Неутешительная аналитика. Выпуск. 2. Pax Urbanica

скачать книгу бесплатно

Неутешительная аналитика. Выпуск. 2. Pax Urbanica
Василий Жанович Цветков

Эльмира Полатханова

Вячеслав Черемухин

Что такое город в истории? Что такое город сейчас? Как развиваются внутренние процессы в урбанизации? Что для города значит информация? Откуда появились тенденции к изменению городской планировки? Что такое город во время пандемии новой коронавирусной инфекции covid-19? Этим и многим другим вопросам посвящен второй выпуск сборника "Неутешительная Аналитика", авторами которого помимо молодых исследователей историков, стали одни из лучших специалистов по русской истории ХХ века.

Вячеслав Черемухин, Эльмира Полатханова, Василий Цветков

Неутешительная аналитика. Выпуск. 2. Pax Urbanica

СЛОВО ОТВЕТСТВЕННОГО РЕДАКТОРА

Чрезвычайные события – это закон, мировой порядок не может обойтись без них; вот почему при появлении кометы нельзя удержаться от соблазнительной мысли, что само небо нуждается в актерах для своих театральных постановок.

Виктор Гюго, «Отверженные».

Covid-19, города и смена нарративов: новая реальность

Пандемия covid-19 стала беспрецедентным явлением мировой истории, буквально в один миг сформировавшая особую новую социальную реальность, распространив это влияние на весь мир человеческого общежития. В этом уникальность переживаемого нами момента, несмотря на то, что наши предки некогда переживали эпидемии чумы, холеры, сибирской язвы, тифа (испанки). Тогда болезни создавали такую же реальность, как и сегодня, но в гораздо меньшем масштабе.

Мир остановился мгновенно. Не летали самолеты, не ездили по городу автомобили, многие стали бояться выходить из дома не надев маску. История пары молодоженов, которые решили провести медовый месяц на Мальдивских островах и застрявших там, вынужденных платить за каждый день проведенный в отеле в течение целого месяца, и сотрудников отеля, которые не могли покинуть свой пост пока есть хотя бы один гость, облетела весь мир и, можно сказать, стала хрестоматийной. Молодожены из Австралии стали для мира синонимом изоляции и ее проблем для каждого.

Эпидемия всегда заставляет человека принимать условия, которые ею сформулированы. И вынужденная (само)изоляция, и вынужденный карантин, и вынужденное социальное дистанцирование даже от самых близких людей в какой-то момент стали обычным явлением для каждого из нас. Вспоминаются казалось еще накануне невероятными тексты из достаточно солидных источников, в которых звучал призыв для влюбленных на время пандемии воздержаться от встреч, объятий и поцелуев. Это ли не пытка для тех, кто готов был строить новую реальность для самих себя и для того, кто (не)рядом?

Однако законы пандемии доказали свою фундаментальность и обязательность для всех без исключения. В этом смысле эпидемия затронула все человечество. Закрытие магазинов, ресторанов, точек быстрого питания, школ, кинотеатров и т.д. заставили человека искать пути решения финансовых и психологических проблем. Одни перешли на удаленную работу, другие организовали бесконтактную доставку продуктов питания и нужных для хозяйства вещей, третьи стали создавать особую образовательную среду, в которой обязательное присутствие на лекции (и не только) в аудитории уже не является обязательным, еще одни стали приходить на приемы к психологу online. Это было новое, однако, многими ожидаемое.

Еще несколько лет назад мой друг, ныне переехавший в Черногорию, организовав собственный бизнес в Москве, определил, что главный принцип работы основан на дистанционной работе. Тогда многие на него смотрели с непониманием. Сегодня же многие руководители (от крупного бизнеса до государственных структур) применили именно эту модель организации. Многие участники этого нового взаимодействия с радостью открыли и приняли, что посещать обязательные для всех собрания и планерки можно всего лишь подключившись через Zoom-конференцию. Ведь это удобно!

Дистанционное образование тоже не стало чем-то особенно новым, ведь на протяжении последних десяти лет многие образовательные курсы работали удаленно. Достаточно вспомнить знаменитый сервис Coursera. Когда я его открыл впервые (а это было задолго до пандемии), то для меня оказалось большим откровением и радостью получить возможность услышать лекцию профессора американского Гарварда, сидя дома в Москве. И если ранее это было чем-то недоступным, непонятным, даже странноватым, то в 2020 году такие дистанционные технологии стали нормой. А вдруг именно в этом и заключается принцип образование для всех и всегда?

Мало, кто оспорит, что это был ни с чем не сравнимый опыт новой социальной реальности. Особенно не будут оспаривать это те, кто находится в самом эпицентре пандемии – персоналы больниц и госпиталей и больные, которые в этот момент стараются ухватиться за любую надежду пережить эпидемию. Однако не всем это удалось.

Не смотря на предсказанную в конце 2020 года «гонку вакцин», некоторые из которых доказали свою эффективность, база данных Университета Джона Хопкинса (Балтимор, штат Мэриленд) постоянно обновляет счетчик заболевших и умерших от (уже не) новой коронавирусной инфекции. На момент написания этих слов в мире было зафиксировано было 179 миллионов заразившихся, а в российской первопрестольной вновь увеличилось количество заболевших и введены ограничительные меры.

Медленно возвращаясь сейчас в мир (не)без covid-19, хотя это возвращение крайне условно, особенно в условиях постоянных заявлений о возможности новых вспышек и волн, люди с удивлением обнаруживают толпы таких же, как они, на улицах и в магазинах, в кафе и ресторанах, в городе и в провинции. Удивление – главная дефиниция, которой люди измеряют свое отношение и применяют свой фокус для осознания того, что непривычно. Удивительно, как можно ходить в магазин без боязни столкнуться с другими. Удивительно, что можно зайти в метро и тебя не остановят контролеры, потребовав предоставить пропуск для проезда. Но все также удивительно и мучительно выбирать в какие страны мира можно отправиться в путешествие, где не потребуется вакцина от «короны» и нет ограничительных барьеров, а также ходить в магазин в маске и перчатках. А ведь на этом стоял мир во время пандемии. Город и мир с людьми – для 2021 года это новая, ожидаемая, но непривычная реальность.

До сих памятны кадры множества фотографов и корреспондентов, на которых запечатлена пустота среди полноты. Люди буквально растворились, исчезли, закрылись от мира в квартирах и домах, давая природе и окружающей действительности жить по своим собственным законам. Нередки были случаи, когда сообщалось о том, что в городские реки вернулась рыба, которой там давно не было, а на улицах появились птицы и множество других животных, которых никто не видел десятилетиями. Журнал The National Geographic даже объяснял это явление не таким распространенным, как хотелось людям, но связывал его исключительно с романтичной натурой самого человека, который был бы рад именно таким новостям о том, что происходит в городе, пока в нем нет людей. Однако, даже критическое замечание авторов известного журнала не сможет отменить того факта, что в какой-то момент, наводненные еще накануне людьми, города стали пустынными, безлюдными, живущими по естественным законам природы.

Исследователи с самого начала пандемии дали ей главный диагноз – кризис. Однако всемирный экономический кризис, в который мы вступили, начав (или продолжив?) свой спуск по очередной волне Кондратьева, стал не кризисом всех территорий проживания человека, а, в первую очередь, кризисом городов. Напоминает тезис известного австралийского историка Шейлы Фицпатрик, которая называла революцию 1905-1907 годов в России «городской революцией». Исторические параллели на этот счет не случайны, потому что любое социальное потрясение трансформирует, даже деформирует городские структуры. Город всегда отражает минимальные колебания в социуме. Сейчас городской революции в терминологии Фицпатрик, к счастью, не происходит, но вполне справедливо замечание современников, что происходит изменение сознания горожан.

Об этом достаточно много и откровенно говорили известные экономисты и регионоведы. Например, профессор МГУ имени М.В. Ломоносова Наталия Зубаревич во время самоизоляции неожиданно для многих стала узнаваемой и даже известной. Одним из тезисов Наталии Васильевны, который неотступно кочевал из одного интервью в другое, был сродни приговору: «выходить из кризиса будем долго». Даже после спада обеих волн в нашей стране, профессор не меняет своих пессимистичных прогнозов. Эти слова звучали применительно не только к экономике, но о самом выходе горожан из кризиса заточения в квартирах, отстраненности социальной дистанцией и маской, отделяющей одного человека от всех остальных. Сознание жителей (и мы это видим по себе сейчас, когда ограничения, вызванные пандемией, постепенно сокращаются, а границы открываются и расширяются) меняется.

Экономический, социальный, политический, психологический, ментальный кризис обрушился на урбанизацию, членам которой требуется выжить для того, чтобы продолжить жизнь. Вспоминается замечательный современный фильм Джастина Бальдони «В метре друг от друга» (2019). Главная героиня молодая девушка по имени Стелла, болевшая муковисцидозом, влюбляясь, осознает: «Я жила, чтобы лечиться, а не лечилась, чтобы жить». Нечто схожее с этим озарением происходит и ныне с городами. Возвращаясь к жизни, его жители, горожане, туристы, приезжие, реанимируют себя, восстанавливая ритм города и атмосферу в нем. А ведь это важно!

Однако возвращение в старую реальность уже невозможно (вспомним, что самого начала мировые лидеры наперебой говорили о том, что мир будет другим), а новая еще не построена. Но люди целенаправленно пытаются вернуться в то, как было до пандемии. Тезис о возвращении в «до-ковид» становится постоянно присутствующим в медийном пространстве и в общественном дискусе. Но возвращение в предыдущий период – до «эпохи пандемии» (как принято говорить сейчас) – уже невозможно. Пандемия стала водоразделом в современной истории человечества, которую мы аккуратно называем постмодерном. До нее люди жили привычно, устроив свой уклад жизни, на который напрямую не влиял глобальный экономический кризис, начавшийся в 2007-2008 годах (Адам Туз. Крах. Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир. Издательство Института Гайдара, 2020).

Сейчас – все иначе. В обществе на всей планете появился запрос на перемены. И этот запрос носит социальный характер, потому что на интуитивном уровне люди понимают – дальше жить придется по-другому, а, как было до – уже не всегда хочется. Большинство склонно это видеть через призму повседневных практик – от организации рабочего времени и пространства до решения бытовых вопросов, связанных с семьей и домом. Прогрессивное меньшинство, более глобально и тонко ощущающие перемены, придавая им больший масштаб, справедливо говорит об изменениях, которые должны последовать в связи с изменениями социума в целом. Появление мыслителей самых разных направлений в такой момент – обычное явление, которого не стоит бояться. Они всегда появляются после больших потрясений. Такова история человечества. Так было всегда. Например, появлений идей классических консерватизма и либерализма были напрямую связаны с ужасами Французской революции, а Эдмунд Бёрк писал о сохранении устойчивых элементов прошлого как раз боясь повторения французского опыта. Идея перемен для будущего (пусть уже и не встречающая оптимизма у большинства) нашла свою благодатную почву среди интеллектуалов. Именно об этом и говорили руководители Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ) Теодорос Гебреисус и Организации Объединенных Наций (ООН) Антонио Гуттериш в начале пандемии, голося «мир не будет прежним». Ситуация поиска будет определять наш мир неопределенное время.

Реанимация города в связи с этим идет медленнее. Экономически города способны быстро вернуться в период медленного развития, достигнув для себя показателей до периода изоляции, когда бизнес понес больше всего убытков, достаточно быстро. Однако, психологически реанимация идет гораздо тяжелее, но в зависимости от возраста горожан. Более осторожны и вместе с тем более привыкшие к пандемии молодежь и пожилые люди мечтают о разном, но схожем – о мире без ковида, но одновременно о безопасности, которая будет окружать каждого из нас. Неудивительно поэтому, что большая часть молодежи по опросам весьма не против ношения уже ставших привычными масок. А вот люди среднего возраста напротив – неуклонно стремятся вернуться в обычные условия проживания. По ним пандемия ударила больнее всех. И это не удивительно, потому что они главные участники и наибольшая группа трудоспособного населения.

Однако интеллектуальная элита, своим центром избирающая именно город, реанимировалась быстрее самого города и его жителей. В магазинах появляется большое количество новых сборников статей и журналов, книг и брошюр. Все пытаются переосмыслить себя и пандемию. Этот вал литературы, нередко весьма низкопробный, сам по себе характерен – обсуждение глобальных социальных проблем выходит в общественное пространство. Рефлексия о нас и пережитом нами – нормальное состояние человеческого разума, который привык жить «задним умом». В интеллектуальном дискурсе произошла смена нарративов и предмета постоянного внимания.

И все сказанное нами – явления городские – от экономики до изменения социальных практик. И в этой связи хочется назвать труды и сборники, на которые думающим людям следует обратить свое пристальное внимание. Их всего два (хотя печатается гораздо больше) – «Прощай, Covid?» (Издательство Института Гайдара, 2020), написанный еще во время первой волны пандемии в России, и «”Черный лебедь” в белой маске: аналитический доклад НИУ ВШЭ к годовщине пандемии covid-19» (Издательский дом ВШЭ, 2021), в котором сделаны промежуточные выводы о том, что произошло с миром и нами за прошедший год.

Представленный тремя статьями этот сборник исторический и урбанистический. Мы говорим о городе в трех его ипостасях – микрокосме военных поселений начала XIX века и дебатах о нем, интеллектуальном центре Юга России – Харькове в годы Гражданской войны столетней давности, испытывавший эпидемию тифа, и об изменении городского ландшафта сейчас – о Москве и процессах, которые меняют пространство нашей столицы и провинциальных городов.

Все это – города. Вчера, сегодня и завтра.

Как никогда проблемы урбанизаций приобрели свою актуальность. Поэтому нам, как специалистам-гуманитариям, крайне важно изучить эти явления, касающиеся каждого сейчас, как аналогичные процессы касались каждого всегда.

Вячеслав Черемухин

31 мая 2021г.

Плакат авторства Эльмиры Полатхановой

Эльмира Полатханова. Граф Алексей Аракчеев и военные поселения: дебаты историков

Первой яркой ассоциацией, связанной с деятельностью графа А.А. Аракчеева является события и мероприятия, связанные с устройством военных поселений в Российской империи. Историк О.В. Матвеев писал в своей диссертационной работе, что «Аракчеев и военные поселения в отечественной историографии стали почти синонимами, что не совсем верно»[1 - Матвеев О.В. Военные поселения – идеи, проекты, реализация (На примере Новгородских военных поселений 1816-1831 гг.): Дисс. … канд. ист. наук. Великий Новгород, 1999. С. 51.]. С одной стороны, сложившиеся впечатления и мнения у современников, ставшие частью историографии вопроса, подчеркивают роль графа в реализации данного проекта. С другой стороны, рассматривая графа как государственного деятеля и исполнителя решений монарха, речь идет о новой государственной задумке императора Александра I.

Действительно, организация военных поселений, начавшаяся еще в 1810 году, представляла собой масштабный государственный проект в эпоху правления императора Александра I и стала воплощением эпохи. Изучение данной проблематики позволяет не только рассмотреть взгляды самого императора Александра I на выбранный курс преобразований, но и выявить острые противоречия и общественно-политические процессы государственного строя первой трети XIX века.

Следует отметить, что тема военных поселений была актуальна во все периоды нашей истории. На каждом этапе определялись акценты на ту или иную сторону военных поселений, но имя графа никогда не сходило ни с уст современников, ни с текстов исследователей. При этом так и не изучена до конца роль графа А.А. Аракчеева в управлении военными поселениями в контексте государственной деятельности императора Александра I и эпохи в целом. Подчеркнем, что в периоды дореволюционной и советской историографии историки обращались к вопросу учреждения военных округов, как «темным пятнам» правления императора Александра I и его временщика А.А. Аракчеева.

Первые попытки рассмотреть историю организации военных поселений и ее внутреннюю структуру, вплоть до установления даты появления первых поселений, отражены в трудах дореволюционных историков. Среди них: А.Н. Петров[2 - Петров А.Н. Устройство и управление военными поселениями в России // Граф Аракчеев и военные поселения. – СПб., 1871. С. 87-193.], Н.В. Путята[3 - Путята Н.В. Еще несколько слов о военных поселениях // Русский архив. СПб., 1873. №4. С. 1042-1047.] и Г.Н. Александров[4 - Александров Г.Н. Заметка о бывших военных поселениях // Русский архив. СПб., 1873. №9. С. 474-517.]. В основном, исследователи сосредотачивались на причинах введения военных округов, хозяйственно-экономической стороне поселений. Кроме того, авторы давали в целом оценку данного проекта. Отметим, что помимо использования воспоминаний и мемуаров, дореволюционными историками был введен большой материал архивных источников.

Что касается изучения роли графа А.А. Аракчеева в управлении военными поселениями в дореволюционной историографии, то современный историк К.М. Ячменихин отметил односторонность в суждениях предшественников. «Определенную субъективную роль в этом вопросе сыграла односторонняя оценка военных поселений современниками, исходившая в основном из оценки личных качеств и деятельности их создателя – А.А. Аракчеева», – говорит исследователь[5 - Ячменихин К.М. Военные поселения в русской дореволюционной и советской историографии // Вест. Моск. ун-та. Сер. 8. История. 1985. № 3. С. 63—71.].

В советское время военные поселения воплощали в себе пример классовой борьбы поселян[6 - Кункль А.А. Аракчеевщина. М., 1929.] и государственной реакции[7 - Гессен С.Я. Аракчеевская барщина: исторические зарисовки из эпохи военных поселений. М., 1932.]. На наш взгляд, не следует только видеть в советской историографии штампы и политическую конъюнктуру. Однако при этом отмечается власть образа жестокого реакционера и временщика.

Так, советский историк А.В. Предтеченский видел глубину проблемы в обстановке эпохи и назревавших внутренних противоречий: «советская историческая наука не может в характеристике военных поселений исходить из субъективного ощущения того зла, какое причиняла народным массам политика Александра I и Аракчеева. Это зло должно быть принято во внимание исследователем, руководствующимся марксистко-ленинским методом, но исходным моментом в его построениях оно быть не может»[8 - Предтеченский А.В. Декабристы и военные поселения // Ученые записки Горьковского государственного университета. Вып. 72. 1964. Т. I. С. 153.].

Из этого следует, что предстояла обширная работа в исследовании как внутренних проблем Российской империи, так и политики императора Александра I. При этом многие вопросы остались неразрешенными – не изучены самые разные аспекты истории военных поселений. Не всегда проблемно рассматривался такой немаловажный аспект, как жизнь и быт поселенцев, вопросы образования в военных поселения и многие другие сферы деятельности.

Некоторые исследования начала 90-х гг. XX века, казалось, освобожденные от влияния политики, носят описательный характер, повторяют известные положения прошлых лет и даже носят фактические ошибки[9 - Богданов Л.П. Военные поселения в России. М., 1992.]. Так, историк К.М. Ячменихин, освещая подробно обзор литературы данного периода, писал, что работы представляются «преимущественно компиляцией ранее изданных работ и сводятся к частностям, оставляя проблему открытой»[10 - Ячменихин К.М. Военные поселения в дореволюционной и советской историографии // Вестник МГУ. Сер. 8.История. 1985. №1. С. 7.].

В свою очередь важно подчеркнуть вклад в современную научную литературу следующих историков, как К.М. Ячменихина, Т.Н. Кандаурова, А.Ю. Коваленко, В.К. Ячменихина. В данных работах используются новые подходы и публикуются малоизученные материалы, позволяющие глубже рассмотреть сущностные вопросы создания и быта военных поселений и выявить новые проблемы и противоречия в этом масштабном государственном проекте.

В монографии историка К.М. Ячменихина сделана попытка дать комплексный анализ ключевых аспектов истории военных поселений: от идеи, реализации, жизни и последствий[11 - Ячменихин К.М. Армия и реформы: военные поселения в политике российского самодержавия. Чернигов, 2006.]. Автор не мог пройти мимо роли и значения графа А.А Аракчеева в создании системы военных поселений. В этом вопросе историк следует за многими авторами, которые дают краткую характеристику всей государственной службы графа и развенчивают многие мифы. Но при этом деятельность графа не рассматривается системно и связно с государственной политикой императора Александра I. Из этого следует, что, с одной стороны, переосмысливаются некоторые факты, с другой стороны, не до конца ясно логика всей государственной службы графа, в первую очередь в контексте правления императора Александра I. Ответы кроются не только в биографии графа или в истории создания военных поселений и всех противоречий данного проекта.

Правда, исследование даже отдельно того или оно аспекта военного поселения позволяет открыть новые неразрешенные противоречия. Так, историк Т.Н. Кандаурова изучает вопросы экономики и хозяйства, а также системы образования в военных поселениях и социального обеспечения поселенцев[12 - Кандаурова Т.Н. Система образования в военных поселениях России в XIX в // Педагогика. – 2000. № 7. С. 73-78.]. Остается соединить все прорабатываемые направления истории военных поселений в единую проблемную канву. По сути, направления и сферы деятельности в военных поселениях представляют собой опыт ведения и администрирования государственных крупных проектов и являются основами государственной жизнедеятельности в целом. И тогда роль в организации и координации государственных проектов приобретает в исторической ретроспективе особую значимость.

Одной из попыток увязать воедино предшествующие направления деятельности графа и опыта реформаторства была предпринята в исследовании историка О.В. Матвеева. Он подчеркивал взаимосвязь двух проектов императора Александра – проект отмены крепостного права, разработанного графом и организация военных поселений. Исследователь делает следующий вывод: «стремление приступить на практике к ликвидации крепостного права было не “заигрыванием с либерализмом”, не желанием Александра I понравиться Европы или прослыть там просвещенным монархом, а вполне определенной и целенаправленной государственной политикой»[13 - Матвеев О.В. Военные поселения – идеи, проекты, реализация (На примере Новгородских военных поселений 1816-1831 гг.): Дисс. … канд. ист. наук. Великий Новгород, 1999. С. 21.]. Насколько были радикальны действия императора Александра I в вопросе крепостного права, представляется спорным. Однако отмеченные автором тенденции убедительно характеризует курс его политики и значения в ней графа. Продолжая свою работу в новой статье, автор заостряет внимание на одной из проблем, сложившийся в обзоре источников и научной литературе истории военных поселений: «историки, писавшие о военных поселениях, очень часто смешивали форму организации, которая могла быть заимствована на Западе, с эволюцией идей создания военных поселений. Базирующейся на учете хозяйственного механизма русской армии»[14 - Матвеев О.В. Новгородские военные поселения: предыстория создания //Чудовский краевед. 2017. №12. С. 61.].

Важной работой в данном вопросе является исследование историка А.Ю. Коваленко, посвященной анализу деятельности графа А.А. Аракчеева в контексте царствования Александра I. Автор заключает, что граф «не был фаворитом, вознесенным прихотью властелина к вершинам власти, а являлся относительно самостоятельной фигурой в окружении Александра I[15 - Коваленко А.Ю. Эпоха Александра I в контексте государственной деятельности А.А. Аракчеева. Комсомольск-на-Амуре, 1999. С. 75.]. Кроме того, историк обращает внимание на суть явления данной эпохи, называя политику императора и деятельность графа как «феномен консервативно-бюрократического аппарата»[16 - Там же. С. 74-75.]. Отметим, что в исследовании историка используется новые подходы и проблематика. При этом в работе так и не была раскрыта суть обозначенного феномена, много вопросов осталось в стороне и все довольно трудно найти те прочные позиции, которые позволили системно и проблемно подойти к Александровской эпохе и деятельности графа, как одной из характерных ее черт.

Постоянное обращение к истории военных поселений свидетельствует о том, что ключ к пониманию царствования императора Александра I (в основном, вторая его половина правления) находится в исследовании данного государственного преобразования.

Прежде чем обратится к непосредственной деятельности и значении графа в руководстве военными поселениями, рассмотрим причины создания государственного проекта. Действительно, идея устройства военных поселений принадлежала императору Александру I. В данном проекте должны были быть сосредоточены ключевые направления организации жизни общества. Важным дополнением является наблюдение историка А.Ю. Коваленко о том, что форма организации поселений была взята не только из зарубежного опыта, но и находила свои корни в идеях императора Павла I[17 - Коваленко А.Ю. Эпоха Александра I в контексте государственной деятельности А.А, Аракчеева. Комсомольск-на-Амуре, 1999. С. 57.]. Из этого следует не так часто зримая преемственность двух правлений.

Кроме того, данные тенденции свидетельствуют о неразрешенных проблемах, отражающихся на всех сферах жизни государства, в первую очередь на армии и обществе. Одними из причин многими историками отмечается проблема нового способа хозяйства и экономических проблем в эпоху постоянных войн первой трети XIX века[18 - Кандаурова Т.Н. Военные поселения в России: Аспекты экономической истории // Экономическая история: Ежегодник. 2000-2001. С. 592-595.].

Что касается отношения к данной идее императора, помимо воспоминаний и известных писем графа, сохранились записки графа А.А. Аракчеева, касающиеся дел Комитета министров. Имея свидетельства современников о жестокостях военного поселения и бесчинствах графа во главе военных поселений, довольно много примечательных фактов остаются в неизвестности. Так, например, государством покупались различные имения вместе с крепостными, которые отправлялись на новые виды работы. При покупке имения Линдово Комитет министров определил 154 человека зачислить в оружейники, 135 детей поместить в кантонисты, а 28 преклонного возраста оставить в имении для легких занятий. На что граф довольно резко и точно пишет: «вот также поселение, но кажется хуже вашего: ибо собственность крестьян уничтожена»[19 - Россия. Комитет министров. Исторический обзор деятельности Комитета министров. В 5-ти т. Т.1.СПб., 1902. С. 30.].

Обратим внимание, что граф подчеркивает авторство идеи и создания военных поселений императором и предупреждает о последствиях и значении хозяйства для крестьян. Император, всегда внимательно относившийся к замечаниям своего соратника, писал: «повременить до моего возвращения». Значение хозяйства для крестьян был важным направлением в деятельности военных поселений, только речь шла об новых формах и принципах хозяйства.

Организация военных поселений была поручена императором именно графу А.А. Аракчееву, за плечами которого был значимый опыт в ведения хозяйства на примере своей усадьбы и серьезная реформаторская практика. Вся документация вновь проходила через руки графа. Известен проект указа Сенату о создании военных поселений 1814 года, в котором сохранились отметки графа и карандашные исправления самого государя[20 - ОР РГБ. Ф. 471. Оп. 9. Д. 46.].

Показательно, какие причины введения поселений выделяет государь в проекте указа, выбирая из многих причин следующие аспекты: «…продолжение мира и тишины показал мне способ сие токмо содержание воинов привести в лучшее и обильнейшее прежнего, но даже дать им оседлость и присоединить к ним их семейства»[21 - Там же. Л. 1.]. С одной стороны, император видел лучшее устройство солдат вблизи своей семьи. С другой стороны, это не являлись основными побуждающими причинами, ставшие во главе угла при организации поселений; однако в рассматриваемом документе в первую очередь был выделен данный вопрос.

Далее императором предписывалось распределение по устройству военных поселений на территориях. Помимо показательного географического расположения, государь подчеркивал важность решения крестьянского вопроса в связи с распространение военных поселений. Так, монарх предписывал Сенату: «повелеваю Правительствующему Сенату селения и хутора со всеми коренными их жителями, с землями и со всеми угольями оным селениям принадлежащими, исключить из Гражданского ведомства в военное управление»[22 - ОР РГБ. Ф. 471. Оп. 9. Д. 46. Л. 2.]. Из этого следует введения новой административно-хозяйственной системы, которая была одной из задач устройства поселений.

Основным положением данного указа считается вопрос решения крестьянских повинностей: «и не числить их обязанными платежки казённых податей и исполнением рекрутского и других государственных и земских повинностей, какого бы наименования они ни были потому, что обязанность их заключаться уже в том единственно, что они должны из среди себя комплектовать способными в военной службе людьми полки токмо поселенные»[23 - Там же. Л. 2-2 оборот.].

В данном фрагменте император делает не просто логичное предписание, заключающее в себе новый формат решения вопросов службы и платы повинностей. На наш взгляд, следует рассматривать как установку и принцип нового способа хозяйства и службы.

Что касается географического расположения военных поселений, историк К.М. Ячменихин отмечал, что «в итоге многочисленных дискуссий было принято решение поселить пехотные полки в районе Новгорода по направлению к Витебску и Могилеву, а кавалерийские – на Украине, осуществив прикрытие западных границ в полосе 1-й (пехота) и 2-й (кавалерия) Армий»[24 - Ячменихин К.М. Армия и реформы: военные поселения в политике российского самодержавия. Чернигов, 2006. С. 44.].

Кроме того, при распределении военных поселений одни из ключевых вопросов являлся принцип комплектования армии. Историк О.В. Матвеев подчеркивает следующую составляющую при определении первых территорий поселений: «После долгих рассуждений решено было поселит пехоту около Новгорода, а кавалерию на юге России. В данном случае и Аракчеев и Ермолов рассматривали поселения прежде всего как определенную систему русской армии»[25 - Матвеев О.В. Военные поселения – идеи, проекты, реализация (На примере Новгородских военных поселений 1816-1831 гг.): Дисс. … канд. ист. наук. Великий Новгород, 1999. С. 53.]. Отметим, что выбор Новгородской губернии как одной из первых точек распространения военных поселений был обусловлен наличием прежде всего большого числа государственных крестьян, которые смогли перейти в статус военных поселенцев. При этом близость усадьбы графа была не определяющим, но значимым фактом для обустройства поселений; поместье давало как дополнительные ресурсы, так и рабочие руки.

Одним из важных направлений, которым занимался граф, заключало в себе решения по приобретению земель для военных поселений и разрешений конфликтов по поводу имущества и наследства. Большинство земель выкупалось у помещиков и передавалась для формирования военных округов. Нередко в Сенат и Государственный совет обращались помещики, оспаривавшие наследство на землю. Примечательным случаем является дело между помещиками по части правом на владения, отданных уже во 2-й округ военного поселения 2-го Карабинерного полка[26 - ОР РНБ. Ф. 29. Д. 5. Л. 2 оборот-4 оборот.]. Рядовая ситуация того времени, что у бывшего хозяйство довольно много наследников, а значит, претендентов на государственные деньги за выкупленные земли.

В итоге, вышло следующее проставление: «между тем участок сей ныне же принять в ведение Комитета полкового управления 2-го Карабинерного полка, в том справедливом уважении, что в замене онаго в пользу владельца будут накопляться проценты, на заплаченную за него сумму. Предавая мнение сие благоусмотрению Правительствующего Сената возвратил и присланное к нему Графу Аракчееву при Указе Сената доношение Санкт-Петербургского Губернского Правления за №46.968-м»[27 - ОР РНБ. Ф. 29. Д. 5. Л. 4 оборот.].

Показательно, что Сенат обратился к мнению графа А.А. Аракчеева по регулированию данного вопроса, что свидетельствует об общей логике его правительственной деятельности и взаимосвязи должностей.

Из выше перечисленного следует вопрос о статусе и положении военных поселян. Одним из вопросов является рассмотрение социальной системы, которая прежде всего определялась введением понятия военного поселенца. С одной стороны, сохранялась сословная структура. С другой стороны, сословная структура в военных поселениях менялась и заключала в себе сочетание двух социальных слоев. Историк В.К. Ячменихин подчеркивал сложность социальной стратификации и оформлением новой категории как военных кантонисты: «важность института военных кантонистов в социальной структуре военных поселений была обозначена еще в первых законодательных актах об их устройстве: им предстояло решить одну из основных задач проводимой реформы – перевод армии на самокоплектование»[28 - Ячменихин В.К. Подготовка армейского резерва в военных поселениях // Украiна i Росiя в панорамi: збiрник наукових прац на пошану проф К.М. Ячменихина. Чернигов, 1998. С. 152.]