скачать книгу бесплатно
– Ну супер, – сглатывая, заерзал парень. – Там как раз такая зачетная коме…
Придурок, будто мне и правда в кино с тобой интересно сходить.
– Вовчик, а у тебя есть место потом… м-хм, – я многозначительно подняла брови и потерла указательные пальцы друг об друга.
Мне так-то наверняка надо.
– Есть, – промямлил местный ловелас, выкатывая на меня изумленные зенки.
– Ну тогда заметано!
И, ободренная перспективой скорого возможного избавления от двухмесячного наваждения, я резво пошагала работать.
Глава 7
Конечно же она опять постриглась. Даже короче прежнего. Еще и волосы теперь рыжие стали, а не черные, и бровь проколола. Словно вызов мне бросала этим, пусть и понятия не имела, что за ней удаленно наблюдаю. Непокорная кукла. Знала бы ты, что каждое это изменение делало все только хуже. И для меня, и для тебя.
Ее черты сейчас стали казаться еще более рафинированно игрушечными, мультяшными – эдакое чертово идеальное личико-сердечко, с губами, на четкую прорисовку которых художник-создатель наверняка убил уйму времени, судя по результату. Долбаные, мать их, губки, что пока еще так и не коснулись моего члена и дергали за все нервы, буквально умоляя исправить такую оплошность. И я исправлю, уж будь уверена, кукляшка. Темные глазищи шокировали теперь сходу, не прикрытые больше длинной челкой. Наткнуться на них взглядом было сродни ни с хера получить пощечину на ходу, причем работало это не только на мне. Я видел, как мужики будто спотыкаются, если им случается уловить тот момент, когда моя мелкая преступница случайно поднимала голову перед ними, тогда как обычно вечно ходила уткнувшись в пол и сгорбившись. И градус моего раздражения в разы возрос от столь неприятного открытия. Сколько непристойных предложений она успела насобирать за эти пару месяцев? И сколько из них приняла, раз так мне и не позвонила?
Я незаметно наблюдал за ней в торговом зале минут сорок, что было совсем не трудно при ее привычке по большей части пялиться на носки уродливых грубых ботинок, нежели по сторонам. Ее одежда и обувь – отдельный пункт в том абсолютно иррациональном, чуть ли противоестественном соблазне, что она источала на меня и окружающих. Все это бесформенное пацанячье дерьмо так и хотелось стряхнуть с ее тела, как счистить недостойную оборачивать эту сладость дешевую шелуху-обертку, чтобы потом… очень потом собственными руками облачить в нечто совершенно иное. Говорю же – чертова кукла: хочется не только раздевать и иметь по-всякому, но и рядить на свой только вкус. Вот что за безумное гадство?
Почти десять минут Аяна не замечала, что я стою в нескольких метрах от нее, старательно тоже изображая, что в упор не вижу ее, звонко чихающую и шмыгающую носом и еле слышно бормочущую нечто матерное. Косился, ощупывая глазами всю, мысленно уже вжимая спиной в полки и вгоняя поглубже, одновременно пытаясь отвлечь и сдержать себя от спонтанного нападения, перебирая в разуме все «не» с нею связанные изначально, коих стало еще больше.
Я не бегаю за бабами. Никогда. Зачем?
Я не западаю на мелких, слишком тощих, с фигурой, что под одеждой можно принять скорее уж за мальчуковую. У женщины должны быть щедрые сиськи и хорошая такая задница, да и чтобы трахать так, как я люблю, ей стоит обладать крепкой конституцией.
Я не люблю рыжих, вот прям терпеть не могу, плевать, натуральных или крашенных, сразу мимо.
Я не могу просто хотеть кого-то, кто выглядит как эта гадская девка, сложен, одевается как она, ведет образ жизни бесполезного создания, не имеющего ни принципов, ни целей. Ведь не сражалась со мной тогда, в первый раз, не бросилась драться, пусть даже думая, что шансов нет. Поддалась, прогнулась, ноги покорно раздвинула, выкупая свободу для себя и дружков.
Не могу, но хочу, до мельтешения черных точек перед глазами во время позорной дрочки на нее, что стала обыденностью за эти недели, до каменного грюканья яиц. До того, что мой зверь за малым не вылезает наружу, чтобы на четырех лапах добежать туда, куда я по совсем не понятной для него причине отказывался пока идти на двух ногах. Ему не до моих хитрых игр. Ему надо поймать, подмять, отыметь – и все дела.
Заметила. Ну наконец-то! А то у меня тут уже шею сводит. Ну, давай, Аяна, твой ход! Я же вижу, чую, что всю аж колбасит. Помнишь? Все до мелочей? Как лизал, то лениво, с оттягом, а ты клянчила сильнее, то с давлением, зубами, сквозь один оргазм к следующему, заставляя скулить и умолять о пощаде. А как загонял в тебя по самое не могу и ты принимала всего, сдавливала, и без того узкая, что аж трындец. Прямо как утягивала в себя, заманивала, одурманивала и так уже безголового меня к тому моменту. Несуразная, хрупкая – соплей перешибешь, а приняла всего, выдержала, не ныла, не жаловалась. Не-е-ет, маленькая похотливая лживо невинная жадина, ты рыдала и просила еще. И сиськи эти твои… почти несуществующие… звереть меня заставляли, изо рта бы не выпускал. И ручки-палочки цеплялись – не вырвешься, пальцы тонкие в спину и задницу как крючьями впивались – больно, жестко, ошизительно.
По-о-омнишь ведь, вон как щеки заполыхали, ноздри раздулись. Эх, жаль, что эта вонища химическая все перебивает, я бы с таким кайфом полакомился ароматами твоих злости и возбуждения в качестве аперитива. И чем будет начало нашей встречи? Бросишься на меня взбешенной кошкой, скажешь, какой я такой-сякой, насильник, засранец? Я прижму, рот закрою, бесстыдно целуя, и уволоку отсюда уже безвольную и согласную после взрыва. Будешь и дальше стоять, якобы не замечая, ожидая, пока сам засеку, подойду? Поломаешься, пофлиртуем, может, где-то поедим, и все одно дашь себя уболтать. Или уже достаточно дозрела, чтобы впрямую предложить продолжить с того, на чем остановились? Сценарий не важен, когда итог известен. Я уже достаточно хорошо изучил женщин, чтобы быть уверенным – быть нам опять в одной постели. Даже если сегодня не сломаешься, то после отзвуками прежнего удовольствия, доставленного мной, так доконает, что получу я тебя всю жаркую и готовую на раз.
Аяна простояла почти минуту, вперившись в меня прищуренными глазами, кусая губы, комкая низ синей форменной туники, и, покачнувшись на своих жутких протекторах с носка на пятки, резко развернулась и пошла прочь из ряда.
Ладно, я разочарован, но, видимо, без интенсивного маринования длиной еще в пару дней ты не сломаешься, кукла. Ничего, переживу, потом так отыграюсь-отлюблю, что хромать на обе ноги долго будешь.
Злорадно ухмыльнулся, незаметно последовав за своей добычей, гася досаду фантазиями о ее скорых муках вожделения по мою душу. Ан нет, не душу, только тело, но это не главное. А главное тут то, что без вони всяких отдушек я теперь четко уловил шлейф запаха прямо-таки истекающей наружу похоти, что оставляла за собой Аяна. У кого-то очень-очень будет чесаться между ног. И этот кто-то точно знает, где есть самая качественная чесалка, да? Станешь натирать себя, силясь получить хоть бледное подобие того, что я давал, пока не сдашься. Искусаешь губы, изобьешь подушки, расфигачишь душевую лейку или выбросишь в окно своего любовника на батарейках, от того, что все оно не то. Не то. Обзовешь меня самыми последними слова про себя, может, даже всплакнешь чуток, но смиришься, поддашься. Такие, как ты, ищущие в этой жизни как полегче, всегда поддаются. Даю тебе два дня.
О, ну надо же, моя мультяха рванула в туалет! Неужто так прижало, что попробуешь кончить сейчас? Прямо стоя, закрывшись в тесной кабинке, зажав рот ладонью, уткнувшись лбом в перегородку и рвано, совсем не деликатно терзая разбухшую от невозможной потребности насквозь мокрую плоть…
Сука, от этой картинки, от воспоминания, какая охрененная она на вкус, как крышесносно ощущались ее ногти, скребущие кожу моей головы, пока я пытал ее лаской, самого скрутило так, что едва не послал все к хренам и не ворвался следом. Пусть потом ментов вызывают – отмажусь ведь. Все не с красными углями вместо яиц ходить. Но удержался и решил только постоять за углом и подождать. Не отодрать сей момент, так хоть понюхать, как будет благоухать после жалкого собственноручного оргазма. Я же тут не только извращенцем, что ведется на девочек с внешностью порноанимэшек, стал, а еще и в ряды мазохистов мечу. Дожил. Вот вытрахаю всю эту дурость скоро, выкончаю в Аяну и верну себе свои мозги обратно.
Какой-то длинный жирдяй в темно-синей чоповской форме подпер плечом стену у входа в туалет, поглядывая на двери, и отчего-то он мне дико не понравился. Еще меньше стал он мне нравиться, когда встал на пути у Аяны и начал нелепо ее клеить, впаривая что-то про кино-прогулки-поесть. Куда ты можешь отвести ее, убожество? Фастфудом печень усадить? А моя кукла любит фастфуд? По логике, скорее всего, да, учитывая образ жизни ее и дружков. Так что, у рыхлого казановы есть шансы?
Услышав про место для перепихнуться и увидев жест куклы, что невозможно было истолковать двояко, я на мгновение ослеп, зверея.
Перепихнуться задумала, дрянь? С этим вот огрызком, у которого аж слюни сразу шнурками повисли от одного предвкушения, что он в тебя свой вялый хрен засунет? Думаешь, не понимаю, зачем все это? Да я все твои потуги никчемные на десять ходов вперед вижу. Как и то, что это твое сегодняшнее избавление от поджаривающего заживо вожделения не сработает. Ты посмотри на это недоразумение, на хрен! Надеешься, что он имеет представление, как заставить женщину в постели петь так сладко и до хрипоты? Смешно ведь. Что сможет унять хоть чуть то пламя, что я разжег? Не для него старался и даже, мультяха, не для тебя. Ты моя игрушка, я тебя поджег, мне и тушить. Я расположил по всему твоему телу невидимые кнопочки, что заставляют течь, давиться воздухом, кричать, извиваться, умолять, и только я их стану нажимать. А эти жалкие барахтания ничего тебе не дадут. Здесь мне переживать даже не о чем. Пожалуй, я бы и не отказался посмотреть на выражение поражения на твоем личике, когда настигнет грандиозный облом.
Вопрос тут совсем в другом. Как я собираюсь стерпеть сам факт этой попытки Аяны попробовать с этим жирным козлом? В смысле, мне должно быть глубоко похрен – она не моя женщина, даже не как временная подружка в ближайших планах. Я не ревную, потому что вообще к такой ерунде не склонен, учитывая, с каким количеством дерьма подобного рода имею дело по работе. Ревность деструктивна и присуща исключительно наивным дуракам, что изначально готовы допустить заблуждения о возможной верности. Я не из их числа. Но Аяна, черт возьми, моя кукла! И хочу играть в нее единолично, раз уж морально смирился с собственным временным помутнением рассудка. Чужие лапы не должны касаться моей игрушки. И ей не полагалось иметь своей воли и принимать решения на сей счет. Все должно развиваться по моему сценарию, а в него не входят тисканья куляхи со всякими озабоченными неудачниками, способными хоть чуть отвлечь ее от «дозревания» для меня.
Моя глупо взбрыкнувшая жертва ушла, а ее ниочомошный, а уж скорее чмошный экс-любовник, что даже не станет реально действующим, поскакал козликом курить на улицу. Видно, от избытка чуйств. По дороге он набрал кого-то и стал, едва не визжа от восторга, как девка, и бегая вдоль стены супермаркета, будто от скипидара в жопе, взахлеб рассказывать, что «снял наконец-то эту телку, помнишь рассказывал» и сообщал о намерении пялить ее всю ночь.
Не угадал ты, придурок! Не угадал.
Злорадно ухмыльнувшись, я высчитал момент, когда он оказался в слепой зоне камер, одним точным ударом кулака по затылку вырубил этого супертрахаря, а потом аккуратно и технично сломал ему обе ноги, дважды ударив каблуком дизайнерских лоферов.
Во сколько там заканчивает работу Аяна? В десять? Ну что же, подождем.
Глава 8
До конца моей смены оставалось часа полтора, когда на парковке перед супермаркетом началась какая-то странная суета. Сквозь стеклянные стены были видны сине-красные проблесковые маячки, промчалась «Скорая», а в торговый зал спустя минут пятнадцать вошли менты, и почти у них на хвосте вломилась девица с большим оранжевым микрофоном наперевес, украшенным понизу логотипом одного из центральных каналов. По пятам за ней, то и дело натыкаясь на тележки, несся бородатый мужик с большущей камерой, как приросшей к лицу. Они скрылись между рядами, а я, озадаченная, подгребла поближе к кассам и выходу в попытке что-нибудь разнюхать. Ну любопытно же. Хоть какая-то развлекуха в этом болоте.
Высмотреть ничего не удалось, тащиться на улицу было пока неохота, приставать с расспросами к нашим грымзам тоже, так что я зевнула и ушла выполнять очередное высочайшее повеление мадам Снегиревой, которая, к слову, как раз и умотала на парковку в числе первых. Ага, вдруг чё мимо нее пройдет – трагедь прямо. Затрясшийся в кармане через время телефон явил мне физиономию Сазана на заставке, прервав вялые размышления о предстоящем, типа, свидании. Возбуждения или волнения не было, скорее какое-то подобие глухого раздражения, что ли. Вот какого я не потею и не вздрагиваю, предвкушая нечто, чего вообще-то не привыкла так-то вытворять ежедневно. Должно же хоть где-то колыхаться? Ладно, авось в процессе заколыхается. Ну не просто же так местные дамы столь высокого мнения о Володьке.
– Лимонк? Лимончик, ты в порядке? – обеспокоенно спросил друг.
– А чё мне сделается? – удивилась я. – Работаю вот.
– Ты ведь через минут тридцать заканчиваешь? – судя по сбитому чуть дыханию и уличному шуму, Сазан куда-то бодро шуровал.
– Да.
– Я тебя снаружи ждать буду, ну там, где площадка для курения.
– Зачем? – Блин, вот теперь мне еще от него как-то отвязаться нужно. Я ведь хотела сбрехать парням, что иду прошвырнуться с местным бабьем. Вливаюсь в коллектив и все такое. Видала я это вливание…
– За надом! – повысил голос мой собеседник. – По телеку в криминальных новостях показали, что у вас прямо на парковке на мужика-охранника напали и отмудохали так, что он чуть жив. Ты не в курсе, что ли?
Ого. Но все равно. Афишировать свои похождения с очень определенной целью я не собираюсь.
– Сазан, ну а я-то тут при чем?
– При том, что нехер теперь одной с работы ходить. На кой мы у тебя? – И он просто отключился.
Ну прекрасно! Да что же я везучая-то такая? Не могли этого бедолагу в другой день отметелить с попаданием в новости?
Детский сад, конечно, но я не хотела, чтобы друзья знали. Ясное дело, мы взрослые люди, и они вовсю по девкам таскаются, даже тот же Мелкий до последнего происшествия то еще бл*дво был, но, как говорится, то они, а то я. Я достаточно слышала их обсуждений на тему собственных секс-приключений, чтобы усвоить: мои друзья вот нисколечки не уважают тех девушек, что соглашаются раздвигать перед ними ноги. Спорить было бесполезно, одно фырканье в ответ. Кобелюки. Для них поиметь кого-то – это как спорт. И если девушка не дала в первый же вечер – то на фиг ее, других вокруг полно, а если дала, то все равно туда же, ибо шкура и шалава. Мужская логика, блин. Короче, в их понимании я всегда была вроде своего парня, разве что без члена, меня можно не стесняться и к другим женским особям не равнять. Но, боюсь, заяви я хоть раз о том, что с кем-то сплю, и все разительно изменится. И так после той ночи с котоволком они стали посматривать чуть по-другому, как будто я то ли утратила часть привычных им черт, то ли приобрела какие-то новые, прежде незаметные. Но то же, типа, не добровольно, так что не в счет. А вот если сама пойду, то запросто в их глазах такой же шкурой рискую оказаться. И это уже не говоря о том, что Володьку никто из них бы не одобрил, помимо прочих обстоятельств. Они в принципе никого бы не одобрили, и это ясно как день.
В общем, поплелась я искать своего несостоявшегося любовника и все отменять или переносить. Но Володька нигде не находился, и я таки, внутренне кривясь, решилась спросить у другого охранника – усатого дядьки с какими-то противным, масляными глазами, которыми он вечно «щупал» задницы почти всех проходящих мимо женщин. Вот ей-богу, после того, как пройдешь, так и хотелось пойти всю пятую точку влажными салфетками антибактериальными протереть. Будто тебя лапами в дерьме изгваздал!
– Ну здрасте – где! – слишком уж громко грохнул он в ответ. – Ты слепая, что ль? Увезли его на «Скорой». Ему какой-то псих башку чуть не проломил и ноги переломал. Догулялся по замужним курвам наш Володька! А я ему говорил – таскай ты холостых баб, мало что…
Я не стала дослушивать и понеслась в раздевалку, ощущая, что от затылка до поясницы ломанулись холодные мурашки. Черт знает почему, но досады от того, что мое договорное бл*дство сорвалось, я не испытывала, как и особого сочувствия к Володьке. Бессердечная я, видно, зараза. Но при этом непонятное тревожное чувство было. Оно, как стая забравшихся под одежду насекомых, ползало по коже, щекоча и покусывая то там, то тут, от чего потряхивало и стало возвращаться чуть унявшееся возбуждение вперемешку с раздражением.
Ну что за сука этот котоволк! Он одним своим случайным появлением пересрал весь день, настроение, планы. Отчего-то именно он виделся виновным в этом обломе. А все потому, что не доведи он меня до неадекватности, я бы не решилась на эксперимент с первым, считай, встречным. А как следствие – не случилось бы вот такого облома. Виновен. По всем статьям. И главное, что, тварь, живет себе спокойно, знать ни о чем не знает! Сейчас, небось, сидит с женушкой своей за ужином в нехилом каком-нибудь особнячке или квартирке квадратов на триста, корчит примерного семьянина, сопли со слюнями чадам вытирает заботливо. Сволочь! А его сто пудов холеная и разодетая супружница и не в курсе, как себя он на досуге развлекает, насильно потрахивая незнакомых баб. Или даже знает, да ей пох? Слыхала я, что в таких семействах на такие «шалости» принято глаза закрывать. Но вот на кой я-то об этом сейчас думаю?
– Да что за херов мазохизм? – прошипела, выходя на улицу.
Эти мысли сделали меня какой-то больной, они были как жвачка в волосах – попала в голову, и никак не выдрать, только, блин, вырезать. Вот какое мне дело до этого мерзавца, до его семьи или ее отсутствия? Почему он все лезет мне в мозги и лезет. И опять и снова. И от такой вот его тусни в моем разуме создавался какой-то гребаный хаос. Мне было обидно, стыдно, больно даже, и тут же то и дело перехватывало дыхание от приливов похоти. Острых, точечных, как иголки в руках какого-нибудь мастера акупунктуры. Ткнул – и меня душит стыдом и злостью, еще разок шырнул – и в следующую секунду живот изнутри узлом, пальцы в ботинках поджимаются.
Выйдя к Сазану, я первым делом сунула руку в карман его куртки, выуживая пачку сигарет и зажигалку. Долго не могла прикурить, потому что кончик сигареты между моими пальцами устроил дурацкую корявую пляску.
– Эй, Лимонк, ты чего? – удивился друг, отбирая сигарету и подкуривая за меня. – Бросила же.
– Бросишь тут, – буркнула, глубоко затянувшись, и запрокинула голову, выпуская дым в небо.
Мой взгляд упал на фонарь неподалеку, вокруг которого образовался причудливый туманно-радужный ореол, и выпущенный мною дым наложился на него, формируя нечто призрачно-волшебное.
– А, ну, это да, – понятливо кивнул Сазан, тоже прикуривая, пока я доставала телефон и включала камеру. – Ну ты у нас как всегда.
Я сделала еще несколько затяжек, фоткая результат переплетения ночного городского освещения и чудных фигур, создаваемых дымом, и на краткий момент вернулось мое обычное спокойно-созерцательное настроение. Но продлилось оно не долго. Стоило Сазану обнять меня, по привычке, за плечи, скорее уж наваливаясь по-пацански, нежели поддерживая как девчонку, мне в спину будто порывом ветра ледяного ударило. От неожиданности я даже вывернулась из захвата друга, оглядываясь. Парковка практически опустела, и только на самом ее дальнем конце, почти полностью погруженном во тьму, стоял здоровенный внедорожник. Прищурившись, я едва смогла разглядеть явно мужскую крупную фигуру, прислонившуюся к боку тачки. Вот оттуда, казалось, и перло этим злобным холодом. Хотя… Похоже, у меня уже хреновы глюки на нервной почве. На почве внезапно открывшегося недотраха. А все этот котоволк – урод и гондон сраный! Вот жила я себе и горя не знала, так, какие-то смутно-непонятные желания в котелке варились, особенно по пьяни. Но не такая же вот безумная херота.
– Пойдем, Лимонк! – увлек меня в сторону дома Сазан. – Холодно тут – пипец. У меня уже яйца окоченели!
По дороге к дому я, по своему обыкновению, щелкала все подряд: чужие окна и обрывки жизни за ними, сверкающие из темноты глазищи бродячих котов, дворняг, что устроили почти уютное лежбище-укрытие под балконом первого этажа от начавшего накрапывать мелкого противного дождя. Отражение световых бликов на намокающих под ним поверхностях вокруг. И пару раз все же обернулась, чтобы сверкнуть вспышкой в словно крадущуюся позади темноту, посылавшую не желающие отстать мурашки в спину.
– Да чего ты вертишься? – практически возмутился Сазан, разворачиваясь и всматриваясь. – Я место нашел в автомастерской, слышала хоть меня?
У парня с самых юных лет были золотые руки и мозги, заточенные под всякую технику. Когда нам было по одиннадцать, Сазан сагитировал нас прополоть огород бабе Софе, чтобы немного заработать, и купил у соседа дяди Лехи сломанную бензопилу «Дружба», которую тот хотел сдать в металлолом и затариться самогонкой. А через полгода мы рассекали по деревне на почти настоящем карте, который друг собрал в сарае, использовав перебранный движок пилы и всякий никому не нужный хлам.
– Ух, ты! Это же супер! – порадовалась я за него.
– Пока только на испытательный берут, типа присмотреться.
– Да они, как поймут, кто к ним попал, в ногах у тебя валяться будут, чтобы остался! – нисколько не кривя душой, заверила его.
– Ну уж прям… – пробубнел смущенно и довольно Сазан и вздохнул: – Вот и чего я раньше не пошел?
– Это мы тебя с панталыку сбивали.
– Ой, типа, вы меня силком херней страдать заставляли! – отмахнулся друг. – Ты мне лучше расскажи все-таки, что с тобой творится, Айка. Сколько же в себе носить будешь?
– Ну ты опять! – закатила я глаза.
– Снова.
– Да все со мной хорошо! Клянусь. – Я ускорила шаги и втянула голову в плечи, прячась от усиливающегося дождя и от его пристального взгляда.
– Поэтому ты ночами мечешься, горячая да потная? Стонешь и зубами скрипишь?
На несколько секунд я задумалась, могу ли ему доверить все как есть. Что день за днем и ночь за ночью меня изводят сны, видения наяву, яркие, как вспышки, мгновенные картинки, и в каждой мой разнузданный трах с нашим захватчиком. С тем, кто унизил, обошелся с нами как с дерьмом, пусть мы где-то подобное и заслужили.
Но нет. Такого никто из парней не поймет и через миллион лет. Это просто невозможно.
– Да глисты у меня, вот и скриплю! – нарочито беспечно хохотнула я и перешла уже на бег, спасаясь от правды.
Глава 9
– Ну наконец-то! – раздраженно проворчал отец вместо приветствия. – Мазуровы уже сорок минут здесь, и Алана дважды о тебе спрашивала.
– И тебе добрый вечер, отец, – не снимая маску невозмутимости, ответил я. – Как поживаешь?
– Иди! – нетерпеливо дернул он головой и, подхватив с подноса скользящего между именитыми гостями официанта свежий бокал со спиртным и почти кинув туда свой опустевший, натянул любезную улыбку и зашагал прочь.
Нет, его вечное недовольство и холодность меня не задевают уже уйму лет. С самого детства что бы и как бы я ни делал, это всегда было или не так или недостаточно хорошо. Самая щедрая похвала – «сносно, сын». Подхватил управление семейным бизнесом, когда он пошатнулся, – так и надо. Поднял его на небывалый уровень, взяв под себя чуть ли не полстраны, – нормально. Зачищал за ним и матерью скандальные подробности их похождений и подтирал зад вечно обсиравшемуся братцу – ну за что тут благодарить, семья ведь, так и должно быть. Да и черт с ним, мне давным-давно не нужны ни его одобрение, ни похвалы. Все в духе нашей семейки, зато честно.
– Захар, сынок! – позвала мать через ползала, заполненного гостями. – Ну что же ты так задержался!
Потому что, вообще-то, прилетел в город всего час назад, дорогая родительница, ибо разгребал дерьмо в одном из филиалов, где под нашей охраной, помимо прочего, находились все учебные заведения областного центра и один из наших сотрудников был пойман на педофилии. А региональный директор, вместо того чтобы откреститься от этого ублюдка как можно скорее, всячески содействуя следствию, стал его прикрывать и отмазывать. Кусок дебила. Рекомендовал его как безупречного работника, и все в таком духе, ведь тот ему какой-то дальней родней приходился. Дело дошло до журналюг – сейчас это в один момент случается – и имя нашего холдинга начали трепать все кому не лень. Как результат – мы чуть не лишились всех объектов там. Не катастрофическая потеря в целом для фирмы, но такие вещи имеют свойство принимать эффект домино. Отказались там, и понеслось бы. Пришлось убить три дня, устраняя последствия. Но кого бы здесь это волновало, правда, мама?
Куда как важнее, что милая Алана, с прицепом очень нужных для отцовской политической карьеры родителей, заждалась вся. А я только и успел, что принять быстрый душ с дороги и переодеться. И больше всего на свете сейчас хотел бы лежать на диване с бокалом чего покрепче. Или не лежать, а сворачивать под разными углами мою мультяху, до которой еще добраться надо. Но, опять же, кого тут волнуют мои желания.
Нацепив на рожу псевдорадостную улыбку, я подошел к своей паре и приложился к руке, изображая долбаного джентльмена, которым не являюсь. Я хренов мерзавец, что принуждает к траху девушку, запугав ее, и, черт возьми, не испытывающий от этого никаких угрызений совести. Наоборот, от воспоминания и предвкушения у меня встает, да так, что аж скулы сводит.
– Давно не виделись, Захарка, – прошептала Алана, притираясь ко мне, как только я закончил расшаркиваться с ее предками. – Я соскучилась.
А я нет. И терпеть не могу этого твоего «Захарку».
– Ничего не замечаешь? – Она изящным жестом взмахнула у своего бока, заставляя меня присмотреться.
– Ты похудела. Прекрасно выглядишь, – процедил я абсолютную ложь.
На самом деле она стала просто дико костлявой, даже обычно роскошная грудь сильно потеряла в размере. А я на кости не ведусь. Люблю упругие сиськи и задницы.
«Любить-то любишь, а слюной давишься и дрочишь уже сколько совсем на другое», – язвительно заметило подсознание. Заткнись!
– Ты выглядишь немного усталым, – проворковала Алана. – Может, найдем уголок потише? Я могу плечи тебе размять.
Да как же! И глазом моргнуть не успею, как ты возьмешься член мне разминать, и совсем не руками. Так-то я и не был бы против. В поездке в ресторане вечером ко мне подкатила местная красотка и сунула ключ от номера, и я даже пошел, твердо намеренный хоть один вечер забыться в хорошем пореве с нормальной бабой в моем вкусе. Но на деле оказалось, что задумывался тройничок и мне предлагалось драть эту шлюшку на глазах ее совсем не юного мужа. У него, видите ли, по-другому уже не встает. Стало тошно, и я ушел. Я не хренов клоун и не секс-девайс в чужих игрищах. Я решаю, когда, кого и как. Всегда так было. Вот только с проклятой большеглазой куклой что-то идет не так. Вместо того чтобы оказаться подо мной три дня назад, она спокойно свалила в компании своего недопырка-дружка. Рыцарь сраный, встречать пришел. Ничего мне не стоило выйти к ней, шугануть его, забрать Аяну. Пошла бы, куда бы делась. Напугал бы опять, увез и драл бы до утра. Но это ломало все мои планы. Ведь теперь я хотел ее приручить. Подсадить на себя. Так что мне только и оставалось, что следовать за ними в темноте и подавлять потребность поотрывать наглые лапы этому типа другу. Как же, друг! За которым шлейф вожделения к ней такой тянется, что хоть нос затыкай. А Аяна будто чувствовала меня, все оборачивалась, всматриваясь в темноту. Только когда они скрылись в подъезде, я осознал, что тащился за ней, словно какой-то рехнувшийся жалкий сталкер. Я! Ну ничего, за каждый грамм моей неадекватности я с нее втройне спрошу. Так мозги взорву, что будет на коленях ползать, выпрашивая мой член.
Со стороны входа донесся какой-то шум, и отец сделал мне знак подойти, спасая от необходимости придумать отмазку для Аланы.
– Твой братец явился! – прошипел он мне. – Снова пьяный в задницу! Пойди и сделай с этим что-нибудь, пока он не ввалился и не опозорил нас.
Ну как обычно. Я пошел по коридору, уже издалека слыша пьяное варняканье младшего, хамящего охране.
– О! Вы посмотрите, сам наследничек вышел меня встречать! – ухмыльнулся Родька, опасно покачиваясь на крыльце. Прекрасно! Припарковал он свой позорно красный «Мазерати» прямиком на клумбе у центрального входа. Выглядит как хипстерское бородатое чмо и ездит на такой же чмошной тачке, в которой только телки губастые нормально смотрятся, но никак не нормальный мужик. Но какой с него мужик?
– Пойдем! – Я жестко взял его за локоть и потащил к служебному входу.
Он и раньше был любитель злоупотребить чем-нибудь, но последнее время, что-то с цепи сорвался. Месяца два уже, как ежевечерне мне приходилось посылать кого-нибудь из парней забрать невменяемого родственничка из очередного клуба или кабака.
Родион дергался и что-то орал, пока я тащил братца в его старую комнату в родительском доме, но я даже не пытался вслушиваться. Молча втолкнул в ванную, сунул в душевую кабину и крутанул вентиль холодной воды.
