скачать книгу бесплатно
***
Толстый слой пыли на полу и зыбкий свет, скудно озарявший мрачные каменные стены. Нет, ничего не изменилось. Кошмар магессы и не думал заканчиваться. Наоборот, творившееся вокруг безумие становилось только ярче.
– Зачем ты звал меня, человек? – голос зверя был лишен эмоций, он словно холодный поток талых вод заполнял каждый уголок сознания девушки. В нем чувствовалось спокойствие и спящая сила визитера. Эфир был по-прежнему далек и безразличен к усилиям Авины, а зверь не утратил своего ледяного, отстраненного любопытства. – Кто ты? Лишь Носящий Корону людей имеет право звать меня так, как это сделала ты. Но не бойся, человек. Я не причиню тебе вреда. Не ты первая бежишь в Тень при первой встрече со мной. В этом нет ничего зазорного. Зови меня Флегма. Успокойся и сообщи, зачем ты взывала к тирлам.
– Я? Взывала? – Авина нашла силы сесть и посмотреть в темный провал открывшегося окна. В то, что это не глупый розыгрыш, она поверила сразу, как только снова увидела два тускло светящихся по-звериному желтых глаза: больше в темноте шахты разглядеть ничего не удавалось. – Тирлы? Ты хочешь сказать, что ты тирл?
– Да и да. Глупо отрицать очевидное. Я представился – назови твое имя. Пока действует станер, я не могу узнать тебя в водах Великого Эфира.
– Я Авина, учусь в Академии первый год. Вот забрела сюда, и дверь захлопнулась. Не подскажите, как отсюда выйти? – откровенничать с оказавшимся, на удивление, реальным древним существом ей совершенно не хотелось, а вот извлечь пользу из странного знакомства было жизненно необходимо. Однако в ответ зверь издал звук, отдаленно напоминавший смех.
– В «комнату тайных бесед» не попадают случайно. Станер молчал четыре века. Ты совершила рискованный поступок, так не теряй же время попусту… Что там у тебя? Оружие? Артефакт? – Флегма явно пытался лучше рассмотреть злосчастный Прибор у ног Авины.
– Это? Так – никчемная вещица, ее сделал один знакомый… – Авина услышала второй смешок зверя. – Не считай меня глупцом, Авина, дочь Бувиля, теперь я узнал тебя. Назвать Ловца Эфира «никчемной вещицей» может только человек, – зверь на мгновение задумался и продолжил, – мне не дано понять ваш род, но спрятать Ловца в Станере, на удивление, разумная мысль. Что ты хочешь за него? – за стеной раздался шорох и звук осыпающихся вниз камней. Авина жалела, что рядом нет всезнающего отца. Все происходящее сплелось в столь причудливый клубок, что распутывать его в одиночку она не хотела, но выхода не было в самом прямом смысле. Единственным путем к выходу из ловушки для нее мог стать пугающий разумный зверь, от которого Авину отделяли спасительные толстые стены древней башни академии.
– А что я могу получить взамен? Кроме свободы, разумеется, – Авина приосанилась, рассудив, что если дело дошло до торга, то сказочный Флегма мыслит примерно такими же категориями, что и люди или гномы, а значит, она сможет договориться. Зачем ему мог понадобиться сундук Райза, и почему он именует его таким звучным именем, было совершенно непонятно. Выходило, что Райз не так прост, как она думала. Возможно, он вовсе и не тот человек, за которого себя выдает.
– Мне он без надобности. Цену предложат эльфы. Зов Ловца Эфира уже пробудил их. Не сомневайся – они придут. Грядет война. Носящий Корону людей предупрежден, гномы тоже не смогут остаться в стороне. В этот раз эльфы не уступят так легко.
– Эльфы? Война? Все из-за этого сундука? – любопытство понемногу завладевало магессой, – сожгу его, да и дело с концом!
– Неразумно. Эльфы уже проснулись. Мудрая Эйлин уверена, что они уже в пути. Я бы сохранил Ловца до момента, когда они осадят города и все согласятся поговорить до того, как станет ясно, кому благоволит Великий Эфир. Они обязательно придут за Ловцом и тем, кто его создал. Поэтому Мудрая Эйлин отправила меня в Лонириум, чтобы найти мага, именуемого Райзом.
– Мудрая Эйлин? Кто она? Зачем вам нужен Райз? Если вы отключите этот самый Станер, то я смогу сообщить Райзу, что его ищут, возможно, даже устрою встречу, – Авина решила, что узнала достаточно для начала и пора озаботиться своим спасением.
– Если бы Станер можно было отключить, то зачем он был бы нужен? Эфир скоро продолжит свой бег. Знаю, что для мага трудно терпеть хладность его утихших волн. Ты спрашивала о Мудрой Эйлин. Она хочет поговорить с тобой и прямо сейчас, и немногим позже. Знай, что это большая честь. Постарайся не оскорбить её ложью, иначе мне придется убить тебя. – Зверь умолк, а Авина успокоилась: действие непонятного Станера скоро иссякнет, и она в тот же момент распрощается с Флегмой навсегда. Наплюет на излишнюю осторожность и перенесется к отцу так быстро, как сможет. Встречаться с Мудрой Эйлин, способной посылать чудовищ с поручениями, сегодня в ее планы точно не входило. Однако, все снова пошло не так, как можно было предположить. Страшные глаза тирла вдруг стали зелеными и голос его изменился, обрел мелодичность и очевидные для эгомага Авины женские интонации.
– Здравствуй, Авина. Так вот ты какая… Я давно наблюдаю за тобой. Меня зовут Эйлин, я одна из тех, кого гномы называют мудрыми, а люди тирлами. Не удивляйся. Я сейчас далеко, но могу и видеть, и слышать тебя с помощью Флегмы. Время на исходе. Эфир оживет, и я не смогу тебя больше слышать. Слишком далеко…. Слушай. Слушай очень внимательно. Скоро все изменится, и чем раньше мы встретимся, тем лучше. Жду и тебя, и твоего мужа в гости. Вы найдете меня в предгорьях Великого Хребта. Мой дом на перевале, у той горы, что ближе других к водам Великой. Ближе к долине, что соединяет Рукоять Серпа и земли Короны. Если знать, кого искать, то отыскать легко.
– Мужа? Я не замужем, – Авина обрадовалась ошибке неведомого зверя или таинственной Эйлин. Если они ошиблись один раз, значит, могут ошибиться другой, а значит, верить и всем остальным их словам тоже нужно с оглядкой.
– Разве маг Райз не муж тебе? Как иначе он смог доверить тебе Ловца Эфира? – в голосе зверя чувствовалось искреннее удивление, – ошибки быть не может, вашему сыну суждено спасти Альт от гибели.
Авина задохнулась от возмущения, на мгновение даже забыв про то, с кем разговаривает. Как кто-то может решать, с кем ей создавать семью? Судьбы вообще нет. Это давно доказанный факт. Тем временем далекая собеседница продолжила:
– Я не прошу многого. Просто приходи поговорить. Магам Райзу и Бувилю я тоже буду рада. В доказательство важности нашей встречи я дарю тебе вот это, – в каморку просунулась когтистая лапа, и к ногам Авины с когтя зверя упало кольцо, которое по размеру больше походило на браслет. – Это – допотопная вещица. В ней скрыто очень редкое и опасное заклятье. Используй его, только если будет совсем трудно…
Авина подняла подарок из пыли и сразу почувствовала, как что-то изменилось: эфир ожил, его ласковые потоки снова качнулись, повинуясь её воле, и магесса не теряла ни секунды. Беседа с Мудрой Эйлин может подождать, а другой возможности покинуть проклятую каморку может и не представиться. Авина перенеслась сперва в библиотеку, в ранний час там обычно никого не было, и оттуда сразу за ограду академии. Разумеется, сработали сигнальные артефакты стражи. Взвинченные ночными гостями стражники и маги с удвоенным старанием отрабатывали свой хлеб – искали взломщицу, но Авина не боялась быть обнаруженной. Если ее не нашли за столько часов, то не найдут и во время бегства. Она боялась только одного, что отца не окажется в таверне. Она просто спасалась бегством. В Ограде Бувиль опасался только ректора Касиля. Рядом с отцом Авине была не страшна ни стража, ни какие-то тирлы. В тот момент девушка была готова рискнуть всем, лишь бы больше никогда не чувствовать той холодной пустоты вместо ласковых могучих потоков Великого Эфира.
Вскоре Авина, тяжело дыша и едва удерживаясь, чтобы не перейти на бег, распахивала тяжелую дверь таверны. Ей даже повезло сразу найти отца, но вот поговорить с ним не удалось – он был очень увлечен беседой с гончим короля Оттором и Райзом. На мгновение встретившись с Бувилем взглядом, Авина подала ему знак опасности. Набросив капюшон мантии, девушка тихо проскользнула к лестнице и поспешила к своей комнате. Давать Оттору повод заинтересоваться её скромной персоной не следовало даже при таких странных обстоятельствах. Некогда самоуверенная магесса трясущимися руками заперла дверь, едва справившись с щеколдой: ей явно что-то мешало, доставляло неудобство. Более-менее успокоиться девушке удалось только после того, как она подперла дверь стулом и заперла ставни на позеленевший от времени медный крючок, словно он действительно мог оградить её от встречи с существом вроде Флегмы. Напившись воды прямо из графина, девушка устало опустилась в кресло у окна – графин жалобно звякнул, ударившись о мягкий поручень. Что-то все еще не давало девушке покоя. Звук удара металла о хрусталь сложно спутать. Такой звук просто не мог родиться от удара графина о кресло. Разгадка отыскалась легко: в правой руке девушки, обвивая два пальца, красовался перстень с изображением дракона.
***
Кир торопился уехать из города. После длительного общения со стряпчими и торговцами он был утомлен не меньше, чем после зимней охоты. Хотя короткий отдых, который он себе позволил, развеял неприятные последствия порошка Фирла, Кир все еще чувствовал себя разбитым. Синяк на полспины, которым он обзавёлся при крушении планера, успел пожелтеть и больше не доставлял северянину особого беспокойства, в отличие от судьбы Кейлы, которая не давала ему покоя. Почтовая карета уходила уже сегодня, вещи были тщательно упакованы. Рюкзак Кира заметно разбух и потяжелел. Чтобы прихватить все, что заинтересовало северянина в славном городе Тиле, ему пришлось обзавестись парой вместительных седельных сумок. Можно было сказать, что, покидая город, Кир был горд собой. Следуя совету капитана Олсена, он старался как можно быстрее перенять привычки и образ жизни южан. На этом поприще, как казалось самому Киру, он добился заметных успехов. Теперь он вполне сносно ориентировался в ценах, мог самостоятельно сделать покупку в местных лавках и даже заметно сбить цену товара. Наблюдая за недавними словесными баталиями стряпчего, он уловил общий смысл странных южных ритуалов, сопутствовавших торговле. Утром он без особого труда сговорился с хозяином таверны, разжившись припасами в дорогу, сбив первоначальную цену вдвое. В конюшне его уже ждал прекрасный гнедой жеребец. По заверениям стряпчего, ему достался один из трех лучших скакунов в Тиле. Солнце поднималось все выше – час отправления кареты приближался. Кир сам вынес вещи во внутренний двор и довольно споро снарядил лошадь. Он действительно все больше приспосабливался к привычкам южан, открывая для себя все больше занятного в странной жизни людей по эту сторону гор. Настоящим же шоком для северянина стало осознание, что даже лошади по эту сторону гор едят лучше некоторых артелей в голодную зиму. Здесь, в Тиле, лошадей не гнали на выпас, а кормили зерном. Осознав глубину пропасти, разделившей север и юг, он никак не мог избавиться от острого ощущения несправедливого положения северян. Фирл учил, что злость – плохой советчик, но Кир никак не мог с собой совладать, а его наставник снова оказался прав.
Когда некромант уже поднялся в седло, к нему пристал с глупым вопросом какой-то незнакомец. Кир, вместо того, чтобы просто уехать, зачем-то нагрубил ему, поздно поняв, что перед ним один из магов, о ссорах с которыми его предупреждал капитан Олсен. К тому же, судя по всему, маг признал в Кире чужака, что было вовсе скверно. Теперь ему точно нужно было быстрее покинуть город. Тронув бока гнедого каблуками новых сапог, он направился к городским воротам. Почтовую карету вполне можно было подождать и за городской стеной, подальше от назойливых торговцев и других излишне любопытных тильцев. Миновав рынок, Кир, расстроенный подведшей несвойственной ему несдержанностью, направил жеребца в сторону западного тракта. У ворот, откровенно скучая, стража с ленцой проверяла бумаги путников, попутно не забывая взимать плату за въезд в город. Капитан заверил Кира, что рубиновая брошь и бумаги Оттора лучше любого ключа распахнут перед ним даже самые крепкие двери, но некроманта не покидало ощущение тревоги. День выдался жаркий, поэтому стражники тянули лямку в тени арки ворот. Кир подъезжал не спеша, опасаясь задеть кого-нибудь из прохожих, шумным потоком обтекавших его гнедого с обоих боков. Северянину даже стало казаться, что он движется против течения живой реки, в которой вместо капель мелькали лица людей. За последние пару дней он встретил столько разумных, сколько на севере не встретишь и за всю жизнь. Он даже поймал себя на том, что ему постоянно стали мерещиться знакомые лица в толпе. Люди тут, словно нарочно, чтобы казаться одинаковыми, носили похожую одежду. Вот и в этот раз некроманту показалось, что, скрывшись в тени каменного свода арки ворот, мимо стражников быстрым шагом прошел его знакомый – стряпчий. Тот вроде даже оглянулся, то ли помахав Киру рукой, то ли просто поправив широкий рукав куртки. Мелькнул – и снова словно растворился в толпе. Это было подозрительно, странно даже для южан. Насколько Кир успел заметить, по эту сторону гор тоже вполне чтят обычай приветствовать друг друга при встрече. Выходило, что стряпчий, чей хлеб – умение ладить с людьми, повел себя грубо. Конечно, если это действительно был он. Кир собрался с мыслями, чтобы осмотреться с помощью дара фиолетового мира. Стражники, судя по бледному мерцанию нитей, делали настолько привычную работу, что их разум пребывал в сумеречном состоянии, где-то между сном и явью. В тени у самого входа в город, незаметные с первого взгляда, обнаружились два мага. Узором нитей жизни они напоминали огневиков, которых здесь называли пиромагами. На приближение Кира они никак не реагировали, просто продолжали сидеть и вести неспешную беседу, удостоив северянина лишь надменными взглядами.
– Доброго пути уважаемому господину, извольте показать ваши бумаги, – обратился к Киру ближайший стражник. – Выезд на королевский тракт – три монеты с каждого конного.
Пока все шло хорошо, Киру даже не пришлось демонстрировать брошь Оттора. Он потянулся за кошельком, тот предательски звякнул. Нити разума стражников тут же засветились ярче, воины оживились, словно очнувшись ото сна.
– Бумаги остались в таверне. Я немного прогуляюсь на новой коняге – и назад, – со всей дружелюбностью начал некромант, потрепав гнедого по загривку. Если ему придется показывать грамоту гончего, то он, несомненно, привлечет к себе ненужное внимание.
– Никак нельзя, господин. Приказ гончего Короля – без документов никак нельзя.
Из тени ворот вышел пиромаг. Светловолосый человек лет пятидесяти встал за спинами стражников, прислушиваясь к эфиру.
– Может, как-то можно решить этот вопрос? – предложил Кир, снова слегка звякнув кошелем. Он уже понял, что по эту сторону гор деньги ценят гораздо больше, чем на севере. Вопреки ожиданиям охотника, пиромаг, напротив, насторожился. Словно невзначай, он украдкой бросил взгляд на какой-то кристалл, зажатый в руке, потом снова, но уже более внимательно, на вещи Кира.
– Уважаемый господин, не могли бы вы показать ваш меч из вот этого свертка. Пиромаг уверенно указал на завернутый в плащ меч Оттора.
– Конечно, а в чем дело? – Кир потянулся к застежкам седельной сумки и вдарил пятками по бокам коня. Гнедой рванул с места, одним прыжком перейдя в галоп. Не ожидавшее такого вероломства, животное вихрем понеслось сквозь акру ворот, стуком подков разгоняя бредущих в город людей.
– Это он! Взять его! – запоздало заорал пиромаг. Огонь ударил вслед Киру, но было поздно. Магическое зрение в очередной раз не подвело некроманта. За мгновение до атаки он подал коня правее. Почти прижавшись к стене, охотник доверился испуганному животному, и гнедой промчался мимо створок почти вплотную. Согнувшись, прильнув к шее лошади, не различая пути из-за бьющей по глазам гривы гнедого, Кир покидал славный город Тиль. Он не видел, как за его спиной вспыхнули алыми языками деревянные створки ворот, честно служившие городу больше века, не видел, как стражники запоздало схватились за арбалеты и выводили лошадей. Он просто изо всех сил старался удержаться в непривычном седле, уговаривая гнедого не сбрасывать неумелого наездника.
Гнедой нес северянина мимо полей, опоясывавших город, быстро приближаясь к полоске леса. Почувствовав, что конь вот-вот надорвется, Кир натянул поводья, переводя коня на рысь. Обернувшись, он убедился, что без еще одной погони не обойдется. Стражники были уже в седлах и спешили за ним. Увидев погоню, северянин с удивлением понял, что он вопреки логике, спокоен. Он чувствовал себя ничуть не напряженнее, чем на охоте – он давно привык и хорошо умел и убегать, и догонять. Он вновь бежал в сторону леса – его самого близкого друга, повстречавшегося по эту сторону гор. Гнедой отрабатывал каждый золотой, заплаченный за него и его упряжь. Изредка оборачиваясь, Кир видел, что погоня отстает, грузные стражники на усталых лошадях, спешно поставленных под седло, не могли держать заданный его гнедым темп. Здешние стражники явно не ожидали, что кто-то всерьез решит противиться их воле. Слишком уж привыкли они полагаться на могущество магов. В любом случае рисковать не было никакого смысла, от погони следовало оторваться как можно быстрее. Кир ласково коснулся нитей разума своего скакуна. Он еще не мог многого, на что был способен Фирл, когда ему приходилось сталкиваться с животными, но вполне был способен унять усталость коня. Гнедой пошел резвее, заставляя своего седока подняться на стременах. Беглец снова стал быстро удаляться от преследователей, и вот уже вокруг частоколом замелькали непривычно высокие деревья.
Лес принял охотника как брат брата, вернувшегося из дальних странствий. Радушно распахнув свои тенистые объятья, он манил, предлагая скорее уйти с тракта, свернуть наугад на любую из троп поменьше, которые словно паутиной окутывали близкий к городу лес. Северянин не стал заставлять себя долго упрашивать – свернул на неприметную тропку уже через четверть часа. К вечеру он дал скакуну заслуженный отдых. Спешившись на поляне у ручья, он долго выхаживал его по кругу, чтобы усталость не загнала животное в Тень. Когда кровь гнедого остыла после долгой скачки, Кир позволил ему напиться. Искупав его, смыв проступившую соль и накормив животное, он смог подумать и о себе. План, предложенный капитаном, провалился. Было очевидно, что без оставленного в живых Оттора не обошлось.
Жалел ли некромант о своем поступке? Нет. Отнимать жизнь у человека, который, по сути, не сделал Киру большого зла, было против всего, чему его научил суровый родной край. Конечно, он понимал, что теперь его будут искать все стражники от Тиля до Ограда, в этом не было никаких сомнений. Однако, очутившись в лесу, таком огромном и гостеприимном, северянин почувствовал себя уверенно. Словно лес действительно мог позаботиться о понимавшем его законы человеке. Выследить его среди этих вековых деревьев будет очень непросто, даже с новым четырехногим другом. Кир был уверен, что сможет одурачить погоню.
Листья потемнели, приобретя более глубокий оттенок зеленого: солнце уверенно уходило за скрытый кронами горизонт. В хор голосов лесных жителей все чаще вплетались трели знакомых северянину вечерних птиц, а ручей журчал так тихо и размеренно, что волнение, овладевшее Киром, окончательно отступило. Сразу напомнили о себе руки и ноги, занывшие от усталости. Все вокруг, даже пришедшая усталость, было близко и привычно охотнику с севера. У Кира даже появилось ощущение, будто артель где-то рядом, а он просто отправился на охоту и немного заплутал. В тот вечерний час единственным недругом Киру оставались лишь заработанные мозоли, вечный спутник неопытных наездников и не разношенных сапог. Искупавшись в ручье и использовав заметную часть мази Фирла, Кир решился развести небольшой костерок. Он был уверен, что погоня отстала, как минимум, до утра. Без собак найти его в лесу будет не под силу даже опытному следопыту. Приготовив нехитрый ужин, он растянулся на плаще, подложив под голову седло. Несмотря на усталость и сгустившийся мрак, Тень никак не могла отыскать Кира. Северянин ворочался с боку на бок, слушая лес, снова и снова пытался решить, что ему делать дальше, считал воображаемых прыгающих белок, но сон все не шел.
Луна уже показала свой желтый бок над деревьями, когда со стороны дороги, по которой к поляне пришел сам Кир, послышались голоса и хруст веток. Ругая себя за самоуверенность, некромант наспех затушил костер, собрал вещи и увел коня глубже в лес. Звуки явно приближались: на поляну выходили люди. Первым, освещая дорогу, шел маг, судя по нитям разума, огневик. Вторым под серебряные лучи ночного светила вышел пожилой воин с двумя мечам. Оба клинка покоились в ножнах, покачиваясь на поясе ветерана. Его седые, коротко остриженные волосы не хуже свет-кристалла светились на темном фоне леса. Выйдя на поляну, «Седой» остановил мага, положив руку ему на плечо. Следом за ним из леса выходили люди, вооруженные короткими луками и копьями, что сперва совсем не понравилось Киру, но вскоре на поляну стали прибывать и люди с поклажей в руках. Люди несли мешки и корзины, послушно следуя за магом. «Седой», оказавшись на поляне, по-волчьи повел носом по воздуху, безошибочно определив направление, в котором некромант решил устроить себе ночлег.
– Хозяева, мы пришли с миром, не стреляйте. Мы сбились с дороги и хотим лишь разделить эту поляну с вами до утра.
Фиолетовый мир подсказал Киру, что «Седой» не лжет, но и не говорит всей правды. Коснувшись разума гнедого, Кир успокоил недовольное ночной прогулкой животное. То уходя в фиолетовый мир, то крадясь в мире красок, бесшумно обходя кусты и деревья, северянин зашел за спину еще совсем молодому пареньку и приставил к его горлу нож.
– Тихо, – прошептал Кир. – Кто вы и зачем пришли?
Мальчишка едва не онемел от страха, но ответил:
– Мы торговцы. Идем в Оград, лошадь отца испугалась змеи и понесла. Перекресток рядом, куда его теперь занесло – непонятно. Пробовали искать, но следы уводят с дороги. Клаус, наш маг, почувствовал, что близко есть огонь и привел нас сюда. Мы думаем, что отец может выйти на ваш костер.
Кир обругал себя последними словами. Он не предполагал, что выбрал поляну вблизи от перекрестка дорог, и его костер вполне мог быть виден с одной из них. Убрав нож от горла мальчишки, он вышел из тени леса, показавшись «Седому». Перевёрнутая жизнь юга уготовила ему роль хозяина в чужом краю – не предложить тепло и ужин заблудившимся путникам Кир просто не мог. Клаус легко вернул к жизни затушенный Киром костерок. Больше ни о чем не заботясь, маг устало плюхнулся прямо на землю, подложив под бок травяной мешок. Пришедшим не было до Кира никакого дела. Удача снова улыбнулась ему: северянин встретился с обозом, который направлялся в Оград.
Наутро, когда рассвело, к костру действительно подъехал всадник – хозяин обоза. После недолгой беседы Кир был нанят охранником. Конечно, ему пришлось сочинить для торговца нехитрую сказку про то, как его пытались ограбить, как он потерял часть вещей и все бумаги. Добротная одежда и хороший конь лучше всяких слов убедили людей в том, что Кир вполне достоин уважения и доверия. Плененный некромантом мальчишка действительно оказался сыном хозяина обоза. Он с таким восхищением рассказывал отцу, что Кир умеет ходить тише тени и знает, с какой стороны держаться за меч, что «Седой» – начальник охраны обоза, сам предложил северянину «прогуляться» до Ограда. Бумаги о найме выправили по всем правилам, что и разрешило недавние сомнения некроманта. Жизнь снова стала понятной. После недолгих сборов Кир снова был на пути в Оград.
***
– Ты спятил, командор! Кто дал тебе право? Теперь гномы совсем слетят с катушек! Чего ты добился?! Забрал девчонку, которую можно было просто выкупить, если поторговаться получше? – под молчаливое одобрение остальных посланников торговой гильдии Жарме распалялся все сильнее, испытывая терпение Дрегори. Во время пламенной тирады торговца командор успел приготовить себе болеутоляющее, принять его, закусить горькую микстуру чудесным персиком и, наконец, потерять терпение.
– Выкупить? А во сколько ты оценил бы свою жизнь? – спокойно, даже с искренним интересом поинтересовался командор.
– В смысле?
– В прямом. Сколько ты готов заплатить за свою жизнь? Во сколько ты оценишь жизни моих людей?
– Что за дурацкие вопросы? Не уходи от разговора, Дрегори! Не время играть словами!
– Командор Дрегори, – холодно поправил раскрасневшегося торговца гравимаг, – ты глупец, Жарме, и совсем перестал понимать жизнь.
Командор подошел вплотную к человеку, который по мнению гравимага затеял всю сцену лишь для того, чтобы сохранить уважение коллег по гильдии. Время напряженных приятельских отношений и лживых улыбок прошло. Раз за разом Дрегори проигрывал Жарме политические схватки, лишаясь поддержки Совета. Проигрывал, но учился. Он был вынужден рвать жилы, прилагая все усилия, чтобы приблизить Острова к необъятному северу. После того, как в тронном зале отзвенела последняя нота его клинка, Дрегори понял, что все изменилось. Понял это и Жарме – теперь влияние командора на Совет Островов станет намного более осязаемым. Глава торговой гильдии всегда считал, что Дрегори слишком старательно пускал деньги Островов на ветер. А теперь, когда командор умудрился одержать победу над одним из самых опытных воинов-гномов, гравимаг, вероятно, совсем обнаглеет. Любовь воинственных пустословов ему обеспечена…
– А как же иначе? Герой, наследник древних воителей прошлого… Ура, давайте отодвинем Острова подальше от гномов, чтобы пивом не воняли… в какую сторону копать? – Жарме действительно был опытным политиком. Конечно, он видел, чего может добиться удачливый командор, и злился. Глава торговой гильдии был уверен, что командор в виду того, что всю жизнь готовился к войне, не видит очевидного – что его «хотелки» ослабляют Острова. Все эти безумные траты на инженеров и бредни о многомильных мостах приведут острова к серьезной ссоре с гномами. По сути, он мог запросто перечеркнуть все то, чего Жарме добивался долгие годы. В то время, как он вел правильную игру с торговцами, неважно, гномы они или люди, можно было не только сохранить существующий порядок вещей, но и достичь большего – более выгодных условий торговли, а значит, лучшей жизни. Жарме давно пришел к выводу, что Дрегори толкает Острова к безумной, губительной войне. И уже было не важно, из каких соображений действует так командор – стремясь ли к единоличной власти или просто по глупости. Теперь, глядя в глаза воину, недавно одержавшего ошеломляющую победу, Жарме уверился, что его опасения не были напрасны.
– Не меньше, чем твоя, Дрегори. Не думай, что тебе удастся испугать меня. Я уже давно не мальчик. Ты сейчас считаешь себя героем, но ты ошибаешься – ты только что подтолкнул Вольные Острова к безнадежной войне. Ты перечеркнул мой многолетний труд. Теперь о честной торговле с гномами можно забыть. Самое время готовиться к голоду и ненужным смертям… Так что ты теперь собираешься делать, блистательный командор?
– Выживать! Выживать в неизбежной скорой войне, не видеть которую может только слепец, – Дрегори устало вздохнул, ссора с упрямцем Жарме была совершенно некстати, и командор сменил тон, – ты сказал, что хочешь для островов лучшей жизни – это чего конкретно?
Жарме ни секунды не медлил с ответом, он не раз на Совете растолковывал глупцам и упрямцам, как нужно делать дела, чего добиваться: снижения пошлин, увеличения квот на поставку, более выгодных цен, предсказуемого порядка в делах.
– Казна вырастет, и вырастут, кстати, и траты на твою любимую Академию… Мира, в конце концов! Мы не Корона и не Кланы! Мы застряли на кучке скалистой земли среди злых морей и можем сколько угодно кичиться своей, так называемой, свободой, но настоящую свободу нам может дать только торговля и союзы с сильными мира сего. Время скалить зубы давно прошло. Альт изменился и изменится вновь, если ты, командор, своей глупой дерзостью подтолкнешь нас к чужой войне. Пусть сильные разбивают себе лбы. Для Островов лучше успеть прикурить от разлетающихся искр и спокойно дождаться конца драки, заработав и окрепнув на чужой войне. Только так – и никак иначе!
Спорщики замолчали. Молчание, очевидно, затягивалось, но его никто не спешил нарушить. Дрегори как-то отстраненно, с сожалением смотрел на Жарме. То ли осознавал, что тот ровным счетом ничего не смыслит даже в торговле, то ли подумал, что даже блестящая победа, как и ожидалось, сулит ему большие неприятности дома, на Островах. Жарме, в свою очередь, размышлял о том, что «упрямого мальчишку» уже уму не научишь, и придется взяться за него всерьез, и ждал, что Дрегори скажет что-то действительно достойное внимания, а не снова начнет бредить о союзе с Севером. Затянувшееся молчание нарушил порученец, сообщивший, что прибыл уважаемый Ванер, сын Ланера, и что его сопровождает гвардеец Кейла.
– Не буду вам мешать, командор, вы, вероятно, истосковались по невесте. Не смею смущать счастливую пару пророчествами о кострах и гробах. Всего хорошего, командор Дрегори, поздравляю вас с победой! – Жарме вышел из комнаты, не подав оппоненту руки, а остальные торговцы поспешили составить ему компанию, задержавшись у самых дверей, чтобы уступить дорогу рослому гному Ванеру и бледной, как мел, Кейле.
На пилотессе не было лица. Сердце девушки стучало, словно барабан на параде в честь дня свободы. Оно билось так сильно, что ей казалось, что она вся вздрагивает при каждом его ударе. Волноваться её заставляла такая простая, но такая неправдоподобная мысль:
– Похоже, что я все-таки вернусь домой. – Комок, откуда-то появившийся в горле девушки, все больше мешал, заставляя затаивать дыхание. – Только бы не заплакать. Только бы не разреветься. При всех…
Провожатый Кейлы, Мастер-Воин Ванер, тоже волновался. Его просто разрывало от желания швырнуть перчатку Дрегори в лицо, но строгий запрет мудрого отца и дружелюбный прием командора не дали мечтам молодого мастера сбыться. Дрегори встретил Кейлу сам, тепло обнял и, укрыв плащом, несмотря на летнюю жару, заботливо провел в свои покои. Выдуманная легенда требовала подтверждения. Кейла – невеста Дрегори, по крайней мере, до тех пор, пока воздушный шар не оторвется от земли и не двинется к Островам. Формальный обмен любезностями между послом Вольных Островов и посланником Совета Мастеров состоялся. Заверения в искренней дружбе между соседними государствами были подкреплены грамотами и затяжным, неприлично крепким, рукопожатием. Дрегори с пониманием перенес стальную хватку Ванера, лишь извинился за необходимость составить компанию невесте после долгой разлуки. Обмен натянутыми улыбками поставил точку в работе посольства. Теперь к отъезду было все готово, но делегации Островов пришлось задержаться на землях гномов лишние два дня.
Ветер с необычным постоянством дул с моря, по горизонту в опасной близости ходили грозовые облака, а рвать жилы из пилотов, заставляя их идти против ветра в грозу, Дрегори не хотел, опасаясь, что шары отнесет обратно на материк и возвращение затянется. Он ждал хотя бы короткого штиля или, если повезет, попутного ветра. Эти бесконечно долгие дни гвардейцы встречали Дрегори парадной стойкой каждый раз, когда он выходил из своей комнаты или в коридор. Командор устал делать им замечания, чтобы они вели себя по уставу и более не тратили сил впустую. Именно такая открытая демонстрация восхищения раздражала Жарме больше всего. Он хотел вернуться на Острова, не дожидаясь всего посольства, но пилоты просто-напросто отказались поднимать планеры в небо без приказа командора, а унижать себя напрасными просьбами глава торговой гильдии не мог.
Жарме работал, готовясь к возвращению на Острова. Он написал несколько десятков посланий, которые планировал разослать сразу, как только сможет быть уверенным, что голубей не перехватят гостеприимные хозяева. Теперь же, вынужденно бросая взгляды на спокойную физиономию командора, назвавшего его прилюдно дураком и имевшего наглость сидеть в общей гостиной в десяти шагах напротив стола Жарме, глава торговой гильдии гадал, как он мог так ошибиться в этом человеке? Теперь ему все же предстоит сделать все, чтобы Дрегори сместили с поста командора. Ожидание отлета изрядно утомило всех островитян, но для Жарме оно стало одним из самых суровых испытаний в жизни. Он кожей чувствовал, как утекает драгоценное время. Возможно, таяли последние мирные деньки, а он был вынужден сидеть в Малых Чертогах и бездействовать. Особенно раздражало, что командор посмел ему, Жарме, что-то запретить. Командор действительно строго-настрого запретил всем выходить в город и даже пить горячительные напитки, хотя сам попивал вино, якобы по настоянию лекаря. Дескать, чтобы быстрее поправиться после потери крови.
Несмотря на внешнее спокойствие, ожидание тяготило и командора. Небо словно издевалось, так невовремя посылая встречные ветра, застрявшим в золотой клетке гномьего гостеприимства, островитянам. Дрегори чувствовал, как иссякает чаша терпения хозяев, словно проткнутая его мечом там, в тронном зале. Нужно было уходить с материка с первым же ветром. Среди множества тревожных знаков, отчетливо проступавших сквозь путаницу строк донесений, был один, который не мог не радовать командора. Кейла, оказавшись среди своих, с каждым часом все больше походила на ту жизнерадостную наивную девчонку, что умудрилась уснуть на приеме у командора. Она вдохновенно поблагодарила Дрегори за спасение, краснея чуть не до синевы. Оставшись наедине, она пересказала ему свою историю. Склонившись над картой, два пилота пытались проложить маршрут, опираясь на девичью память, которая вопреки расхожему мнению, оказалась очень крепка. Рассказ о ее приключениях походил на дурную сказку менестрелей, но Дрегори ни разу не усомнился в правдивости ее слов. Подробная карта перелета через перевалы с отметками высот и площадкой для ночлега теперь лежала в вощеном конверте у его сердца. Карта была трижды скопирована. Все копии были заключены в контейнеры, подобно тому, что получила Кейла с посланием северянам, и розданы тем офицерам, кому командор доверял не меньше, чем себе. Попади хоть одна из этих карт в лётную академию – и все. Хоть завтра высылай посольство на Север! Полная победа! Самые смелые надежды становились реальностью.
Командор поймал на себе очередной тяжелый взгляд Жарме, сидевшего напротив командора с видом потревоженного солнцем филина, и в который раз поборол желание уйти в свою комнату. Почему? Во-первых, отведенные ему комнаты он делил с Кейлой, а оставаться с совсем юной девушкой наедине ему было неудобно. Стоило командору зайти в свои покои, как девушка начинала искать пятый угол, не зная, как себя вести. Мучить совершившую невозможное девушку Дрегори не собирался. Во-вторых, командор рассудил, что если Жарме что-то не устраивает, то пусть он убирается в свою комнату сам. Недобрых взглядов командор вдоволь навидался за годы службы. Они перестали действовать на командора ровно с того момента, как он понял, что нравиться всем у него никак не получится. Добиваясь намеченной цели, он обязательно так или иначе перейдет кому-то дорожку: получит должность, на которую метил другой, заключит сделку с «не тем» поставщиком, просто окажется слабее или сильнее кого-то, – мало ли может быть причин для неприязни? Поэтому он вернулся к своему занятию – разбору почты. По сравнению с возможной войной с гномами склока с Жарме казалась ему мелкой неприятностью, на которую можно не обращать внимания до поры до времени. Что бы ни случилось, главным сейчас было без приключений вернуться домой на Острова.
– Подумать только, Синий кондор… – пробормотал Дрегори, взяв бумагу и перо. Почтовый сокол дожидался своего часа. Командор решил написать Теомиру, чтобы тот не сошел с ума в ожидании друга. Самое время было готовить новый перелет более представительного посольства, чем одна юная белокурая красавица.
«Дорогой Толстопуз! Спешу лично сообщить, что с попутным ветром спешу вернуться домой. Я и моя милая избранница близки к союзу как никогда… Свадьбу, наверное, отпразднуем за Холмами в Северной беседке уже этим летом. Да-да, все очень даже неплохо. Готовься к моему возвращению и не скучай. Кстати, закажи фигурку моей невесты в полный рост, чтобы установить рядом со стариной Пиром, а то ему одиноко (слово есть слово)».
Дрегори выпустил птицу. Невзирая на злой встречный ветер, она долетит до Чашки намного быстрее голубя, не говоря уж о планерах. Лишь только сокол скрылся за крышами домов, как в дверь забарабанил дежурный гвардеец. Едва дождавшись дозволения войти, он вбежал в гостиную:
– Срочное донесение! Командор, в городе беспорядки! Ходят слухи, что в Ограде был убит глава гильдии паровиков! Завтра кланы собираются на площади у Малых Чертогов! Поговаривают, что в Ограде война началась…
Дрегори замер у открытого окна, всем своим видом демонстрируя, что все в порядке, что все так и должно быть и шокирующие известия вовсе не сюрприз для руководства. Под внешним спокойствием командор умело скрывал недоумение и страх, хотя в разуме стучалась предательская мысль: «Не успел!». Но само звание «Командор» обязывает знать, что делать в любой ситуации. Дрегори начал отдавать приказы:
– Приказываю. Собираться без спешки – мы не убегаем, а степенно уходим. Завтра с первыми лучами солнца все должны быть в порту. Ты отвечаешь за погрузку.
– Кейла, дорогая! Выйди к нам, пожалуйста! – из кабинета Дрегори в гостиную вошла Кейла, затянутая в идеально выглаженную офицерскую форму.
– По вашему приказанию явилась! – отрапортовала Кейла, роль «невесты героя» ей очень льстила, но вжиться в нее до конца у молодой летуньи не получалось. Разговаривать с самим командором на «ты» она была не способна физически.
– Ты поступаешь в распоряжение охраны, из кабинета не выходить, немедленно собирайся, с рассветом отправляемся домой. Мы летим на шаре. Кто-нибудь, дайте мне золотые чернила! Нужно написать слова соболезнования гномам. Если Стимарт действительно мертв, то у гномов начнется возня. Будет смута между кланами или же они сплотятся против Короны! Я ставлю на второе. Ты еще здесь? Марш собираться! Где перо?! Ленивые крабы! – за пару минут Дрегори разогнал буквально всех, кто попался ему на глаза, с поручениями «различной степени тяжести», как выражался его первый наставник.
Когда начинается война, все должны быть при деле, чтобы панике и страху не осталось места, а то, что война началась, Дрегори понял сразу. Стимарт – гений. Его смерть – трагедия для всех гномов и многих людей. Стимарта не просто уважали – его любили. Со своего кресла неожиданно спокойно подал голос Жарме, одетый в халат и явно домашние тапочки. Весть о войне он воспринял противоестественно спокойно, словно получал подобные известия каждый день.
– Дрегори, нужно послать письмо с соболезнованиями кланам и быстрее убираться с Ручки. Помощь нужна? – он подошел к окну и уселся в кресло напротив командора.
– Отбываем завтра на рассвете. Я распорядился уже. От помощи не откажусь, соболезнования – не мой конек. Я приказал принести золотые чернила…, – Дрегори с удивлением отметил, что у него совершенство отсутствует желание вставить уместное «я же говорил» или что-то вроде того. Жарме так же спокойно, отложив обиды на потом, подвинул ближе к себе кофейный столик и принялся набрасывать текст письма главам Кланов.
– Золотые – это хорошо. Это правильно. Знаешь, командор, я решил, что не так уж и плохо, что Малрод не снес тебе голову. Ты же понимаешь, что я постараюсь поставить тебя на место по возвращении домой? – Жарме отложил один исписанный лист и принялся за другой.
– Спасибо за откровенность. Я с радостью займу свое место, вот только знать бы теперь – где оно? Мы опоздали. Все случилось слишком рано. Мне нужен был еще один год, а теперь остается, как ты выражаешься: «скалить зубы с наших камней». Только это и остается. Начинать масштабную стройку, когда война у берегов – безумие, – Дрегори помолчал немного, сел напротив Жарме и после недолгих сомнений продолжил, – когда доберемся до дома, я покажу тебе одно занятное письмецо, которое, возможно, заставит тебя по-другому посмотреть на жизнь.
– Жизнь есть жизнь, как на нее не смотри. Когда доберемся…, – Жарме вытер испачканные в чернилах пальцы об отворот халата и бросил хитрый взгляд на командора, – лучше сказать – если доберемся. Так, где твой лентяй с чернилами? Вот прочти, командор Дрегори! Ты посол – тебе и подписывать.
***
Есть люди, которым скучно жить даже во время прыжка с горы в не самое глубокое озеро. Спокойная жизнь для таких людей скорее приговор, чем недостижимая цель. Вот и для старого друга командора Дрегори – Теомира настали тяжелые времена. Он сидел в порту Чаши сутками напролет и до рези в глазах всматривался в горизонт. Дрегори не возвращался. Из донесений Теомир уже знал, что все прошло хорошо, несмотря на строжайший запрет Дрегори рассказывать кому-либо о случившемся непосвященным, – шила в мешке не утаишь. Буквально на следующий после поединка день молва каким-то чудесным образом разнеслась по Серпу и перелетела через неспокойные воды Шумного пролива. Дрегори побил Малрода. Спас невесту, по полной посрамив гномов. Примерно так можно было коротко обобщить массу небылиц, которые плодились быстрее, чем комары в июне. Сколько в них было правды, Теомир не знал.
– Сокол! – он заметил птицу, которая промелькнула пернатой стрелой прямиком к его дому, что с комфортом примостился к внешней кромке Чаши. Любимый дом, в котором он не жил уже несколько лет. До Кромки Тео понесся с такой прытью, что за ним, словно за мальчишкой, увязалась стая портовых собак, пытаясь ухватить беглеца за пятки. Не поленившись облить преследователей из ведра скопившейся дождевой водой, что так удачно подвернулось под руку у порога, он вбежал на второй этаж и вышел на балкон – к птичьим клетям. Сокол сидел на жердочке, с интересом разглядывая почтовых голубей. Бедные птахи, переполошившись, испуганно выгибали шеи, жались к углам клетей, лишь бы оказаться подальше от быстрокрылого хищника. Торопливо сняв послание и наградив птицу куском сочного мяса, он впился глазами в мелкие буквы на измятом клочке бумаги. Прочитав записку, Теомир буквально запрыгал от радости, окончательно примеряя на себя образ непоседливого мальчишки. Сокол принес радостные вести: стало ясно, что союз с севером реален, а значит Кейла действительно жива. У Теомира отлегло от сердца:
– Бестолковой девчонке явно везет, – решил он, направившись в погреб за лучшей бутылкой вина. Сегодня у гравимага был очень удачный день, потому что Дрегори неосмотрительно поручил ему готовиться к возвращению посольства.
Изнурительному бездействию, от которого изнывал деятельный гравимаг, пришел конец. Однако у людей, которые привыкли рисковать не только своей жизнью, но и жизнями других, со временем неизбежно развивается чувство юмора, но оно обретает довольно странные формы. Такие люди – те, которые живут широко, помогая выбрать путь всему Альту, шутят тоже не без размаха. Теомир злорадно улыбнулся, припомнив, как Дрегори издевался над ним после того, как Теомир однажды «немного перебрал» на одном из приемов, утратив контроль над собой. Тогда Дрегу пришлось тащить его до повозки, а с их разницей в весе это было крайне комичное зрелище. Теомир вздрогнул, вспомнив похмелье того злосчастного утра, когда он проснулся, невесть как очутившись дома. Он даже не стал пытаться что-то объяснять избраннице, которая, поджав губы, поставила бокал пива со льдом рядом с лежащим на полу у дверей гравимагом, и вышла из дома, громко хлопнув дверью. Её невежливое поведение было вполне объяснимо. Теомир смутно припомнил, как появился дома прошлой ночью и как объяснял причины своего состояния, сообщив примерно следующее: «Да пьян, если в помаде, значит, случайно. Подробности завтра кто-нибудь точно расскажет, но я не виноват. До кровати не дойду… накрой, а то простыну». После чего отправился почивать в Тень. Все было бы ничего, если бы жена не заявилась со скандалом к Дрегори и не наговорила страдавшему немногим меньше Теомира гравимагу не пойми чего. После того памятного вечера будущий командор не упускал случая подначить друга. Вместо того, чтобы просто рассказать все то, что с ними случилось – напомнить, что вытворял маг, пока его сознание уже блуждало в винных полутенях, Дрег выдавал подробности по одной. Со временем история того пьяного дня обросла совсем уж неправдоподобными подробностями, а проверить, что было правдой, а что Дрег добавил для красного словца, не было никакой возможности. Так Дрег заставил Теомира извиниться перед ректором за то, что он забросал его карету камнями, чего, судя по всему, не было. Позднее, когда Теомиру не повезло на тренировке сломать ребро, Дрег присоветовал ему обратиться к магессе-лекарю, которая очень хорошо помнила бедокура, хотя он явно видел ее в первый раз. Тот памятный визит легенда тайной службы запомнил на всю жизнь. Так страшно за свою жизнь ему не было никогда.
– Что же, теперь моя очередь шутить! – Теомир с преувеличенным театральным злорадством потер руки. Говорят, что в хорошей шутке главное знать, когда вовремя остановиться, но заскучавший Теомир явно не собирался следовать этой народной мудрости. Он быстро собрался, намазал занывшие от беготни коленки мазью с мятным ароматом, взял из тайника увесистый кошель с золотом и отправился в город. Теперь у него появилась крайне непростая задача – успеть подготовиться к возвращению друга как следует. Он улыбнулся щедрому летнему солнцу и зашагал по центральному тракту в элитный квартал. Он шел, здороваясь с соседями, которые не успели привыкнуть к внезапному возвращению давно пропавшего гравимага. Перебрасывался избитыми шутками с уличными торговцами и любовался знакомым с детства видом. Пестрый рисунок разноцветных черепичных крыш домов, узор узких кривых улочек, спускавшихся по склонам к строгим сторожевым башням, что столпами строгости и порядка возвышались над портом у самого входа в бухту, неизменно радовали глаз гравимага. Гуляя по улицам, он словно ненадолго снова становился тем мальчишкой, который с утра до ночи носился по городу в поисках приключений. Каждый раз поднимаясь вверх по тракту, выходя на Кромку – улицу, что огромным кольцом опоясывала вершину острова, он окунался в прошлое. Тут все осталось как прежде, будто и не было его отъезда на материк. Нехватка земли уже ощущалась, но пока еще позволяла отказывать богачам, что все сильнее и сильнее наседали на Совет Островов, предлагая разрешить застроить хотя бы часть улицы. Теомир не поленился подойти к фонтану, который, по укоренившемуся суеверию, приносил удачу, сделал ровно три глотка и умылся оставшейся в ладонях водой – сделал все как положено. Ветер приятно охладил влажное лицо. Гравимаг невольно приосанился, распрямил спину и вдохнул полной грудью родного вольного воздуха. Хорошее настроение сделало опытного воина немного сентиментальным. С Кромки открывался прекрасный вид на подлинное сокровище островов – внутреннее озеро Чаши Дракона и Летную Академию. Все состоятельные люди селились именно на Внутренней Кромке. Теомир решил более не откладывать дела и в отличном настроении отправился к первой из своих намеченных жертв – художнику, что жил совсем неподалеку.
– Нет! Нет! Нет! Носилки должны быть обязательно прямо от воздушного порта, и еще нужно поставить дежурных на взлетную площадку, если они решат приземляться у Академии. Я за все уже заплатил! – Теомир очень быстро уговорил художника взяться за организацию празднования возвращения героев и сделать так, чтобы люди запомнили их возвращение на всю жизнь. Но как только дело дошло до обсуждения деталей, сговорчивость и понятливость живописца сошли на нет. Гравимаг основательно разгорячился. Оказалось, чтобы общаться с творческими людьми нужно иметь вместо нервов канаты, но художник и лучший на Чаше устроитель праздников в одном лице, был непреклонен.
– Встречать так встречать! С размахом! Будет процессия с факелами – если они прилетят в темное время, и цветы – если в светлое, и никаких носилок: героев будет хуже видно! – щуплый живописец был намерен умереть, но не допустить непотребство во вверенном ему торжестве. – Повозка, утопающая в цветах!
– Носилки нужны обязательно! Пусть они будут открытые! Пусть их понесут высокие люди. Тогда их будут видеть отовсюду на всем пути! Договорились? —Теомир уже набрал больше воздуха в грудь, чтобы продолжить спор со строптивым деятелем искусства, но тот удовлетворился предложенным компромиссом и на удивление легко сдался.
– Ладно, значит договорились: добавим открытые носилки, носильщиков, цветы и факелы в счет, – подытожил художник. Теомир обреченно выдохнул и закрепил договоренность пожатием руки художника.
Гравимаг раскрыл свой замысел некоторым влиятельным друзьям, после чего немедленно получил на задуманную «встречу героев» неприлично крупную сумму, но теперь стало очевидно, что ее не хватает. В ход пошли почти все его личные сбережения. Взвесив изрядно похудевший кошель, Теомир отправился по следующему адресу. Миновав Веселый квартал, усеянный тавернами на любой вкус, он начал спускаться ниже по внутреннему склону. Поравнявшись с домом, на воротах которого красовалось изображение арфы, гравимаг тяжело вздохнул и потянул за шнур колокольчика. История с художником повторилась. Однако, Теомир учел полученный опыт общения с людьми искусства.
– Ладно! Пусть барабаны будут только на площади, но тогда трубы должны быть обязательно и звучать так громко, чтобы до площади они не могли внятно сказать и слова! Ты понял меня, гений?! Это очень важно! – Теомир стукнул рукой по столу так, что на мизинце проступила кровь, а лежащая на дальнем конце стола скрипка, подпрыгнув, жалобно пискнула. «Гений» отшатнулся, решив проявить благоразумие – уступил щедрому заказчику, опасаясь за судьбу любимого инструмента. От музыканта Теомир отправился пообедать. Не куда-то, а в «Сердце Дракона» – таверну для гурманов, еда в которой стоила столько, что у любого здравомыслящего человека пропадал аппетит. Возможно, именно поэтому порции в этой таверне были невелики. Почтенный господин скульптор принимал заказы только в этом заведении и только за счет клиента. Теомир одобрил такой практичный подход к делу и решил взять его на вооружение. Несостоятельные заказчики ради заказа памятника в «Сердце Дракона» не сунутся, а так и время хорошо можно провести и еще заработать.
– Вы понимаете, что они прибудут завтра или послезавтра, и все равно готовы взяться? Все должно быть готово или пеняйте на себя.
– Не нужно меня пугать, Теомир. Да, я знаю ваше настоящее имя. Не стоит удивляться. У меня много солидных клиентов и не только как у неплохого скульптора. Сам Жарме частенько приглашает меня сюда, чтобы обсудить дела насущные. – Он улыбнулся служанке – через мгновение на столе появился десерт. Лишь после того, как девушка удалилась, он продолжил, тоном все понимающего отца. – Вот вам мой бесплатный совет: не стоит грубить малознакомым людям, Теомир. Не волнуйтесь, у меня есть пара достойных заготовок. Месяц назад мне заказали женскую скульптуру в полный рост, лицо в деталях придется доделать после. Извините, я не знаком с невестой командора, но узнаваемость гарантирую, – старик пригубил бокал «Янтарной лозы» – вина, которое доставляли с крайнего юга земель Короны, и степенно приступил к десерту, давая понять, что тема исчерпана.
– Ну, тогда мне пора. Вот ваш задаток, – тяжелый кошелек упал на стол перед загадочным скульптором.
– Заберите деньги, Теомир, они вам сейчас нужнее. Заплатите позже, если сочтете нужным. Кстати, вот вам еще совет. Сегодня же навестите главу инженерных служб Академии, – Теомир не заставил себя уговаривать. Похоже, что за время его отсутствия, жизнь на островах изменилась, появились новые, неизвестные гравимагу влиятельные люди.
– Я обязательно зайду к вам познакомиться при более располагающих к беседе обстоятельствах, господин… – Теомир предоставил «скульптору» удобную возможность проявить дружелюбие к офицеру тайной гвардии Островов и представиться более известным в узких кругах именем.
– Фарта. Зовите меня Фарта. Заходите через недельку. Кстати, спасибо за обед. Я рад знакомству. Странно, что оно не состоялось раньше, ведь я о вас так много слышал, – Фарта не поленился встать и проводить Теомира до двери, на прощанье пожав магу руку. При этом он стрельнул глазами в сторону пары господ, оживленно беседовавших неподалеку от «Сердца Дракона». Они так удачно расположились, что один – тот, что повыше, отлично мог наблюдать за входом в таверну, поглядывая чуть выше головы собеседника. Скульптор Фарта вернулся к десерту, а Теомир, оказавшись под лучами вечернего солнца и мимолетными взглядами провожатых, был заинтригован беседой. Дела двигались, но их еще оставалось слишком много.
