скачать книгу бесплатно
– А ничего что парням лица били, пока ты очковал того или другого быка? И что вообще это не по-пацански в спину бить, хоть даже и быка?
– По-пацански? В спину? Ты походу не сильно представляешь, в каком мире живешь, и по каким правилам он работает. Но ты можешь сделать по своему, честно все рассказать парням, раскрыть им глаза так сказать, даже успеть поверить в силу правды. Но после вмешаюсь я, прикинусь шлангом, напомню парням о своих подвигах, о своей жертве и смою тебя вместе с твоей правдой в унитаз.
Кулаки Сережи напряглись, что не осталось незамеченным.
– Понимаешь Сережа, все познается в сравнении. И сравнивая, по большому счету твою правду и мою защиту, их шкурный интерес подскажет им, на подсознательном уровне, выбрать меня. А ты, не найдя понимания и поддержки, станешь изгоем, а изгои в коллективе долго не живет. И я скажу почему. Со временем, некоторые из них поймут, что ты был прав, но помня, до чего довела тебя эта правда, предпочтут промолчать. А после, ты станешь им мозолить глаза, напоминая об их трусости и тогда тебя уже насильно выжмут.
Видя ступор Сережи, Ловцов подтолкнул его:
– Ты можешь продолжить всю жизнь носиться со своей правдой и заниматься этим неблагодарным делом. Из раза в раз наблюдать, как сила твоих благородных намерений разбивается о силу обстоятельств, четко спланированных в угоду чьих-то скрытых и всегда прагматичных интересов. Либо принять мою сторону, мою правду жизни и пойти со мной.
Тогда Сережа, еще не проникся взглядом на жизнь Ловцова – пастырем в его лице и скотом в лице окружающих людей. Но его откровение, безусловно, поразило неискушенный разум парня. Но был и скрытый мотив, в согласии пойти с Ловцовым. По наивности он решил, узнав все тонкости тактики обмана Ловцова, обернуть этот меч, против своего просветителя после. Тогда он еще не знал, что физическая природа этих знаний, имела тягучие свойства, и затягивало сильнее любого болота.
Отец Ловцова имел незаурядную профессию. Он был работником музея, но не каким-то гидом, проигрывая ежедневно одну и ту же пластинку для редких посетителей. Он был многогранным специалистом по искусству и литературе, притом международного уровня. Имея большой опыт и короткий язык, его много где принимали по всей Европе, для оценки того или иного произведения искусства, часто незаконного происхождения. И если картины радовали только его взор, и не более, то до литературы он был настоящим охотником. Имея обширные связи в творческой интеллигенции и среди ремесленников, определенного профиля он охотился за редкими экземплярами литературы. Знакомясь, с кем либо, всегда в первую очередь, как поклонник искусства, он жадно интересовался библиотекой, той или иной семью. И услышав, в перечисленном, что-то любопытное, под любым предлогом искал встречи с ним, чтобы снять копию для личной коллекции. Но годы шли, книгами интересовались все меньше, весь эфир заполонила политика и сплетни. А так называемая «черная аристократия» хоть и консультировалась временами с ним, но не более, а само проявлять интерес, он не мог. Но, как и в любой ситуации, когда человека прижмет, отец Ловцова нашел выход из положения, не официальный и незаконный.
Кого, подкупая, кому делая одолжения в силу занимаемых им постов, он наладил поставки себе в коллекцию редких книг. В основном его подельниками были реставраторы, но и подкупом слуг из домов аристократов, он не брезговал. Так же немало сил и связей приходилось задействовать при работе с аукционными домами, в которых иногда все же удавалось перехватить достойные экземпляры. Особенно в семьях, чьих потомков интересовал только финансовый вопрос их наследства. В итоге, за почти 30 лет была собрана уникальная библиотека, в основной своей массе копии, что ввело бы в ступор любого коллекционера, но Ловцова старшего этот факт не смущал. Его завораживал сам процесс охоты за тем или иным экземпляром, вкус победы и мнимое приближение к тем, кого он считал богами на земле, к «черной аристократии» Европы.
Ловцов младший в свою очередь, в частом и продолжительном отсутствии отца, на правах хозяина дома внимательно изучал литературу. При том не только по списку отца, но и на свое усмотрение.
Сережу так же привлекло отсутствие телевизора, магнитофона, даже компактного плеера он не заметил. Позже Ловцов расскажет о методах его воспитания и еще больше о методах его самовоспитания. Матери Юра не знал, к такому выводу Сережа пришел сам. Исходя из того, что никогда ее не видел и сам Юра о ней не упоминал. На тех малых фотографиях, что стояли в кабинете Ловцова старшего, только одна была похожа на семейное фото. Но так как Ловцов старший на ней был еще молод, Сережа предположил, что мать Юры, стоящая рядом на снимке, умерла вскоре после родов или вовремя, что объясняло некоторую жесткость Ловцова младшего.
В общем и целом, для Сережи это был новый мир и темный лес. Он как то никогда и не думал, что утешение можно найти в книгах, а так же еще много чего. Незаметно для себя у них установился общий режим. Утром школа, потом домой, невыносимое ожидание вечера, наконец, тренировка и после они шли к Ловцову, зачитываясь допоздна. Мама Сережи, наконец, увидев огонь в глазах сына, разрешала оставаться с ночевкой у нового товарища. Сережи было интересно все, теории возникновения мира, теории возникновения человека, мифы и легенды, история древнего мира и античности. Как возвысилась и пала первая цивилизация. Выдающиеся деятели и великие полководцы. Нельзя сказать, что Сережа не учил в школе историю, но он однозначно взглянул на нее под новым углом.
– Мы, в принципе ведь проходим это в школе, так почему там мне до фени, а у тебя мне интересно?
– Вот именно что проходим, а не учим.
– Сэнсэй, а можно как-то по конкретнее, прям как для нерадивого.
– Ну, давай по порядку, ради чего ты читаешь и учишь в школе?
– Ну, ради знаний.
– Как бы ни так. Подумай еще и ответь не как учителю, а как ответил бы сам себе. И впредь только так и отвечай.
– А какая разница?
– Когда ты отвечаешь кому то, особенно, авторитетом или иерархией выше тебя, на подсознательном уровне, в режиме автомат, ты переключаешься на его язык и твой ответ, скорее всего, будет относиться больше к нему, нежели к тебе. Проще говоря, ты ответишь скорее то, что он хочет услышать, нежели то, о чем на самом деле думаешь.
– А почему так?
– Это заложено эволюцией, что бы сгладить острые углы и наладить контакт между людьми. Лучше всего это видно на примере слабого и сильного. Слабый перенимает образ видения сильного, свой образ заталкивает куда подальше, тем самым лишая себя перспективы личного развития.
– А попроще?
– Перенимая чужой образ мысли, чужое виденье мира, ты будто идешь, по написанной кем-то другим, карте.
– И что же в этом плохого?
– А то, что эта карта не твоя и написана другим человеком, который далеко не факт, что хочет привести тебя к успеху, скорее к погибели, видя в тебе конкурента или просто забавы ради. Но даже если это не так, ты всегда будешь соревноваться с ним на правах догоняющего, в любом случае это зависимость одного человека над другим. Зная это, как теперь ты ответишь?
На этот раз Сережа задумался.
– Ради оценок.
– Вот именно, но это еще полбеды.
– А в чем заключается вторая половина?
– Ты мне ответь.
– Учителя.
– Что учителя? Можно по конкретнее, прям как для нерадивого.
– Ха-ха-ха, подколол. Ну как они учат.
– Ну и как же?
– Пичкают знаниями, учительница по английскому сама так говорила.
– И чем это плохо?
– Ну, судя по себе, тем, что я ничего не знаю.
Оба рассмеялись.
– А ты вообще умеешь нормально отвечать на вопрос?
– А что не так?
– А то, что ты отвечаешь вопросом на вопрос. В чем прикол?
– А в том, что так ты лучше все запомнишь, своя шкурка к телу ближе.
– Опять это твое образное мышление, а можно его обернуть во что то, что можно потрогать.
– Это манера обучения древнегреческого философа, который в такой манере вел все диалоги. Ни на один вопрос сам не отвечал. Зная ответ, он наводящими вопросами подводил ученика к правильному ответу. То есть ученик, мало того, что вовсю рассуждал во время диалога, так и в итоге сам отвечал на свой же вопрос, в уже удобоваримом для себя виде. От того своя шкурка к телу ближе. И раз уж мы вышли на древнегреческую философию грех не упомянуть об их виденье обучения. Они в ученике видели не пустой сосуд, который нужно напичкать знаниями, а факел, который нужно разжечь.
– Про сосуд понятно, а что с факелом?
– Факел это жажда знаний, распалив который, ученик и после завершения обучения продолжал изучать и познавать окружающий мир.
На такой манер проходили все их вечера. И с каждой новой встречей, после каждого нового откровения, Сережа все сильнее и сильнее ощущал пламя факела в своем сердце. Но помимо этого, подспудно, протекали процессы, которые меняли парня. Открыв свое сердце и распалив его жаждой к знаниям в корыстных целях, чтобы в итоге обыграть Ловцова, помимо знаний он впустил в себя множество идей, образов видений мира и разного характера отношения к людям. Не до конца сформировавшись как личность, не имея, морального иммунитета его разум и сердце жадно поглощало чужие идеи и ценности, метались от одного к другому, внося смуту, в еще не окрепшее сознание Сережи. С каждым последующим днем, все яснее представляя картину мира и как все в нем устроено, видя всю несправедливость, алчность, лицемерие и глупость мироустройства в сердце парня начала разжигаться ненависть к этому миру и его осуждение. Юра Ловцов видел и знал, что происходит с Сережей и что именно он испытывал, на каждом из этапов, ведь Сережа шел по его карте, вернее не шел, а догонял на правах слабого. Имея определенный опыт, он прекрасно понимал, что под видом благовидных бесед, каждый из них вел подспудную игру против другого. Уже до конца извращенная фантазия Юры ясно представляла картину будущего, на которой два товарища жмут друг, другу руки дружелюбно улыбаясь, и как каждый из них прячет вторую руку с ножом за спиной. Но надежда умирает последней и такой надеждой для Сережи стала история об Иисусе Христе и его религии.
– Что ты слышал о христианстве?
– Самая распиаренная религия, противоречия ветхого и нового заветов, педофилы в рясах, что конкретно тебя интересует?
Сереже не понравилась ирония Юры в такой важной для него теме.
– Например, как христианство дожило до наших дней?
– А что ему будет?
– Ты на мне снова испытываешь, чью то философию или тупо злишь?
– Ладно, ладно. Ну, был один такой хиппи, вовсю пиарил любовь, равноправие, мир во всем мире и жвачку. Но мир был еще сыроват для таких идей, да и люди проще, вот и вздернули выскочку.
– Допустим, а что на счет последователей?
– Последовали за ним, при том в буквальном смысле.
«Зря ты язвил, расслабился и попался» – подумал про себя Сережа.
– То есть в буквальном смысле и все?
Юра немного опомнился, но по инерции продолжал.
– Ну да. А что тебя смущает? Время было жестким и с пацифистами, особо никто не церемонился.
– Меня смущает тот факт, что если его последователи, буквально отправились за ним, то тогда кто продолжил их дело, кто распиарил, как ты выражаешься его видение образа мира и порядка, кто распространил христианство, если всех истребили?
Тут Юра понял, что не получится отшутиться. Так же он понял важность этого вопроса для Сережи и ощутил в нем надежду, которую непременно следовало растоптать. Природа их отношений была двойственная и лукавая с обеих сторон. Со стороны Сережи была смута, он уже не стремился вывести Ловцова на чистую воду перед парнями с секции, более того уже давно стыдясь этой глупой и непрактичной затеи. Он понимал, что запутался в пучине знаний, но так же понимал, что остановиться уже не может и отчаянно искал, на что опереться в идейном плане, чтобы спокойно двигаться дальше. Со стороны Юры был как всегда расчет на то, что, имея за спиной, лично взращенного в интеллектуальном смысле и по содержанию конкурента в лице Сережи, он будет держать Ловцова в тонусе, своими жалкими попытками его обыграть. На праве слабого постоянно догонять и в силу своих амбиций пытаться его обойти. Каждый такой спор, Юра воспринимал как вызов, на который отвечал и впоследствии беспощадно давил своего оппонента, часто даже после капитуляции того.
Но в этот раз было все иначе, больно серьезную тему затронул Сережа. «Принизить тему не получилось, а значит, теперь он ее точно поднимет на обсуждение, да чтоб ты сдох урод» – думал про себя Юра. Он всегда мысленно унижал человека, который выводил его из равновесия, чтобы не терять в своих глазах чувство собственной важности и превосходства. Если же собеседник делал это намеренно, Ловцов выдерживал паузу, давая себе время на созерцание успокоительной мысли, в которой с головы до ног измазывал в грязи этого плебея, а после топил в дерьме, до полного своего успокоения, а после любезно переспрашивал вопрос. С Сережей он проделывал эту терапию уже ни раз и с каждым последующим разом, она его успокаивала все меньше и меньше.
«Ну что щенок, давай схлестнёмся, в любом случае ты работаешь на мой опыт, развиваешь мой образ мысли, а лично тебе, это ничего не даст, уж я об этом позабочусь» – решил про себя Юра.
– Наверняка трудно сказать, но судя по всему плебеи, от того религию и переполняют противоречия, люди то не шибко умные были. Наверняка много отсебятины добавили, в итоге и получился винегрет. Притом винегрет только в укороченном варианте дошел до наших дней. Ведь если вспомнить историю, а именно как император римской империи Константин принял христианство и сделал его официальной религией, становиться многое ясно. А именно, при принятии любой религии нужны догмы, свод правил, то есть не делай то, не делай это и все в таком духе. И тут началось самое интересное, что взять за фундамент, на чем будет зиждиться христианская религия. Как оказалось, материала, более чем достаточно, как ни как триста лет прошло. Но была одна загвоздка, вернее целых одиннадцать или пятнадцать, может даже больше, точно не помню.
– Что за загвоздки?
Юре удалось сбить с толку Сережу и вовлечь его уже совсем в другой разговор, русло которого мог менять уже на свое усмотрение.
– Книги, а конкретно Евангелии от последователей.
– Я думал Библия тот фундамент, на котором зиждиться христианство.
– Не совсем, Библия, это уже производная от Евангелий, а именно от четырех.
– Но ты говорил про одиннадцать или сколько там евангелий.
– А еще говорил про винегрет
– Ловцов! Ты голодный что ли, иди, поешь, я подожду.
– Не кипятись… моя метафора тут к тому, что в момент формирования догм, истин оказалось слишком много, дело осложнялось тем, что многие из них противоречили друг другу. И было принято разумное мнение оставить самые достоверные, а именно четыре, а остальные сжечь, чтобы избавиться от путаницы раз и на всегда. Хотя по мне спорное решение.
– Это почему?
– Потому что сжечь нужно было все евангелии, все до единой. Этот гребанный хиппи поднял такую волну, которую даже спустя две тысячи лет никак погасить не могут. Сам пошел против системы, да насрать, распяли и дело с концом, но так нет, скольких полудурков он успел опоить своими сказками, про мир во всем мире, про любовь человека к человеку, что за бред. Какой мир! Какая любовь к человеку! Мы альфа хищники этого мира, не мир дает нашей цивилизации технологический прогресс, а война! Не любовь к человеку в каждом из нас развивает хищника, а ненависть и ярость к противнику.
– Про войну еще согласен, но на счет любви ты не перегибаешь?
– А ты сам ответь, разве любовь дала возможность выжить нашим предкам в доисторические времена? Нет, только ненависть и ярость, хитрость и холодный расчет, вывели из стада обезьян лучших из нашего вида, которые дали потомство. И так продолжалось на протяжении многих веков, естественный отбор, а у них первая же заповедь – «Не убей»
Здесь Юра сознательно юлил, ведь он прекрасно знал разницу между Ветхим и Новым заветами, но ему было плевать. Его не интересовала истина, ему важно было доказать свое и растоптать противника. Фразу «В споре рождается истина» он понимал по-своему. Извратив смысл и подстраивая его под свои интересы, он считал истина это не данность, это награда в споре. Сам спор, считал за борьбу всегда противников за умы людей. Инструментами такой борьбы, являлись аргументы и факты, которыми он крутил вертел как хотел. Когда требовались серьезные меры, чтобы запутать противника, он пользовался теориями и даже гипотезами.
Видя, что Сережа в ступоре, он продолжил как заботливый папаша.
– Я прекрасно тебя пониманию, учения христианства на первый взгляд поражают и дают надежду получить ответы на все вопросы, но это плацебо. Умный человек всегда учится на чужих ошибках, а глупый-на своих.
– Это ты к чему?
– А к тому, что прежде чем слушать их бредни и уж, тем более принимать их на веру, ты посмотри, что эти бредни сделали с ними самими. Начиная с третьего века, как пришли к власти и до наших дней, они льют кровь, не переставая, их шпионы везде, их интересы во всем. Что ни новый папа, то новое покаяние за крестовые походы, а сколько еще замалчивается. Силами инквизиции научный прогресс давили со страшной силой. На протяжении нескольких веков наука, искусственным образом тормозилась, а ее приверженцы придавались огню и назывались еретиками и все потому, что их научные изыскания противоречили догмам христианства.
Этой демагогией Ловцов хитро ушел от главного вопроса Сережи – «Как христианство дошло до наших дней?». Ведь он прекрасно знал, что христиан в древнем мире давили со страшной силой, при том ни за что, не было ни одной явной причины для такой агрессии. Карл Маркс писал по этому вопросу – «Христианство, возникнув, вошло в резкое противоречие со всеми другими религиями». Если взглянуть на эту фразу под определенным углом, становиться отчетливо видно главное отличие христианства от других религий, его не мог придумать или выдумать человеческий ум. Во всех же остальных религиях не было ничего подобного, их наполнение содержало грубый свод правил, не требующий никаких усилий духовного характера, придуманный человеком для контроля другого человека. Христианство же отличалось тонкими рекомендациями Бога для души человека, не ради контроля над ним, а ради освобождения его от страстей и пороков. Которые только поначалу приносят удовольствие, но потом быстро сменяются неутолимым голодом бездонной души человека, что ведёт к его страданиям. Но Ловцова это все не волновало, куда больше его волновал древнеримский лозунг времен императора Трояна – «Христиан ко львам».
– Ну а что там с богоизбранным народом?
– Богоизбранным! Дело тут не в том, о чем многие думают. На деле это если бы я дядю Васю с третьего подъезда избрал в качестве моего сантехника, как то так.
– Что за бред!
– Считается, что еврейский народ был избран, чтобы сохранить летопись, свидетельство, писание, евангелия называй, как хочешь, ну они и сохранили, так как в каком-то виде это все дошло до наших дней. Ну и собственно все, на этом их избранность и закончилась, вернее последователей, которые были евреями. Дальше эстафету приняли римляне, уже очень давно, примерно в тот момент, когда Константин принял христианство.
Видя Сережину подавленность и понимая, что тот даже о чем спросить уже не знает, решил добить его окончательно.
– Нет другого бога на земле, кроме человека. И пока будет человек, богу на земле делать нечего.
– А там?
– В правильном направлении мыслишь. А там баланс. Баланс между добром и злом, между раем и адом и куда тебе, выбрать ты должен здесь, пока живешь.
– И как выбрать?
– Условно говоря, тебе, где больше нравиться в библиотеке с ботаниками или на дискотеке с девчонками?
– Конечно на дискотеке. Так выходит я, обречен, принять зло и после отправиться в ад гореть на сковороде?
– А это уже интересный вопрос. Я бы даже сказал вопрос всей жизни. Ведь по большому счету, большая часть людей проживает жизнь, даже не задумываясь, зачем и кем дана жизнь. Как хомячки в колесе все стремятся куда-то и чем сильнее стремятся, тем быстрее пролетает их жизнь. И на что кладут жизнь в итоге? Кто ради славы в веках. Вот тебе, например, не всё равно будет, если тебя всем городом будут славить за окном, пока ты спишь.
– Если не разбудят, то вообще фиолетово.
– Вот и я про тоже, а ведь кто-то всю жизнь кладет на это и таких не мало. Кто то, вжившись в роль больше других, как хомяк тащит все в семью, не понимая, что если не внуки, то правнуки точно разбазарят все добро. Или вот, спортсмены со своими лозунгами – «Кто дальше, выше, быстрее, сильнее и т.д.». Будто не понимают, что любой гепард быстрее, любой слон сильнее, любой жираф выше… И ведь нет, становятся инвалидами, но всё равно толкают стену.
– Тогда что по твоему?
