Жемчужина фейри. Книга 1

скачать книгу бесплатно

Жемчужина фейри. Книга 1
Галина Чередий

Мир жестоких фейриЖемчужина фейри (дилогия) #1Мир жестоких фейри #4
История жизни могучего деспота Грегордиана, архонта всея Приграничья, великолепного и непобедимого дини-ши завершена. Именно это вижу я, его друг, советник и верноподданный асраи Алево, непутевый сын Саффина, главного поставщика всякой экзотики ко двору Сиятельной четы. Мой родитель желал, чтобы я пошел по его стопам. Моя мать, узнав, что я от рождения оказался наделен даром соблазнения и внушения чувственного желания особой силы, прочила мне иную карьеру. Быть тем, кому подвластна похоть в мире Старших, где нет почти ничего превыше культа получения удовольствий, дорогого стоит. Но я разочаровал их обоих. Смысл заниматься тем, что дается тебе легче легкого, без борьбы, не возбуждая по-настоящему. Еще юнцом сбежал в Приграничье в поисках славы и побед совсем не в постельных баталиях (ладно, ладно, не только в них), умудрился проникнуться глупой преданностью к тогда еще совсем юному дини-ши и симпатией к его бешеному, но прямолинейному нраву, да так и остался. Но сейчас мы не об этом. А о том, что недавно Грегордиан женился. Не просто женился, а прошел обряд супружеского вечного слияния. Так что, да, история его жизни завершена. Что по-настоящему интересного может случиться теперь для него? Верно – ничего. Финал, мужик. Конец. Смертный приговор и никакой амнистии никогда. До конца дней одна и та же женщина в твоей постели, никакой интриги, игры, совращения и чувственных открытий. Страшный сон, кошмар… для меня. Так я думал все чаще и чаще, наблюдая за ним и Эдной. Но в мире Младших существует такое поверье, что чем больше ты о чем-то думаешь, тем скорее к себе воображаемое и привлекаешь. Итак, я – асраи Алево, и это моя крайне печальная история, прочитав которую многие скажут: «Так ему и надо». И, возможно, но крайне маловероятно, я с этим соглашусь.

Галина Чередий

Жемчужина фейри

Книга 1

Глоссарий

(Он же здесь и нечто вроде введения)

Внимание!

В данном глоссарии даются разъяснения по значению некоторых слов, названий видов и рас героев в тексте, а так же по действиям некоторых артефактов. Любое несовпадение моей трактовки или описания с существующим в других источниках совершенно несущественно, и тыкать мне в них не стоит. Я могу взять за основу что угодно и делать из этого что мне вздумается. Мои книги – мои миры, и, соответственно, все по моим правилам. А желающим подискутировать на тему, какими способностями должны-не должны обладать те или иные существа, хочу напомнить: это ФЭНТЕЗИ! А значит, выдумка от начала и до конца, и настаивать на том, что придуманные создания ДОЛЖНЫ следовать неким стереотипам поведения, в то время когда их в принципе не существует в природе – СМЕШНО! В процессе написания книги будет расти и глоссарий. Ладно, поехали.

Фейри – у меня в «Подмене» и здесь, в «Жемчужине фейри», это абсолютно все существа и порождения мира Старших. Можно ведь сказать «земляне» и подразумевать под этим нас, людей, а можно любое существо, от бактерии до слона, и это тоже будет верно. Так что тут, «фейри» – это любое создание, рожденное за Завесой, не важно, человекообразные ли это виды любых размеров и цветов, бестелесные, типа бродячих огоньков и древесных духов или животные, которые так же могут обладать разумом и сверхъестественными способностями.

Старшие – фейри, по их собственным утверждениям, являются существами гораздо более древними и могущественными, чем люди, которых они именуют в тексте Младшими, вкладывая в это понятие обобщенное, и в большой степени уничижительное значение, нежели просто разный возраст цивилизаций.

Завеса – мистическая преграда, барьер между двумя мирами, который, в первую очередь рассчитан на то, чтобы люди не могли случайно или намеренно попадать в мир Старших без их ведома. Для самих фейри Завеса легко проницаема.

Дану – высшее божество мира Старших.

Беленус – ее супруг, с которым Дану в вечном противостоянии.

Гамада – некое пространство «нигде», обитать в котором могут исключительно божественные сущности.

Асраи – высшие фейри. Имеют постоянную человекообразную форму, исключительно красивую внешность и часто от рождения обладают эмпатией, телепатией и способностью управлять природными процессами.

Дини-ши – очень воинственный вид высших фейри. Фейри-воины и защитники. Имеют как человеческую форму, так и животную, в которой обладают просто чудовищной силой и способны в одиночку побеждать целые армии и орды живых существ мира Старших.

Гоет – волшебник, чародей, может принадлежать к любому виду высших фейри.

Оряк – низший демон, духовный паразит, питающийся низменными человеческими страстями.

Мяцкай – такой же паразитирующий демон, но более сильный и агрессивный, который толкает своего носителя на отвратительные поступки и очень быстро разрушает полностью и его душу, и физическое тело.

Голем – искусственно, то бишь магически созданное живое существо, лишенное души. Обычно големы недолговечны и умирают естественным образом очень быстро, не имея ни энергетической, ни духовной связи с окружающим миром.

Гианы – человекообразный вид фейри, имеющий, однако, весьма примитивный разум и потребности. Выглядят как высокие, необыкновенно прекрасные женщины, умеющие хорошо прясть и замечательно петь. Так как мужчины их вида в свое время вымерли, то они периодически делают набеги на поселения других видов фейри. Они соблазняют мужчин, а потом выпивают кровь и пожирают плоть. Четыре дня спустя рождаются их дочери, которые полностью наследуют кровь своих матерей и также становятся гианами.

Ногглы – не имеющие человеческого облика фейри, фейри-звери. Огромные плотоядные чудовища. Самцы ведут кочевой образ жизни, а вот самки оседают на определенной территории, куда и могут приманивать самцов и формировать небольшие семейные группы, стаи, способные буквально опустошить от всего живого окрестности.

Хийсы – демоноподобные, серокожие фейри, условно относящиеся к высшим. Основное занятие мужчин-хийсов – наниматься в личные воинства владетелей разных земель. Женские особи никогда не покидают родных поселений, и образ их жизни скрыт от посторонних.

Фоеты – голубокожие, крылатые фейри. Фейри – частично птицы. Обладают легкомысленным, непоседливым характером и склонностью устраивать не всегда добрые шутки над окружающими. Родные места – горная местность.

Тару – ушти – человекоподобные фейри рептилоидного типа, для размножения им необходимо семя любых других рас высших фейри, так как, волею Богини их собственные самцы бесплодны.

Юда – огромное, полуразумное животное-фейри. Является весьма распространенным ездовым животным на сугубо добровольной основе.

Анхен – крошечные зеленокожие лесные фейри. Живут обособленными поселениями и занимаются сбором цветочных нитей особого растения – шелковина, из которого ткут великолепные ткани. Полные вегетарианцы, кроткие и не способные защитить себя.

Самовилы – вид фейри-полукровок. Являются плодами любви асраи и некоторых других высших фейри. Считается, что девочки от таких связей бывают просто неотразимыми внешне, но всегда имеют какой-то скрытый порок.

Брауни, они же мамуры – сугубо домашние фейри средней формации. Никогда не строят своих поселений, и вся их жизнь проходит в услужении более сильным и могущественным расам. Идеальные слуги, управляющие, подсобные работники.

Артефакт короткого пути – магический инструмент, позволяющий мгновенно перемещаться в любое желаемое место между миром Младших и Старших, не пользуясь доступными проходами в Завесе. Не может быть применен с людьми, впервые попадающими в мир Старших, так как, попадая в этот мир, человек должен «пройти акклиматизацию», путешествуя исключительно своими ногами.

Драконья печать – врожденное магическое препятствие, не позволяющее молодому дракону-мужчине никогда испытывать физическое возбуждение, кроме как при встрече со своей Единственной. Снять эту печать так же можно посредством близости именно с этой женщиной.

Глава 1

– Грегордиан, тебе точно стоит проверить голову, если ты думаешь, что я отпущу Илву и Раффиса в мир Младших с этим… асраи! – Эдна в сердцах отпихнула от себя блюдо, на котором все вкусные и идеально красивые кусочки были отобраны лично архонтом Приграничья.

Импульсивное движение, пусть и на эмоциях, но с намеком на пренебрежение… Никогда и никому прежде такое не сходило с рук. Беременной Эдне же – запросто и постоянно. Хоть я, по сути, уже привык к такому, но все равно каждый раз мысленно закатывал глаза. Эта женщина с самого начала буквально пахла проблемами. Причем из разряда тех, что сотрясают привычный мир мужчины до основания, делая его кем-то иным, при этом сохраняя собственную внутреннюю сущность цельной, нерушимой. Нет, конечно, мой друг и повелитель все еще оставался прежним для всех, ну, в смысле, всех, кто не был непосредственно этой его раздражающей теперь уже супругой и не входил в ближний круг тех, чьими делами и судьбами она живо интересовалась. А надо заметить, интересовалась она, кажется, всем и каждым. Нет, она принимала во внимание отличие жизненных постулатов людей и фейри, однако же, полностью избавиться от взгляда на любую ситуацию через дурацкую призму «справедливо-несправедливо, честно-нечестно, правильно-неправильно» не могла. И, как я подозреваю, уже не сможет. Да и ладно, ее нервы – ее потеря. Меня во всем этом касалось только то, что она умудрялась при всем своем упрямстве и прочих раздражающих качествах делать счастливым Грегордиана. Вот за одно это я готов был ей служить и терпеливо сносить ее осуждающий мой и общий для всех асраи якобы распутный и сластолюбивый образ жизни. Да во имя нашей злобной… э-э-э… прошу прощения, темпераментной Богини, я готов был за нее умереть, лишь бы она снова и снова ухитрялась вызывать на извечно мрачном лице моего друга улыбку. А еще за спасение жизни моему мабону. Ну и чего уж там, мне дико нравились ее прямота и смелость отстаивать главные жизненные принципы. Не в той степени нравились, чтобы допустить даже намек на мечтания о том, что однажды у меня появится своя такая же своенравная женщина, ради которой я захочу меняться, просто чтобы она продолжала меня любить. Нет уж! Это никчемные сложности, нет никакой гарантии, что выберешь ты именно ту и что результат тебя не разочарует. Поэтому какой вывод? Правильно, зачем мучиться и выбирать какую-то одну, если можешь наслаждаться обожанием и похотливым огнем в глазах у всех встречных, и совершенно без разницы, будет ли он спонтанно-честным или навеянным моей природной магией. Каждая из них – всего лишь эпизод, детали не существенны, важен сам процесс и его непрерывность.

– Эдна, дорогая, не забыла ли ты, что пока еще я здесь архонт и именно мне принадлежит суверенное право решать судьбы всех и всего в моих владениях? – Всегда взрывной деспот с однобокой невозмутимой улыбкой придвинул блюдо обратно и выбрал лучший кусочек, чтобы поднести его к губам своей сердитой супруги.

– Я слышал, что беременность сильно сказывается на памяти и мыслительных способностях женщин, – пробурчал я себе под нос, прекрасно зная, что меня услышат все присутствующие. Все – это еще и сами, собственно, виновники этого препирательства, происходившего, надо заметить, уже не в первый раз и ставшего прямо-таки любимой застольной темой за завтраком. Одно и то же, но, похоже, деспоту и Эдне это не надоедало – ни один из них не собирался уступать, а вот я и Илва с Раффисом предусмотрительно молчали. По большей части. Мне было, в принципе, наплевать на исход данного противостояния, а драконенышу с его Единственной тоже хватало ума понимать: раскрывать рот, когда серьезные дядя с тетей решают их судьбу, – чревато.

– Я беременна, а не в маразме! – Эдна адресовала мне одну из своих «немедленно захлопнись» улыбочек. – А вот вам, дорогие мужчины, нужно потренировать память, чтобы припомнить: мой любимый супруг даровал жизни моей сестры и ее парня мне!

– Эдна, Илва не твоя сестра! – Если голос деспот и повысил, приправив мягким порыкиванием, то рука его, терпеливо предлагающая пищу, не дрогнула, и улыбка лица не покинула.

И тут я, кажется, понял. Грегордиану нравится ее дразнить. Так внимание Эдны и все ее эмоции и усилия по убеждению сосредотачивались на нем.

– Что значит «ее парень»? – еле слышно поинтересовался у меня Раффис.

– Это точно не про тебя, – ухмыльнулся я.

– Почему?

– Потому что, если бы ты был ее парнем, то каждую ночь… хм… и не только ночь, проводил бы определенное время внутри нее. – Я, не скрываясь, ткнул в сторону спокойно поглощавшей еду Илвы, и принц заерзал. Нет, ну как можно быть таким размазней, обладая во второй ипостаси аж целым драконом? Будь я на его месте, уже давно развел бы эту холодную девку на однократный секс, чтобы избавиться от печати вместе с девственностью, а потом ломанулся бы во все тяжкие.

– Вот! Видишь! – обличающим тоном воскликнула Эдна. – Этот… фейри на всю голову чему хорошему сможет их научить?

– О, я-то как раз научу хорошему и приносящему массу удовольствия, не обременяя себя всякой высокоморальной и нудной ерундой!

«И если бы ты не вела жизнь практически долбаной монахини и трудоголички в мире Младших, а позволяла себе отрываться и веселиться, потакая любым желаниям, то вполне могла бы и воздать должное моим неоценимым качествам учителя удовольствий». Мог бы сказать я. Но не сказал. Вылетать в окно и залечивать переломы не входило в мои сегодняшние планы.

– Илва хочет узнать, что она пропустила, оказавшись здесь. Пройти хоть часть пути, который я прошла вместо нее. – Ну надо же, еще одна занудина, недаром что они с Эдной так похожи!

– Монна Илва, позвольте мне вас заверить, что вы абсолютно ничего не потеряли, – кивнул я девице, что даже не взглянула на меня и взмахом ресниц не выдала, что услышала. Временами мне кажется, что она и не живая вовсе. Настолько наловчилась играть в бездушное неполноценное создание, что никогда не выйдет из этого образа.

– Алево, ты не можешь ни в чем ее заверять, как, впрочем, и ничему научить. Ты никогда не ходил в школу или институт в мире Младших, никогда не устраивался на работу и не заботился о самых обычных, бытовых вещах, не считал, как прожить на стипендию или зарплату. Это я должна быть рядом с ней, чтобы показать могилу мамы, чтобы помочь изучить и рассмотреть ее родной мир и решить, хочет ли она оставаться там или же вернуться уже навсегда сюда!

– Эдна, единственное, что ты должна делать в ближайшее время – это беречь себя и быть рядом со мной! – Так, а вот сейчас уже становилось горячо. Если деспот выйдет из себя, безопасной в Тахейн Глиффе будет лишь зона в радиусе пары метров от Эдны.

– Грегордиан, ты мне сказал, что все, чего я хочу и в чем нуждаюсь, я должна просить у тебя и всегда это получу. – А вот это настоящий нечестный прием. Ай да Эдна, ай да умница! Жизнь среди фейри все же тебя учит хоро… ну, я имею в виду, учит и учит.

Архонт Приграничья резко поднялся на ноги, и выражение его лица было непроницаемым. Ведь он не может проиграть… пусть и в споре со своей женщиной. Но и выиграть в этой ситуации без серьезных потерь не вариант.

– Вы все наелись! – громыхнул он, и это был весьма вежливый аналог «выметайтесь все отсюда к дварфовой матери!»

Желающих возражать, как обычно, не нашлось. Илва и принц быстро ушли прочь, ну а я, само собой, нашел себе чрезвычайно интересную трещинку в стене прямо около двери. Но совершенно напрасно. За ней ничего не грохотало, не звенели стекла, и не доносилось дробящего кости гневного рыка. Всего лишь тихий разговор и даже не на повышенных тонах. Эти двое просто договаривались. Ох, Дану, начинаю тебя понимать. В этом замке становится скучно и уныло.

Глава 2

– Могу я чем-нибудь помочь вам? – обнажила прекрасные зубы продавец-консультант бутика дорогого белья в профессиональной улыбке. Впрочем, с каждой секундой, пока она смотрела на меня, это проявление дружелюбности становилось все более искренним, а взгляд заинтересованным совсем не в консультировании.

«Конечно можешь, милая. Особенно, если сбросишь свои трусишки и заберешься на подлокотник этого дивана с раздвинутыми ногами. Идеальная высота у него, к слову».

– Нет, спасибо, этим господам вы ничем помочь не можете, – не скрывая стервозных ноток в голосе, влезла Эдна, бесцеремонно отталкивая меня и Раффиса в стороны. – Они сейчас посидят снаружи и подождут, пока вы будете активно демонстрировать нам новинки ваших коллекций.

Я, лишь чуточку досадуя на вредность супруги моего повелителя, (ну в самом деле, минет в раздевалке не занял бы много времени, учитывая, что у меня не было секса с момента перехода в мир Младших, а это аж двое суток. Жалко ей, что ли? Или сама в этих кружавках и тряпочках порыться не могла?) пожал плечами и, развернувшись, двинулся к выходу. А вот бедняга драконеныш так и завис, пялясь ошалелыми глазами на огромные плакаты с моделями, одетыми в одно лишь сексуальное белье. Он покраснел, вспотел, гулко сглатывал и дышал все быстрее, в то время как, могу поклясться, представлял во всем этом дразнящем непотребстве эту свою ледяную доску с глазами, а его яйца наверняка становились равномерного синего цвета.

– Эй, – пихнул я его плечом, ухмыляясь, – твой стояк уже вполне можно использовать как вешалку для местного тряпья, а за такое им точно стоит тебе приплачивать.

Очнувшийся Раффис стремительно развернулся и пулей вылетел в двери.

– Сколько ты еще намерен вот так мучиться? – спросил, не потому что интересно, а просто ради убийства времени, облапывая глазами каждую достойную этого проплывающую мимо женскую фигурку.

– Я не мучаюсь, – гордо вздернул подбородок этот придурок. – Я жду знака.

– И сколько ты еще будешь его ждать?

– Сколько потребуется. Я ясно обозначил свои намерения и отношение. Когда монна Илва будет готова принять их…

– Ой, не смеши! Когда будет готова! Прямое предназначение мужчины – делать женщин готовыми, а не ждать, пока они сами упадут им в руки, как созревший плод.

– Ты, фейри, говоришь о любой женщине, никто из них для тебя не имеет значения. Я же теперь живу только для одной. Ожидание не тяготит меня.

– Ну-ну, смотри, как бы твой плод не оказался перезревшим или неоднократно надкушенным другими, более решительными, пока ты маст… медитируешь в ожидании, – ляпнул я и пожалел, увидев, как затрясло чешуйчатого. Вот пусть врут мне потом, что они хладнокровные. Уж мне тут точно сейчас, посреди торгового центра обратившийся дракон ни к чему. Потому как строят человечки в последнее время как-то непрочно, хоть местами и эстетически привлекательно. Да и камер кругом понатыкано.

– Выдохни, ящерица! – успокаивающе произнес я. – Твоя единственная, похоже, еще более отмороженная, чем ты. Так и будете до седины сно… общаться на уровне взглядов и непорочных мыслей.

– Тебе не понять! – огрызнулся ящер, а я и не подумал отрицать.

– Куда уж мне, поганому похотливому фейр… Да охрене-е-е-еть! – вырвалось в конце само собой.

Я – сластолюбивая скотина, кладу, что имею в наличии, на человеческие нормы морали и практически всеяден. Женщина, откровенно желающая секса, должна его получать, плевать, блондинка она, шатенка, рыжая или брюнетка и обладает ли идеальной фигурой. Не то чтобы я такой альтруист и меня вставляет от желания нести всем неудовлетворенным самкам этого мира щедрую дармовую россыпь оргазмов. Не-е-ет! Но особенность асраи заключается в том, что мы в какой-то мере питаемся от удовлетворения противоположного пола. Качество самого факта возбуждения, то бишь было оно естественным или навеянным внушением – пусть я и слышал что-то о радикальном отличии интенсивности при трахе на волне истинных эмоций, но какой дурак верит в эти сказки – не имеет значения. А вот необходимость фееричного финала – да. Без него секс ощущается как… ну не знаю, отсутствие кожного дыхания у тару-ушти, наверное. То есть легкие сработали, кислород в норме, но полной насыщенности организма нет. По крайней мере, милые змейки, с которыми я шалил, именно так это и объясняли. Так, к чему все это отступление? Да к тому, что в нескольких десятках метров от себя засек женщину, чей внешний вид сработал как жестокий захват на моих яйцах с мгновенным предельным наполнением кровью члена вкупе. Говоря проще – у меня вскочил, по коже побежали мурашки, а все мышцы напряглись в необходимости преследовать сию же секунду. Спасибо Богине, что причина моего внезапного эротического катаклизма двигалась в нашу сторону, а не удалялась, или понесся бы я, высунув язык, как волк из старого местного мультика. А в чем суть остроты реакции? А в том, что есть у меня долбаный пунктик насчет внешности женщин. Не-не-не, не нужно говорить, что чуть выше я упоминал свою неразборчивость. Одно другому не помеха. Употребляю я в больших количествах любых женщин, но вот прям тащусь – с необычных. А незнакомка, шагающая по коридору все ближе, именно такой и была. Бе-е-елая. Вообще. Кожа как алебастр, без единой кровиночки или следов румянца, как под толстым слоем пудры, но вот только мое фейринское восприятие четко вещало: ни грамма там косметики. Короткие, едва достигающие скул волосы, брови, ресницы – все едва-едва нежно золотисто-пепельное. И глаза… От взгляда на них меня реально обуяла похоть, ибо такого оттенка я не встречал даже в диком многообразии собственного мира. Лиловый дым, розовато-сиреневая завеса, сумеречно-рассветный загадочный морок… Задумчивое, не замечающее меня наваждение, понятия не имеющее, что любое отклонение от нормы будит во мне необузданное желание познать и облад… Нет, лишь познать, а точнее, поиметь.

– Раффис, как насчет тебе одному посидеть тут верным пс… телохранителем, а я отлучусь по срочной надобности? – пробормотал я, провожая неотрывным голодным взглядом незнакомку-приведение.

Нагнуть ее в здешнем туалете… нет, не нагнуть. На колени поставить и смотреть в эти невообразимого цвета глаза, когда буду кончать. Да наплевать как! Главное, вот прям сейчас!

– Ну надо же, я ошибся! – фыркнул дракон. – Не все женщины, оказывается, действуют на тебя, фейри, одинаково.

– А? – непонимающе зыркнул на него я. – Да пофиг, что ты там имеешь в виду. Так могу я на тебя положиться или нет?

– Да уж будь уверен, что нет ничего, способного отвлечь меня от охраны моей единственной и ее названной сестры. А ты иди, попытай счастья.

– Что это, по-твоему, значит? Счастье в этом деле – мой извечный спутник.

– Угу. Как скажешь, фейри.

Конечно она почувствовала мой взгляд. Нужно обладать толстенной шкурой радужного змея, чтобы не ощутить, как кто-то совершенно бесцеремонно визуально лапает тебя. Хотя я зашел гораздо дальше простого наглого ощупывания, я уже выбрал для нас позу и практически вставил ей до предела. В одно мгновение выражение праздной рассредоточенности пропало с ее лица, сменяясь настороженным вниманием, отчего и без того четко очерченные скулы еще обострились, придавая ей немного хищный вид. О-о-ох, Дану, мать всего порочного, как же это изменение меня завело! Будто и до того я был едва ли не на грани того, чтобы метнуться и вжать ее в одну из этих идеально натертых стеклянных панелей-витрин и оттрахать на глазах у всех. Ставший вмиг цепким взгляд безошибочно нашел меня как источник излучающегося на нее пристального внимания, сцепляясь с моим на секунду. Богиня, как же все-таки описать этот невообразимый и изменчивый цвет глаз, обрамленный мягким призрачным серебром ресниц, делающим его еще отчетливее? Такой бывает гладкая озерная вода на закате в землях, прилегающих к Сумеречной гряде, но только в те вечера, за которыми следуют дико разрушительные штормовые ночи. Ни за что бы не поверил, что одно изучение оттенков чьей-то радужки способно быть ничуть не менее возбуждающим, чем разглядывания любого другого обнаженного тела в самых соблазнительных позах. Ну да ноггл с ними, с этими охрененными глазами. Губы, ничуть не пухлые по идиотской моде, принятой сейчас в мире Младших, но скульптурно очерченные – вот что тоже притягивало мое внимание, ну и, само собой, внимание моего чрезвычайно оживленного члена. Чуть-чуть розовые, практически едва наделенные цветом, на лице любой другой женщины они бы выглядели совсем не выгодно, болезненно-бледными, но на фоне насыщенно прозрачной белизны ее кожи они являлись маяком, дерзким манком, заставляющим сразу подумать, а соответствуют ли этому же оттенку ее соски. А вслед за этим послушной вереницей скакали мысли-видения, как будет меняться и становиться более насыщенным этот нежный розовый сначала просто от возбуждения, когда я приступлю к наглому совращению, а потом и от терзающих нещадных ласк моего рта и пальцев. Нет, пожалуй, с перепихоном по-быстрому я погорячился. Тогда лишу себя всего этого эстетического удовольствия расписать бледный холст ее тела множеством оттенков – следов своего рта и пальцев. Да-да, я доберусь до тебя и в тебя, мой белоснежный сахарный кусочек, и буду брать долго и обстоятельно, смакуя все вкусовые вариации.

Так, стоп, что происходит?

Вместо того чтобы попасть под впечатление бесстыдно транслируемых мною порочных образов и застыть покорным, готовым к поглощению кроликом, моя белая леди развернулась и двинулась прочь, заметно прибавив скорости по сравнению с тем, как она двигалась до этого. Сорвавшись с дивана, я понесся следом, недоумевая, но не забывая при этом обшарить голодными глазами изгиб ее спины под плотно облегающей серой водолазкой и небольшие, но взывающие к моим блудливым ручонкам округлости ягодиц. И еще ноги в узких джинсах… да, эти превосходные ноги, созданные сжимать кольцом мужскую талию или очень гармонично располагаться на его плечах, но сейчас возмутительно быстро несущие их обладательницу в абсолютно неправильном направлении.

Из бокового прохода торгового центра невесть откуда вдруг стала вываливаться целая толпа молодых и ярко разряженных людей, и моя почти настигнутая секс-добыча нырнула в их гущу, вынуждая и меня проталкиваться следом. Парочка девиц, которых я ни за что не пропустил бы без дозы счастья от Алево в любое другое время, почти повисла на мне, приглашающе взмахивая искусственными устрашающей длины ресницами, оглушая смесью своих примитивных парфюмов и алкоголя и что-то говоря мне. Но я выпутался из их цепких ручонок и почти зарычал раздраженно, заметив, что моя цель скрылась в дверях какого-то ресторана. Отмахнувшись от нежеланных сейчас женских особей, помчался вперед и влетел в зал забегаловки, начав быстро озираться. Но загадочного объекта моей зверской похоти тут не было. Расспросы официантов и бармена ничего не дали. Они ее не заметили. Не заметили!!! Ее! Да как можно не заметить такую? На кого тут вообще еще можно было смотреть, чтобы не заметить сверкающую гору жемчуга в человеческий рост, вкатившую на вашу проклятую территорию?

Пометавшись без всякого толку по коридорам и засунув свой нос в каждый магазин и даже примерочную, я, злой и разочарованный, вернулся к сидящему сторожевым истуканом Раффису. И на мгновение мне показалось, что уголок его рта подергивается в издевательской усмешке. Но никаких комментариев и откровенных понимающих улыбок не последовало. Не такой уж и тупой этот дракон.

Глава 3

«Крепитесь». Что это, черт возьми, за слово? Для чего его придумали? Хоть кому-то от них и правда стало легче перенести сбивающие с ног новости? В самом деле? Да ни за что в это не поверю! Или это дурацкое «мужайтесь»! Что за бесполезная хрень, сотрясение воздуха, призванное дать нечто вроде паузы или своего рода оправдания именно тому, кто обрушивает на твою голову тонну дерьма. Типа, он тебя предупредил, совершил обязательный ритуал псевдосочувствия и может больше не задаваться вопросом, как ты уползешь с его глаз, раздавленная в лепешку, с каждой разбитой костью и разорванным органом. В переносном смысле, да, но от этого не менее смертельно раненная.

«Положительная динамика отсутствует». «Локализации, на которую мы надеялись, не произошло, абсолютная невосприимчивость к медикаментозному воздействию, поразительно сложный случай». «Оперативное вмешательство в условиях отечественных клиник не гарантирует даже пятьдесят процентов успеха и сохранение нормальной двигательной активности. В лучшем случае – инвалидное кресло до конца дней».

Как, скажите, как у кого-то в двадцать шесть лет инвалидное кресло может быть лучшим случаем развития хода жизненных событий?!

«…Лишь одна клиника в Израиле, где вам дадут гарантию в восемьдесят процентов благополучного исхода операции… примерно десять с половиной миллионов рублей…»

Ну и с какой, на хрен, стати медицина в моей родной стране гордо именуется лучшей в мире, а гребаные врачи – светилами. За какие такие заслуги, если и я, и сотни других вот таких неудачников должны искать деньги и везти их забугорным ремесленникам, которые с легкостью дают гарантии – те самые, в каких мне отказывают на родине. Такое чувство, что обозванное тут сложнейшей филигранной операцией, там могут сбацать чуть ли не на коленке, только плати! А что? Делов-то: вскрыл чью-то черепушку, выдрал ненужное, заделал дыру, взял десяток лимонов. Все, следующий! Может, у наших пресловутых светил какой-то сговор об откате с этими иностранными конвейерщиками? У нас-то медицина бесплатная, и ореол святости бескорыстной помощи нищим соотечественникам может повредиться от озвучивания ценника, а так все шито-крыто…

Господи, что только в голову лезет от обиды и злости на судьбу! Вот почему я? В чем виновата? Ну, хорошо, в свете общепринятых норм морали и для уголовного кодекса виновата, но небось брали мы не у бедных, да-а-алеко не последнее и совсем не у паинек. Зажравшиеся чинуши, их пафосные любовницы, «простихосподибизнесмены», они же бывшие криминальные авторитеты. Как раз те самые, из чьих домов… да, ладно, дворцов вывозят бабки всех номиналов и государственной принадлежности гребаными «Газелями». Так почему тогда? Бессмысленный вопрос. Гораздо более насущный: где взять три ляма за два месяца, что озвучил мне доктор, до начала последнего отсчета, после которого и зарубежные лекари мне гарантировать ничего не смогут.

Я поморщилась, в очередной раз досадуя, что поперлась в этот мегасупергигантский торговый центр всего лишь за чертовыми полотенцами и всякой мелкой кухонной утварью. Можно же было все это бытовое барахло заказать и по интернету или купить в любом магазинчике поменьше, пусть и дороже. А все моя, со времен нищенского самостоятельного существования накрепко впитанная черта – никогда не расфиськивать деньги, когда можно сэкономить, даже если нужды в этих самых средствах ты уже давно не испытываешь. Ну да, меня в полной мере можно назвать прижимистой… или даже скупердяйкой, мне пофиг. Проблемы обычно в этом не вижу, но вот сейчас… Бреду по хренову бесконечному коридору, где народу, как в проходах муравейника, и все галдят, мельтешат, толкаются, смеются, живут себе беспечно, а после приема у врача мне хочется оказаться в клятой пустыне, где на километры ни одной живой души, и спокойно упиваться там жалостью к себе, ни на кого не отвлекаясь.

Чужой пристальный взгляд я засекла, когда почти доплелась до входа в «Икею». Так, и что тут у нас? Атлетически сложенный, явно немалого роста блондин-красавчик, чуть ли не возлежал, вальяжно развалившись на черном кожаном мягком диване, широко раздвинув свои мощные бедра, и пялился на меня, не отрываясь.

Рядом в деревянной позе с идеально прямой спиной сидел еще один блондин, но не такого мощного сложения, и до моей персоны ему не было никакого дела, похоже, он не сводил глаз с входа в бутик белья. Я чуть замедлилась, выжидая, не отвернется ли первый. К тому, что на меня обращают внимание прохожие, когда я никак не стараюсь замаскировать свою внешность, давно привыкла. Мне это любопытство всегда представлялось чем-то сродни интереса к чему-то диковинному, вроде страхолюдных кукол Монстер Хай или жутких зверюшек, не соответствующих всеобщим канонам милоты. Смотрят и передергиваются, кто про себя, а кто, не стесняясь, и в лицо, типа, «славатегосподи, что я не такой». Но вот взгляд блондина был другим. Опасным. Поглощающим. И что уж совсем невероятно – восхищенным и вожделеющим. Чушь и глюки. Он не только не отвернулся, а еще и стал плавно подбираться с моим приближением, будто готовясь к атаке. С какой стати? Кем он может быть? Не полицейский, это точно. Мало того, что мы с Коксом в курсе личностей следаков, работающих над делами и на родине, и за границей, так еще и упакован этот тип был по высшему разряду – госслужащему точно подобный прикид не по деньгам. Одни шузы вон, сто процентов ручной работы от лучших европейских мастеров, стоят целое состояние. Частный сыщик? Кто-то из службы безопасности обобранных нами с Коксом крутых дяденек? Вряд ли. Перед тем, как провернуть свои дела, мы всегда тщательно готовились, изучали всех приближенных и вхожих на интересующую нас территорию, их личности, распорядок жизни, вплоть до того, что и где едят и с кем спят, тайно или явно. И вот этот мужской экземпляр, я бы точно запомнила. Такого не пропустишь, если ты зрячая и предпочитаешь в постели не девочек. Итак, он не из чьей-то охраны, которую мы поимели своими фортелями. Но вполне может быть гребаным охотником за нашими отчаянными задницами, посланным по следам, дабы найти, поймать и покарать за дерзость, исполняя волю некоей обиженной обворованной шишки, пренебрегая законными методами. А это очень-очень плохо. Гораздо хуже, чем даже оказаться пойманными копами. Конечно, в тюрьму мне не хочется, да и кто туда стремится, но лучше уж за решетку, чем в лапы какому-нибудь наемному мстителю, что заставит долго помучиться, прежде чем прикопает где-то в леске.

Решив, что свалить от греха подальше – это всегда верное действие для мне подобных, вне зависимости от того, реальна угроза или воображаема, я резко поменяла направление, даже не пытаясь замаскировать свое бегство под что-то другое. И тут же убедилась в правильности выбранного поведения, как только блондин сорвался следом за мной. Твою же мать, какой он все-таки здоровенный бугай! И как двигается! Стремительно, ловко, словно и пола не касается, с потрясающей для такого громилы грацией уклоняясь от столкновений с прохожими. И все это продолжая удерживать на мне свой взгляд, точно он был крепким связывающим нас канатом. Каждый раз, когда я оглядывалась, натыкалась на эти безошибочно нацеленные, зеленющие глаза. Мой преследователь был настоящим бойцом, смертоносным и беспощадным – вот какая мысль осенила меня, пока я ныряла между людьми и сворачивала за углы. Против такого никаких шансов с моими-то посредственными навыками самообороны. Неужто добегалась я? Нет, ну не безумец же он, чтобы хватать меня на людях в открытую и тащить куда-то. Камеры опять же. Ну, а, с другой стороны, если нас сразу никто не остановит, то кто потом станет мое бренное тельце искать? Только Кокс, и то по своим каналам, со стороны ментов моему преследователю опасаться нечего. Еще раз глянув через плечо, я осознала, что этому локомотиву в человеческом теле, что несся за мной, вообще, наверное, бояться никого не приходилось. Господи, успеть бы звякнуть Коксу, чтобы поберегся, раз мне уже кранты… А вот и нет.

Я увидела вывеску средненького ресторанчика и заметила дверь, открытую в подсобку, а там и следующую, скорее всего ведущую в склады или на парковку. Ошибусь – окажусь в ловушке, но не до жиру. Пронеслась мимо персонала так быстро, что они толком и разглядеть меня не успели, уж я-то в этом разбираюсь. И-и-и, бинго! Вторая дверь выходила в невзрачный коридор со всякими воздуховодами под потолком, а потом и на парковку. Не сразу сообразила, где в этом море тачек моя ласточка, но сориентировавшись, мигом добежала до нее и стартанула оттуда с визгом покрышек, проклиная весь бытовой хлам в мире вместе взятый.

Долго приглядывалась по зеркалам, нет ли блондинистой громадины на хвосте, нагло подрезая недовольно сигналящих и показывающих непристойные жесты водителей, кружила по городу и только через час более-менее успокоилась и поехала к нашей с Коксом квартире. Ну как нашей… он арендовал эти роскошные и очень недешевые апартаменты, а я так, прицепом. Моя скупердяйская душонка восставала против такого транжирства просто ради крыши над головой. Вот зачем нужна квартира едва ли не на весь этаж, если мы вполне себе нормально раньше жили в двухкомнатных? Чтобы пыль в глаза пустить всем тем телкам, которых он день через день таскал сюда? Или чтобы хватало места для тех вечеринок, что он закатывал по выходным? Впрочем, это его дело, на нашу дружбу и совместную «работу» ничего из этого не влияло. К тому же на совместном проживании настаивал сам Кокс, испытывая комплекс старшего бдящего за мной брата, а разве я дура отказываться от халявного жилья? А то, что продуктами и бытовыми мелочами приходилось обеспечивать нас мне, не напрягало.

Уже когда влетела в лифт, зрение стало искажаться, свет ламп начал расслаиваться на весь радужный спектр, ясно предупреждая о приближении приступа. Дверь кабины, бывшая всего на расстоянии вытянутой руки, вдруг показалась безумно далекой. Тихий скрип механизмов буквально резал слух, заставляя втягивать голову в плечи.