скачать книгу бесплатно
– Здесь в любом случае не место для интервью.
– Отлично, где бы вам было удобно побеседовать с прессой? Надеюсь, не в сауне?
Меня спас врач, молодой вервольф в белом халате, с радостной улыбкой во всё лицо, но такими хорошими зубами и я бы гордился.
– Сержант! Как хорошо, что вы зашли! К нам сегодня поступили с отравлением различной степени тяжести четверо домовых. Мы знаем, что должны сообщать вам о таких случаях. Главврач сделал им промывание желудка, жить будут, но пока все четверо не в лучшей форме. Пройдёте?
Укрытые маленькими одеялками, домовые метались по кровати, стонали и охали.
– Я вижу свет… – дрожащим голосом бормотал вчерашний именинник и вдруг, устремив на меня взгляд загоревшихся глазок-бусинок и протягивая ручки, закричал: – Мамочка! Моя мамочка пришла! Мамочка, я хорошо себя вёл, можно мне на карусели?
– Бредит, ещё одно последствие отравления святой водой, – весело констатировал врач. – Кстати, видимо, эта штука была растворена в обычном русалочьем вине.
– Пожалуйста, мамочка, я хочу в подпол!
Наверное, у меня округлились глаза, и я еле успел отодвинуться, ручки домового схватили воздух вместо моей шеи.
– «Подпол» – это парк развлечений для домовых, в соседнем городке, хорошая находка с названием, кстати. Где ещё домовые могут чувствовать себя так же комфортно, как под полом, где их никто не видит и они могут творить всё что хотят? Эх, завидую я порой их врождённому иммунитету к клаустрофобии.
– Где вы взяли это вино? – спросил я, подсев к одному из «гостей» именинника.
– Кубил у обного збакобого, – быстро проговорил домовой, натянув одеяло по самые глаза.
– Какого? – пытался достучаться до его сознания я.
– Де побью ибя… – испуганно добавил он и закрылся с головой.
– Святая вода вызывает у домовых кроме отравления организма, бреда ещё и… ха-ха… частичную потерю памяти, – прокомментировал врач.
– Кто он? Где и кем работает, тоже не помните? Это важно, – упорствовал я, но он молчал, и мне не удалось стянуть одеяло с головы упрямца.
– У бего сибяя обежба… как у бас, – задумчиво ответил его сосед.
В моём мозгу будто что-то щёлкнуло. «Знакомый» и «одежда как у вас». Наверняка в городе такую одежду носили только трое, включая меня. Неужели отравитель из наших рядов?..
– Ох-ох, бяжко-то как… – застонал домовой.
– Смешные они всё-таки, да? – тепло рассмеялся доктор, обнажая белоснежные клыки.
Я попытался расспросить другого. Но тот только бормотал что-то вроде:
– Бе помдю, бе помдю, ничего бе помдю…
Третий «гость» спал здоровым сном, вывалив синий язык на подушку и пуская пузыри. Будить его было неудобно, я же не зверь. Пришлось задавать дежурные вопросы медицинскому персоналу.
…В участок я вернулся уже затемно. Дверь всё так же громко заскрипела, открываясь. Комиссар Жерар сидел за столом в своём кабинете.
– Завтра в десять у вас лекция в детском саду, выспитесь хорошенько и можете идти прямо туда. Мисс Гадсон будет вас ждать.
– Но, месье, а как же расследование?
– Какое? Ах да, вы про инцидент на празднике. Досадная случайность, только и всего.
Я рассказал ему про домовых, как можно беспечнее добавив:
– Им продал вино некто знакомый, по их словам, в такой же одежде, как и у меня.
При этом я внимательно следил за реакцией шефа. Но если его и взволновали мои слова, то он ничем этого не выдал. Жаль, что здесь не было капрала Флевретти. Я бы хотел видеть и его лицо при этом сообщении. У меня было чувство, что больше такой возможности мне не представится. Тем более что сам начальник выразил нервный скептицизм:
– Да у них галлюцинации! Мало ли чего они могли наглотаться?! Вы поверили словам пьяниц, отравившихся некачественным спиртным?!
– Галлюцинации у домовых как раз и вызываются святой водой. Так говорит врач.
– Покойной ночи, сержант. Что бы это ни было, рабочий день уже закончился, завтра разберёмся.
Я спросил его о «ветеране».
– Мы ничего не нашли на него и отпустили. С подпиской о невыезде, конечно. Ещё раз покойной ночи!
Всю ночь я думал о том, что произошло. Либо мой шеф не хотел раскрытия преступления, либо у него были свои методы. Второе предпочтительнее. Ибо в противном случае мне придётся воевать против своих же, чертей в форме. Уснул поздно, так и не приняв никакого решения…
Утром перед встречей с детьми я надел новую форму. Синий мундир, серебряные пуговицы, жёлтые лампасы. «У него синяя одежда… как у вас». В этом городке такую же носили двое – комиссар Базиликус и капрал Фурфур Флевретти. Допустим, капрал имел алиби, находясь в участке, а шеф? Куда он исчез, когда всё это началось? Неужели…
Вообще-то мне приходилось выступать с лекциями перед студентами. Поэтому встречи с бесенятами в детском саду я, естественно, не боялся. Да и что, собственно, такого у меня могут спросить маленькие дети? Для них уже сам факт появления настоящего полицейского будет сплошным праздником. Если бы я только знал, какой «праздник» меня ожидает…
А ожидала меня классическая детсадовская воспитательница! Упитанная чертовка в большом заляпанном фартуке, неопределённого цвета платье и очках с толстыми стёклами, которые у неё почему-то постоянно падали, стоило ей только наклонить голову. А без них она ничего не видела. Плюс тона на два не совпадающий с цветом волос шиньон, стоптанные домашние шлёпанцы и выбивающиеся из всего этого ужаса эротические колготки из секс-шопа в крупную чёрную сетку, имитирующую колючую проволоку. Когда она гостеприимно распахнула дверь, я с трудом подавил вопль ужаса.
– Э-э-э, мисс Гадсон?
– Оня сямая! Зяходите-зяходите, ми вась дявнё ждьём!
Меня повели длинными коридорами, вежливо расписывая всё на ходу с непередаваемым детским сюсюканьем. По-моему, она не меньше своих воспитанников нуждалась в хорошем логопеде.
– Тють у нясь спяльня! – сообщила она, открыв дверь в полутёмную комнату с деревянными нарами, набитыми в два этажа. – Тють иглявая.
Мы вошли в довольно большую комнату со вздыбившимся неструганым паркетом, деревянными игрушками, прибитыми к потолку, с тяжёлыми металлическими шарами, осколками кирпичей и битыми бутылками.
В общем, ничего нового. Всё как у меня в детстве.
Потом меня провели в столовую – длинные столы, узкие некрашеные скамьи, металлические миски, алюминиевые кружки, полное отсутствие ложек, вилок и ножей. Правильно, пусть приучаются всё есть руками. Запах плесени, конечно, чувствовался, но умеренно. Всё-таки в детскую пищу добавляют меньше специй, за этим строго следит пищевой контроль.
Пятью минутами позже за те же столы плечистые надзиратели рассадили детей. Домовята, горгулята, чертенята, бесенята, сатирята. Мне сразу не понравилось выражение их мордашек, они смотрели на меня так, словно сегодня я был их завтраком. Сумрачные мелкие шкеты, отчаянные и не пробиваемые ничем, полностью лишённые любой морали и готовые ради конфеты на любое убийство, даже с отягчающими. «Да уж, детишки, – подумал я, – такие, если нападут ночью сзади, все двадцать два, завалят и освежуют, даже пикнуть не успеешь. Наше будущее…»
– Долягие детишечки, сегодня к ням плишёл наш нёвый полицейский. Помощник дяди Желяля, сельжантик Ирджик! Онь лясскажет вам о слюжбе в полиции. Это осень познавательно, мои птенчики. Вдьюг и кого-то из вась ждёть тякая же чёйная судьба…
– Э-э-э… здравствуйте, дети, – начал я.
– Здрассте! – нестройным хором откликнулись все.
Причём трое или четверо показали мне в качестве приветствия оттопыренный средний палец. А один демонстративно провёл ребром ладошки по горлу.
– Я сержант Брадзинский, можете меня звать пан Ирджи.
– Таких имён не бывает.
– Об этом не тебе судить. Бывает, но не в ваших краях, здесь редки черти-славяне. Итак, мы в полиции патрулируем улицы, следим за порядком в городе, задерживаем преступников.
– А что вы с ними потом делаете?
– Да. Папа говорит, продаёте на органы.
– Нет, – закашлялся я. – Это незаконно.
– Расстреливаете или сдаёте оптом на мясоколбасный комбинат?
– Нет-нет, мы не…
– А почему нам тогда дают такие невкусные сосиски?!
Вот так они всё время прерывали меня вопросами и репликами, вначале я ещё пытался как-то отвечать, но в конце концов пришлось повысить голос:
– Все вопросы в конце моего доклада! Сейчас говорю я, а вы будьте хорошими детишками и слушайте не перебивая. Договорились?
– Да-а-а-а!
Их хватило ровно на две минуты.
– А у вас есть с собой пистолет?
– …профилактика правонарушений как неотъемлемая часть нашей работы и…
– А он заряжен?
– …поэтому арест как таковой является уже крайней мерой, свидетельствующей о недостатке…
– А можно выстрелить?
– …если вы с детства запомните ряд несложных правил в отношении вас и полицейского лица…
– А сколько преступников вы застрелили?
– Десять! – сорвался я, потому что эти мелкие мерзавцы меня абсолютно не слушали.
– Вы стреляли им прямо в голову?
– Это не имеет никакого отношения к нашему сегодняшнему разговору. Давайте я лучше коротенько расскажу вам об уголовном кодексе…
– А папа говорит, что в полиции служат только воры и взяточники.
– Ну и кто у нас такой умный папа? – не выдержал я. – Адрес, фамилия, должность?!
Я уже больше лаялся с детьми, чем читал лекцию. Воспитательница улыбалась. По её мнению, лекция проходила просто замечательно. Дети задавали столько вопросов. Им явно было интересно.
– А правда, что с нового года вам запретили бить подозреваемых по почкам?
– Правда.
– А если мы не будем спать, нам правда за это дадут десять лет?
– А на сколько нас посадят, если мы отравим мисс Гадсон?
– Не все слязю, не все слязю, детишечки. Надё дявать нашему гостю влемя что-нибудь ответить, – с улыбкой поправила воспитательница.
– А у нас сегодня невкусный компот. – Один мальчик встал из-за стола, подошёл ко мне и вылил содержимое своей чашки мне на ботинок. – Видите, какой невкусный.
Я начал терять терпение, стряхнув с ботинка сухофрукты и невольно хватаясь за кобуру.
– Тяк, птенчики мои, встлеча с дядей Бладзинским подходить к коньцю. А тепель длюжно поплёсим нашего гостя с нями пообедять.
– Да-а!!! – радостно закричали дети.
– Ледкостная длянь, не ешьте, – шёпотом просигналила мне мисс Гадсон. – Плёсто сделяйте видь. Мы все тють тяк постюпаем.
Начинали, как и положено, с супа. Вернее, с жидкой баланды из кусочков прелой капусты, крупной резаной морковки и грязных очистков свёклы. Витамины. Вот это действительно необходимо для детского организма.
Мне, как почётному гостю, плеснули в тарелку первому, но, видимо, молодой бес, который здесь служил поваром, неаккуратно развернул черпак, и одна капля упала мне на ладонь. Боль была такой, что я взвыл!
Все испуганно замерли. Таких воплей в детском саду ещё не слыхали…
– Никому не прикасаться к еде! – Я выхватил пистолет и взял на мушку повара. – Что вы положили в суп?
Притихшие на мгновение дети дружно заорали:
– Пристрели его! Ура! Да! Огонь, батарея, пли-и!!!
Воспитательница пыталась успокоить детей:
– Тихо, мои долягие, слюшайтесь дядю сельжантя, а не тё зястявлю вить велёвки из песка.
Повар начал оправдываться, отступая и теряя очертания, как это происходит от волнения только с бесами:
– Н-нет, я ничего н-не-э делал, начальник… не в теме… м-меня заставили.
– Срочно вызовите комиссию пищевого контроля и позвоните комиссару, – бросил я воспитательнице.
– Э-э-э… дяде Желялю? – испуганно уточнила мисс Гадсон.
– Для меня он не дядя Жерар, а комиссар Базиликус! А ты опусти половник и не шевелись. Одно движение, и я стреляю.
