скачать книгу бесплатно
– Красивое имя, – действительно, оно шло малышке с большими синими глазами и светлыми, скорее всего выгоревшими на солнце, волосами. – А где твои родители? Чем они занимались?
– Папа и братики ушли воевать, – словно заученно ответила девочка, – мама раненым помогала, а я под ногами мешалась, потому что маленькая. И песенки иногда людям пела.
От этой детской наивности пареньку захотелось рассмеяться. Ну да, старшие на стенах, мать тоже при деле. А куда девать ребенка – непонятно. Таскают за собой туда, где безопасно, и только ругаются, когда она пытается себя как-то занять. Он тоже был таким. Отец постоянно брал его с собой ко двору, и тоже постоянно ругался, что сын не делает ничего полезного, только путается у всех под ногами и отвлекает от работы. Но как быть, когда вокруг столько интересного, и хочется спросить у людей, что это такое.
– А как ты на складе оказалась? – он решил, что вспоминать будет потом, когда вернется домой из похода, и снова вернулся к делу.
– Мама меня отвела туда, когда начало все гореть. Сказала, там безопасно. Там гореть нечему, а я маленькая, и если кто-то заглянет, меня не найдут. И если все будет хорошо, они придут за мной. А пришел ты.
Последние слова прозвучали несколько укоризненно. Настолько, насколько это возможно в устах ребенка. Но что делать, если пожары подступали к складу? Оставить ребенка задыхаться в дыму, или забрать, а потом уже попытаться найти его семью? Наверное, Айр бы не стал уговаривать малышку, оставил на месте, если бы его собственная сестра не погибла в пожаре. Память навсегда сохранит крики ребенка, отрезанного от взрослых стеной огня. Мужчины были на охоте, когда случилась трагедия, слуги пытались тушить огонь. Его самого и мать удерживали служанки. Он помнил, как Лизбет, совсем еще кроха, тянула к ним ручки, и ничего не могли сделать. Матери было плохо, а его, наследника, никто не пускал. Потому что других детей у родителей больше не будет, если с ним что-то случится. Вот и не смог пройти. Король прошел бы, даже если бы ребенок плакал и звал на помощь. Этого же он требовал от него, Айра. Но, увы, пока не получалось. И не получится, мысленно признавался себе мальчишка. Лизбет будет всегда стоять перед глазами.
– А они не говорили тебе, что делать, если вдруг никто не придет? – решил попытать счастья Айр.
– Тогда мне надо попросить кого-нибудь, чтобы мне показали, где находится таверна «Красный дракон», – девочка сорвала несколько цветков и принялась доплетать венок, начатый, пока мальчишка общался с пленниками. – Она недалеко от города.
– Это сложенная из бревен, с большим нарисованным во всю стену драконом? – кажется, парнишка накануне видел эту таверну.
– Да. С большим красным драконом, – обрадованно подтвердила Ниса. – Ты знаешь, где она?
– Боюсь, ее больше нет, – когда он видел эту таверну пару недель назад, воины вытаскивали оттуда за волосы двух молоденьких девушек в одних разодранных рубахах, а внутри занимался пожар. – А больше тебя некуда отвести?
– К тетке, – обреченно произнесла девочка. – Она в деревне живет. Но это почти у Равелтрая, – старательно выговорила она название еще одного города, который не так давно пал под натиском войск Родериуса. – Там от города надо еще или долго идти через лес, или ехать. Деревня Косые Сосны называется.
Айр только вздохнул. Далеко. Но выбора у него нет. Если не отправить девочку к родне, ею заинтересуется король, хотя, скоро он уже провозгласит себя императором. Придется посылать Кштана. Нелегко придется без верного слуги, но никому другому он не сможет поручить эту миссию. А предлог можно любой придумать. Ну и на случай расспросов сказать, что девочку поместил с другими рабынями. Кто проверять будет? Его будущее императорское величество только порадуется.
– Что ж, скорее для себя, чем для Нисы, решил мальчишка, – придется тебя к тетке переправить. Армия тут еще пару дней простоит. Если семью твою не найдем, поедешь с Кштаном.
Девочка подняла голову и испуганно посмотрела на него.
– Не хочу к тетке, – венок оказался смят сжавшими его маленькими пальчиками. – Она ругаться будет. На маму с папой всегда ругалась, на братиков, теперь и на меня будет.
– Что делать, – паренек вздохнул. – Оставить тебя с собой я не могу. Решат, что ты моя рабыня. А то и вовсе кто-то украдет и продать решит. В городе сейчас одной не безопасно будет. Лучше к тетке, чем на корабль и неизвестно куда.
Девочка вздохнула, потом кивнула согласно и принялась приводить в порядок немного потрепанный венок.
– А в город мы пойдем?
– Пойдем. Завтра вечером. Утром будут казнить тех, кто возглавлял защитников. А потом будет два дня, чтобы поискать твоих родителей или кого-то, кто знал вашу семью. Может, все образуется.
Сам Айр не надеялся, что они смогут найти хоть кого-то. Не первый день он был с войском, чтобы догадываться, в городе останутся только те жители, которые смогли надежно укрыться и переждать первые дни. Или жители самых грязных трущоб, куда брезгуют заходить даже войска. И не потому, что им там могут дать отпор, а чтобы потом не выяснять, какая болезнь поползла по армии.
После разговора они вернулись в лагерь. Там Айр позвал верного слугу и кратко проинструктировал того, что нужно сделать. Мужчина смерил ребенка пристальным взглядом, от чего девочке стало немного неуютно, потом улыбнулся и вытащил откуда-то деревянную лошадку. Ниса несмело приняла подарок. Фигурка была выстругана из какой-то деревяшки, явно за короткое время, и пахла табаком. Но это была настоящая игрушка. Такие она иногда видела в лавке, но их семья не могла позволить себе покупать многие вещи, поскольку долго на одном месте не задерживались. А в дороге вещи эти обузой становятся. Вот и приходилось Нисе мечтать о красивых куклах, которых можно было бы переодевать, меховых зверюшках, набитых ветошью, деревянных животных. У девочки была кукла, братья довольствовались коробкой солдатиков на троих.
Зато у нее была своя маленькая лютня. Но она осталась в таверне. Вечерами отец занимался с детьми, учил играть на разных инструментах. У Нисы пока не хватало сил зажимать лады, но она с легкостью запоминала мелодию и текст. «Если помнишь, как оно должно звучать, музыку подберешь без труда, – постоянно напоминал им отец. – Главное, все должно храниться у вас в голове».
Тетка занятие отца не одобряла. Ее муж вел жизнь оседлую, дальше ближайшего города никуда не выбирался, и не понимал, как можно всю жизнь провести в кибитке да по постоялым дворам. А вот мать Нисы с легкостью променяла деревню на дорогу. Можно сказать, от алтаря сбежала. Ее сосватал в жены мельник, что жил между деревней и городом, у большой запруды. Первая жена его умерла, оставив двоих сыновей.
Красавица Дайнэ долго не размышляла, когда приглашенный на свадьбу музыкант предложил ей убежать. И потом ни разу не пожалела. Ни когда первого сына рожала в поле под кустом, ни когда младшую дочь в пути на свет производила. И на заботы не жаловалась. У мельника ей пришлось бы полы мести, постоянно мукой да пылью покрытые, посуду мыть да отстирывать белье и старые мешки. В дороге были свои заботы, но воздух всегда был свеж, а сердце пело. Обделенная голосом, Дайнэ быстро выучилась танцевать, и их с мужем выступления всегда собирали множество зрителей.
Периодически девочка думала, не сбежать ли ей. Но Айр или слуги постоянно присматривали. Не столько за тем, чтобы Ниса не убежала, сколько чтобы ее не похитили. Мальчишка сообщил, что лично разберется со слугами, упустившими его находку, на радость Родериусу. Пусть даже ему потом придется возместить ущерб его высочеству.
К вечеру стихли стук молотков и визг пил, плотники закончили свою работу. Под стенами города возникли несколько десятков виселиц, на которых должны были окончить свою жизнь те, кто защищал город. Утром солдаты сгонят на стены немногих оставшихся жителей, чтобы те воочию убедились, какая кара ждет людей, выступивших против Родериуса. Словно урок на будущее тем, кто еще не склонил свою голову. Повод задуматься, стоит ли сопротивляться, потому что никто не будет слушать мольбы о пощаде. Участь сопротивляющихся давно предрешена.
Когда Айр и Ниса возвращались в шатер, девочка долго смотрела на возведенные конструкции, но ничего не сказала. Только когда слуги принесли еду и вновь оставили их одних, она тихо задала мучивший ее остаток вечера вопрос:
– Тебе надо быть на казни?
– Вообще-то я не обязан, – пожал плечами мальчишка. – А что?
– Ну, – она замялась, – вдруг там будет кто-то, кого я знаю.
Айр внимательно посмотрел на девочку, но она принялась изучать содержимое своей тарелки, периодически подкармливая куклу и лошадку. Понятное дело, ее подопечные ничего не ели, и все отправлялось в рот ребенка, но считалось, что кушают именно они.
Идти на казнь мальчишка не собирался. Поскольку в войске он даже не в свите принца, а так, исключительно за компанию с Дораном, то можно было бы проваляться в шатре, или найти себе важное дело на другом конце лагеря. Теперь же ему придется идти и смотреть на все это. Не сказать, чтобы Айр никогда не видел казней, но он не любил их. Можно убить человека в бою, защищая свою жизнь, можно казнить преступника. Но предать смерти несколько десятков, а то и сотен людей просто потому, что они не хотели открывать врагам ворота, это бессмысленная жестокость. Наследник оправдывал это политической необходимостью. Но сам считал, что куда полезнее было бы взять у глав городов заложников из родных, а тех, кто противится, не убивать, а отправлять на работы в рудники, на лесоповалы и еще куда-то. Просто потому, что так выгоднее государству.
Жестокость отца все чаще казалась принцу излишней. Однажды он даже попытался намекнуть на это, но максимально вразумительный ответ, которого смог добиться: «После моей смерти ты можешь делать что хочешь, пока же правлю я». Больше принц не вмешивался в дела отца. Но фразу эту запомнил и нередко напоминал отцу.
Очередная ночь прошла спокойнее. Тише так точно. Пленники если и не смирились со своей участью, то хотя бы прекратили оплакивать свою долю и погибших близких. Разве что одна женщина продолжала сорванным голосом звать погибших сына и мужа. Но, если в первые часы ее слышали по всему лагерю, то к исходу второго дня лишь те, кто находился рядом. Да охрана, следившая, чтобы сами пленные не навредили друг другу. Им-то ничего не будет, а вот хозяева с тех, кто клетки охраняет, потом спросят за сохранность своего имущества.
Те, кого должны были казнить, содержались отдельно, неподалеку от стен города, но на расстоянии, чтобы вовремя успеть заметить лазутчиков, решивших спасти заключенных. Приговор был один на всех – злоумышление против его величества Родериуса, отказ повиноваться его приказам и сдать город. Кара тоже была едина – смерть. Из города уже выгоняли чудом уцелевших женщин, мужчин, преимущественно стариков или тех, кто в силу каких-то причин не годился на продажу. Все были усталы, грязны и оборваны. Кто-то прижимал к груди чудом спасшихся детей, не разбираясь, свои это или чужие. Люди сбивались кучками, кто кого знает, или успел узнать, прячась от солдат. Они медленно выходили из ворот, заполняя пространство между лагерем и виселицами.
Айр выбрал для наблюдения место несколько в стороне от того, куда сгоняли людей. Небольшой холм с тремя чахлыми елями и какими-то кустами отлично подходил, чтобы наблюдать за казнью, самому оставаясь не замеченным. Шестое чувство подсказывало, что так будет лучше, чем занимать положенное ему место среди приближенных Родериуса. Вдруг Ниса, в самом деле, узнает кого-то. Не хотелось бы, чтобы девочку отправили к рабам или, что еще хуже, к знакомым.
Туда они и направились, когда лагерь опустел. Не было даже женщин, что, устраиваясь в обозы поварихами или прачками, сопровождали армию. Кто-то обязан был присутствовать в силу своего положения, а кому-то хотелось зрелища, не важно какого, было бы что потом обсудить с товаркой во время очередного перехода. Как Айр и рассчитывал, со стороны небольшой трибуны, сооруженной специально для его величества, видно их не было. Простые люди следили за дорогой от города до помоста, чтобы не пропустить появления обреченных. Даже солдаты, которые должны были присматривать за порядком, а также за тем, чтобы пленных не попытались отбить, не сильно вертели головами. Кому тут пытаться покушаться на короля? Старухам и подросткам?
Мальчишка постелил девочке одеяло, а сам остался стоять, периодически осматриваясь, чтобы никто не подобрался к ним незамеченным. Но вот забили в барабаны, и от города к помосту потянулась вереница оборванных людей. Некоторые с трудом шли сами, и, если бы не помощь товарищей по несчастью, остались бы лежать на дороге. И еще неизвестно, кому повезло бы больше. Рядом с ними шли воины, назначенные в охрану пленникам. Все они держали руки на рукоятях мечей, не спеша обнажать оружие без лишней надобности.
Вот колонна достигла помоста. Уцелевших защитников город было много, куда больше, чем стоявших виселиц, но Айр уже знал, едва одни обреченные перестанут трепыхаться, как веревки перережут, перекинут новые петли, а тела оттащат в вырытые накануне ямы. И не важно, выжил ли кто-то или нет. Даже если пленник не успел задохнуться на виселице, он умрет позднее.
Едва на дорогие появились люди, Ниса устремила взгляд в ту сторону. Но различить хоть кого-то в толпе не представлялось возможным. Вот затихли барабаны. Вместо них взревели рога. Толпа замерла. Со своего места поднялся король Родериус. Айру был виден край пурпурной мантии, отороченной мехом дикой кошки. Ходили слухи, что король сам убил животное, сражаясь одним кинжалом. Мальчишка больше верил принцу, который считал, что мех был куплен у одного из заезжих торговцев. Едва король выпрямился, все стихло.
На расстоянии было не понятно, что происходит, да и ветер дул в сторону трибуны. Но сам Айр точно знал, сейчас его величество рассказывает новым подданным, как им повезло. Отныне они будут под рукой мудрого и справедливого правителя. Да, не все смогли понять, какая честь им оказана, и они злоумышляли против власти. Потому, в назидание прочим, он, Родериус, вынужден казнить их, хоть сердце его и против такого шага. Но то будет уроком для тех, кто вздумает выступить против властителя.
Сам Айр считал эти речи даже не лицемерием, потому что лицемерным Родериуса назвать было сложно. Он был жесток, безжалостен, резок, но не лицемерен. Просто потому, что ему не перед кем было лицемерить. Но он был расчетлив. Казнь такого количества людей должна заставить задуматься если не войска, обороняющие другие города, то жителей этих городов, чтобы обезопасить свои дома и семьи от разорения, рабства или смерти. Узнав, какая участь ждет их, всегда найдутся желающие предать своих защитников и открыть ворота врагу. Ведь нашлись же они в захваченном Ривгарде. А до того – в Равелтрае. А потом будет город, ворота которого встретят короля, или уже императора, распахнутыми, а защитники или сами сдадут город, или их тела будут развешаны по стенам.
Между тем, король закончил свою речь и сел. Едва он коснулся трона, как вновь забили барабаны, и на помост завели первую группу – троих мужчин в которых с трудом можно было распознать воинов гарнизона, двух женщин в окровавленных передниках, видимо сестер из госпиталя, и несколько человек в возрасте, скорее всего представителей магистрата. Их развели по помосту, накинули на шеи петли.
– Не смотри, – парнишка подошел и встал перед девочкой так, чтобы она не видела, что будет твориться дальше. Сам он по звуку мог с легкостью определить, когда заведут следующую партию обреченных. Ребенку же не следует видеть то, что произойдет дальше.
– Но вдруг там будут родители? – попыталась протестовать девочка. – Или знакомые, соседи?
– Когда приведут следующих, я отойду, а пока не смотри, не надо, – попросил он ее. – Рано тебе это видеть.
Ниса промолчала. Айр все равно был сильнее и мог с легкостью заставить ее сделать все, что ему нужно. Лучше подчиниться добровольно.
В первых трех группах девочка не признала никого. Как их вешали, а потом тела сбрасывали под помост, смотреть ей не давали, но она сама понимала, что ничего хорошего не происходит.
Но вот вывели очередную группу. Впереди шел мужчина средних лет. Темные волосы чуть длиннее плеч перехвачены шнурком. В руках у него, как показалось Айру, подобие лютни. Он уверенно поднимается на помост, словно идет на выступление, а не на смерть. Рядом с ним женщина. То, что некогда было прической, спуталось, одежда изорвана. Можно только догадываться, что с ней делали, прежде чем отправить на виселицу, но даже сейчас спина ее пряма, а голова гордо поднята. Следом трое молодых людей. Они стараются выглядеть также независимо. Видно, что это одна семья. Следом шли еще люди, но именно эта пятерка привлекала внимание.
Ниса неожиданно дернулась и собралась побежать к помосту, но Айр перехватил ее практически в последний момент.
– Стой! – как он не закричал, не привлек к себе их внимание?
– Там же мама, папа, братики… – принялась разъяснять ему девочка. – Они будут меня искать. Я должна пойти к ним.
– Нет, малышка, – он заставил ее сесть и устроился рядом, по-прежнему крепко удерживая девочку. – Твоя мама спрятала тебя, чтобы ты осталась жива.
Ниса удивленно повернулась и посмотрела на него. Потом развернулась обратно, так что ее волосы стегнули парнишку по лицу, и принялась внимательно смотреть, что происходит на помосте.
Мужчина сделал два шага к краю, после чуть поклонился. И было в его поклоне что-то издевательское. Потом он заговорил. Слов слышно не было. Но было заметно, как король чуть махнул рукой, давая какое-то дозволение. Менестрель снял с плеча инструмент и начал играть. А потом запел.
Расправляет ветер крылья.
Для свободы слов не нужно.
Для свободы нужна только
Вера чистая, как небо
В ясный день, когда лучами
Солнца вся земля залита.
Для свободы нужно песню,
Чтоб она звучала гордо
И восславила всю ценность
Человеческой свободы,
Все красоты человека –
Красоту души и мысли.
Для свободы нужно знамя,
Чтоб оно над градом рдело.
И заметно было с неба,
И с земли, и даже с моря;
Чтоб, его увидев, люди
Вспоминали о свободе.
Надо для свободы память,
Чтобы помнить наших предков,
Кто за Родину сражался,
Защищал детей и женщин;
Память, чтоб героев помнить,
Свою жизнь за нас отдавших.
Для свободы нужны крылья,
Чтоб лететь над синим небом;
Чтоб поэту было видно
То, что он пером восславил;
Чтобы люди, его видя,
Не забыли о свободе,
О своей душе и сердце,
Не остыла чтоб их память.
Ниса тихо шептала слова, которые с трудом долетали до их холма, преодолевая ветер, шелест листвы и шум, издаваемый зрителями вольно или невольно. Айр слышал слова песни, произносимые девочкой, и понимал, что Родериус не простит. Накануне Доран успел шепнуть ему, что отец планирует сделать широкий жест – помиловать одного музыканта и его семью. Теперь же, мальчишка был уверен, ничего подобного не произойдет. Хуже, если он узнает, что есть еще один ребенок, он прикажет найти его и уничтожить.
Едва замолк звук струн, король дал знак. Менестрелю первым накинули на шею петлю. Мужчина с легкой улыбкой на губах посмотрел на правителя, потом перевел взгляд на небольшой холмик, на котором маячили две фигурки, одна из которых чем-то напоминала его дочь, и вновь начал перебрать струны, прощаясь с инструментом. В сторону семьи он не смотрел. Видимо, они успели проститься раньше. Он чему-то улыбался. Новая барабанная дробь заглушает хрупкую мелодию. Выкрик одного из руководителей, и в помосте открываются люки. Миг, и тела повисли в воздухе.
Айр больше не заставлял девочку отворачиваться. Пусть это останется в ее памяти. Уж лучше потерять надежду сейчас, чем искать родных по дорогам всю оставшуюся жизнь. Правды ей никто не расскажет, а вот лишиться жизни можно запросто. Когда же веревки обрезали, и тела казненных упали под помост, парнишка поднялся и повел Нису обратно в лагерь.
Девочка молча шла, держась за руку мальчишки. По ее лицу текли слезы, но сама она не проронила ни звука. Вот и все. Она нашла родителей и тут же их потеряла. А они даже не увидели ее, не знают, что она жива.
В лагере их встретил только Кштан, которому вовсе не хотелось смотреть, как вешают людей только потому, что они выступили против захватчика. Ему хватило одного взгляда на детей, чтобы понять если не все, то многое. Так что слуга лишь молча приоткрыл полог шатра, пропуская их внутрь, после чего куда-то ушел, по своему обыкновению молча.
В шатре Айр налил девочке воды. Ниса молча выпила все, после чего села на свою кроватку. Мальчик поставил посуду на столик, и вернулся к ней.
– Не буду тебя успокаивать, – тихо произнес он. – Просто запомни этот город, малышка. Запомни Ривгард. Когда ты вырастешь, сможешь вернуться сюда, поклониться своей семье. Знаю, как это тяжело.
Девочка молча прижалась к Айру. Сам он рассеяно гладил ее по голове и думал, что лучший способ уберечь дочь менестреля от смерти – отправить ее к тетке.
– Я ничего не забуду, – неожиданно заговорила Ниса. – Я буду помнить все. А потом я вырасту и отомщу.
В ее голосе было столько уверенности, что парнишке на миг стало страшно. Нет, не за Родериуса, а за эту девочку. И смешно. Сколько мстителей было до нее. Ни один из них не может теперь рассказать о своих попытках. А где их тела – знают разве что палачи. Но те ничего не скажут. Не смогут сказать. Король заботится о своей безопасности.
– Отомстишь, обязательно, – не стал разубеждать он ее. – У тебя получится.
Ниса только тихо всхлипнула, а потом разревелась в голос. Айр не успокаивал, давая возможность выплакать горе. Уже через день лагерь снимется, и войско двинется дальше, к новому городу. Значит, вечером Ниса отправится к тетке, и он больше никогда не встретит эту доверчивую девчушку. А, может, еще встретит. Кто знает, как сложится судьба. Если ему доведется быть в окрестностях Равелтрая, почему бы и не завернуть хоть на полчасика в Косые Сосны, узнать, как она там.
