скачать книгу бесплатно
Сохрани мгновения для друга
Алексей Черницын
По непонятным причинам вступительные экзамены не относят к студенческой жизни. А напрасно! Отсюда начинается полная и необыкновенная жизнь, укладывающаяся в несколько лет. В которой осень, зима и весна посвящаются только учебе. И для нее же – еще маленький кусочек лета. А потом все повторяется снова, обрастая бесчисленным множеством легенд, домыслов и слухов. Поверьте, что никогда голодный студент не будет думать о какой-то эротике. А летом студент исчезает. Будто растворяясь в поднимающемся с асфальта городских улиц мареве, а потом уносится со случайно залетевшим из далеких мест ветром. Тяжело быть студентом! Приключения, хвосты, нехватка денег, любовь и одновременно ожидание огромного и прекрасного будущего.
Алексей Черницын
Сохрани мгновения для друга
Бывшим студентам посвящается
И чудо первого звонка,
И осознание любви,
И даже звание студента
В уставшем сердце сохрани.
По непонятным причинам вступительные экзамены не относят к студенческой жизни. А напрасно! Отсюда начинается полная и необыкновенная жизнь, укладывающаяся в несколько лет. В которой осень, зима и весна посвящены только учебе. И для нее же – еще маленький кусочек лета. А потом все повторяется снова, обрастая бесчисленным множеством легенд, домыслов и слухов. Но вы, по крайней мере, поверьте, что никогда голодный студент не будет думать о какой-то эротике. А летом студент исчезает. Будто растворяясь в поднимающемся с асфальта городских улиц мареве, а потом уносится со случайно залетевшим из далеких мест ветром. Тяжело быть студентом! Приключения, хвосты, нехватка денег, любовь и одновременно ожидание огромного и прекрасного будущего.
ПРОЛОГ
По календарю 2 сентября 198… года – первый учебный день, с которого начинается в институте абсолютно все: знакомства, учеба, успехи, неудачи. И только много позднее появляется необъяснимо четкое понимание, что такой день бывает только один раз за всю вашу жизнь. Попробуйте внимательным взглядом найти хотя бы одного грустного студента. Сегодня на занятиях их не будут гонять и ставить оценки, а стоящие с другой стороны преподаватели будут всеми силами стараться не отпугивать молодежь. Пускай она поверит в себя, в этот вуз и даже в то, что нынешних студентов ожидает замечательное и светлое будущее. А здесь они делают первые и робкие шаги в своей жизни. И смотрят с доверием на этих людей в возрасте, стоящих на импровизированной трибуне. Она так пышно укрыта слоями искусственных цветов, самодельными выкройками плакатов и надписей и пытающимися взлететь разноцветными шариками, что никто не увидит в этом великолепии обыкновенное крыльцо институтского здания. А перед крыльцом стоит толпа первокурсников – это их первая линейка. В их глазах – истинное почитание и уважение к старшим, и горячее заверение, что они готовы и будут учиться. Всего этого хватит надолго. По крайней мере, на ближайшие пятнадцать минут.
Сегодня их праздник, на котором отброшенные назад воспоминания о школе позволяют считать себя вполне взрослыми людьми. И вести себя или хотя бы одеться в соответствии со своим новым статусом. Окиньте взглядом маленькую площадь. Чего здесь только не увидишь. Мальчишки уверенно и демонстративно перекладывают из кармана в карман сигареты и зажигалки, почесывают площадку над верхней губой и, понижая уровень звука, рассказывают настоящие пикантные анекдоты. Впрочем, задолго до возвращения домой запретные вещи придется прятать от родителей. Да и длительное стояние перед зеркалом в конце дня так и не выявит значительное увеличение растительности, называемое усами. Но если вы получили койку в общежитии, то вам тем более не до сигарет. Найдутся более злободневные проблемы.
Но зато все единодушны в исследовании других вопросов. Еще бы. Началось время первых смелых опытов с декольте и разрезами на юбках. В те далекие времена, сейчас их называют советскими, достаточно строго относились к вольностям в одежде. Но ведь здесь на площади стояли люди, возраст которых требует и кричит – бунтовать и не соглашаться с установленными непонятно зачем, неудачными и откровенно идиотскими правилами. И отбрасывая в сторону все противоречия и запреты, не прибегая к пошлым маневрам, хочется показать себя в самом хорошем виде и привлечь внимание лиц противоположного пола. А они почему-то смотрят на трибуну. Странно.
Все, что нужно – внимание, понимание и хитрость – придут потом, рука об руку с временным ужасом сдачи экзаменов и зачетов. И даже вместе с озарением, что глубина выреза на груди – это тоже оружие, но только действующее в конкретной обстановке и в нужный момент. А иначе может не сработать или вызвать настоящий взрыв – эмоций и осуждения. А потом придется оправдываться. Но только не сейчас.
А на трибуне перед преподавателями появляется ректор. Модный мужчина. Режет глаза сочетание малинового пиджака и черных брюк, и остроносых туфель ячеистой кожи. Бедный крокодил? Ну, не должен ни перед кем объясняться и оправдываться человек, побывавший в Париже. Каком? В самом настоящем – с Эйфелевой башней, Нотр-Дам де Пари и огромным запасом нераспроданных и модных товаров. А у студентов шок, но не успевает ректор завершить свою пламенную речь, как его костюм в глазах студентов становится таким же атрибутом высшей школы, как доска, зачетка и расписание занятий.
Тем более, что мысли большинства девушек заняты более актуальными вопросами. Подойдите поближе к любой и вслушайтесь повнимательнее. Как же кричат ее мысли. Что у нее ножки стройные, они тоньше и привлекательнее, чем у той нелепой девицы в соседней группе. Да-да, вокруг которой столпилась маленькая толпа. И вырез на груди у которой даже не грубый, а вульгарный и кричащий. Проще было сразу вытащить грудь целиком и на всеобщее обозрение. А где же загадка? Та самая, которая мило прячется как раз у нее, девушки с кричащими мыслями, под выставленной на всеобщее обозрение ложбинкой девичьей груди. Впрочем, можно пока обойтись и без загадки. Потому, что необходимо срочно определиться с текущими пристрастиями: ростом, шириной плеч и наличием мужественного лица. Последнее очевидно. Но какая может быть мужественность у вчерашнего десятиклассника? И вот результат. Там, где невозможно провести анализ других и оценку самого себя, беззастенчиво включает свои рычаги и датчики, а потом еще и кричит в самую середину мозга сама природа.
Так о чем говорил ректор? Да, конечно, они будут учиться. И, кроме того, пропускать занятия, и пересдавать зачеты и экзамены, и стараться, и ошибаться, и надеяться. А в учебных перерывах – еще и любить. Причем девушкам будут больше нравиться студенты со старших курсов. А они – те, кто постарше – собирались сегодня в другом месте.
ГЛАВА 1. КОМУ СЕЙЧАС ЛЕГКО
Начало
В какие века сложилось глупое и абсолютно не подкрепленное жизнью мнение, что главное – это поступить. Любым способом, стиснув зубы, а в некоторых случаях превращая на множество часов стул и собственную задницу в единое целое. Впрочем, у некоторых получается. А теперь нужно получить вожделенные оценки. Наверное, в наше время разгула новых требований к поступлению, это не так и просто понять. Нынешнее ЕГЭ – это не то, что применялось и практиковалось раньше. А что будет лучше – люди поймут не сразу, и не скоро. Для многих людей ругать новую методику в образовании и критиковать Сталина – почти одно и то же. Хоть хлебом не корми. Надо бы что-то свое создать, новое, но только некогда. Ругать надо.
А высшее образование требует размышлений. Главное, оценить свои собственные силы и дополнительные возможности. По всем направлениям сразу. И скромным и застенчивым проблеском появляется пока еще слабая, но все равно надежда: у одних – на собеседование после службы в армии, у других – на очарование голубых или зеленых глаз, у третьих – на дядю Рому из соседнего подъезда. Впрочем, и карие ничем не хуже. Как нужно строить глазки? Все просто – направить их вниз, потом вверх, а потом – на объект. Хуже всего, когда принимающий экзамены преподаватель смотрит в другую сторону или ему давно уже безразличны форма и цвет девичьих глаз. И бывает обидно, что люди, унылым потоком идущие по улицам, никогда не поймут или давно забыли, что все ваши ухищрения сводятся только к одному – появлению в списке принятых вашей фамилии. Да и имени с отчеством тоже. А вдруг однофамилец перебежит дорогу. Иванов Иванову. Сидоров Сидорову. Или, как вариант, Сидоров Петрову, совершенно забыв, что они не однофамильцы.
Михаил Петров с самого детства был жутко неуверенным человеком. Таким по жизни должно быть очень плохо. Но только не ему. Всю свою энергию он вкладывал в учебу, в книжки и занятия. Одним словом, в получение знаний. И даже передачи, которые он смотрел по телевизору, должны были нести хоть какой-то познавательный аспект. А в отношении второго пола? Все правильно – третьего у нас нет. Почти все девчонки в старших классах, пожалуй, лишь за исключением задаваки Василисы, стремились заручиться дружбой странного и неуклюжего парня. А у кого реально можно что-то списать, если большинство пацанов откровенно готовились выйти после десятого класса в «профессиональный коридор» для получения специальности. И, наоборот, большинство девчонок, как будто в едином и дружном порыве почувствовав необходимость заполнения способных остаться пустующими институтских мест, мечтали о высшем образовании.
Авторитеты бывают разные. Один нарастил мускулы, у другого папа и мама, или кто-то из них в отдельности, может сделать или достать что-то необыкновенное, а третьи проявляются в самых интересных для девушек областях – игре на гитаре, саксофоне или в спорте. А Мишка стал авторитетом в физике, математике, литературе и всех других предметах. Ну, естественно, кроме физкультуры. Но и здесь были явные достижения. По крайней мере, местный физрук – Дим Димыч, после полугода возмущений физика, математика и других представителей уважаемых предметов и дисциплин, махнул рукой и на все пожелания отвечал односложно:
– Берите журнал и ставьте сами. Надоели!
Таким образом, к середине выпускного десятого класса при обращении к Петрову с одной стороны звучало ласковое:
– Мишенька!
А с другой, мужской, грубоватое:
– Слышь, Миха, ты же знаешь…!
Но, главное, все слова произносились без всяких подозрений на издевательство. Да и есть ли смысл пытаться говорить гадости или подковырки мягкому и застенчивому парню в очках, если он и так старается помочь каждому, кто бы ни обратился к нему. Точно также покладисто он согласился со своим отцом по вопросу выбора института.
– Слышь, сынок, я всю жизнь мечтал быть механиком.
Мать, не видевшая ничего, кроме домашнего хозяйства, и всю жизнь безропотно соглашавшаяся с отцом, только кивала головой. А вот медаль Мишка так и не получил. Преподаватель русского и литературы – Анна Иосифовна – при всех назвала его «бабником», вызвав недоумение женской части класса и возмущение мужской. Но, все равно, по сочинению «пять» он так и не получил. Потому, что не полностью осознал основные мысли и выводы, сделанные когда-то самим Достоевским. Естественно, что в редакции и по расчетам Анны Иосифовны. Зато на выпускном вечере директор школы объявил Мишку рекордсменом по сбору женских поцелуев – все, теперь уже бывшие, ученицы его класса, при каждом удобном случае прикладывали свои ярко раскрашенные губы к его щекам. И он почти беспрерывно стирал появляющиеся на лице разноцветные следы своим пропомаженным платком, чувствуя все большее раздражение от происходящего. К окончанию вечера Мишка добросовестно спрятался от благодарных девчонок в открытой школьной столовой. Но и там его нашла изрядно запьяневшая Валька. Заметив Мишку за решетчатым ограждением буфета, она решительно прошла к нему и почти впилась своими подплывшими губами в его. Когда она завершила процесс, оторвавшись от расцелованного Мишеньки, тот остался стоять ошарашенный и лохматый. А Валькины подруги решительно и уверенно заявили, что впервые за десять лет учебы на ее лице появилось необычайно задумчивое выражение.
Знакомство
Студенты любят рассказывать: «все спали на занятиях и я спал, потом все сдают, а я нет». В любом случае, самый странный вопрос, который в разных вариантах словосочетаний, но чаще всего задают преподаватели на занятиях – вы что, спите?
Возможны варианты и перестановки слов, но смысл остается таким же. Вы только подумайте. Ведь студент спит, чтобы набраться сил и потом в едином и мощном порыве выдать всю накопленную духовную и физическую энергию в период экзаменационной сессии. И поэтому больше всех страшит как раз не она, а накопленная куча лабораторных, разных заданий, расчетно-графических и иных работ. Потому что силы нужно беречь и появляются откровенные сомнения – а хватит ли их? И начинается беда. И тогда самые практичные пытаются «упасть на хвост» лучших представителей студенчества.
Алла Сиденкова вычислила этого парня в течение первых двух дней и уверенно наложила на него лапу. Достаточно большое количество девушек едва не вызвало военное столкновение с целью взятия неподготовленной к боевым атакам крепости – очкастого и доверчивого Мишки. И как раз здесь сработал военный гений Аллы. Пожертвовав всего лишь двумя лекциями, она мягко и ненавязчиво запугала скромного парня. Уже на второй день все представительницы женского пола представлялись в его глазах страшными и опасными существами. Как что-то среднее между средневековыми ведьмами с их заклятиями, магией и страшными колдовскими артефактами и достопримечательностью его двора – дворником дядей Васей – который гонялся с метлой за местными хулиганами. Постепенно уровень алкоголя в его крови позволял причислить к этому враждебному сословию даже играющих в футбол мальчишек. И когда возмущенные родители шли разбираться по факту грубого попрания прав детей, протрезвевший дядя Вася доставал свой магический артефакт – пустую бутылку. А потом долго и почти сказочно доказывал, что ее он выпил так давно, что уже и не помнит. Правда он всегда путался в датах, и получалось, что это произошло где-то в период между сдачей Москвы Кутузовым и окончанием школы самим дядей Васей. Поскольку последний факт был недоказуем на официальном уровне и не зафиксирован в правовых документах, то родители оставались ни с чем.
После многочисленных бесед с Аллой Мишка долго и упорно анализировал, кто, все-таки, страшнее – ведьма или дядя Вася? Но когда Алла пригласила его погулять, забылись оба страшных персонажа. Он долго ждал ее на выходе из учебного городка. А когда она появилась, он немедленно ринулся ей навстречу. Мишка не заметил, как круто развернулся идущий вслед за нею студент.
– Зови меня Алкой, – милостиво разрешила подруга, – меня так баба зовет. Что так смотришь? Баба – это бабушка. У нас так. А с ее подачи и родители. Ну и что? Я не возражаю.
Еще на входе она сама взяла Мишку за руку. Как младшего брата или абсолютно родного человека. И Мишкино сердце растаяло, а ему самому захотелось либо петь, либо громко-громко кричать. Они гуляли целый час, а потом он проводил Алку до троллейбусной остановки. Ждать пришлось недолго – через пять минут он старательно махал ей рукой, а она улыбалась ему, стоя у заднего окна.
Друзья
Мишка с трудом вспоминал, как в его жизни появились два Жэ – Женька и еще один Женька. Один большой и сильный, вернувшийся из армии в непонятное время, по его собственным словам, а второй – любитель приключений и девушек, успевший до поступления в институт целый год проработать на заводе.
Вначале познакомились два Жэ, быстро найдя общие интересы. Мишка появился позднее, когда его остановили недалеко от институтского городка несколько парней и попросили, именно так и не иначе, сдать в их пользу лишнюю мелочь. Лучше всю разом. Мишка дал только одну монету и ему тут же выдали сдачу – от удара он закинул голову назад и, теряя равновесие, начал заваливаться на землю. Когда он с трудом поднялся, обидевшие его подростки неслись вдоль по улице, а им вслед смотрел высокий и плечистый парень. Только через минуту он развернулся в сторону Мишки и удивленно произнес:
– А ты чего лежишь? Удара-то толком не было.
А у Мишки жутко гудело в голове. Он даже не успел поблагодарить своего спасителя. Впрочем, тот сам подошел на следующий день в институте.
– Ты живой? Видишь, какое дело. Я в армии подзабыл все, совсем малость. А многое и не знал. Поможешь?
Он широко улыбнулся. И Мишка закивал головой с усердием заводной игрушки. Через две недели кто-то впервые сказал «Жэ-эМ-Жэ». Сокращение подхватили. Сейчас эта аббревиатура имеет совершенно другой смысл, но извращение это или способ получить наслаждение решать вам самим. А в те годы это был символ или даже настоящий бренд дружбы. В котором одно Жэ означало Женьку, а второе для отличия обозначили Жекой.
Даже со стороны трио только странным образом вписывалось в существующие понятия дружеских отношений. И лишь институтский психолог подчеркивал, что два будущих мужчины взяли на воспитание большущего ребенка. А вот кто был в качестве ребенка – мнения расходились. И опять-таки, сам Мишка считал в качестве такового именно себя. Правда, очень странно, что его это не трогало, не обижало и где-то даже нравилось. Если бы не его Алка. А вот здесь и начинались проблемы.
В рамках человеческого отношения к красоте эта девушка не отличалась особыми показателями. Привлекательная фигурка и сопутствующая молодости свежесть – вот, пожалуй, и все основные положительные и значимые моменты в ее внешности. Недаром говорят, хочешь кого-то разлюбить или не полюбить – найти в этом человеке внешние недостатки. Но для Мишки Алка была одним единым достоинством. И его друзья из вежливости отказывались с ним спорить. Казалось, что он согласится только на одну возможную замену – пусть его девушка состоит и не из одного, но, по крайней мере, из одних только достоинств.
Сложно сказать, откуда началось неприятие со стороны двух Жэ одной Алки, причем не такой уж и большой по размеру, однозначно уступающему даже одному Жэ. То ли сработало отрицание попытки монопольного права использования мозгов Мишки, с одной из сторон, то ли несвоевременно выяснилось какое-то различие в полах. По крайне мере, даже Жека не смог добиться от этой девушки взаимности. Было только непонятно, а нужно ли это ему?
Жеке повезло и не повезло одновременно. Воспитанный интеллигентно-демократической теткой, искусствоведом, он с самой детской поры решал почти все сам. Пока тетка бегала по музеям и художественным галереям, огромная квартира, обставленная антиквариатом, находилась в полном распоряжении обычного школьника. Но Жека был достаточно хитер, чтобы не переступать ту самую черту, после которой могут не выдержать нервы даже у его равнодушной к любым эксцессам тетки. А если он и дарил знакомым мелочи, типа серебряной ложки, то никто на это не обращал никакого внимания. Тем более, что его галерейная тетка возвращалась из своих походов ближе к утру. Обнаружив, что пропала ложка или вилка, она анализировала ситуацию не отошедшей от ночных приключений головой и, практически всегда, делала очевидный для нее вывод:
– Наверное, опять с мусором выбросила.
Самая надежная защита одинокой женщины – быстро забывать все неприятные моменты. Но скандал, все-таки, произошел. Жека жутко краснел, отводил глаза в сторону, но отчетливо произносил слова куда-то в сторону от впервые перешедшей в разъяренное состояние тетки. Да еще и вооруженной старинной армейской портупеей. Он растягивал слова, периодически затекал на все лицо краской стыда и мямлил. Но он же не знал, что эта вытащенная из-за шкафа картина принадлежит кисти великого русского художника. А ведь подружка из соседней квартиры показала настоящий стриптиз. И не вознаградить ее было просто нельзя. Да и за все, что произошло потом – тем более. Никогда, до такой степени отчетливо и ясно перед Жекой не замаячил призрак обыкновенного и потому ужасного детдома. Даже настоящие, такие редкие на его нагловатой мордашке, слезы с жуткой периодичностью стали стекать вниз по лицу. И как раз в этот момент раздался голос тетки:
– Боже мой. А я-то, старая дура, совсем не заметила, что ты уже вырос.
Голос был отнюдь не осуждающий. Скорее, даже наоборот, у любого человека со стороны могло родиться и укрепиться четкое представление, что тетка окончательно и бесповоротно раскаялась в своем проступке. И уже через несколько мгновений его мокрые от слез глаза покрыли нежные поцелуи любящего человека. Тетка настолько сильно осознала свою вину, что немедленно привела себя в порядок, потратив на это всего лишь минут сорок, схватила своего племянника и потащила в кафе – то ли праздновать его возмужание, то ли откровенно опохмелиться после бурной ночи.
Никогда Жека больше не переступал острую как бритва черту вседозволенности. И то главное, что он вынес из своего маленького приключения, заключалось только в одном – тетка его любит, а потому не надо разрушать это чувство. И она для него больше не тетка, а его тетя Лиза. Эта маленькая мудрость мальчишки так и осталась в нем на всю последующую жизнь.
Переговоры по возвращению картины проходили в состоянии длительной холодной войны и сопровождаемые угрозами обращения в милицию. Пока один из соседей не предложил воинствующим сторонам конфликта компромисс, и изделие дореволюционного мастера не нашло постоянный приют в расположенном недалеко музее. Рядом с картиной выставили небольшую табличку с фамилиями и инициалами дарителей – отца девушки и тетки. По поводу вторичного расположения теткиной фамилии война была готова разгореться с новой силой. Но, и это неожиданно для нашего времени, мужчина оказался истинным джентльменом и уступил даме первое место. Они даже отпраздновали это событие вдвоем. А когда на квартиру к тетке прибыла его жена, сцена, почти по Станиславскому, украсилась не только третьим действующим лицом, но и замечательно правдоподобным скандалом.
Почему люди не понимают самого главного – если тебя любят, то самое лучшее – это попытаться идти навстречу. А иначе наступит время, когда полюбишь ты сам. И тогда будет совершенно непонятно, что будет делать в ответ измотанная невниманием «вражеская» сторона. Кем она тебе станет: другом, товарищем или настоящим и верным спутником? Впрочем, и первое, и второе, и третье, и даже внезапно появляющееся нечто промежуточное – четвертое – всего лишь временные состояния. И Жека всегда и уверенно шел навстречу. Даже когда его не любили. И ведь потом получалось.
Как только на первом курсе начало оформляться странное по всем параметрам трио, в теткиной квартире, хоть и изредка по выходным дням, стали, когда по очереди или все вместе, появляться представители Жэ-эМ-Жэ. Но, как ни странно, тетя Лиза оказалось даже рада усилению боевых порядков своих знакомых. Она даже находила в себе силы погладить по голове маленького по росту Мишку, называя его будущим гением. В отношении самого большого из друзей – Женьки – в ее голосе немедленно появлялась жуткая смесь из возмущения и, одновременно с этим, настоящего восхищения:
– Этот балбес…!
И когда он приходил, тетка всегда не отказывала себе в удовольствии окинуть его фигуру с головы до пят. Впрочем, иногда это направление менялась, а в самых знаменательных случаях тетка просто останавливала свой взгляд где-то на уровне средней трети Женьки и замирала, видимо обдумывая способ зачатия своего нового литературного шедевра.
На самом деле с Женькой было все сложнее. История умалчивает, какой волшебник, а может быть глупая фея, целая стая оборотней или крупных драконов приложили здесь свои навыки. И своими дружными усилиями ухитрились заставить – обалдуя, обормота и негодяя Евгения Сурменко – окончить среднюю школу. Но, видимо, магия, все-таки, что-то может и в нашей жизни. И когда в разгар выпускных экзаменов в десятом классе Женьку вызвали в отделение милиции, он обнаружил в кабинете, помимо начальника, еще несколько человек. Даже директора школы. Но первая мысль, что его начнут прорабатывать, оказалась неверной. Подполковник вначале тщательно застегнул все пуговицы кителя, из уважения к собственной персоне подергал себя за правое ухо и только после этого начал свой монолог:
– Семнадцать приводов. Но любит учиться. В девятом классе – целых два года. Мы тут подумали, но сразу скажу – вариантов у тебя только два. Начну с более правильного. Это из твоих поступков. Видишь машину?
Женька, а вместе с ним, совершенно непроизвольно, и все присутствующие, развернул голову в сторону большого окна. По открывшейся панораме дворика медленно выезжал ГАЗ-51 с кунгом. К решетке на задней двери тесно прижималось чье-то лицо.
– Так вот, – продолжил начальник отделения, – прямо сейчас в суд, а там бумаги готовы. Один, максимум в два дня, процесс, и ты летишь, то есть едешь на похожей машине. А может и сразу. Смотря откуда. Ну а дальше, сам понимаешь.
Начальник опять начал собираться с мыслями. Присутствующие солидарно помалкивали.
– Так вот я о чем. Есть и второй вариант. Я звоню, решаю вопросы с военкоматом. У них как раз то ли недобор, то специальный добор. Сегодня – отправка. Экзамены, черт с ними, за тебя вот он сдаст.
Подполковник кивнул директору. Тот едва не вскочил и согласно закивал головой.
– Ну, так как?
Вид отъезжающей машины тягостно остался в мыслях Женьки. Он понял, что раздумывать ему долго не дадут.
– А можно я домой схожу?
– Нет, – почти единым возгласом раздалось сразу несколько голосов.
Через полтора часа милицейский УАЗик проскочил привокзальный шлагбаум и выскочил на маленькую служебную стоянку. Приезжающие и отъезжающие лица – кто с интересом, а кто и со страхом – смотрели на высокого парня в наручниках, которого сопровождали два милиционера.
У подцепленного к поезду плацкартного вагона курил высокий худощавый старший лейтенант в обычной пехотной форме.
– Это вам, – заявил один из сержантов-милиционеров, подталкивая вперед Женьку.
– А на … он мне нужен, – мгновенно среагировал старший лейтенант.
Он некоторое время мрачно смотрел на растерянное лицо сержанта, а потом махнул рукой:
– Запускайте. Э-э, наручники снимите. Это нарушение. А кстати, где его вещи и документы?
Один из сержантов услужливо подсунул тощую папочку, а освободившиеся руки развел в сторону:
– Вышлем. А кстати, вот и его аттестат.
– Ну-ну, – старший лейтенант, не глядя на милиционеров и Женьку, скрылся в вагоне.
Вот так, всего через трое суток в пути, Женька попал в хозяйственный взвод. Впрочем, по его словам ему там даже понравилось. Но через два месяца произошла драка. Причины, порядок протекания самого процесса, а главное результаты оказались скрыты похлеще, чем тайна убийства президента Кеннеди. А Женьку, то ли от греха подальше, то ли за показанные практические навыки и уровень физической подготовки, отправили в разведроту развернутого рядом на учениях десантного батальона. Как все было на самом деле – почему-то он не очень любил рассказывать.
Главное другое. Когда закончился срок службы, сержанта Сурменко снабдили специальной путевкой для поступления в институт, а командир роты пообещал прилюдно, что если он – Женька – ухитрится не поступить при такой поддержке, то его… Далее шли только специальные военно-технические термины.
До сих пор неизвестно, знал ли о реальной угрозе личности ректор, но посмотрев на Женьку в четвертый раз, он глубокомысленно сложил в несколько раз лист сдачи экзаменов.
– Мы не можем не принять мужественного десантника. Он Родину защищал.
Стоящая рядом секретарша Рая оценивающе посмотрела на Женьку и немедленно закивала головой.
Замолвите слово за бедного студента
Никто точно не знает, почему на первых же лекциях выявились два борца за здоровый сон. Приученный жизнью хитрить, Жека в любой аудитории находил «мертвую зону», в которой его спящий силуэт оставался незамеченным преподавателями. В сравнении с ним было удивительно, что прошедший хорошую школу боевой выучки Женька, как нарочно, занимал самое обозреваемое место. А вот дальше происходило еще более удивительное – большинство преподавателей, как будто под действием волшебных чар, старательно отводили глаза от зоны размещения спящего студента. Проспав полчаса и окончательно восстановив свои силы, Женька обычно встряхивался и всем своим видом начинал нарабатывать авторитет на будущее. Поднимая и опуская голову, он одновременно старательно заносил в свои конспекты пушки, девушек и даже чертей. И далеко не первый раз преподаватели, кинув взгляд на широкоплечего студента, с удовлетворением кивали головой.
Благоденствуя на ниве профессорского, доцентского и просто преподавательского отношения Женька здорово расслабился. И как раз в это время в группе стал проводить занятия доцент Коробов. Опрометчиво считая материаловедение второстепенным предметом, Женька четко представлял, что прочность дерева значительно уступает показателям стали, а остальное его не волновало. До самого экзамена.
Как обычно перед занятием в аудитории образовалось две мертвые зоны: одна естественная – вокруг Жеки и вторая – рядом с Женькой. Дополнительным фоном к постановке последующей драмы оказалось значительное преобладание женского состава группы. Ввиду недостаточной внимательности к проблемам своих товарищей никто не удосужился зафиксировать, кто из двух Жэ уснул раньше. Но зато первый прямой и сильный удар был нанесен точно по Женьке.
Казалось, доцент Коробов долго не желает замечать, что в аудитории кто-то демонстративно спит. И все отлично понимали, что неумолимо приближается тот самый момент, когда выспавшийся Женька должен проснуться. Но момент ответа наступил чуть раньше, по расчетам некоторых сокурсниц – не более, чем на пять минут. А вопрос преподавателя прозвучал резко и неожиданно:
– И сколько вы собираетесь спать? Я к вам обращаюсь.
Интуитивно спасая Женьку, почти весь поток начал крутить головами и старательно осматривать друг друга в очевидной попытке выявить уснувшего на лекции наглеца.
– Я к вам обращаюсь, товарищ студент.
После этого уточнения головы продолжали крутить только лица мужского пола. А их, как уже отмечалось выше, было намного меньше. И как целая гора на ровной площадке среди них просматривался большой Женька. Особенно в обрамлении зафиксированного на нем грозного острия указки. Многие говорят, что человек своим биополем чувствует, когда на него направляются взгляды других людей. В подтверждение этой надбиологической теории Женька проснулся.
– Вы встаньте, пускай на вас посмотрят все остальные.
Женька пригнулся к столу и резко вытянулся во весь свой рост.
– Ого, – сразу отметил доцент, – такой сильный мужчина и спит. Вы только посмотрите кругом – вы единственный.
Доцент говорил достаточно тихо, что исключало возможность пробуждения Жеки. Но постепенно голос Коробова все больше и больше распалялся.
– Ну, так объясните все, что происходит. Что вас может оправдать?
Почему в разговор двух лиц попыталась вмешаться Надя Малышева – непонятно. Но когда ситуация накалилась до предела, а перед Женькой засветила возможность получить серьезную неприятность, послышался голос одной из самых ехидных девушек на первом курсе. Не вставая с места, Надя подсказывала:
