капитан Чугаев Вячеслав Евгеньевич – заместитель командира мотострелкового батальона по воспитательной работе. Он пока поедет с нами, расскажет о республике, в которую мы едем, обстановке в ней, её обычаях и так далее. Вольно!

Поезд тронулся. Лейтенант подошел к стоящему у перил дверного проема Щербакову.

– Товарищ лейтенант, – обратился он к Александру, – мне очень не нравится Ваше поведение, особенно в каком виде ты вчера притащился. Комбат остался далеко, и командир здесь – я! Поэтому, если я еще раз замечу что-то подобное, то пеняй на себя! Понятно?

– Так точно, понятно, – ответил Щербаков.

Тем временем капитан Чугаев расположился в центре вагона, посадив весь состав первой танковой роты перед собой на ящиках и нарах.

– Товарищи солдаты и офицеры, – начал он, – мы с вами направляемся в республику Дагестан для стабилизации ситуации, которая в последнее время там возникла. Седьмого августа этого года на территорию республики Дагестан было совершено массированное вторжение боевиков со стороны Чечни под командованием Шамиля Басаева. План боевиков по переходу на их сторону населения Дагестана провалился, дагестанцы оказали вторгшимся бандитам отчаянное сопротивление. Российские власти решили провести совместную с федеральными силами операцию против исламистов в Дагестане. Сейчас обстановка в республике стабильная. Наша задача – поддержать порядок и спокойствие в республике.

– А воевать будем? – раздался голос бойца откуда-то с верхних нар.

– Ребята, – вкрадчиво продолжил капитан, – ну зачем сразу воевать? Мы ведь едем с миром. Ну, может, постоим на блокпостах, поддержим дагестанских милиционеров. Нужно решать вопросы мирным путем. Давайте я вам лучше расскажу о Кавказе и, в частности, о кавказских войнах, хорошо? Войны на Кавказе случались еще испокон веков. Одна из первых известных войн России на Кавказе – это Кавказская война 1763–1864 года. Она была связана с присоединением к Российской империи Северного Кавказа…

Эшелон стучал колесами, а Чугаев всё продолжал своё повествование о кавказских войнах далеких лет – о генерал-лейтенанте Ермолове, об имаме Шамиле, о храбрых казаках и коварных горцах. Очень понравился Щербакову рассказ о русском казачьем генерале, герое Кавказской войны Якове Петровиче Бакланове. «Бакланов являлся одним из популярнейших героев той эпохи, – вещал капитан, – Получив в командование полк, находившийся в очень плохом состоянии, он своей энергией сделал его лучшим. От робкой обороны своих предшественников Бакланов перешёл к самому энергичному наступлению и скоро сделался грозой горцев, считавших его родней самого дьявола. Однажды в полк на имя Бакланова пришла посылка. В ней оказался большой кусок чёрной ткани, на котором был изображён белый череп с перекрещенными костями и круговой надписью «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь». Яков Петрович закрепил ткань на древке, превратив её в личное знамя. Даже у бывалых казаков этот черный флаг вызывал тягостное чувство, горцы же испытывали от баклановского символа суеверный ужас…»

Рассказывая о Бакланове, Чугаев достал из своей полевой сумки журнал «Родина», чтобы показать, как выглядел этот героический казак. Там же, в журнале, изображалось черное знамя Бакланова. Знамя вместе со старославянской надписью Щербаков аккуратно срисовал в свою записную книжку. Далее Чугаев перешел к современному терроризму, ваххабитам и извращенной ими религии. Про ваххабитов запомнилось, что ходят они в штанах, заправленных в носки, нижнего белья не носят, усы бреют, оставляя одну бороду, а по жестокости и хитрости не уступают своим далеким предкам, так что в плен им лучше не попадаться.

Поезд то быстро, то словно крадучись, катил на юг. Он иногда подолгу стоял на разъездах и маленьких станциях, пропуская пассажирские поезда, мелькавшие такой далекой гражданской жизнью в окнах своих вагонов. Пользуясь остановками, танкисты засовывали цинки с пулеметными лентами в башни танков, срывая пломбы с люков, а потом пломбируя их вновь. Заняться в вагоне, кроме снаряжения пулеметных лент, было особо нечем – все магазины заряжены, оружие почищено, свежие подворотнички пришиты. Абдулов разрешил изнывающим от тоски солдатам играть в карты на щелбаны. Бойцы, которые не участвовали в заряжании лент и этих азартных играх, развлекали себя по-разному – одни читали, другие просто смотрели на проносящуюся калмыцкую степь, а кто-то просто спал.

На очередной маленькой станции вагон с ехавшей в нём танковой ротой остановился почти напротив гидравлической колонки, из таких раньше паровозы заправляли водой. Черная Г-образная труба возвышалась метра на три вверх, мокрое пятно на земле говорило, что она рабочая. Сколько простоит эшелон – неизвестно, но изнывающие от жары и диареи танкисты стали выпрыгивать из вагона, на ходу снимая пропитанные потом майки, камуфлированные куртки и расстегивая ширинки. Одни бежали к колонке, другие к ближайшим кустам. Далеко впереди на светофоре пока горел красный. Кто-то успел подбежать к колонке первым и потянуть за длинный рычаг – сверху, словно из огромного хобота слона, хлынул освежающий поток прохладной воды, немного окрашенной в цвет ржавчины. Бойцы, словно дети, веселясь и толкаясь, подбегали под низвергающиеся потоки, наскоро смывая с себя пыль и пот.

Щербаков спрыгнул на засыпанное щебенкой междупутье, стащив с себя серую гражданскую футболку, подобрался к льющейся сверху струе. Протягивая руки и зачерпывая в сложенные ковшиком ладони ржавую воду, он наконец умылся как следует, освежил голову и обмылся по пояс. Несколько солдат набирали воду в зеленые укупорки от танковых зарядов, похожие на вытянутые девятилитровые бидоны. Остальные офицеры танковой роты умывались и мылись по пояс, поливаемые солдатами из этих укупорок. Из кустов за плескающимися в струях воды танкистами с завистью и спущенными штанами наблюдали любители помидоров и алычи. Мимо грохотал проходящий встречный состав, и, наверное, каждый желал ему ехать как можно дольше, чтобы продлить удовольствие от купания в неожиданном оазисе или подольше посидеть в кустах.

На светофоре загорелся зеленый, далеко впереди протяжно загудел тепловоз, подавая сигнал к отправлению. От головы поезда покатился звук трогающихся вагонов, и только тогда бойцы кинулись назад к вагону от колонки и из кустов, заскакивая в медленно набирающий ход эшелон.

Эшелон мчался по прямой, как натянутая струна, линии, протянувшейся на десятки километров. Слово опять попросил капитан Чугаев.

– Товарищи солдаты и офицеры, – блеснув своими затемненными очками, начал он перед вновь рассевшимся на нарах и ящиках личным составом первой танковой роты, – скоро мы пересечем границу республики Дагестан. Граница эта условная, но люди и менталитет уже другие. Станция Артезиан, которую мы проехали час назад, это последний населенный пункт Калмыкии. Еще немного, и начнется территория Дагестана. Как я говорил ранее, мы едем с миротворческой миссией, поэтому должны быть настроены к местному населению мирно и дружелюбно, не создавать каких-либо конфликтов, не поддаваться провокациям. Главное – это четко выполнять приказы своих командиров и никакой стрельбы без команды! Принимать любую еду, подарки, ну, например, радиоприемник кто-то вам «от всей души» подарил, категорически запрещается! Это связано с тем, что возможны провокации – еда может быть отравлена, в приемнике бомба. К тому же, пример с приемом еды уже есть, – Чугаев покосился в сторону звуков, доносящихся из «туалета». – Это не говорит о том, что всё население такое, но, повторяю, возможны провокации! И вы не должны поддаваться на эти провокации. Также запрещено говорить номер своего подразделения, его численность, количество боеприпасов и вообще всё, что связано с вашим подразделением или подразделением, в состав какого входит ваша танковая рота, а именно со вторым мотострелковым батальоном. Будут спрашивать, откуда вы, не обязательно говорить Волгоград. Говорите любой город, пусть лучше у них в головах путаница будет. Не следует разглашать ваше место жительства и, соответственно, место жительства ваших командиров. То же самое касается писем, какие вы будете писать домой. Мой вам совет —не пишите, что вы в Дагестане, тем более, что будем мы там недолго. И вообще, не нужно лишний раз беспокоить родных и близких. На вопросы, если их вам будет задавать местное население, отвечать уклончиво и расплывчато, а лучше совсем не отвечать. Так и говорите – командир не разрешает! Опять-таки, у них очень строгое отношение к женщине. Это у нас можно ходить и запросто со всеми девчонками знакомиться. На Кавказе с этим строго, не надо тут знакомиться ни с какими девушками, даже просто говорить с ними не надо! Повторяю, не надо провоцировать местное население на конфликт. И улыбайтесь. Улыбка – наше главное оружие. Следующая возможная остановка, – капитан Чугаев развернул полевую карту, провел по ней пальцем, – станция Кочубей. Это уже Дагестан. Да и сейчас, судя по карте, мы уже въехали на территорию республики Дагестан. Поэтому, прошу вас не забывать о том, что я вам только что рассказал. Всем всё понятно? – Чугаев обвел всех вопросительным взглядом из-под своих затемненных очков.

– Так точно, товарищ капитан, – прозвучал нестройный хор солдатских голосов.

Поезд под палящим солнцем катил сквозь степь на юг. Несмотря на то, что началась территория Дагестана, степь так же, как и в Калмыкии, выглядела уныло и однообразно – та же выжженная глина с высушенными кустиками травы, солончаки или барханы песка. К полудню стали попадаться отдельные постройки, разобранный трактор без колес, какие-то сарайчики, из сухой земли торчали редкие низкорослые деревца с запыленной листвой. Затем показались частные домишки, обнесенные заборами преимущественно зеленого цвета различных оттенков. Чугаев засуетился: «Так, товарищи бойцы. Давайте посмотрим, как будет реагировать местное население на наш эшелон».

Солдаты облепили дверной проем – всем до смерти надоел однообразный вид степи. Поезд сбавил ход, вагоны не спеша катили по рельсам через Кочубей. Проплывающие мимо улицы были пусты. За забором мелькнул цветастый халат и скрылся в дверях глинобитного домика. На перроне перед небольшим зданием станции стояли женщины и дети, продававшие выращенные в полях и огородах овощи-ягоды. Солдаты приветливо замахали руками, некоторые торговцы кинулись с арбузами и дынями, помидорами и огурцами, подавая и закидывая их в руки солдат. Эшелон проследовал мимо, низкий перрон закончился, и опять внизу замелькала щебенка. В углу вагона теперь высилась желто-зеленая горка арбузов и дынь, в укупорках виднелись огурцы и помидоры. «Мойте руки перед едой и еду особенно!» – многозначительно глянув в сторону «туалета», обратился Абдулов ко всем присутствующим.

Впереди в арыке, выложенном бетонными плитами, купалась ватага местных ребятишек. Увидев эшелон с военной техникой, они бросились к нему, что-то крича и размахивая руками. «Машите им, машите им тоже! – капитан Чугаев сдёрнул с головы кепку и приветственно замахал ей. Солдаты неохотно последовали его примеру. Несколько мальчишек в одних мокрых трусах вскочили на велосипеды и погнались за увеличивающим ход поездом по пыльной дороге, идущей параллельно с железнодорожной линией. Наконец дорога отвернула в сторону и дети отстали. «Вот, вроде нормально принимают», – то ли себе, то ли бойцам сказал Чугаев.

За Кочубеем местность сменилась на более холмистую и заметно оживилась – стали встречаться распаханные поля с какими-то злаками, деревца с пожухшей от жары листвой. Вдали виднелись небольшие поселки. Проскочили еще несколько маленьких станций, на которых местный народ тоже совал овощи и фрукты. Бойцы с интересом вглядывались в пролетающие мимо пейзажи.

– Скоро будет большая станция – город Кизляр, —капитан Чугаев глянул на карту. – Совсем рядом здесь граница с республикой Чечня, буквально несколько километров.

– А сколько нам еще ехать? Когда разгружаться будем? – послышались голоса уставших от долгого однообразного переезда танкистов.

– Ну, насколько мне известно, – сказал Чугаев, – не в Кизляре. В Кизляре у нас будет остановка, поэтому, не забывайте, как себя нужно вести с местным населением.

Рядом проплывали частные дома, вдали темнели невысокие многоэтажки, кое-где светившиеся огнями. Рельсы стали ветвиться, и поезд, замедляя ход, загромыхал колесами по стрелкам станции. Мимо открытой двери мелькали цистерны и товарные вагоны, стоящие на запасных путях. В промежутках между ними виднелось серое здание вокзала с надписью «Кизляр», пустой привокзальной площадью за ним и таким же безлюдным перроном. Эшелон остановился, и солдаты ринулись из вагона наружу. Опять выставили караул. Тепловоз, отцепившись от эшелона, скрылся за стоящими составами.

Не прошло и получаса, как из-под вагонов показалась стайка местных мальчишек младшего школьного возраста посмотреть на боевую технику. Невзирая на советы Чугаева, настырно лезущих на платформы детей пришлось чуть ли не пинками и с матом отгонять от эшелона. Наконец подали новый тепловоз, вскоре загорелся зеленый сигнал светофора и эшелон тронулся в путь.

Солнце медленно опускалось, на небе ни облачка, а вдали на горизонте виднелись какие-то темные облака странной формы. «Может, дождь будет», – подумал лейтенант Щербаков, вглядываясь в даль. Чем дольше ехал эшелон, тем Александр больше сомневался, что это облака. Наконец он не выдержал, нашел в своей сумке очки в зеленом футляре, надел их и опять выглянул наружу. Теперь стало ясно, что это не облака – где-то там далеко, за сотни километров угадывались верхушки Кавказских гор. Последний раз он видел горы классе в седьмом, когда летом ездил с мамой на отдых в Сочи. «Горы!» – радостно заорал он. Бойцы, даже которые просто валялись на нарах, подскочили к дверному проему. «Горы! Точно горы!» – вопили они, глядя на уже различимые вдали вершины, темнеющие в небе вместо облаков. Остальные офицеры, растолкав бойцов, тоже уставились вдаль. «Значит, скоро приедем», – негромко сказал Чугаев.

Состав повернул на запад, пытаясь догнать ускользающую вечернюю зарю, затем снова на юг. Опять мелькали немногочисленные сортировочные станции, освещенные прожекторами составы и далёкие редкие огоньки. Вскоре всё пропало во мраке наступившей ночи, оставив место лишь ярким звездам на чернеющем южном небосклоне. В углу вагона светилась маленькая лампочка, провода от которой тянулись к танковому аккумулятору. Её неяркий свет освещал уставшие от утомительного переезда лица бойцов. Ближе к полуночи свет выключили и вагон погрузился в полную темноту.

Далеко за полночь состав остановился на светившейся огнями станции. Денег в карманах Щербакова, как и следовало ожидать, не оказалось – придется растягивать оставшиеся сигареты. Тепловоз, притащивший эшелон на станцию, отцепился и медленно покатил в неизвестном направлении. «Странно, рановато тепловоз менять», – Александр посмотрел вслед удаляющимся красным огням. Оказалось, что рядом стоит еще один военный эшелон с бронетехникой и тоже из Волгоградской области. Из стоящей в нескольких метрах от перрона большой круглой беседки слышались разговоры и смех. В свете прожекторов блестели звездочки на погонах офицеров, явно давно распивающих что-то горячительное. Лейтенант Абдулов оставил Щербакова дежурным по караулу, а сам пошел «знакомиться» в беседку. Туда же, звеня припасенными бутылками, подтянулись и некоторые офицеры мотострелкового батальона. Круглов и Прошкин спали в вагоне. Автомат, лежащий в большом опечатываемом ящике, Щербаков не взял. Он стал прогуливаться вдоль эшелона, натыкаясь в темноте на часовых с окриками «Стой, кто идет?» – «Свои. Командир танкового взвода», – отвечал лейтенант и двигался дальше. Проходя в темноте мимо двух офицеров из пехоты, едва освещаемых светом прожектора, он услышал обрывки разговора.

– Говорят, что еще второй эшелон за нами едет. На нашем же эшелоне не весь второй батальон, а во втором оставшиеся и сводная артбатарея с САУшками, – в ночи приглушенно звучали слова одного из офицеров.

– А знаешь, почему эти с соседнего эшелона бухают? Они сказали, что не поедут в Дагестан воевать, поэтому тут стоят так долго, – тихо сказал второй.

– Да ладно, чё ты врешь-то? – воскликнул другой.

– Да я сам слышал, как они в беседке про это говорили.

– Не может быть…

Окончание разговора, заглушенное свистком тепловоза, цепляющегося к эшелону, Щербаков не услышал. Вдали из беседки, на не совсем твердых ногах, выбегали офицеры из соседнего эшелона, торопясь к своим вагонам. «Давайте, пацаны! Увидимся в Дагестане!» – на ходу кричали они, подныривая под вагонами мотострелкового батальона. «Вот так и рождаются слухи, – подумал Щербаков. – Все всё-таки едут в Дагестан».

Названия станций, на которых эшелон не останавливался, теперь звучали не по-русски – Качалай, Герменчик, Сулевкент. Остались позади небольшие Казма-Аул и Куруш, затем станции перестали попадаться, оставив место темнеющим полям и редким рощам. В ночи чернели горы, казавшиеся близкими. К рассвету стало попадаться всё больше домов и построек, опять начались промзоны с ангарами и нефтяными бочками. На идущей параллельно железной дороге автотрассе проплыла высокая стела с надписью «Махачкала», впереди мерцали высотки города. В воздухе уже явственно чувствовался запах моря и нефтепродуктов.

Махачкала светила огнями фонарей, железнодорожных прожекторов и многоэтажек. Эшелон долго шатал вагоны на стрелках и, наконец, остановился где-то на запасных путях среди десятков грузовых железнодорожных составов. Тепловоз отцепился и укатил в депо. Вдоль состава опять прогуливались часовые с автоматами. Лейтенант Щербаков, тоже взяв свой автомат из ящика, заступил дежурным по караулу от танковой роты. Забравшись на одну из платформ, Сашка присел, свесив ноги. Стояла тёплая южная ночь, наполненная такими знакомыми Щербакову звуками и запахами железнодорожной жизни. По громкой связи переговаривались вагонники, маневровый тепловоз неустанно грохотал автосцепками, стучали колеса отправляющихся и прибывающих поездов. Светили прожекторы, освещая составы и линии высоковольтных контактных проводов, протянувшиеся над ними. И над всем этим запах шпал, пропитанных креозотом. Всё как на прежней работе, единственное отличие – вместо молоточка на длинной ручке в руках Щербакова холодная сталь автомата.

Наступило солнечное утро 19 августа. В туалет «по большому» больше никто не бегал – всех страждущих накормили лошадиными дозами каких-то таблеток, принесенных из медвзвода. Состав так и стоял на крайнем пути, тепловоз до сих пор не подали. Солнце потихоньку начинало припекать, и кто-то из офицеров предложил сгонять за пивом. Щербаков скромно промолчал, так как денег у него не было.

– Давайте я на шухере посижу, – сказал собирающим деньги на пиво Сашка, – я на железной дороге работал и, если что, знаю, как отправление можно задержать, но вы постарайтесь недолго.

– Давай. Погнали, пацаны, тут ведь должен где-то магазин быть, – Абдулов, Прошкин и еще пара офицеров-мотострелков быстрым шагом пересекли несколько пустых железнодорожных путей и двинулись в сторону видневшихся за высоким бетонным забором многоэтажек.

Щербаков отстал, присев на деревянную лавочку, стоявшую у кирпичной железнодорожной будки, крашенной желтой известкой. С этого места хорошо был виден весь состав от головы и до хвоста, над которым тянулись высоковольтные контактные провода для электровозов. Вдоль всего эшелона в тени светофоров и мачт прожекторов от наваливающейся жары прятались часовые. Напротив скамейки стояли платформы с техникой мотострелкового батальона. На одной из них стоял закрепленный ГАЗ-66 с кунгом и прицепленной к нему полевой кухней. Расположившись в тени будки, Щербаков обратил внимание на двух солдат, копошащихся возле полевой кухни. Что они там делают – не разобрать. Затем один из них зачем-то полез на крышу будки «шишарика». Александр повернул голову, наблюдая, за маневровым тепловозом, тащившим по соседнему пути платформу с закрепленным на ней зеленым комбайном «John Deere». Вдруг он услышал резкий хлопок, похожий на удар хлыста. Краем глаза Сашка заметил, как солдат, расхаживающий по крыше кунга ГАЗ-66, мешком свалился сначала на платформу, а затем с неё на щебенку между железнодорожными путями.

«Началось! – от неожиданности Александр соскочил со скамейки и присел. – Снайпер», – мелькнуло в голове. К лежащему между путей телу уже бежали бойцы и офицеры, видевшие падение. Пригибаясь, Щербаков тоже побежал в направлении упавшего солдата. Подбегая, он почувствовал запах горелого мяса. Двое солдат зачем-то кидали на упавшего горстями землю, смешанную со щебенкой. Остановившись перед лежащим телом, вокруг которого толпились бойцы, лейтенант увидел, что одежда на солдате тлела и дымилась, а кожа местами обуглилась и вздулась волдырями. Взглянув наверх, Александр понял, что это не снайпер – солдата ударил заряд тока силой 3000 вольт от высоковольтных контактных проводов.

– Хватит на него землю кидать! – крикнул подбежавший капитан-мотострелок.

– Да его «заземлить» надо, чтобы ток с него в землю ушел, – сказал один из кидавших землю солдат.

– Отставить! Дебилы, бля! Физику в школе учить надо было…

«Не трогайте меня! Не подходите!» – кричал солдат, сдирая с себя одежду вместе с почерневшей кожей. Его взгляд был устремлен куда-то высоко в небо, потом глаза закатились и он потерял сознание.

«Скорую давай! Где телефон?! Скорую вызывайте!» – кто-то кинулся в сторону производственных помещений, другие в сторону вагона, где ехал медицинский взвод.

«Вот тебе и война, – подумал Щербаков, – еще ничего не началось, а один уже не доехал».

Прибежали медики – старший прапорщик Румянцев – парень лет за тридцать с рано лысеющей головой и слегка оттопыренными ушами, медсестра в военной форме и двое солдат с носилками. Прапорщик Румянцев, склонившись над бойцом, вколол ему обезболивающее.

«П-пока не надо трогать. П-подождем скорую», – чуть заикаясь, сказал он и велел прикрыть бойца чистой простыней, принесенной от медиков. Минут через двадцать приехала «скорая». Парня, который дышал, но был без сознания, осторожно положили на носилки и, перешагивая через рельсы, понесли к стоящей вдалеке машине скорой помощи. С прибывшими врачами в сторону скорой ушли Румянцев и еще несколько офицеров. Скорая умчалась, завывая сиреной и мигая синими огнями, батальонные медики и офицеры разошлись к своим вагонам. Щербаков опять уселся на скамейку, переживая случившееся.

Подали тепловоз, а ушедшие за пивом до сих пор не вернулись. Александр беспокойно ходил около вагона, глядя в сторону, куда ушли офицеры. Из вагона выглянул Вадим Круглов, – Саня, что делать? Этих типов нет еще, а тут тепловоз цепляют! Ты же говорил, что можно как-то задержать.

– Можно, – спокойно ответил Александр, – если они тут в Дагестане по правилам тормоза проверяют. Пока еще рано.

В тормозную систему подали воздух. Вагонники стали проверять работу тормозной воздушной магистрали состава. Они сошлись на середине эшелона, и один из них помахал из стороны в сторону молотком, показывая машинисту отпустить тормоз. Потом он, не торопясь, выписал справку и направился к тепловозу. Когда справку, воткнутую в прорезь на длинной ручке молотка, вагонник протянул в окошко машинисту, Щербаков пробежал пару вагонов вперед, пролез к автосцепке и повернул ручку магистрального воздушного крана, перекрыв тормозную систему. Раздалось шипение стравливаемого воздуха, и по всему составу вновь сработали тормоза. Впереди на светофоре горели два желтых огня, верхний из которых мигал, разрешая поезду отправиться, но поезд не трогался. Машинист высунулся из окна, знаками подзывая к себе вагонника.

«Видишь, тормоза сработали, – объяснил подошедший к Круглову Щербаков. – А машинист теперь у вагонника спрашивает, в чём причина».

Железнодорожники что-то горячо обсуждали, о чём свидетельствовали их размашистые жесты. Александр и Вадим увидели бегущих к эшелону офицеров с большими пакетами и торчавшими из них «полторашками» пива.

«Быстрей давай! – замахали Круглов с Щербаковым. – Отправляемся уже!»

Вагонник шел от тепловоза, внимательно осматривая состав. Наконец он увидел перекрытый кран. Посмотрев по сторонам и выругавшись, он открыл его, пустив воздух по всей магистрали.

«Успели, – забросив пакеты в вагон, офицеры залезали в него по торчащей металлической лесенке. – Магазин еле нашли».

Мотострелки, тоже с пивом, спешили к своим вагонам, перескакивая через рельсы. Тепловоз, протяжно загудев, двинулся вперед, растягивая состав и приводя в движение весь эшелон. Мимо опять поплыли вагоны, ангары, мачты высоковольтных проводов. Сначала эшелон окружали промзоны, потом слева открылась панорама Каспийского моря, потянуло прохладным морским бризом. По правую сторону вновь темнели горы, приближались высотные дома. Эшелон продвигался сквозь город, в суете которого не чувствовалось никакой напряженной обстановки в республике. Всё, как в любом большом городе – ходили люди, ездили машины и автобусы. Рельсы отвернули от моря, и поезд пошел по направлению к горам. Высоток становилось всё меньше, рядом проносился частные сектор, вскоре он тоже кончился и с обеих сторон двухпутной железной дороги замелькали пустыри и созревающие поля.

Вторая половина дня, море осталось где-то далеко слева, дыхания его уже не ощущалось, и солнце опять палило нещадно. Пиво стало теплым и невкусным. Поели сухпай и молча смотрели на возвышавшиеся вдалеке серо-зеленые горы. Не прошло и часа, как выехали из Махачкалы, мимо проплыла пара небольших поселков, и вот поезд заходит на очередную станцию, мелькают частные дома, многоэтажек не видно. Вокруг цистерны, пахнущие мазутом и нефтью. Заскрипели тормозные колодки, и эшелон замер. Впереди горел красный сигнал светофора. Солдаты и офицеры соскакивали из вагонов на землю, пользуясь остановкой. Как всегда, выставили охранение. К удивлению Щербакова, тепловоз отцепился и укатил. «В Махачкале ведь только прицепили?» – подумал лейтенант.

Абдулова вызвали в штабной вагон. Через час он вернулся, построил танковую роту и объявил: «Товарищи солдаты и офицеры. Мы прибыли в конечный пункт нашего следования – населенный пункт Манаскент. Завтра будет разгрузка техники и дальнейшее следование в составе колонны в пункт дальнейшего базирования».

День клонился к закату, жара спадала. Очень хотелось помыться полностью, но удалось лишь немного смыть с себя пыль и пот – солдаты поливали друг другу и офицерам из укупорок, предварительно сходив к стоящей неподалеку колонке за водой.

Тем временем стемнело, звезды терялись в свете прожекторов, освещавших стоящие на станции составы и эшелон с ждущей разгрузки бронетехникой. Эшелон закрепили на отдельном пути, несколько отстоящем от скопления других путей, и с обеих сторон его вновь охраняли часовые. Около десяти вечера лейтенант Щербаков заступил дежурным по караулу. Лейтенант Абдулов провёл инструктаж, после чего добавил: «Мы находимся на территории республики Дагестан. Расслабления закончились, поэтому охранять со всей тщательностью, по уставу! Возможны провокации! Стрелять только в крайнем случае «предупредительным» в воздух. При осложнении ситуации без команды не стрелять!»

Поправляя тяжелый автомат на плече и тянущий вниз неудобный подсумок с четырьмя полными магазинами, Щербаков медленно прохаживался в тени эшелона. Вдали маячил рядовой Кравченко, заступивший часовым. С другой стороны состава патрулировал механик-водитель Обухов, но в темноте присутствие механика можно было определить только по гремящей под его сапогами щебенке. Где-то вдалеке угадывались еле заметные силуэты часовых мотострелкового батальона. На станции стояла непривычная тишина, лишь только стрекот сверчков раздавался в ночном воздухе. Видимо, поезда через Манаскент ходили не столь часто.