скачать книгу бесплатно
«Межу надо бы прокосить» – заметил отец, уже предвидя работу себе на выходные. Вначале огорода специально был посеян клевер, и он вырос уже высокий, готовый к первому покосу, – это трава для козы. А мама уже думала сходить в лес, – «прогуляться», уже могла быть ягода земляника на светлых лесных полянках. Июнь уже заканчивался.
Первый месяц школьных каникул Изэрге пришлось-таки провести в пионерском лагере «Строитель», – путевку дали отцу на работе. И поехал он туда с большим неудовольствием. С 3-го до 28-го он был в пионерском лагере на озере Кичиер, и это особая история, достойная отдельного рассказа: как Изэрге не ужился с коллективом ребят сверстников своего отряда, и как он «убегал» из лагеря и бродил по лесу несколько дней. Его искали и нашли, когда он вышел из леса к неблизкой реке и по ней вышел к мосту, на дорогу в 10-ти километрах от пионерлагеря.
Это лето радовало Изэрге теплыми и даже жаркими днями. А велосипед, с таким упорством привезённый им, (как он мечтал в городе, что будет кататься по деревне на велике) почти совсем ему не пригодился. Когда родители его уехали, за воспитание Изэрге взялась бабушка. Она запретила ездить далеко от дома: «Если в лес поедешь, оставишь велосипед, потеряешь его. На речку поедешь, там мальчишки старшие сломают или утащат и украдут твой велосипед!» – говорила бабушка. Рома и Изэрге катались на велосипеде по очереди на улице, недалеко проезжая от домов и вверх и вниз по деревенской дороге. Изэрге слушался бабушку. Еще он слушался бабушкиных наставлений в том, чтобы на велосипеде внук ездил только по протоптанной дороге, потому что в песке может оказаться острый предмет (стекло или гвоздь) и тогда проткнуться покрышки на колесах, колесо выпустит воздух и ездить на велосипеде уже нельзя будет. Бабушка сама накачивала насосом колеса велосипеда, Изэрге не смог, у него плохо получалось.
Так оно и вышло, колеса проткнулись, когда они ходили в магазин, в свой деревенский.
В первых числах месяца (с 3-го по 5-е) Андран-вачи, почтальон, привозил бабушкам пенсию. Вот он ездил на велосипеде далеко, правление колхоза и почта были в Ерымбале, на горе. Почтальон крепил большую сумку с газетами и журналами и ехал по деревням, в Юрдур и Пюнчедур, это был его участок.
Когда бабушка получила пенсию, она стала собираться в магазин, сказав, что купит конфеты для Изэрге. Но и он напросился, и захотел поехать на велосипеде. Бабушка тогда еще раз сделала внушение: «Где он оставит свой велосипед? Около магазина? А там проходящие мальчишки его утащат, украдут!». – Изэрге придумал что ответить: «Я тогда не пойду внутрь магазина с тобой, а буду вокруг кататься и тебя подожду».
Две деревни под углом сходились к речке, к мосту по дороге на Ерымбал. У реки была «Кузня» -мастерская, небольшая конюшня, со стороны Пюнчедура. А со стороны Юрдура было футбольное поле с воротами и небольшой деревенский магазин, который работал не всегда: продавщица жила в Юрдуре, и днем могла уйти надолго домой к себе, заниматься хозяйством. Но в день пенсии, о котором знала, магазин работал весь день. В магазине было всё вместе: тут же были и крупы и зубная паста и мыло, тут же продавался хлеб, сушки и батоны – и гвозди и молотки, и пила с ножовками. А чего в магазине не было, – то можно было заказать: продавщица записывала, и из района привозили. Два-три раза в неделю привозили продукты и промтовары на машине-фургоне. Привозили в основном хлеб, и то, что заканчивалось, и что заказывала продавщица.
Вдвоем они пошли в магазин. Изэрге ехал на велосипеде: обгонял бабушку и уезжал далеко вперед, а потом возвращался к ней, объезжал её вокруг и вновь уезжал вперед. Так и катался всю дорогу кругами.
В конце деревни был небольшой пруд, – это яма, довольно широкая, всегда была заполнена водой и осока росла по берегам. А в тот год пруд обмелел, и осока пожухла и пожелтела. А илистое дно пруда, открывшееся на мелководных участках, высохло и потрескалось твердой коркой, как в пустынных солончаках.
Стояла страшная жара, а в воздухе висела какая-то марь, колеблющаяся дымка. Это от реки испарения воды ставили такую маревую завесу. Страдала вся природа: неслышно было кузнечиков в траве, и мухи и комары не летали, как обычно у реки, даже птиц было не слышно. Далекие звуки отдавались гулом, где-то проезжающая машина звучала на далекое расстояние.
Изэрге катался сначала по дороге к мосту и обратно, к магазину. К мосту, на небольшом уклоне, велосипед набирал большую скорость, и это было интересно. А обратно, в горочку да по песку было трудно подниматься. И тогда он, в другой раз, решил прокатиться вокруг магазина. Он поехал по траве сзади магазина, и тут случилось то, что «предсказывала» бабушка. Кто-то из «алкашей» колхозных выпивал тут же за магазином и разбил бутылку. Изэрге не заметил осколки стекла сразу, увидел их только потом, когда проехал по ним и колесо велосипеда проткнулось об острые края стекла, лежащего в траве. Он проехал круг, до крыльца магазина и, уронив велосипед, вращал колесо, в этот момент бабушка выходила из магазина с сумкой с покупками, и тут Изэрге заплакал, глядя на бабушку и показывая рукой на проткнутое колесо. Это было горе, «великое» горе для маленького мальчика, – так, что бабушке пришлось его успокаивать. А купила бабушка самые дешевые конфеты, по 80 копеек за килограмм, – подушечки «Дунькина радость». Карамельки такие, обсыпанные кристалликами сахара, с начинкой повидлом внутри. Они были цветные: зеленые, желтые и оранжевые, еще и белые с полосочкой цветной посередине. Даже эти подушечки, две штуки за обе щеки, не могли успокоить горе Изэрге: он вел, тащил, свой велик и слезы катились у него из глаз, всю дорогу до дома он хныкал.
– Ничего-ничего, – говорила бабушка. – Будете с Ромой Почмыном на речку купаться ходить. Я договорилась с Женькой Яковлевым, – он постарше, они возьмут вас с собой в другой раз.
Пришел и Рома со своей бабушкой, и тоже горестно воспринял это известие: заднее колесо велика проткнулось. Салика-ака, между тем, разговаривала с Анай-ака о какой-то поездке. Можно было заплатить шоферу 5 рублей, и он их повезет туда и обратно. А собрались они ехать в Элнетюр-чодра, в лес, где на многих делянках растет много дикой малины. Поездка намечалась на выходной, который был уже завтра.
Лес и малина
Территория лесопитомника, примыкающая к реке Элнэт, была большая. А леса, начинающиеся тут, шли до самых Уральских гор. Это был еще смешанный лес, но тут были огромной площади сосновые леса, здесь начиналась знаменитая Тайга. И всегда на лесных вырубках высаживали ряды маленьких новых сосен.
Вырубки, открытые площади очищались, и пеньки с остатками земли и веток, бульдозерами сталкивались на один какой-нибудь край. Так образовывались валы, длинные бугры среди леса: посаженные деревья вырастали в большие стройные сосны, а валы зарастали травой и малиной. Кроме того малина росла на неожиданных лесных полянах в смешанном лесу, образованном березками и осинами.
В глубине сосновых лесов Элнэтюр-чодра встречались овраги, и вдоль их краев росла еще и дикая смородина, и черная и красная.
В этот край богатый ягодами и решили ехать и поехали Салика-ака с Анной Ивановной. Они брали с собой обоих внуков. Шофер, согласившийся их везти на колхозном грузовике, пригласил еще двух женщин, своих соседок, а в кабине с ним ехала и его молодая жена. У каждого было по ведру, а у кого и по два ведра, взяли и сумки с провизией. Стройная команда погрузилась в кузов грузовика, где поставлены были лавки. У кабины и по боковым бортам тоже.
Всё было бы хорошо, но сначала лета объявлена пожаро-опасностность лесов. Леса в этот год горели. И часто человеческий фактор был тому причиной. Говорилось, что и от брошенной стеклянной бутылки могла загореться трава: солнце палило со страшной силой, а вогнутое стекло от бутылки служило линзой и поджигало сухую траву, не говоря уж о брошенных окурках. В лес ходить было запрещено.
Страшные пожары были вокруг города и во многих районах. Дым от пожаров ветром сносило на городские кварталы. Горели торфяники, ранее осушенных болот. На дорогах и федеральной трассе от дыма утратилась видимость. А в городе от смога нечем было дышать.
Огонь лесных пожаров угрожал деревням и поселкам. Так, например, случилось великое горе: огонь из лесов вокруг посёлка Сурок перекинулся на дома. Ветром принесло из леса горящие ветки. Один за другим дома были охвачены огнем, и вскоре горел весь поселок. Люди брали свои вещи, документы, и кто в чем одет, выбегали из домов. По улице ветром раздувало головешки и жаркое пламя, горели деревья вдоль дорог и тротуаров, полыхали палисадники и яблоневые сады на огородах. У людей, бежавших по улице, вспыхивала, загоралась одежда, огромные языки пламени от горящих домов лизали улицы. Жители бросились к единственному водоёму, к круглому озеру в центре поселка, они стояли в воде, кто по колено, кто по пояс с чемоданами и сумками. Пожарные машины не справлялись, пожарная машина поселковская сама загорелась. Огонь, распространяемый сильным ветром, спалил поселок дотла. Весь поселок превратился в кучи головешек и угля. Этот поселок был в 40 километрах от города. Потом понаехали скорые и пожарные. Жителей с ожогами увозили в городские больницы! Поселок полностью выгорел.
Все организации города посылали своих рабочих на тушение пожаров, была мобилизация населения. И со стройки послали на пожары отца Изэрге. Недалеко от поселка Сурок горели торфяники, сплошным дымом покрывая окрестности, что и в двух метрах не видно было ничего. Работали люди в противогазах. Бульдозеры прокладывали защитные полосы, разгребая землю, очищая землю от низкорослых деревьев, кустарников и травы, вдоль линии огня горящего леса. И один из тракторов провалился в яму с огнем, – торф внизу, под слоем почвы выгорел, и тонкий слой земли не выдержал вес трактора и рухнул, трактор провалился. Погибли два тракториста, выбраться из огненной ямы, как из пекла с горящими углями не было никакой возможности, яма была глубокая.
Деревня Юрдур находится далеко от города. По дорогам посмотреть километраж – 120 километров. До федеральной трассы – 60 километров и еще 60 километров по трассе. Так что около реки Элнэт не было в тот год пожаров. Однако, патруль егерей иногда стоял около поворотов с основной асфальтовой дороги в густые леса. А все съезды с дороги в лес были загорожены шлагбаумами, специально построенными.
Машина с толпой женщин в кузове проехала мимо поворота на деревню Элнэтюр, дома которой от дороги были видны. Потом проехали и поворот на лесопитомник, в который вели красивые железные ворота. А дальше повернули на грунтовую дорогу, ведущую в лес, и остановились у шлагбаума.
Идти пешком, от дороги в таежные лесные делянки было далеко. Шофер хотел было открыть шлагбаум, свежий из белых ошкуренных брёвен, некрашеный, – но он был заколочен на большие гвозди, поперечное бревно было приделано наглухо, и убрать его было нельзя, не сломав.
Оказывается, их машину увидели из домов лесопитомника и через пару минут к ним подъехал «козлик», газ-69, с тентом зеленого камуфляжного военного цвета. Сам егерь приехал поинтересоваться. Егерь – этот пожилой мужчина оказался жителем Ерымбала, той деревни, где Анна Ивановна учила в начальной школе местных ребят, когда-то давно. И егерь её узнал сразу, он учился в школе у Анны Ивановны.
Когда он узнал, что они едут за малиной и, поддавшись на все просьбы и уговоры, егерь разрешил им ехать в лес. Предварительно сделал он внушение, что они не будут разводить костер в лесу…. Он показал шоферу, где можно объехать шлагбаум: надо было проехать под откосом дороги, по краю леса и там была едва заметная среди травы колея объезда главной грунтовой дороги.
Знакомство, а по простому – «блат», открывают многие двери, преодолевают многие запреты, и так было и есть и будет, наверное, всегда. По блату можно купить, приобрести, достать – любой дефицит. И пока никто не знает: плохо это или хорошо.
Один человек говорил: «посмотрел я как-то в энциклопедии слово дружба и не нашел его: есть остров Дружбы, есть футбольная команда Дружба, а дружбы будто бы и не бывает». А вообще-то «дружба» – это один из видов близких отношений людей. И дружба не всегда бескорыстна, очень трудно найти истинную дружбу.
Поэтому знакомство более часто встречается среди людей, бывает и «дружба» преследует определенные цели: деловые, основанные на общей деятельности; рациональные, ориентированные на обмен знаниями и информацией; эмоциональные, связанные с удовольствием от общения; нравственные, направленные на взаимное совершенствование. В реальности эти цели обычно тесно переплетены. Отсюда и возникает – пресловутый «блат».
Лес прекрасен сам по себе. А лес, выращенный заботливыми руками, прекрасен еще более. Проехали на машине по лесной дороге мимо посадок-делянок, где сосенки, уже высокие и стройные, красивыми рядами радовали глаз. Остановились у первого тупика перед оврагом. Тут, около столба, на котором были обозначены участки, высадились. Решили держаться вместе, и пошли в лес. Первый малинник – это открытый бугор на большой старой вырубке. Тут все пошли собирать малину. Изэрге не отходил далеко от бабушки, у него было маленькое ведро – пятилитровое. Малины было немного, это был первый сбор, Изэрге заметил еще много зеленых ягод. Люди уходили всё дальше вдоль вырубки. А они с бабушкой немного отставали от остальных, впереди всех был его друг Рома.
Случилось так, что Изэрге перелез через бугор на другую сторону и там собирал малину. И вот тут произошло событие, имевшее далекие последствия, которое изменило отношение к жизни Маленького Изэрге. После этого он стал другим человеком.
Пожары лесные прогоняли зверей с насиженных мест, из мест своего обитания туда, где пожаров не было. У них в районе появились волки, рассказывали пастухи их видевшие…
А может быть, это было его постоянное место, – но малину собирали не только люди, в малинник пришел медведь. Он, наверное, давно видел людей, но не хотел уходить. И когда люди ближе подошли к месту, где он кормился – медведь решил их прогнать. Он приподнялся на задние лапы, и передние поднял вверх, показывая какой он огромный, и зарычал угрожающе. Он готов был броситься на женщин застывших и завизжавших от страха. А Рома, друг Изэрге, оказался ближе всех к медведю, и он мог первым пострадать, если бы медведь напал. Этот рёв, крик женщин – услышал Изэрге, который был с другой стороны малинника, недалеко от всех. Медведь уже шагнул пару шагов на задних лапах, как в цирке, и приблизился к людям на близкое расстояние. Рома стоял между женщинами и медведем.
Произошло всё быстро, в течении двух минут. Изэрге схватил палку, так удачно подвернувшуюся, с руку толщины, длинный ствол упавшего деревца, березки, – и побежал в сторону медведя, спасая в мыслях своего друга. Он кричал со всей силы: «а-а-а-а!», своим высоким голосом и поднял длинную палку над головой.
А медведь был готов уже упасть на все четыре лапы и одной передней лапой целился уже ударить замершего испуганного Рому, застывшего на месте. Медведь никак не ожидал увидеть «воина» – Изэрге, который выскочив на бугор оказался выше его и еще палка в его руках угрожала его ударить. А еще и крик Изэрге. И всё это неожиданное – испугали медведя, и он изменил свои намерения. – Он упал на четыре лапы не вперед, а набок и побежал от людей через вырубку: «улепётывал» медведь, даже не оглядываясь, с огромной прытью так, что скоро потерялся из виду, скрывшись в лесу.
После этого начались «вздохи и охи» и причитания, разговоры женские. Салика-ака бросилась обнимать своего Рому, а Анна Ивановна поспешила к своему Изэрге. Другие женщины хвалили «победителя»: «молодец…». И рассказывали, как у них «сердце в пятки ушло» и так далее. Шофер же был чуть вдалеке от просеки, он не собирал малину, а ходил по лесу, разыскивая первые грибы. Он бегом прибежал к женщинам и услышал их сбивчивый рассказ об этом событии: как Изэрге прогнал медведя.
Люди решили, что уж больше медведь не придет, и успокоились и сели перекусить, попить чаю. Потом продолжили сбор малины. Под вечер у всех ведра были почти полные, и они приехали домой довольные.
О «подвиге» Изэрге на другой же день узнали все местные жители. Приходили к дому Анай-кува, к Изэрге-внуку, многие соседи. А один из ребят постарше, тот же Женя Яковлев, узнав, что у велосипеда проткнуто колесо, взялся его починить. У него самого был большой велосипед. Он снял колесо и унес его к себе домой, а потом принес готовое.
Изэрге и Рому стали брать с собой на речку, и все местные ребята стали относиться с некоторой долей уважения к маленькому Изэрге. Он стал, (получил эпитеты): «смелым», «героем», «истребителем медведей» и прочее и прочее. Конечно, он и сам поверил про себя, что он действительно герой и смелый.
Читателям самим можно додумать: кем вырастет наш Изэрге. Может он возгордится и задерет нос, и будет, после этого, ко всем относится свысока, поставив себя на пьедестал? А может обдуманно станет хорошим и смелым парнем, готовым прийти на помощь к людям, попавшим в беду.
Почему наш рассказ называется «документальным», а потому что эта история подлинная. История человека, история событий времени, в которое жил человек. И героев рассказа могли звать как угодно. Многие еще помнят прошедшее время и многие переживали нечто подобное. Поэтому рассказ наш, как документ, как свидетельство о недалеком пока прошлом.
Конец.
Петя Иванов
рассказ
Раннее утро. Темное небо, затянутое серым туманом, который всегда нависал над окраинами города в конце сентября. Двое парнишек вышли из калитки частного дома, поспешая к автобусной остановке. Они учились вместе в техникуме и спешили на занятия.
Это Петя Иванов снимал уголок в доме у хозяйки, и приютил у себя Сеню, Семена Глазьева, однокурсника, который остался без жилья. Сеню выгнала из общежития комендантша, за его многие проказы, которые он творил.
Родителей у Сени не было, и в детском доме он чувствовал свою ущербность, а потому и сопротивлялся приказам и наставлениям воспитателей. С детства он всё делал наоборот: говорили воспитатели, что нельзя воровать в садах у местных жителей яблоки, а Сеня подговаривал ребят детдомовских и они лазили по всем садам поселка, в котором был их детдом. Они знали на вкус – у кого яблоки кислые, антоновка, а у кого есть белый налив или ранетки. Говорили воспитатели, что нельзя купаться, когда все ходили на речку отдыхать, загорать: а Сеня отбегал в сторону от пляжа и купался до синих губ, мерз и трясся от холодной воды, но нырял с небольшого обрывистого берега в глубокий омут их маленькой речки.
Сеня учился достаточно хорошо, были даже пятерки, годовые, по некоторым предметам. Но после экзаменов в 8-ом классе всем детдомовцам предложили пойти в ПТУ или в Техникум. В Техникумы и то не во все брали восьмиклассников. Например, в Радио-механический техникум брали только со средним образованием. Сеня выбрал Сельхозтехникум, там они учились на факультете Лесной промышленности, где и познакомились с Петей.
У Пети Иванова отец был лесничим. И поступил Петя точно по направлению отца. А Семен Глазьев выбрал курс наугад, он узнал, что тут, на лесном, будут изучать трактора и машины для валки леса, вот и заинтересовался. В кабинете «Механики» стоял макет двигателя от трактора и по стенам висели плакаты частей двигателя в разрезе. Здесь они изучали материальную часть, «матчасть», как про себя называли. Еще, на практические занятия они ездили за город к гаражам. Там стоял Ангар, и за гаражами находилось опытное поле Сельхозтехникума. В ангаре были два трактора: один маленький «Беларусь», на котором учились кататься (вождению). А на второй трактор учились навешивать различные приспособления: держатель деревьев с пилой, для валки леса; для посадки саженцев большой прицеп был предназначен. Учиться на механическом было интересно.
После учебы они возвращались в свою комнатку. О ней надо сказать особо, потому как, хозяйка использовала сени, в которых устроила комнату. К добротному срубу дома пристроена была дощатая большая комната. Разделена она была на коридор-прихожую и, сбоку, на две комнатушки. Одна комната под склад, а та, что примыкала к срубу, как жилая. В жилой стояла старая железная кровать со старым матрацем, стол у окна, а у входа печурка-буржуйка квадратная, обложенная со всех сторон кирпичами. Труба от печки тянулась под потолком к окну через всю комнату, и от неё тоже шло тепло.
Петя мерз уже прошлой зимой. Хозяйка выдавала ему по 10 полешек дров, протопить вечером. А под утро и вода в ведре, что на табуретке у порога напротив печки, покрывалась коркой льда.
С холодами октября и ноября, жить стало трудно, и решили они сами утеплить стены комнатки. Они со стройки утащили стекловату. Район частных домов сносили и застраивали панельными, – городок развивался. Оббили они все стены комнаты стекловатой и покрыли её обоями. Но все равно откуда-то дуло, из-под пола тянуло холодом и вообще, комната в сенях из досок была, скорее летняя. А к тому же, Хозяйка, не сказать, чтоб жадная, но была скупая и брала с них, студентов, по 15 рублей за аренду комнаты. Стипендия была 30 рублей, а еще надо было кушать, готовили на электроплитке, поставленной на столе, там розетка была и лампа ночная, под которой писали домашние задания вечерами. Сеня придумал дровишки у соседей воровать. Он через огороды прокрадывался и таскал полешки. Хозяйка один раз увидела, как Сеня принес дрова домой, и похвалила, что он, типа, хозяйственный. В зиму они так и жили – с некоторыми «страданиями».
На выходные дни Петя уезжал домой, за 45 км от города, в свой лесной поселок. На озере «Черном» была небольшая деревня, и был Лесхоз и Лесопитомник. А вокруг озера, где песчаные некрутые берега, устроены были детские лагеря отдыха от различных городских организаций. Так, от завода была и турбаза, был санаторий Строитель от Стройтреста и другие.
Озеро было не очень большое и характерно, что посередине озера находился плавучий остров, с лесом на нем. Вода в озере была темная, потому что на дне его лежал слой листьев и хвои лесной. Вот и название от этой черной воды. В озеро втекала маленькая, в три шага, Черная речка, и она же вытекала из него с другой стороны. И деревня называлась Приозерная и лесхоз Приозерный и Лесопитомник, где работали все деревенские.
Однажды по весне надо было ехать домой, и Петя взял с собой Сеньку, на выходные в гости. Ехать было недолго, а отдыхать им сразу с утра не пришлось. Несмотря на выходной, отец Петьки поехал на Леспромхозовской машине по делам. Друзьям пришлось работать. Нужно было раскидать навоз по участку, по огороду, из хлева, где были и коровы и свиньи. После работы и после обеда Петя рассказал Сене про свои хитрые поделки.
Он с детства читал журналы «Техника молодежи», «Наука и жизнь» и другие. Потом он всякие новости проверял и слыл самодельщиком-изобретателем. Так как их дом стоял недалеко от маленькой речки, то и устроил там Петя гидроэлектростанцию, конечно маленькую. Но, – колесо вращалось от падающей воды реки. Устроена была небольшая плотина, речка «в три шага» была неглубокая, разве что весной разливалась. А уже от вращающего колеса стояла динамо-машина, вырабатывающая эл. ток. И это была довольно эффективная установка. Проведены провода были по столбам к бане, – а там стояли аккумуляторы, которые заряжались. И баня и хлев освещались за счет этой маленькой электростанции.
Увлечение техникой было у Пети не случайно. Он с детских лет ходил в Лесопитомник вместе с отцом. В Леспромхозе было много тракторов и разной культиваторной техники. Были делянки в лесу, где выращивали рассаду елей, пихты, лиственницы и сосны и другие деревья. Петя Иванов помогал рабочим, своим деревенским. И рассаду загружали в тракторный прицеп и просто на тракторах катался. Был трактор ДТ55 со щитом, который возил из леса бревна от срубленных старых деревьев. А другой ДТ75 – «Алтаец», для пахотных земель (как помнил Петя, было написано на щитке в кабине), он и занимался пахотой. А также к нему цепляли агрегат для посадки деревьев.
Зимой все люди Леспромхоза ходили в лес с мешками собирать урожай шишек. Кто-то собирал еловые шишки, кто и сосновые. Потом, в участке Лесхоза, в подсобных помещениях, шишки лущили, вытаскивая из них семена. Так что все Леспромхозовские тонкости знакомы были Пете с самого детства. Так он всё рассказывал своему другу Сене.
Это было увлекательнейшее занятие по сбору шишек: шли они по заснеженному лесу, по колено в снегу пробирались к елкам и к соснам. Там у деревьев утаптывали снег. Работник одевал на ноги «кошки», приспособления для электриков. У сосен нет веток внизу и стволы, как голые столбы. По стволам сосен рабочие поднимались, цепляясь «кошками», к самым вершинам и оттуда стряхивали на снег шишки. Собирали шишки поздней осенью потому, что дожидались, пока созреют. После лета не все шишки были зрелые, некоторые еще зеленые висят. И только по снегу уже, точно все шишки были зрелые.
Они ходили к воротам Лесопитомника и видели трактора, стоящие на улице около домиков. Петя показывал и рассказывал Сене про работу Лесхоза.
К вечеру приехал отец Пети, и они пошли топить баню, стоящую в конце огорода. Потом, в первый раз, Сеня пошел в деревенскую баню париться вместе с Петей. Этот пар и этот жар, который Сеня не мог сразу выдержать, были новостью для него. Несколько раз он выскакивал из бани в сенки, чтобы охладиться. Петя же парился, хлестая себя березовым веником. И Сеню он отхлестал веником по спине.
Красные, пропаренные, они пришли к ужину. А на ужин был приготовлен большой рыбный пирог. Его приготовила Мама и сестра Петины. Выходной прошел отлично. И в город они приехали хорошо отдохнувшие.
Жизнь в городе для Пети была совсем непростая. Он не мог к нему привыкнуть. Обедать они ходили вместе с Сеней в столовую, брали комплексные обеды по 63 копейки. Вечером ходили в магазин, а дома варили сами, то пельмени, то рожки, то картошку. Но не только питание было причиной неудобства жизни.
Вот произошел случай, как они с Сеней попали к местной шпане. Дома у них не было даже радио. И Петя предложил сходить в знакомый ему магазин радиодеталей. Это в привокзальном районе, во дворах. Магазин так и назывался «Радиотехник».
Многие увлекались конструированием детекторных радиоприемников. Петя тоже много знал об этом. И детали для приемника: транзисторы, диоды, сопротивления, он покупал в том магазинчике, когда приезжал в город с отцом. Отец был не против увлечений сына, потому что Петя в поселке у себя устроил-сконструировал антенну, лучшую во всей деревне. Телевизор у них стал показывать лучше всех.
Итак. Они пошли после занятий в магазин радиодеталей. Там они купили набор, готовый приемник в разобранном виде. Детальки нужно было спаять и собрать приемник, этакий конструктор для радиолюбителей. Стоил приемник 10 рублей. А еще Петя прикупил транзисторы и сопротивления, он знал, как увеличить мощность маленького приемника, добавив дополнительный «контур» в схему.
Когда они еще были в магазине, туда заходили двое парнишек и тоже смотрели детали, якобы. На самом деле они видели, как Петя рассчитывался за приемник, и видели, что у него еще оставалось денег около 20 рублей. И Сеня добавлял свои 5 рублей на приемник, который покупали вскладчину. Так, проследив, те парни быстро ушли. Ну, а на выходе со двора, за углом дома, Петю и Сеню поджидала уже толпа пацанов. Тут же их окружили и потребовали отдать деньги. А те двое, что были в магазине, сразу сказали, что деньги у них есть и даже в каких карманах лежат, – во внутренних, в пальто у Сени в блокноте и в куртке Пети в студенческом билете.
Старшие, здоровые пацаны завернули им обоим руки назад и держали их. А младшие начали вытаскивать из карманов всё, что у них было. Петя пытался сопротивляться, но державший его парень был намного сильнее. Вытаскивали документы и бросали их на дорогу до тех пор, пока не обнаружили деньги. Шпана забрала деньги и быстрыми шагами скрылась во дворах привокзального района. А Петя и Сеня остались подбирать разбросанные блокноты, студенческие билеты. Так они были ограблены.
«Вот тебе и город, и жизнь городская» – сказал Петя. «Вот окончу Техникум и поеду в Леспромхоз, – лучше в деревне жить, чем в этом бандитском городе!».
Сеня остался совсем без копейки. Им только что выдали стипендию, сегодня, после занятий, – вот они и пошли покупать приемник. У Пети дома еще лежали деньги, которые ему давал отец. И до выходного, два дня, они прожили на те 8 рублей. А в выходные поехали снова в поселок Приозерный, к Пете в гости, благо, что билет стоил меньше рубля.
Была ранняя весна, конец апреля, лёд уже растаял. Маленькая речка разлилась и затопила лесные овраги и ямы. Над водой склонились вербы с беленькими шишечками и красный тальник с шишечками темными.
Они плыли на дощатой лодке-плоскодонке. Петя одним веслом направлял лодку по протокам разлившейся речки в лесу. С собой они взяли две «морды» – это сплетенные из веток приспособления для ловли рыбы. Петя знал, куда их надо ставить. Для этого им пришлось сначала переплыть все озеро, к камышам, к болотистому берегу, где речка вытекала из озера. Потом они углубились в лес затопленный водой. В одной из проток уже были построены заграждения, плетень с обеих сторон. И в узком месте, в середине протоки вода журчала, прорываясь в оставленный проход. Как раз туда и опустили они на длинной палке свою «морду». В стороне, в другом овраге был еще один плетень, перекрывший текущую воду, и там была поставлена вторая «морда». По этим протокам, по речке поднималась рыба из большой реки, что за несколько километров от озера. Маленькая речка, вытекавшая из озера Черного, текла через лес в ту большую реку.
Но на этом их прогулка не закончилась. Петя взял с собой корзину для грибов. «Какие еще грибы? Весной?» – недоуменно спросил его, еще дома, Сеня. «Увидишь. Сморчки будем собирать» – ответил ему Петя.
И вот, они оставили лодку, привязав её на импровизированной пристани из пары досок, недалеко от их огорода. Так далеко разливалась речка, аж весь лесок затопила, с километр от озера. Пошли они на ближайшие делянки в лес. Делянка в лесу разрослась посаженными небольшими сосенками и елями. В рост человека высотой, сосенки стояли ровными рядами. И тут, в песчаном междурядье, вылезли из песка сморщенные коричневые шляпки грибов. Быстро они наполнили корзину, а у Сени был пакет целлофановый, и тот тоже был полный. Сморчки росли кучно, по 5 и 6 и более в одном месте.
Вечером отмывали грибы от песка, потом пожарили, отдельно была пожарена картошка. Замечательный ужин получился.
Эти выходные настроили Петю на позитивный лад. И рыбы они наловили – обе «морды» были полные, когда на другой день они съездили на лодке и достали их из воды. А в понедельник с утра надо было вновь ехать в город.
Конец.
Сказки
Предисловие от автора
Сказки ложь, да в них… разума палата.
Многие знают старые «бородатые» анекдоты, например, и могут заметить, что рассказанный в новой обстановке тот же «бородатый» анекдот проявляет новый смысл. Если раньше значение его было одно, то сегодня у этого же словообразования. Вдруг, появляется новое значение.
Сказки всегда несли определенный смысл, зашифрованный в их текстах: как обычно, это добро дремлющее до поры до времени, проснувшись – побеждает распоясавшееся зло. Зло бывает наказано и торжество добра во всех сказках однозначно. Илья Муромец лежал на печи 30 лет и три года, а потом встал на защиту добра.
Есть глубокомысленные сказки, которые забыты или не до конца понимаются нашим временем, нашими современниками. Это как «катрэны» Нострадамуса, есть такие сказки, которые требуют расшифровки.
Всё это понимается просто. Но каждое поколение и в каждое новое время, в новой общественной обстановке, ищет свои смыслы, придает свои толкования старым сказкам. Основным, однако, остается одно – добро всегда побеждает зло!
Каждый художник слова (писатель) приносит в литературу новые темы и образы, создает новые идейные и эстетические ценности. Пути творческого самоопределения писателей, обладающих ярким дарованием, разнообразны, многолики. Часто и крупные таланты не сразу, с большим трудом обретают свой «голос». Но почти все, многие, обращались к народному творчеству, к сказкам и мифам, по-своему передавая опыт поколений.
Большой ученый, который составлял сборники сказок и написал к ним свои комментарии Александр Николаевич Афанасьев. Он был избран в члены Русского географического общества по отделению этнографии. Без него сокровища фольклора могли затеряться, погибнуть. Фольклор, много веков, по традиции, устно передававшийся от поколения к поколению, в середине 19 столетия вступил в кризисную пору, когда потревоженная социальной новизной творческая мысль народа устремилась на новые предметы – и полноценное искусство рассказывания сказок стало встречаться всё реже. Афанасьев своим изданием сборника сказок спас от забвения для будущих поколений ценнейшие произведения народного искусства. Сказки сохранили всю глубину смысла, богатство вымысла, свежесть выраженного в них народного нравственного чувства, блеск поэтического стиля народа.
Сегодня наше общество претерпело ряд больших перемен, сместились многие понятия, потеряны некоторые понятия и нравственности и добра. Воистину время наше резко переменилось: мы забыли и не знаем своих сказок, былей и присказок.
А между тем, все писатели обращались к народному творчеству, к сказкам, многие прямо заимствовали сюжеты из фольклора старинного, чтобы донести их смысл до современников.
Так, знакомясь со сказками, изданными Афанасьевым, мы с особой радостью можем заметить в них всё, что прямо и тесно связано с творчеством великих русских писателей! Открываются корни их творческой работы с народным фольклором. В сказке «Шабарша» мы узнаем давнего знакомца – Пушкинского Балду. В другой сказке (из цикла «Не любо – не слушай) мы встретимся и с прозвищем попа, которым воспользовался Пушкин: «толоконный лоб».
Сравнение Афанасьевских текстов с Пушкинскими сказками обнаруживает не только сходство, но и различие: а это свидетельствует о перемене в общественном сознании, – в каждом варианте по-своему сочетаются и видоизменяются традиционные элементы.
Афанасьевская сказка «По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре» близка другой сказке Пушкина – о царе Салтане. Здесь – и эпизод с тремя девицами, которых подслушал царь, и мотив зависти старших сестер, и те же их злые дела. Из сказок этого же типа Пушкин заимствовал и образ кота-баюна. Пушкин преобразил фольклорную сказку, но связь с вымыслом и стилем народным ясна и очевидна.
Традицию рассказов Н. В. Гоголя мы тоже встречаем в собранных Афанасьевым сказках. Эпизод «Майской ночи, или утопленницы» взят из народной сказки о нечистой силе.
В Афанасьевской сказке «Жар-птица и Василиса-царевна» мы без труда узнаем «Конька-горбунка» Петра Ершова. Можно не сомневаться в том, что сказка С. Т. Аксакова «Аленький цветочек» вышла из народных сказок. Или достаточно сравнить другую сказку, «Лихо одноглазое», с одноименной сказкой К. Д. Ушинского, тотчас станет очевидной их текстуальная связь.
Таких встреч писательского творчества и сказок народа на страницах Афанасьевского собрания немало. Великие современники Афанасьева держали в памяти образцы сказок из сборника его – такие, как Лев Толстой, а равно и замечательные художники, пришедшие в литературу позже, среди них: Д. Н. Мамин-Сибиряк, М. Горький, И. А. Бунин, С. Я. Маршак и другие.
В переменившееся время очень важно не утерять связь с народным, выработанным столетиями, смыслом понятий добра и зла, смыслом жизненных ценностей. Всё это есть в наших сказках, которые непонятны нашему поколению и кажутся устаревшим «пережитком» прошлого. Они требуют пересмотра – «расшифровки», как расшифровка «катрэнов» нострадамусовых. В сказках смысл тоже не всегда очевиден, и его нужно донести до современников, в новых – им понятных выражениях, ничуть не меняя. Вот тут и будет трудность. Вот тут и будет работа для писателей!
Обстоятельства нередко складываются таким образом, что и высокоодаренный, талантливый молодой писатель затрачивает огромные усилия, чтобы открыть свое истинное призвание, понять и увидеть в жизни эпохи то новое и общеинтересное, что глубоко волнует читательскую аудиторию. Он испытывает горькие чувства боли, сомнений и обид, которые выпадают на долю замечательных художников слова при их вступлении на литературное поприще.
И нужно заметить, обратить внимание, как определяли пути творчества различные именитые писатели. Взять на вооружение их высказывания, сделать выводы для себя и это может много объяснить и может помочь начинающим писателям обрести и себя и «свое слово», свою стезю.
Вот как видел, например, Лев Толстой, вот его взгляд на литературу:
«Мыслитель и художник, – писал Толстой, – должен страдать вместе с людьми для того, чтобы найти спасение или утешение. Кроме того, он страдает еще потому, что он всегда, вечно в тревоге и волнении: он мог решить и сказать то, что дало бы благо людям, избавило бы их от страдания, дало бы утешение, а он не так сказал, не так изобразил, как надо; он вовсе не решил и не сказал, а завтра, может, будет поздно – он умрет. И потому страдание и самоотвержение всегда будет уделом мыслителя и художника».
