Книга, написанная на листьях

скачать книгу бесплатно


Наш философ не унимался. За это время он сделал с десяток важнейших открытий.

Во-первых, он наладил прямую линию связи с так называемым советом учёных, неким правительством будущего.

Свои замечательные открытия он регулярно передавал совету в виде спрессованных кодированных сообщений, которые он посылал им во время сна.

Мой братик уже подрос и тоже с нескрываемым удивлением, раскрыв рот, слушал нашего забавного ученого.

Тот легко переходил от одной своей теории к другой, ещё более невероятной. Вскоре мы почувствовали, что едва можем сдержать приступы смеха, вызываемыми его очередными откровениями.

– Нам не нужны будут эти архаичные устройства, – сказал он, кивнув в сторону покосившейся телефонной будки с выбитыми стёклами и провалившимся полом. – Мы будем говорить друг с другом, прикладывая электронное устройство размером со спичечный коробок прямо к уху. Это будет совсем скоро, я уже передал все требуемые инструкции в «совет».

– Необходимости греть на огне пищу не будет, – продолжал он. – Утку, к примеру, поджарить можно будет на электромагнитных волнах, используя сверхвысокие частоты.

– Да… конечно! Правда, после этого ее нельзя будет есть, – сказал один из слушателей, подмигивая остальным.

– Напротив, напротив, ещё как можно будет! Вкуснятина будет, пальчики оближешь, – парировал наш футурист.

Мне едва удавалось сдержать неистовый хохот. Слезы стояли в уголках глаз не только у меня. Но мы держались.

Он, казалось, не замечал нашей реакции и продолжил знакомить нас с «тремя законами мозга», которые ёмко описывают все процессы, происходящие с человеком.

Затем перешёл к описанию конструкции своего необыкновенного пчелиного улья, с помощью которого можно было собирать в разы больше мёда, чем собирают пчеловоды обычно. С чертежами этого улья, после ночного сеанса связи с «советом», видимо, получив их одобрение, он отправился в Москву в Академию наук.

И пропал.

Увидели мы его вновь лишь через несколько лет.

Оказалось, чиновники Академии наук подготовили «радушный и тёплый» приём. По прилёту в столицу прямо у трапа его встретила скорая с крепышами-санитарами. Два года провёл наш учёный сторож в психушке.

Не знаю, как дальше сложилась его судьба, но большинство из его предсказаний сбылись. Стали нашей реальностью.

Кто же в итоге был сумасшедшим?

Как говорит один мой любимый киноперсонаж, «С людьми надо помягче, а на вопросы смотреть поширше». Я с ним абсолютно согласен.

На всё в этой жизни нужно смотреть поширше…

Ох как поширше!

Загнутая страничка

– Моя любовь шире озера Виктория, – доносится голос певицы Шадэ из портативной магнитолы, прикреплённой тонким кожаным ремешком к потёртому брезентовому походному рюкзаку одного из наших пассажиров.

Вот оно перед нами, озеро круглой формы, расположенное на экваторе.

Сегодня мы привезли оборудование и ребят из международной научной экспедиции, изучающей богатую флору и фауну здешних мест. Им предстоит долгое, увлекательное путешествие отсюда до одноимённого водопада.

От Виктории до Виктории.

У этой странички своего дневника я загибаю уголок. Я к ней обязательно вернусь, когда придёт время, когда и я отправлюсь в путешествие.

– Мне тоже хочется отправиться в путешествие, – оживился мой листок.

– Посмотреть на закат из самых разных уголков этой бескрайней планеты. Побывать даже на её заснеженных полюсах.

– А ты знаешь, что такое полярная ночь или бесконечный полярный день? – сказал я.

– Долго же тебе придется ждать заката там, за полярным кругом.

– Я умею ждать, – едва слышно, словно вспомнив о чём-то грустном, прошептал он.

– Там очень холодно и ты легко можешь замёрзнуть или заблудиться в лабиринте ледовых торосов.

– Я умею ждать, – опять повторил он, на этот раз голос его звучал более твердо. Он знал то, о чем говорил.

– Я верю, – продолжил он, – что рано или поздно найду свою звезду. Она укажет мне верный путь и выведет из любого, пусть даже самого сложного и запутанного лабиринта.

Я смогу увидеть Северное Сияние во всей его красе, ведь ты рассказал мне о том, что нужно гораздо больше времени для ночной адаптации глаз.

Я теперь доверяю чувствам и умею их контролировать.

Холод мне не страшен, я давно не чувствую ни холода, ни боли. Я уже почти стал книгой.

Когда мы допишем ее, я усну на книжной полке. Среди миллионов других книг. Но я знаю и верю в то, что однажды один из тех людей, кто внимательно прочтёт нашу книгу, сможет оживить меня.

Когда маэстро коснётся смычком чувственных струн, спящие на бумаге ноты, так долго ждавшие этого прикосновения, превратятся в звуки. Словно птицы полетят они над бушующим океаном.

– Я тоже умею ждать, – в третий раз медленно произнес он.

– Ведь я дождался нашей встречи. Разве наша встреча не чудо?

Если хочешь встретить настоящее чудо, надо верить в него… и ждать!

За те чудеса, которые мы создаём своими руками, надо уметь бороться.

– Порой одного ожидания тут недостаточно, – сказал я, перевернув очередную пожелтевшую от времени и влаги страницу африканского дневника.

Энтеббе

Освобождение людей стало чудом, и произошло оно лишь потому, что, несмотря ни на какие опасности, те, кто творил это чудо, боролись за реализацию рискованной идеи, которая большинству из тех, кто принимал решение о проведении операции, поначалу казалась безнадёжной и провальной.

Даже самая блестящая, гениальнейшая из всех идей на свете идея останется лишь бесполезным пш-ш-ш-шиком… если за нее не бороться, не вложить в неё часть своей энергии, не рискнуть чем-то, например своей жизнью, ради её воплощения.

*Операция «Энтеббе», или «Операция Шаровая молния», она же «Операция Йонатан», названная в честь погибшего командира спецназа.

Летом 1976 года Израильское особое армейское подразделение совершило дерзкий ночной рейд в аэропорт столицы Уганды на четырёх военно-транспортных самолетах с целью освобождения более сотни заложников, пассажиров угнанного террористами самолёта авиакомпании «Эйр Франс».

Четыре тысячи километров были пройдены на предельно малых высотах для того, чтобы оставаться вне зоны видимости радаров и тем самым сохранить эффект внезапности, на котором в основном и строился план спасения.

Всегда нужно бороться до последнего шанса и вздоха.

Капитан

На соседнюю стоянку только что зарулил самолётик моего знакомого. Клееный и покрытый лаком деревянный двухлопастный винт каждый раз производит на меня сильное впечатление. Лётчика зовут Филипп. Он афро-француз. Кроме всего прочего, он практикующий врач. Сам летает к своим пациентам на этом ретроагрегате. Отважный. Современный доктор Айболит.

Сегодня он прилетел к нам на помощь.

– Сава, Эжен! Ты опять один? Как состояние напарника? Уверен, что ему скоро станет лучше. Через пару дней он придет в себя. Малярию каждый переносит по-разному.

Кто на ногах, а кто и ногами вперёд после первого же приступа. Разные мы все.

– Твой Кэп крепкий парень, с ним всё будет хорошо, – сказал он, кивая, тем самым как бы ещё раз подтверждая правильность сказанного.

– Этот современный препарат ему обязательно поможет, – Филипп протянул мне доставленную им блестящую упаковку с лекарством. Спасибо тебе, африканский Айболит!

С таким доктором мы быстро поставим нашего «больнушку» на ноги.

Капитан очень жизнерадостный и позитивный человек.

С первых минут нашего знакомства сразу завоевал мою симпатию.

– Расскажи о своих планах, – спросил он. – Какие цели ты ставишь перед собой? Я имею в виду в профессиональном плане?

Я ответил, что, конечно же, хочу стать капитаном.

Когда-нибудь найду время, сдам все экзамены, пройду тестирование, получу необходимые рекомендации и допуски.

И да, когда-нибудь обязательно стану капитаном.

– Хочешь – будь им! – сказал он, дружески хлопнув по моему плечу ладонью.

И добавил:

– Ей-богу, меня тошнит от бюрократии не меньше, чем от воздушных ям.

Мы с тобой не будем разыгрывать этот бумажный спектакль. Садись слева и летай капитаном, коли хочешь. Я своё полетал, теперь полетаю и пассажиром.

Заветное капитанское кресло пришлось мне впору.

Прошли годы.

Сын моего старого доброго капитана стал лётчиком.

Не так давно я задал парню тот же вопрос, что когда-то задавал мне его отец.

Вся история повторилась.

Сейчас этот малыш поднимает в воздух многотонные широкофюзеляжные лайнеры, как пушинки.

Он весь в отца.

Весёлый, неунывающий и неисправимый романтик.

Добро всегда возвращается к нам добром!

Всегда возвращается бумерангом к запустившему его.

Море и небо

Наш самолёт – высокоплан. Тень под его высокорасположенным крылом – единственное комфортное место на аэродроме и причина естественного скопления людей со всех окрестностей. Тут можно укрыться и от палящего солнца, и в случае непогоды от дождя. Правда, в Африке порой нас накрывали такие дожди, что сухими не могли остаться даже люди с подмоченной репутацией! Шутка.