скачать книгу бесплатно
К возобновлению истины
Сергей Борисович Чернышев
Опус «После коммунизма» (1989), к появлению которого причастен автор, имел подзаголовок «Книга, не предназначенная для печати». Настоящее издание относится к иному несуществующему жанру: «Книга, предназначенная не для чтения». В обоих случаях это не маркетинговые ходы, а правда жизни.
В новой книге речь идёт про момент истины – феномен, сравнительно недавно попавший в поле общественного зрения. Философские и психологические проблемы затрагиваются мимоходом, решаемая задача прагматична: помочь социальному субъекту (будь то человек, корпорация, сообщество), угодившему в кризис момента истины, в нем уцелеть, его пережить и по возможности выйти из него с положительным балансом приобретений и потерь.
Засада вот в чем. Тот, кто сам не пережил момент истины, едва ли заинтересуется книгой, попросту не обратит на нее внимания. Тому же, с кем это внезапно случается, и вовсе не до чтения. Максимум, что он мог бы извлечь из беглого просмотра, заглянув сразу в конец – использовать практические подсказки как инструкцию по действиям при пожаре типа «разбей стекло, нажми на кнопку».
Спрашивается, для кого тогда написана книга?
Она адресована тем, кому послужит шпаргалкой в преодолении момента истины, и кто в итоге захочет пощупать фундамент, культурные основания той картины мира, из которой следуют её приземлённые выводы. Иными словами – адресована в будущее.
Тогда возникает парадоксальная задачка: куда засунуть эту книгу в настоящем, чтобы она в нужный момент оказалась под рукой и пригодилась? Какие действия помогут распространению сведений о том, что при пожаре стоит пошарить под кадушкой с кактусом и поискать там полезную подсказку?
При этом отправным пунктом должна быть именно прагматика момента истины, а не сама трансценденция, на которую подобно мухам слетаются любители философических диспутов.
Истина не нуждается в спорах и не рождается в спорах – уже хотя бы потому, что она вообще не рождается, а пребывает вечно.
Было сказано: просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит.
Эта книга – побочный продукт поиска, метка для готовых к его возобновлению.
С. Ч.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Сергей Чернышёв
К возобновлению истины
© Чернышёв С. Б., 2024
© Политическая энциклопедия, 2024
* * *
Опус «После коммунизма» (1989), к появлению которого причастен автор, имел подзаголовок «Книга, не предназначенная для печати». Настоящее издание относится к иному несуществующему жанру: «Книга, предназначенная не для чтения». В обоих случаях это не маркетинговые ходы, а правда жизни.
В новой книге речь идёт про момент истины – феномен, сравнительно недавно попавший в поле общественного зрения. Философские и психологические проблемы затрагиваются мимоходом, решаемая задача прагматична: помочь социальному субъекту (будь то человек, корпорация, сообщество), угодившему в кризис момента истины, в нем уцелеть, его пережить и по возможности выйти из него с положительным балансом приобретений и потерь.
Засада вот в чем. Тот, кто сам не пережил момент истины, едва ли заинтересуется книгой, попросту не обратит на нее внимания. Тому же, с кем это внезапно случается, и вовсе не до чтения. Максимум, что он мог бы извлечь из беглого просмотра, заглянув сразу в конец – использовать практические подсказки как инструкцию по действиям при пожаре типа «разбей стекло, нажми на кнопку».
Спрашивается, для кого тогда написана книга?
Она адресована тем, кому послужит шпаргалкой в преодолении момента истины, и кто в итоге захочет пощупать фундамент, культурные основания той картины мира, из которой следуют её приземлённые выводы. Иными словами – адресована в будущее.
Тогда возникает парадоксальная задачка: куда засунуть эту книгу в настоящем, чтобы она в нужный момент оказалась под рукой и пригодилась? Какие действия помогут распространению сведений о том, что при пожаре стоит пошарить под кадушкой с кактусом и поискать там полезную подсказку?
При этом отправным пунктом должна быть именно прагматика момента истины, а не сама трансценденция, на которую подобно мухам слетаются любители философических диспутов.
Истина не нуждается в спорах и не рождается в спорах – уже хотя бы потому, что она вообще не рождается, а пребывает вечно.
Было сказано: просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит.
Эта книга – побочный продукт поиска, метка для готовых к его возобновлению.
С. Ч.
Истина
Момент
Момент истины – узел проблем, нерв мировой культуры. Внезапная встреча с истиной – главное событие в судьбе человека и общества. Часто – последнее.
Фома сказал Ему: Господи! не знаем, куда идешь; и как можем знать путь?
Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня.
Пилат призвал Иисуса, и сказал Ему: Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал?
Иисус отвечал: Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего.
Пилат сказал Ему: что есть истина?
И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем.
Евангелие от Иоанна
– Зачем же ты, бродяга, на базаре смущал народ, рассказывая про истину, о которой ты не имеешь представления? Что такое истина?
– Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. Ты мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет.
«Мастер и Маргарита»
Задача философии заключается в том, чтобы вопреки рассудку показать, что истинное, идея, не состоит в пустых общностях. Если истина абстрактна, то она – не истина. Здравый человеческий разум стремится к конкретному.
Гегель
Булгаковский Пилат – как и новозаветный – прожжённый политик, цинично относящийся к теме истины и всему, что с ней связано. Его вопрос был риторическим. Притом что сама истина предстала Пилату на расстоянии прикосновения, как Фоме неверующему. Но ему было суждено не дотронуться до ран, а причинить эти раны.
Это был момент истины. Миг позднего прозрения. Пилат не успел переиграть судьбу.
При столкновении с истиной людям свойственно игнорировать её до последней возможности и с отчаянным упорством цепляться за устоявшуюся веру. Даже когда та рушится у них на глазах. Даже когда истину открывает им прямое вмешательство высших сил.
Юноша Эдип обращается через Дельфийского оракула к богу Аполлону с запросом подтвердить, кто его родители. И получает поразительный ответ: кто бы ни были твои родители, тебе суждено убить отца и жениться на матери. Но даже после этого откровения Эдип ничего не меняет в своей картине мира. Продолжая считать себя сыном царя и царицы Коринфа, он предпринимает адекватные, как ему кажется, действия, чтобы избежать предсказанной судьбы. В результате он собственноручно приводит в исполнение роковое пророчество.
За полтысячелетия до евангельских событий Софокл развернул момент осознания этой истины в сценическое действо. Оно длится и поныне. К трагедии Эдипа обращаются всё новые поколения искателей истины: от Гомера, Эсхила, Еврипида, Аристотеля, Сенеки – до Гегеля, Фрейда, Арагона, Кокто, Стравинского, Пазолини, Фуко, Делёза. Премьера спектакля «Царь Эдип» театра Вахтангова в постановке Туминаса состоялась на сцене древнегреческого амфитеатра в Эпидавре.
* * *
Странно, но выражение «момент истины» – новобранец в европейских языках. Точно известны время и место появления. В 1932 году Хемингуэй ввёл его в обиход в книге «Смерть после полудня». В ней воплотился пристальный интерес к испанской корриде – её традиции, культуре и профессиональному сообществу. Как часто бывает, внутри сообщества бытовал особый жаргон, где выражение «la hora de la verdad» означало кульминационный момент схватки. Матадор должен нанести быку молниеносный смертельный удар – но и сам подвергается гибельной опасности, если неверно угадает момент, промедлит либо промахнётся. В книге автор перетолковал его на английский как «the moment of truth», при этом стал употреблять в расширительном смысле, включив в общекультурный контекст. И в современный испанский вошёл не сам профессиональный жаргонизм, а обратный перевод из Хемингуэя: «el momento de la verdad».
В СССР уже в 1934 году чудом напечатан фрагмент романа в переводе Ивана Кашкина, благодаря которому выражение «момент истины» вживлено в русский язык.
В 70-х оно испытало агрессивный захват и поглощение со стороны бестселлера Богомолова «Момент истины». Для миллионов его читателей это выражение утратило глубину и стало восприниматься как мем из профессионального жаргона военных контрразведчиков. Но баланс постепенно восстанавливается.
* * *
В последних выступлениях Глеб Павловский упорно возвращался к мысли: стране предстоит момент истины. И чтобы выжить, нужно встретить его в состоянии предельной собранности и готовности. Заранее знать о нём всё, что доступно знанию и умению матадора. Как устроен сверхплотный сгусток времени, в котором разворачивается сам «момент»? Как проживается вход в него? Что нужно, чтобы успеть найти выход? И что за новая истина встанет на месте обветшалой?
Момент истины – открытая рана. В виду него кощунственно неуместна суета стратегических и методических штудий, проектных сессий и форсайтов. Кто не успел, тот опоздал.
Это преждевременные роды, чреватые двойной смертью. Старое время ушло, новое не наступило. Необходим реанимобиль, оборудованная клиника, бригада обученных медиков, готовых действовать молниеносно. При этих условиях выживание не гарантировано, но возможно.
Момент истины – сверхплотный сгусток времени. Времени нет снаружи – но можно добыть его внутри.
Повод и предмет у этих заметок предельно конкретный: предстоящий нам момент истины.
* * *
Больше полувека жизнь вновь возвращает к одной книге, чудом попавшей в руки десятиклассника в военном городке Астраханской области. Не понял тогда ни слова в перипетиях схватки коммерческих и сберегательных банков в США начала 60-х, но был затянут фабулой как бездонной воронкой. Интуитивно ощущал уникальность, непохожесть, неповторимость книги, с тех пор перечитывал её без счёта, раздарил десяток экземпляров друзьям, столько же заиграли знакомые. Пять лекций подряд разбирая её со своими студентами, пережил незабываемое интеллектуальное приключение[1 - http://www.chernyshev.ru/publications/files/getch/5_razgovorov_ob_odnom_predprinimatele.doc].
С первых тактов герой уже оказывается в водовороте событий, на дне которого ему предстоит момент истины. В отличие от недалёкого Эдипа, он рефлексивен, обладает целым веером разных типов интуиции, притом отдаёт себе в этом отчёт. Он скорее предощущает, чем видит, что сюжет развивается с едва заметным, но нарастающим креном. Затем редкие сигналы тревоги сливаются в сплошной нарастающий гул, он низвергается в чёрную дыру, где его уже ждёт гравитационный коллапс карьеры и личной жизни, потеря собственности и свободы.
И тут выясняется, что всей предыдущей жизнью, всей культурой, в лоне которой выношен и вырос, он подготовлен к моменту истины. Страх и слабость преобразуется в ярость, обращённую на самого себя. Она физически ощущается как невесомость на весах судьбы. Время вокруг останавливается, и только для героя, внутри капсулы его момента истины, продолжает идти. Молниеносно у него рождается план построения новой реальности, опровергающей ту, что уготована ему врагами.
Ощущение подлинности не оставляет читателя ни на минуту. Несомненно, за нарративом стоит опыт подлинного откровения.
Автор позднее пытался повторит успех, издал порядка пятидесяти романов, среди которых есть бестселлеры. Пять книг переведены на русский. Читать их не стоит.
* * *
Момент истины подразумевает возможность созидательного разрушения.
Воздвижению новой истины, действительно, должен предшествовать крах либо демонтаж старой. Провокаторы и доносчики приписывали Иисусу намерение самолично разрушить существующий храм. Но в ликвидацию важно было вовлечь адептов, знакомых с его устройством.
Иудеи сказали: каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать? Иисус сказал им в ответ: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его.
Евангелие от Иоанна
– А вот что ты все-таки говорил про храм толпе на базаре?
– Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее.
«Мастер и Маргарита»
Но если творческие силы общества не в состоянии демонтировать старую картину мира, дабы прямыми сделать стези новой – тогда их работу берут на себя силы зла, тогда бьёт час Воланда. Момент истины в обществе, к нему не готовом, чреват вторжением демонов революции.
Слишком часто бывает так, что в обществе не находится положительных, творческих, возрождающих сил. И тогда неизбежен суд над обществом, тогда на небесах постановляется неизбежность революции, тогда происходит разрыв времени, вторжение сил, которые для истории представляются иррациональными и которые, если смотреть сверху, а не снизу, означают суд Смысла над бессмыслицей, действие Промысла во тьме.
Революция подобна смерти, она есть прохождение через смерть, которая есть неизбежное следствие греха. Этим определяется ужас революции, ее жуткость, ее смертоносный и кровавый образ. В революции и добро осуществляется силами зла, так как добрые силы были бессильны реализовать свое добро в истории.
Николай Бердяев
Двадцать лет назад Глеб Павловский яростно требовал «дать революции в морду».
Предсказание
Момент истины непременно содержит в ядре таинство, которое Цицерон нарёк дивинацией – от слова divinus (божественный). Это взаимодействие с высшим началом при посредничестве авгуров, волхвов, пифий, прорицателей, халдеев и т. п. с использование различных гадательных практик.
Эдип отправился за роковым приговором-пророчеством в Дельфы.
Здесь, на скалистом склоне, не пригодном ни для поселения, ни для хозяйства, на протяжении двух тысячелетий прослеживается присутствие прорицалища. Дельфийский храм пророка помянут в Илиаде. Но задолго до Гомера, в начале второго тысячелетия до нашей эры в этом месте уже существовало микенское святилище. А за несколько столетий до того тут оставили следы легендарные минойцы с острова Крит.
Греческие полисы, враждующие и воюющие между собой, были едины в признании общеэллинского статуса оракула. К нему полагалось обращаться не только при объявлении войн, но и при снаряжении колониальных экспедиций, основании городов. В Дельфах были возведены многочисленные сокровищницы для хранения даров делегаций не только из Греции, но и многих царств Древнего мира. В списке вопрошавших оракула значатся фригийский царь Мидас, легендарный властитель Лидии Крёз, царь Филипп Македонский, а позднее и его сын Александр Великий.
Через три десятилетия после евангельских событий к оракулу совершил паломничество император Нерон. Свидетельство об этом оставил Плутарх, который сам в это время служил жрецом храма Аполлона.
Античный мир тесен. По апокрифическим слухам, Пилат, родившийся при Октавиане Августе и уволенный из прокураторов при Тиберии, переживший на своём веку четырёх императоров, был казнён по приказу пятого, именно Нерона.
Дельфийский оракул обладал лицензией, но не монополией на прорицания. Материальные следы гадательных практик в древнем мире прослеживаются повсеместно, от залежей бараньих лопаток до загадочных мегалитических сооружений – вглубь раннего неолита. Глубже взгляд современного археолога уже бессилен нащупать границу между инструментами дивинации и орудиями прямой магии.
Принято считать, что мы живём в обществе, основанном на рациональном, научном и т. п. прогнозировании и управлении. Но множество архаических гадательных практик – часто в неизменном виде – благополучно дожили до наших дней. Правда, их стыдливо задвинули с авансцены в маргинальную зону товаров простонародного потребления. Но и политики, и бизнесмены постоянно прибегают к дивинации. Только на престижную роль авгуров ныне претендуют философствующие политтехнологи и маркетологи.
Иные людишки чуть увидят, что область эта полна громких имен и показной пышности, тотчас же с радостью делают скачок прочь от ремесла к философии – особенно те, что половчее в своем ничтожном дельце.
А посмотреть, так чем они отличаются от разбогатевшего кузнеца, лысого и приземистого, который недавно вышел из тюрьмы, помылся в бане, приобрел себе новый плащ и нарядился – ну прямо жених?
Платон. «Государство»
Предсказательные потенции современного общества легко проверить на примере сбываемости прогнозов погоды. Независимо от характера и плотности осадков политметеорологи уверенно попадают пальцем в небо.
Юный Эдип попросил у оракула свидетельство о рождении, а получил в ответ судьбу. Но обычно паломники сразу обращаются за предсказанием судьбы – собственной, своей семьи, корпорации, полиса, империи.
Судьба
Судьба глубже и неизмеримее человеческой истории. Биография выглядит как последовательная цепочка состояний, между которыми подразумевается разумная преемственность и связь. Судьба рушит эту связь, образуя провалы болезней, беспамятств и катастроф, разрывы экстазов, озарений и слепых удач. Судьба вершится, история составляется задним числом.
Весной 1996 года мы переписывались по электронной почте с Глебом Павловским, как вдруг оказалось, что переписка ведёт себя своенравно, обнаруживая внутреннюю логику и предмет. Тогда мы собрали то, что получилось, в самодельную брошюру «К возобновлению русского», и стали раздавать друзьям. А спустя год решили опубликовать.
Вот несколько реплик Глеба, увидевших свет 14 июля 1997 года, в премьерном выпуске «Русского журнала» – первого сетевого издания на русском языке.
Мы обживаем сегодня свою судьбу.
И не существует «дел поважнее». Политика для нас теперь не так срочно. Срочно для нас – русская цивилизация. А цивилизация начинается с того, что мы вслух, по-русски, безбоязненно обсуждаем свои дела. Россия должна разучивать свою цивилизацию прошлого как сольфеджио. И другие цивилизации для нас столь же важны: они суть ноты нашей.
СССР был жесток и человечески несправедлив; за это мы дали его погубить. Но сломав СССР, поломали и мировой порядок – послевоенное, тоже несправедливое мироустройство, где скрученное биполярностью, билось под гнетом Лихо. И вот, мы все в другом мире, – где вовсе нет шкалы «справедливого», смыта и смещена градуировка, и только сила сильных да мошна богатых признаны за какой-никакой аргумент. Это не добрый к нам мир. Это мир людей, к нам вовсе не расположенных, помнящих о нас что-то злое и повидавших нас во зле. Это мир, где были и еще будут попытки нас вовсе стереть из карт: нет страны – нет проблемы. Новый мир иррационален – мы и оживили это иррацио сами. Сегодняшняя вражда к миру за то, что он якобы источник помех нам как русским, повторяет ужасную ошибку – недавнюю нашу измену СССР.
Крушение СССР, утянув в Лету «советское», не вернуло русскому его прежних прав. В этом имени сегодня звучит не столько идентичность, сколько забота об идентичности. В нем нет простодушия, сплошной вызов – именем потерянного достоинства. Фактом стала сама эта потеря, и она больше отличает русского, чем старое имя; отличает, но не роднит. Мы не столько русский народ, сколько вид, потерявший имя, – даже этим не объединенный в сообщество. Безъязыкое и безымянное государство ведет в своих пределах войну, а ведь война – крайняя форма испытания суверенитета.
