Поминки по уходящему году

скачать книгу бесплатно


Одноглазая сначала вскинулась кокетливо, потом, наверное, вспомнив о своём непрезентабельном виде, снова ссутулилась над разделочной доской и сказала с досадой:

– Да брось ты, Люська, эти китайские церемонии! Мы тут не в гимназии твоей, а в общаге! Как вас, Дима или Митя? Дима? Вот и прекрасно! А мы – просто Даша, Люся, Шура и Реня.

– Как голова, получше? Сейчас чайник поставлю, – встала Люся.

– Я за Юльку тревожусь, – сказал он, зайдя за ней на кухню. – Телефон весь день недоступен.

– Ну, во-первых, она в театре. Сегодня у них премьерный спектакль. Потом они засядут в буфете и будут спорить о прекрасном, то есть Юлька будет громить актёрские и режиссёрские неудачи. Принцессу там играет нынешняя прима Лика Полторак, поэтому грома будет много. Потом Юлька будет нагло клеить нынешнего фаворита примы. А кто у нас фаворит, Даша?

– Гарик, – засмеялась Даша.

– Ну, слава богу, совершеннолетний. Значит, что у нас потом? В зависимости от исхода поединка они перемещаются или в кабак, или на хату. Так что дай бог, если завтра к обеду здесь появится. Ваня, ты обиделся? Но ведь Юлька – она такая, и другой не будет. Тётя Таня знаешь, как её звала? Тучка золотая.

– И что?

– Ох, поколение! Залезь в интернет, прочитай Лермонтова. Дима, не волнуйтесь, попробую через театр с ней связаться… о, господи, а я думаю, чего это мне отец Гаранин не перезвонил. А у меня, оказывается, телефон сел. Давайте почаёвничаем, пока телефон на подзарядке.

Чаепитие тянуло на полноценный ужин. Ванька, несмотря на то, что обиделся за Юльку, сметал со стола всё подряд. Да и остальные на аппетит не жаловались. Кроме сухощавой брюнетки со странным именем Реня, которая сидела над чашкой, подпершись рукой. Дмитрий поглядывал на неё и гадал, как её полностью зовут: Рене? Рогнеда? Революция? А может. Ирен?

Толстушка Люся с состраданием поглядывала на подругу, а потом просияла, вскочила, покопалась в шкафу и сунула ей в руки какой-то буклет: «На, дарю!»

– Что это?

– Путёвка в санаторий «Лесной». С тридцатого по восьмое. Сразу предупреждаю: это не то, что тебе Дашка рекомендовала. Ни крепких парней-нефтяников, ни пузатых, но богатых банкиров там не будет. Но будет новогодний банкет. Отдыхают там преимущественно дамы среднего возраста, средней упитанности и среднего достатка. Мне ехать не хочется, потому что поездку организовала группа пожилых учительниц из нашей школы. Они и путёвку мне навязали. Жизни не дадут, будут всяких женихов приискивать. А тебя они не знают. Будешь есть, пить, отсыпаться, гулять по лесу. Если спортом заняться – пожалуйста! Бассейн каждый день. Видишь, есть прокат лыж, саней и коньков. Ну?

– У меня дежурство четвёртого в ночь…

– Попроси, чтобы кто-нибудь заменил! И не говори, что неудобно, на тебе вся больница ездит! Во, звонок! А я-то ещё думаю, что-то удивительно, что никто не беспокоит… главный? Вот и скажи, что уезжаешь в Париж!

Главный просил срочно выйти сегодня в ночь, а Реня потребовала, чтобы за это кто-нибудь заменил её четвёртого. Дальше началась женская суматоха со сбором вещей, примеркой с последующей демонстрацией и сетованиями по поводу отсутствия времени, чтобы в парикмахерскую сходить. Вещи она брала с собой, чтобы с дежурства – и сразу на автобус. Дмитрия немного стала раздражать эта Люсина готовность услужить всем, вон, даже деньги за путёвку взяла после долгого отнекиванья. Но перед тем, как Рене уйти, она вдруг сурово сказала:

– У меня непременные условия. Во-первых, чтобы в твоей квартире не оставалось ни копейки! И не возбухай, что твой Валерочка честный человек. Честный человек не уехал бы от тебя на машине, кредит за которую тебе ещё платить и платить! А теперь ещё его фее надо колечко на Новый год дарить. Он не то, что украдёт, он взаймы возьмёт. Но потом не вернёт. Последний платёж по кредиту опять ты платила? Ведь не отдал? Во-вторых, не рассказывай никому, что ты врач, а то затаскают по свиданиям, где вместо интима будут пытаться тебе свой геморрой показать. В-третьих, телефон сдать! Маму предупреди, что на праздники позвонить не сможешь – и давай его сюда. Для связи возьмёшь тёти Танин.

– Покойницы?

– И что? На случай, если что-то экстренное, я могу тебе на него позвонить. И номера наши там есть. А вот твоего Валерочки нет. И мамочки его бессовестной, и сестрицы наглой. Возьми тайм-аут, приди в себя!

Реня вздохнула, бросила сумку и ушла. Через пару минут вернулась со свёртками:

– На. Это деньги, спрячь. Телефон. А это я к сорока дням портрет тёти Тани сделала. С чёрной ленточкой. Поставишь в холле на полочку.

Люся обняла её на прощание и повернулась к Дмитрию:

– Так, начнём облаву на Юльку.

Она обзвонила работников театра, которые по долгу службы находились вне зала: гримёршу, костюмершу, вахтёра. Они ей выловили актрису, не занятую в нынешнем спектакле и вышедшую из зала, чтобы позвонить. Почему-то она не желала выдёргивать Юльку из ложи. Люся терпеливо объясняла, что родственники волнуются. Не очень толковая собеседница стала, видимо, выспрашивать, что за родственники. Люся засмеялась:

– Мне прямо при нём его описывать? Ну, если кратко, на ум приходят почему-то слова: «Уж ты гой еси, добрый молодец»… нет, Наташа, вряд ли тебе обломится, добрые молодцы предпочитают шамаханских цариц, этаких брюнеток с раскосыми глазами.

Ванька прыснул, вспомнив Димину последнюю подругу Аллу Исмаилову. Отец показал ему кулак. Но тут Юльку всё же выдернули из зала, и она наконец-то включила телефон. Легкомысленная сестрица прощебетала, что у неё всё в порядке, что вернётся нескоро, потому что ей крайне важно пообщаться с коллегами. И, не слушая его упрёков, снова отключилась.

– Пошли спать, Ванька, – сказал он сыну. – Дураками мы были, что сорвались из дома с этой вертихвосткой. И в Ефимовске мы были никому не нужны, и здесь могли на улице оказаться, если бы не добрейшая наша Людмила Павловна. Утром уедем, а то дома ещё ёлки нет.

– Людмила Павловна, а что значит «гой еси»? – продолжал веселиться мальчишка.

– На то несколько толкований имеется. Лично мне нравится еврейский вариант. На иврите «гой» значит чужой. То есть баба-яга говорит проезжему молодцу: «Знать я тебя не знаю, поэтому интересуюсь, какого лешего ты в нашем лесу делаешь?»

– Вы, наверное, литературу преподаёте?

– Нет, физику.

Владимир

Машина остановилась. Владимир Сергеевич сунул папку со сметой на реконструкцию второго цеха и вылез из машины, кивнув Никите:

– До завтра!

– А…

– Ты хочешь сказать, что завтра суббота? Так мы сегодня практически не работали. С тридцать первого – длинные каникулы, а завтра рабочая суббота. Если зарез, решай с гаражом.

Когда он разувался в прихожей, из зала выплыла мать:

– Господи, где-то в лесу медведь сдох! Два часа – а ты уже дома!

– Мам, а поесть можно?

Он хлебал суп и думал о том, как уговорить главного инженера не уходить на пенсию хотя бы ещё год. И на чью сторону встанет на завтрашнем совете Каретников. И о том, кого усадить на место помощника вместо Тамары Ивановны, которая так некстати потребовала очередной отпуск. Звуковым фоном была патетическая речь матери о плохой учёбе Славы.

– Может, отвезти его к Лиле на каникулы? – перебил он её.

– Володя, ну как ты можешь?!

– А что? У меня времени практически не будет. Что ему одному тут париться?

– А меня ты уже за человека не считаешь?

– Ну, мы с тобой ископаемые для пацана. А у матери муж молодой, ребёнок маленький. Может, они ему более подходящая компания?

– К этой… шалаве, – мать воздухом захлебнулась.

– Ну зачем ты так? Ведь мы по моей вине разбежались.

– Она ребёнка бросила!

– Не бросила, мы с тобой ей его не отдали. А может, зря? Слава!

Сын нога за ногу выполз на кухню:

– Чего?

Владимир Сергеевич вздохнул: очки, покатые плечи, пухлость какая-то младенческая. Был бы ботаник, так он и учится неважно.

– Слав, может, тебя к матери отвезти на пару дней?

– Не, я разговаривал с ней сегодня. Соня сильно болеет, ей не до меня будет…

– Так… чем думаешь заняться?

– Да ничем особенно… ну, завтра мы в цирк идём… ну, классуха ведёт…

– А потом?

– Ну… дома посижу…

– Ох, ну… иди.

– Володя!

Владимир Сергеевич спохватился:

– А… вот бабушка жалуется: учишься ты плохо.

– Ну…

– Короче, – раздражённо шлёпнул он по столу рукой. – Дневник покажи!

Слава медленно перевёл взгляд на бабушку. Взгляд был отнюдь не добрый. «Зря мать так, – подумал Владимир Сергеевич. – Вот и на меня она так же отца натравливала. А в результате я их обоих не любил. И Слава меня любить не будет».

Сын принёс дневник. Подал аккуратно в руки даже с вызовом каким-то. Владимир Сергеевич полистал.

– Так, полугодие. Две тройки. Ну, это не так уж плохо… но алгебра и физика! Главные же предметы!

– Для кого главные?

– Для всех!

– Для будущих инженеров! А для… ну, писателей, историков… врачей там… в общем, не для всех!

– А кем ты хочешь стать? Писателем?

– Ну нет! Я вообще ещё не решил.

– Ладно, фиг с ними со всеми! Ты не обижайся на нас, сынок, мы же волнуемся за тебя. Уроков нет сейчас, отдыхай, делай что хочешь. После каникул тогда, может, репетиторов тебе нанять? Вот по физике. Может, попросить твою учительницу с тобой дополнительно позаниматься? Даже странно, я помню, она тебя хвалила и даже обнимала!

Где-то с месяц назад Владимир Сергеевич заезжал к директору гимназии по спонсорским делам. А потом зашёл в кабинет физики, чтобы забрать с собой сына. Урок уже закончился, почти все разошлись. Человек шесть толпились вокруг учительского стола и смеялись. А учительница, такая простоватая молодая женщина с лишним весом, приобняв Славу, говорила мальчику, стоящему напротив: «Ну, не ожидала! Меня сегодня Томин и Гаранин порадовали. Жаль, что ты так быстро с доски стёр, Витя. Я бы Славин рисунок сохранила как иллюстрацию о научном озарении». А хорошенькая ученица трясла телефоном: «А я сфоткала, Людмила Павловна! Перекинуть?» Удивительно, что Слава не выдирался из объятий, как обычно с домашними бывало, а стоял, как-то нелепо скорчившись. Словно желал продлить это мгновение! И одноклассникам, кажется, это странным не казалось. А вот Владимира Сергеевича неприятно задело. Ревность родительская, что ли?

– Она занимается только с умниками. Да и не нужно мне, на тройку я и сам выучу, а больше я не заслуживаю.

– Это она тебе так сказала?

– Пап, ты меня совсем тупым считаешь? Я что же, сам себя не понимаю?

– Ладно, ты иди, сынок, займись, чем ты там занимался…

– Володя, так нельзя!

– А что можно? У парня каникулы! Ну, давай испортим ему их, будем про учёбу напоминать! Я после каникул поговорю с учителями, с математичкой и физичкой.

– С ними невозможно разговаривать! Ты с директором поговори.

– А директор что преподаёт?

– Тебе лучше знать, – поджала губы мать.

– А, да! Историк он. И как он поможет разобраться в точных науках?

За дверью Слава прыснул. Ну вот, дожили, подслушивает. А с другой стороны, его же обсуждают, как иначе узнать, какие планы у предков на него?

– Ладно, мам, всё потом. Я отдохну немного, ладно?

Он прилёг на диван, включил спортивную программу. Биатлон – это то, что надо. Никогда всерьёз не занимался спортом, только на первом курсе на бокс ходил, потому что надо же было где-то физкультуру отбывать. Но смотреть соревнования всякие любил. Вот и сейчас увлёкся, от производственных и семейных проблем отвлёкся. Наши неплохо шли.

Тут за дверью шаги тяжёлые. Мать прошла. У дверей так надрывно вздохнула… вот умеет ведь испортить настроение! Гаранин схватился за телефон. Помнится, был училки этой номер… вот! Долго не отвечала, он уже хотел сбросить.

После короткого разговора он обозлился ещё сильнее. Значит, учителя сильно заняты в свой выходной. А ты спроси, бывают ли выходные у производственников! Правда, поминки… против этого не возразишь. И с биатлоном угадала. Ишь ты, проницательная какая. С другой стороны, а что ещё может смотреть мужик днём? Сериал слезливый? А телефон выключить не соизволила, курица. Так, значит, в общежитии живёт. Юлька?! Юлька… точно, он её подвозил много раз к этой психушке. Они тогда ещё смеялись… как там она говорила? Крези что-то там… а, моя крезиденция!

Значит, Юлька приехала повидать коллег. Что же на Новый год в своём нынешнем театре не осталась? Детские ёлки, новогодние корпоративы – это же доходно у артистов. Или остарела уже для роли Снегурочки, а, Юлька? Сколько тебе? Тридцать два. Точно, для Снегурочки старовата, для бабы-яги рановато, а зайчика играть западло.

Что уж кривить душой, следил он за ней. Издалека, конечно, при поездках в столицу увидеть не пытался. Трудно было обнаружить, ведь не в старом театре с традициями типа МХТ или Вахтанговского, и не в новомодно-скандальном типа театра Виктюка она играла. Нет, это был театр «Под сенью лип», находящийся в далёком райцентре Московской области в полутора часах от Москвы на электричке. Бывший ДК пищевиков, труппа всего несколько лет назад преобразована из студии в профессиональный коллектив. И отнюдь не примой она там была. При поступлении получила роль Сюзанны во втором составе. Только этот второй состав за пять лет, может, и десяти раз не играл. А больше заметных ролей у неё не было. Так, Лиза в «Сирано» и Шелавина в «Без вины виноватые» – самые крупные. Один раз в сериале засветилась. В 123-й серии «Битвы киллеров» играла любовницу олигарха. Там у неё одна постельная сцена на две минуты, потом сцена допроса, а потом ещё в качестве мёртвого тела присутствует в ходе работы следственной группы. Но эта съёмка была четыре года назад.

А пять лет назад она уговаривала его поехать вместе. В общем-то, он был уверен в её успехе, но дело своё бросить не мог: «Кто я буду при тебе? И как оставить дело? А семья?». «Дело продай, семья пусть здесь остаётся!» Тогда он собрал остатки своего достоинства и сказал: «А может, лучше мы расстанемся?» И на следующий день она уехала в Москву с Серёгой, его другом с пятого класса. Серёга вернулся через два месяца. Они здороваются.

А бабка эта, которая тётя Зоя, прямо следователь! Значит, они с Юлькой не вместе живут, эти её брат и племянник. И видятся редко. Брат – технолог на подмосковном пищекомбинате. Приличный человек, надо же! Опять мать заглядывает в кабинет. Не отрывая трубы от уха, махнул на неё рукой. Интересно, когда эта училка спохватится, что телефон не отключен?